Глава 1
НАСКА РАСПОЛОЖЕНА НА МАГИСТРАЛИ
Тому, кто не любит думать, приходится хотя бы время от времени перетряхивать заново свои предрассудки.Лютер Бурбанк, 1849–1926
Еще совсем недавно Наска была сонной захолустной дырой, затерянной где-то за семью горами в Перу. Со столицей страны, Лимой, ее связывала лишь незаасфальтированная пыльная дорога, по которой изредка проезжали лишь те, кого гнала какая-нибудь неизбежная нужда. Дорога эта, протянувшаяся на несколько сотен километров, пролегала через бесплодную песчаную пустыню. Взбираясь на холмы и спускаясь в лощины, минуя крутые повороты между скал, дорога заканчивалась последним горным участком, выписывающим опасные и дух захватывающие петли серпантина на склонах. Через каждые два часа у самой дороги взору открывалась очередная бедная индейская деревушка, расположенная всякий раз одинаково, на берегу безымянного ручья, который несет свои скудные воды от высящихся вдалеке Анд в сторону Тихого океана. На таких импровизированных стоянках индейцы предлагали проезжим мелкие, темно-желтые бананы, апельсины в нежной кожуре, сочно-зеленые лимоны и самодельные лимонады и прохладительные напитки всех оттенков и цветов радуги. Жизнь обитателей таких деревень была скромной и монотонной. Помимо плодовых деревьев, жители выращивали свеклу, картофель, лук и хлопчатник, а по воскресным дням вся деревенская община собиралась в маленькой католической церкви.
Сегодня до половины пути между Лимой и Наска протянулась четырехрядная автострада, а остаток пути можно преодолеть по хорошей асфальтированной дороге. Наска расположена в 450 км от Лимы, к югу от столицы, если двигаться в направлении чилийской границы по знаменитой автомагистрали Карретера Панамерикана (известной в Европе под названием «Дорога мечты», которая тянется через весь Американский континент по оси север — юг от Аляски до Чили). Индейские деревни по сторонам магистрали остались на прежних местах, но постройки и весь облик их явно изменились к лучшему. Дорожные службы с помощью светофоров успешно регулируют потоки транспорта на дорогах с односторонним движением, протянувшихся к окрестным селениям. А по сторонам шоссе, как грибы после дождя, выросли ресторанчики, бензозаправочные станции, закусочные под открытым небом и пункты автосервиса.
Из сонного, забытого всеми гнезда Наска превратился в уютный городок с музеем, городским парком, небольшими предприятиями и банками. Право, побывать здесь — долг каждого туриста. Г остей из дальних краев, искателей приключений и просто туристов ждут гостиницы самого разного класса. По обеим сторонам улиц полным-полно всевозможных указателей и рекламных щитов, а на окраине города расположен небольшой аэродром с башней и закусочными. И гости, жаждущие облететь Наска, за 100–150 долларов США смогут увидеть знаменитую Пампа де Наска с высоты птичьего полета. Правда, у слабонервных может подступить к горлу ком, когда пилоты этих маленьких самолетиков начнут выписывать в небе над плато головокружительные виражи. Зато по завершении получасовой экскурсии каждый пассажир получит свидетельство о полете. На нем красуется эмблема компании «Аэро Кондор», дата и подпись пилота, удостоверяющие, что господин или госпожа NN действительно пролетели над плато Наска.
И тем не менее практически никто из воздушных гостей не успевает заметить, в чем же, собственно, заключается загадка Наска? Почему же? Дело в том, что целью таких туристических полетов обычно являются так называемые «геоглифы» — рисунки, начертанные на красновато-бурой поверхности пустыни. В некоторых из таких рисунках угадываются очертания паука (илл. 1), колибри, обезьяны, геометрической спирали и рыб, перемежающиеся тонкими и прямыми, как стрела, линиями, а на горных склонах можно увидеть причудливые головы в венце из лучей. И, наконец, здесь же можно заметить странную разметку поверхности, весьма напоминающую огромные взлетно-посадочные полосы. Все эти загадочные чудеса видны только с самолета. Заметить их с земли абсолютно невозможно.
Я спросил Эдуардо Херрана, шеф-пилота компании «Аэро Кондор», почему туристам не предлагают пролететь ни над горами, ни над долиной Ингенио.
«Нас обычно просят пролететь главным образом над рисунками-геоглифами. Именно они представляют наибольший интерес для туристов. К тому же если мы будем часами кружить над пустыней, стоимость полетов окажется слишком высокой».
А мне довелось покружить над Наска, и притом — целыми днями…
Экскурс в прошлое
Ранней весной 1927 г. перуанский археолог Торибио Мехия Ксесспе проводил раскопки в маленькой боковой долине реки Рио де Наска. Там были обнаружены руины древних построек, относящихся к доинкскому периоду. Поднявшись по крутому склону, на котором он заметил еще несколько древних памятников, археолог присел отдохнуть и поглядел вниз, на так называемые Пампа де Чикверильо, Пампа де лос Чинос и Пампа де Наска. Вид их сразу же показался ему странным. Там, внизу, на темно-коричневых пространствах пустыни, раскинувшейся прямо перед ним, четко вырисовывались светлые и прямые, как стрела, линии. Однако на первый раз он не придал этой странной «разметке» никакого особого значения. Видимо, это были следы древних троп, относящихся к доколумбовой эпохе. И лишь в 1940 г., после того как он сам прошел вдоль двух из этих линий, Торибио Мехия Ксесспе опубликовал сенсационную статью о своем открытии. Это было первое сообщение о таинственных линиях Наска, опубликованное в печати.
22 июня 1941 г. профессор Пол Косок, историк из университета Лонг-Айленд в Нью-Йорке, поднял в воздух свой маленький одномоторный спортивный самолет, чтобы попытаться отыскать с воздуха в пустыне между селениями Ика и Наска следы древних оросительных каналов. Ученый знал, что инки и племена, жившие в этих местах до них, создали разветвленную систему оросительных каналов, но впоследствии эти каналы каким-то образом исчезли. Косок надеялся, что ему удастся с воздуха обнаружить эти древние водные артерии. Кроме того, два года назад ему стало известно, что где-то в пустыне между долиной речки Ингенио и деревушкой Наска обнаружены странные линии, которые словно бы прочерчены прямо в земле. Быть может, эти линии имеют какое-то отношение к прежним оросительным каналам?
Поздним вечером в этих местах светло почти как днем. Но сколько профессор Косок ни напрягал глаза, он видел внизу под собой лишь буро-коричневую пустыню. Так продолжалось все время, пока самолет следовал над дорогой, ведущей к Наска. И вот внезапно, примерно в трех километрах от излучины, которая вела от долины Ингенио к Пампа де Наска, на буро-коричневой поверхности пустыни доктор Косок заметил две небольшие линии, шедшие параллельно друг другу. Что бы это могло быть? Косок попросил пилота развернуться и пролететь прямо над этими линиями. Оказалось, что они начинаются от холма, проходят по пампе более 2 км и упираются в настоящую посадочную полосу. Ширина этой полосы составляла около 30 м, а длина — более 1 км. Нет, этого просто не может быть! Кому здесь, в этой забытой Богом глуши, могла понадобиться взлетно-посадочная полоса?! Кто ее построил? Косок разволновался и попросил сделать еще один разворот. Через несколько минут, направляясь в обратную сторону, самолет пролетел над идеально правильной спиралью, рядом с которой начиналась другая посадочная полоса, еще более широкая, чем первая. В нескольких километрах к югу от этого места Косок заметил внизу очертания стилизованной птицы, размах крыльев которой превышал 200 м, а рядом с ней — еще одну посадочную полосу. Вне себя от волнения, Косок просил пилота выписывать в небе всё новые и новые круги над пустыней, постепенно снижая высоту. Там, внизу, на темно-бурой поверхности пампы, четко вырисовывались контуры огромного паука, а еще дальше — очертания обезьяны со странным хвостом. А с обращенного в небо пологого горного склона доктора приветствовала огромная 29-метровая фигура человека с поднятой рукой. Более того, на небольших холмах теснились изображения странных голов в шлемах и венцах из лучей. Так профессор Косок по счастливой случайности совершил настоящее открытие: он обнаружил едва ли не самую загадочную «книжку с картинками» в истории человечества.
Едва выбравшись из кабины самолета, Косок поспешил обратиться за советом к археологам. Те, как оказалось, ничего не знали об этих объектах, но решительно заявили: ни о каких взлетно-посадочных полосах не может быть и речи, ибо ни индейцы, ни инки, и ни одно из туземных племен, живших здесь до прихода инков, никогда не имели никаких летательных аппаратов. Так эти загадочные линии были объявлены «древними дорогами инков», или «дорогами для торжественных процессий». Возникла даже гипотеза о существовании некой курьезной религии. В конце концов, практикуют же индейские племена с древности всевозможные виды магии и колдовства.
Шли годы. И вот в Перу отправилась видный немецкий географ и математик Мария Райхе (выпускница Гамбургского университета, защитившая диплом в Высшей технической школе в Дрездене). Госпожа Райхе прежде даже не слышала о каких-то там странных линиях на плато Наска; ее интересы ограничивались древними развалинами во всем регионе Анд. Особенно интересовали ее разного рода объекты календарного назначения и так называемые интихуантана (древние солнечные обсерватории), которые весьма многочисленны на территории Перу. И вот по воле случая или Провидения госпожа Райхе встретила в Перу профессора Косока, который заинтриговал ее своими рассказами о странных линиях, обнаруженных им в пустыне Наска. Молодая энергичная немка, прекрасно образованная и занимавшаяся изучением древних календарных артефактов, показалась Косоку именно тем человеком, который способен разгадать тайну Наска.
По настоянию Пола Косока, госпожа Райхе в 1946 г. начала заниматься исследованием геоглифов Наска; правда, поначалу — как бы между делом. Однако очень скоро она поддалась могучему очарованию, исходившему от загадочных геоглифов. В них было нечто, что притягивало и требовало объяснений. Прямо у самой узкой дороги, которая вела из долины Ингенио к Наска, находилась скромная гасиенда (имение в сельской местности), владельцы которой любезно позволили госпоже Райхе поселиться в одной из комнат. Так комнатка в «гасиенде Сан Пабло» на долгие годы превратилась в кабинет и научную лабораторию неутомимой немки. Сегодня неподалеку от гасиенды находится «Музей Марии Райхе». В одной из комнат музея восстановлены детали интерьера ее кабинета, а посреди всевозможных карт и схем, которыми увешаны стены, красуется восковая фигура ученой (илл. 2). В других залах музея собраны редкие черно-белые фотографии, на которых запечатлена романтическая атмосфера тех далеких лет.
Поначалу госпожа Райхе пыталась составить подробную карту-схему линий на плато Наска. Надев соломенную шляпу и запасшись блокнотом, она целыми днями бродила по пустыне под палящим солнцем, делая зарисовки. Так постепенно возникли первые рисунки Ученой стало ясно, что без аэрофотосъемки ей не обойтись. Знакомые помогли ей установить контакт с представителями «Сервисно аэрофотографию насиональ» (Национальной службы аэрофотосъемки) — одного из подразделений ВВС Перу. Пилоты и офицеры ВВС не просто проявили активный интерес к съемкам, но и выразили готовность помочь. Так были сделаны первые аэрофотоснимки загадочных объектов.
Пинг-понг изгибов и поворотов
Прежде, в пятидесятые годы, госпожа Райхе часто сравнивала эти странные полосы и линии с взлетно-посадочными полосами аэродрома. Впоследствии, в своей книге «Тайна пустыни», она вспоминала:
«И тогда он [пассажир самолета] сможет увидеть сверху на плоской поверхности пустыни и террасах, на горных склонах огромные треугольники и четырехугольники, контуры которых, идеально ровные, словно прочерченные по линейке, четко вырисовываются светлыми линиями на темном общем фоне почвы. Некоторые из них вишне молено принять за аэродромы)ромы).» (Курсив мой. — Э.ф. Д)
Когда я в своей книге «Воспоминание о будущем», опубликованной в 1968 г., когда книга госпожи Райхе еще не успела выйти в свет, высказал примерно те же мысли, меня едва не растерзали в клочья. Поистине, я совершил просто ужасный грех! Позволю себе привести цитату:
«Плоское плато Наска, протянувшееся на добрых 60 км, совершенно однозначно наводит на мысль об аэродроме». И еще: «Не вправе ли мы высказать предположение, что эти линии были расположены таким образом, чтобы показать «богам»: приземляйтесь здесь!? Здесь всё подготовлено именно так, как «вы» приказывали! Вряд ли возможно предположить, что создатели этих геометрических фигур не догадывались о том, что они, собственно, делают. Они наверняка знали, что именно необходимо для посадки «богов».
После появления этих двух фраз, опубликованных более трех десятилетий назад, на протяжении всех последующих лет во всевозможных средствах массовой информации мне были приписаны такие высказывания, которых я не только нигде не публиковал, но и не произносил. Слава Богу, я далек от мысли о компании организованной травли и не верю в бредовые идеи о заговоре темных сил. И тем не менее трудно не задуматься при виде того, с каким редким единодушием так называемые «серьезные» СМИ и научные издания фабрикуют и публикуют совершеннейшую чушь, не имеющую под собой никакого основания. Подобные публикации являют собой почти классические примеры ложной и превратной интерпретации высказываний, кочующих по страницам прессы, чтобы при всяком удобном и неудобном случае стать объектом цитирования и катализатором все новых и новых измышлений.
Бедный Эрих фон Дэникен в молодости, в 1966 г., писал: если взглянуть на плато Наска с воздуха, невольно возникает мысль, что это — древний аэродром. Тысяча чертей! Да ведь молодая досточтимая исследовательница Мария Райхе утверждала то же самое!
Более того, научная пресса и всевозможные научные публикации, с которыми я знаком — а таких, надо признать, весьма и весьма много, — в один голос, тоном благородного негодования спешат растрезвонить всем и каждому, будто я убежден, что плато Наска некогда служило «аэровокзалом» для космических кораблей. Приведу всего одну цитату из свежего «научного» обозрения:
«В начале семидесятых годов появился печально известный Эрик [да-да, именно с «к» на конце! — Э. ф. Д.], заявивший, что речь идет о взлетно-посадочных полосах для космических кораблей. Поводом для его ложных гипотез послужили снимки геоглифов, которые, действительно, очень напоминают современные взлетно-посадочные полосы. Он утверждал, что изображения подобных размеров невозможно создать без помощи летательных аппататов».
Подобными «утками» кишмя кишат страницы так называемой псевдонаучной литературы, да и не только ее. И ничего, что никто из господ фальсификаторов не только не удосужился прочесть хотя бы первую мою книгу, не говоря уж о последующих, и потому спешат приписать мне одну нелепицу за другой. Хуже того, они самым подлым манером фабрикуют и приписывают мне высказывания, которых в моих книгах просто нет. Но я счел бы для себя унизительным принимать всерьез бредовые измышления подобных журналистов и научных специалистов!
«Успех — это именно то, что человеку прощают неохотней всего»(Труман Капоте).
После того как представители ВВС Перу оказали реальную помощь госпоже Райхе, ей поспешило оказать всемерную поддержку и министерство информации. Чуть позже к ним присоединились американский Фонд Уэннера Грена и Немецкое научное общество. В последующие годы свой вклад в поддержку трудов госпожи Райхе внесли и другие организации. Правда, подобная поддержка не приобрела черты широкомасштабного проекта, но оказалась вполне достаточной для продолжения исследований. Мужественная госпожа Райхе таскала по пустыне двухметровую алюминиевую лестницу, посыпала загадочные полосы толченым мелом и, таким образом, готовила почву для дальнейших исследований. И вот, наконец, она приступила к обмерам рисунков и воспроизведению их в реальном масштабе.
Вскоре госпоже Райхе стало ясно, что эти громадные геоглифы расположены на местности не где попало и отнюдь не случайно, а планомерно выполнены именно в тех местах, в которых «пересекаются или сходятся большинство линий». Так, она установила, что существует всего одно изображение обезьяны, только одно — паука, только одно — кита, только одно — игуаны и более 20 изображений птиц. Видимо, люди далекого прошлого, фигуры которых тоже встречаются на оплавленных песках пустыни, питали особую страсть к птицам. И еще: на ровной и тоской поверхности пустыни не удалось обнаружить ни единого изображения человеческой фигуры или человеческого лица. В то же время подобные рисунки в обилии встречаются на обращенных в небо горных склонах в окрестностях Пальпа неподалеку от Наска. Здесь сохранилось немало рисунков голов, окруженных сиянием в виде расходящихся лучей, а у некоторых эти лучи весьма напоминают антенны. Найдена и огромная 29-метровая фигура, поднятая правая рука которой указывает на небо, а левая, опущенная, — на землю.
Рисунки далекой древности несут в себе немало загадок. Заметное место среди рисунков занимают и многочисленные геометрические фигуры, которые часто, но отнюдь не всегда, дополнены изображениями животных. Так, от середины группы «взлетно-посадочных полос» отходит прямая, словно по линейке прочерченная линия, тянущаяся к огромному, длиной более 60 м, изображению обезьяны. Под ногами животного лежат семь огромных пальцев. На его ногах изображено по три пальца; что же касается его рук, то на одной из них — четыре пальца, а на другой — пять (илл. 3). Прямая линия, идущая от хвоста обезьяны, тянется к геометрическому орнаменту, состоящему из 16 зигзагообразных линий. Высшая математика, не так ли?
Подобных геометрических загадок здесь немало, и, быть может, сделанные мною снимки вдохновят какого-нибудь математика на поиски их разгадки.
Особенно крепкий орешек представляет собой изображение «двойного лабиринта». Рядом с ним проходят три узкие и прямые, как стрела, параллельные линии, идущих в прямом смысле слова ниоткуда. Каждая из них, развернувшись под прямым углом, упирается в широкую «канцелярскую скрепку». Пять таких «скрепок» расположены рядом, словно солдаты в парадном строю, причем концы их соединяются друг с другом (илл. 4). От последней «скрепки» отделяется тонкая линия, упирающаяся в «двойной лабиринт». Под этим термином я имею в виду две расположенные рядом одна с другой композиции — лабиринта, в которые можно войти и выйти как извне, так и изнутри. Но и это еще не все: если на четком снимке провести по этим линиям кончиком карандаша, то окажется, что на противоположной стороне находятся еще шесть таких же «канцелярских скрепок», причем последняя из них опять-таки связана с тонкой линией, которая тянется на многие километры и теряется где-то за горизонтом. А теперь попытаемся представить всю картину в целом: сперва — пять широких «скрепок», затем — два переплетающихся лабиринта и, наконец, — еще шесть «скрепок». И все эти элементы соединены друг с другом линиями. В детстве мы часто рисуем картинки, не отрывая карандаша от бумаги. Похоже, точно так же были созданы «двойной лабиринт» и «канцелярские скрепки».
Однако какими бы любопытными ни были сами по себе эти рисунки, они отнюдь не являются изолированными друг от друга. Они даже на большом удалении друг от друга соединены линиями. Так, например, на Пампа де Хумана, раскинувшейся сразу за вторым поворотом дороги, по которой из долины Ингенио можно попасть на Плато де Пампа, расположена обширная сеть или система широких полос и узких линий. От полос и трапецеидальных участков на земле расходятся тонкие линии, уходящие в бесконечность. Протяженность самой длинной из открытых на сегодняшний день линий составляет не менее 23 км. С ума сойти можно! (Илл. 5.)
Весьма интересна тройная линия, идущая к югу от пампы; все попытки объяснить ее происхождение оказались напрасными. На первый взгляд кажется, что речь идет всего о двух линиях, которые возникают ниоткуда где-то посреди пустыни и, словно две колеи рельсового пути, находящиеся на расстоянии 2 м одна от другой, тянутся вдаль параллельно. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что это — своего рода оптический обман. На самом деле из одной линии состоит только правая «колея», тогда как левая образована двумя бороздами, идущими в буквальном смысле впритирку друг другу. Расстояние между этими линиями не превышает 10 см. Что же получается? «Колея» на два колеса? Выходит, на левой стороне было два колеса-соседа, а на правой — третье? Нет, видимо, эти линии были чем-то иным, чем колеи, поскольку все три, миновав несколько километров по ровной, как стол, поверхности пустыни, упираются в холм и, поднявшись по склону, обрываются у его вершины. А что же находится на самой вершине, где линии кончаются? А ровным счетом ничего. По крайней мере, об этом ничего не известно, ибо здесь еще не проводились ни бурение, ни химические анализы грунта и горных пород. Лишь после этого можно будет сказать что-либо определенное.
В результате глубинного бурения на этом плато безумцев были обнаружены весьма любопытные факты. Оказалось, что две «взлетные полосы», шириной 50 м каждая, имели небольшой наклон. И к месту их схождения со всех сторон тянулись узкие прямые линии. В общей сложности я насчитал 21 одну такую линию. А что же находилось в центре, в точке их схождения? В другом месте к концу широкой «взлетной полосы» со всех сторон сходились бесчисленные тонкие линии, образуя нечто вроде венца лучей. При этом протяженность этих лучей составляла не какие-нибудь жалкие 5 м, а многие сотни метров, а в отдельных случаях — несколько километров, и все «лучи», как по команде, сходились у конца полосы. Зачем? Что такого особенного там было? Быть может, в центре находился некий геодезический измерительный прибор? Или за этим кроется некая тайна?
Впрочем, туристы, не горящие желанием потратить деньги на полет над плато, смогут увидеть один из таких «холмов в венце лучей», не поднимаясь в небо. Холм этот находится на шоссе, примерно в 22 км от городка Наска. Правда, сама равнина Наска лежит впереди, но это ничего, ибо справа от шоссе высится небольшой холм, с которого хорошо просматривается панорама окрестностей. Высота холма над уровнем моря составляет 512 м, а над шоссе — всего 34 м. Однако, несмотря на столь скромную, если не сказать — смешную высоту холма, подняться на него все же стоит. Если посмотреть с его вершины через шоссе, на север, можно заметить две линии, идущие одна подле другой, а метрах в 20 за ними — еще одну пару линий. Обе пары линий идут от самого подножья холма. Правая пара линий тянется на добрых три километра в глубь пустыни и упирается во «взлетную полосу», а левая пара линий, миновав 2,5 км, образует так называемую «стрекозу» и упирается в другую «взлетную полосу» длиной 1,3 км. Чтобы заметить эти полосы, необходим сильный полевой бинокль или подзорная труба, ибо высота этого холма, поднимающегося над пампой всего на какие-то 34 м, слишком незначительна, чтобы разглядеть полосы невооруженным глазом. Две эти пары линий — далеко не единственные, пролегающие к подножью холма. Что же таит в себе этот холм? Неужто в нем нельзя пробурить глубинную скважину или хотя бы провести исследования магнитного поля?
«Это совершенно излишне», — считают самонадеянные «знатоки» Наска, которые вряд ли провели здесь более двух суток, если вообще удосужились заглянуть сюда. Я же полагаю, что нам не известно о Наска практически ничего, а то немногое, что мы, как нам кажется, знаем о ней, при ближайшем рассмотрении оказывается превратно истолкованными результатами замеров и цепью застарелых предрассудков.
Существует немало линий, скрещивающихся у подножья холма, упирающихся в него или внезапно обрывающихся возле него. Однако было бы заблуждением считать, что их здесь — бесконечное множество. Одной из самых загадочных, на мой взгляд, является полоса шириной 62 м, которая поднимается на небольшой холмик и спускается с его вершины, разделившись на целый пучок узких линий. Расположение их весьма напоминает… трамплин, по которому бок о бок друг с другом скользят пять воображаемых лыжников, чтобы, оттолкнувшись от самой высокой точки, разлететься в пяти разных направлениях. Кроме того, средняя из этих меньших линий тянется в глубь пампы на десять с лишним километров.
Многообразие фигур, полос и линий здесь поистине безгранично. При виде их невольно останавливаешься, словно на пороге дома сумасшедших или перед началом пути духов. И чтобы не свихнуться и не заблудиться в этих бесконечных линиях и лабиринтах, надо различать четыре основных типа геоглифов.
1. Полосы, или пистас. Слово «полосы» не следует понимать буквально, как «взлетно-посадочные полосы», однако при виде их трудно отделаться от подобного впечатления. Оно относится и к «рулежным дорожкам», примыкающим со всех сторон к полосам. На испанском нет другого слова для обозначения этих объектов. Поэтому и сами жители Наска, и пилоты, летающие над плато, неизменно называют их «лас пистос».
2. Мелкие линии. Эти линии, ширина которых составляет несколько метров, по большей части связаны с полосами, а длина их составляет несколько километров. Самая протяженная из них тянется через горы и долы на целых 23 км. Таких мелких линий в здешних местах насчитывается более 2000!
3. Геометрические фигуры. Обычно они представляют собой зигзагообразные кривые, «канцелярские скрепки» или странные композиции. Очень часто они соседствуют с изображениями животных, например, обезьяны, и нередко встречаются возле полос.
4. Рисунки-геоглифы. К их числу относятся изображения птиц, игуаны, кита, обезьяны, паука или цветка. На сегодня известно 32 подобных рисунка. Это название — геоглифы — объясняется тем, что они в самом прямом смысле слова начертаны на земле.
Рисунки, созданные без всяких подсобных инструментов?
При чтении научной и популярной литературы о Наска создается впечатление, будто главным чудом и загадкой плато Наска являются таинственные рисунки-геоглифы. Это же абсолютно неверное впечатление возникает и у воздушных туристов, на протяжении получаса кружащих на легком самолетике над просторами пампы.
Госпожа Мария Райхе уже писала о том, что «фигуры животных представляют собой лишь немногочисленные изображения, разбросанные тут и там между колоссальными геометрическими рисунками». Скажу более определенно: многократно описанные и обследованные геоглифы — это в лучшем случае крошечная крупица загадки Наска, ничтожно малая по сравнению с полосами-пистас, трапецеидальными участками и мелкими линиями. Так, величина рыбы, например, составляет 25 м, паука — 46 м, обезьяны — 60 м, а кондора — 110 м. И лишь колибри со своим огромным клювом гораздо крупнее всех прочих: более 250 м.
Однако, несмотря на малозначительность рисунков животных по сравнению с полосами-пистасами и мелкими линиями, возникает упрямый вопрос: а как, собственно, они были созданы? Госпожа Райхе особо подчеркивает «удивительную гармоничность их пропорций». Более того, госпожа Райхе, как опытный географ и математик, лично осуществившая обмеры многих из них, утверждает:
«Художники, которые могли полюбоваться своими творениями только с воздуха, должны были сначала создать их эскизы в малом масштабе и лишь после этого переносить их на местность. Но как им при столь грандиозных размерах удавалось соблюсти томность и правильность всех линий, остается загадкой, для решения которой могут потребоваться долгие годы исследований. Лишь тот, кто на практике знаком с геодезией, способен в полной мере оценить то, какими инструментами и качествами должен обладать человек, способный представить в малом масштабе все детали композиции, а затем перенести их — уже в натуральную величину — на местность. Видимо, древние жители Перу обладали инструментами и подсобными средствами, о которых мы и понятия не имеем, и которые они, вместе с прочими знаниями, сумели надежно утаить от завоевателей…»
Что же это за «инструменты и подсобные средства»? Кто были те гениальные учителя или жрецы, которые задумали познакомить примитивное индейское племя со своими выдающимися познаниями в геометрии? И ради чего все это? Мне представляется не лишенным основания утверждение, что эти рисунки и линии создавались на протяжении столь долгого времени, что нам даже трудно это представить. Мы не знаем, какие инструменты и подсобные средства применялись для создания линий и изображений животных. По всей видимости, древние пользовались колышками и рейками, к которым крепились веревки различной длины. Однако изображения животных нередко состоят из четверть- и полуокружностей. Допустим, очертания закрученного хвоста «обезьяны» можно было изобразить с помощью принципа свернутого каната. Однако при создании других изображений — собаки, колибри, кита и прочих фантастических животных, не поддающихся идентификации, — подобный метод просто неприменим.
Прямые же линии, напротив, вполне можно продлевать на местности сколь угодно долго с помощью мерных реек и веревок. Но как были созданы всевозможные зигзаги, «канцелярские скрепки», спирали, лабиринты и прочие загадочные геометрические фигуры?
Одна из таких любопытных композиций состоит из шести идущих рядом линий, общая протяженность которых достигает 600 м. Как и в «лабиринте», конец каждой из этих линий соединяется с соседней. Кроме того, в центре этих линий просматривается «стрела» с заостренным концом, длина которой достигает 400 м. Более того, сама стрела вместе с соседней линией и линиями, лежащими за ней, образует четырехугольник Чтобы обойти периметр этой геометрической фигуры, необходимо пройти не менее 5 км, то есть проделать пеший марш-бросок продолжительностью не менее часа. А чтобы пересечь всю эту странную композицию, потребуется не более 4 минут. На первый взгляд кажется совершеннейшей бессмыслицей вышагивать пять километров, когда попасть на другой конец лабиринта вполне можно за какие-нибудь 4 минуты. Выходит, это было нечто вроде тропы для церемониальных процессий? Но если так, то где же следы ног или сандалий на лестнице храма? А на краю этого любопытного геометрического курьеза находятся сразу три небольших геоглифа: стилизованная ящерица, нечто, напоминающее неудачно исполненное дерево или, как полагает госпожа Райхе, «фикус», и, наконец, странного вида фигура, у которой две руки (или ноги?). На одной из этих рук — пять, а на другой — четыре пальца.
Что, ради всего святого, подвигло древних художников на создание этих странных рисунков? Какой мотив лежит в их основе? Если же изображения животных выполнены с таким «совершенством и удивительной гармоничностью пропорций» (Райхе), почему же тогда у этого миниатюрного чудовища, красующегося рядом с геометрическим орнаментом, на одной лапе пять пальцев, а на другой — четыре? Почему у обезьяны — если это действительно она — на нижних лапах изображено по три пальца, а на верхних и вовсе разное число пальцев: на одной — пять, а на другой — четыре?
Неподалеку от небольшого уклона, ведущего в долину Ингенио, находится спираль, состоящая из шести кругов и витка, занимающего самый центр изображения. Диаметр самого большого, внешнего круга составляет 80 м. Через все витки и круги к середине спирали идет пересекающая их тропа, берущая свое начало в лощине, глубина которой на 50 м ниже уровня плато. Вероятно, спираль и тропа были созданы в глубокой древности, задолго до того, как некие геофизические процессы существенно изменили рельеф местности. Спираль, в свою очередь, расположена в конце полосы шириной 53 м и протяженностью 700 м. В 80 м слева от нее находится еще одна полоса шириной 70 м и длиной 720 м. Наконец, эта полоса под прямым углом упирается в так называемую «главную полосу», ширина которой составляет 95 м, а протяженность — более 1 км. Невероятно? Ничуть не бывало! Справа от полосы, конец которой образует спираль, расположена еще одна, небольшая полоса (ширина — 18 м, длина — 360 м). На ее конце нас ожидает еще один лабиринт. Что же это может быть?
Выше и ниже
Несколько ниже всех этих полос простирается запутанная сеть геометрических рисунков. На мой взгляд, слово ниже в этом контексте весьма уместно, ибо, вероятно, сперва были выполнены геометрические композиции, а уже затем — полосы. Стоит ли напоминать, что к этим полосам примыкает множество узких и прямых, как стрела, линий, тянущихся иногда на несколько километров?
К сожалению, подробных карт района Наска практически нет, и они отличаются крайней неполнотой. На лучшей из них, в масштабе 1:10000, созданной Национальным
Географическим институтом Перу, представлена весьма впечатляющая панорама долины Ингенио и Пампа де Хумана. На ней, строго в масштабе и с указанием ориентации по оси север — юг, показаны многие полосы, мелкие линии и геоглифы. И все же на этой карте отражено не более четверти существующих композиций и объектов Наска. Осенью 1995-го мне удалось сделать с борта самолета более 1000 интереснейших снимков. И вот сегодня я тщетно пытаюсь найти соответствие запечатленным на них объектам на картографическом материале, имеющемся в моем распоряжении. Действительно, существует немало карт местности и дорог района Наска. Однако на них загадочные объекты Наска попросту отсутствуют. Я обращался за консультацией к представителям Би-би-си Перу и к самим пилотам самолетиков, в которых воздушные туристы кружат над плато Наска. Как оказалось, карт со сколько-нибудь подробным указанием древних объектов попросту нет. «Да что там! — признался шеф-пилот Эдуарде — Не проходит и дня, чтобы мы не открыли что-нибудь новое!»
Через распахнутую дверь такого самолетика мне посчастливилось запечатлеть на пленку две разные панорамы: четко различимую полосу шириной 70 м и длиной 800 м. На круто обрывающемся склоне справа от полосы видна спираль, а рядом с ней — ровный, словно прорезанный скальпелем по коже, зигзагообразный рисунок. Эта зигзагообразная линия, настолько четкая, что ее заметит и слепой, проходит ниже уровня полосы. Вероятно, сначала был выполнен геометрический рисунок, а затем, значительно позже, устроены полосы.
На втором снимке глазам предстает прямо противоположная картина: четко различимая полоса, поверх которой расположен пересекающий ее зигзагообразный рисунок. На этот раз расстояния между витками зигзага — куда более узкие, чем на первом рисунке. Получается, что сперва была устроена полоса, а затем поверх нее был нанесен этот причудливый рисунок? Кстати сказать, у меня не раз возникало подозрение, что первоначально зигзагообразные линии не располагались ниже полосы и что подобное изменение рельефа возникло в результате ветровой эрозии на протяжении многих тысячелетий. Кроме того, я не раз спрашивал себя, а что, собственно, представляют собой эти зигзагообразные линии. Ради чего были созданы эти причудливые орнаменты, если впоследствии поверх них пролегла широкая полоса, закрывшая собой добрых две трети изображения? Или эти рисунки никогда не были просто орнаментами? Быть может, за всеми этими зигзагами кроется некая давно забытая технология? Нечто вроде методики, которую мы сегодня называем «индукционной шлифовкой»?
Этот вопрос весьма острый; он напоминает боль от раны, которая долго не заживает. И тем не менее эти снимки говорят сами за себя. Широкие зигзагообразные линии, лежащие под полосой, представляют собой фрагменты некой древней «картинки-загадки». Слева от полосы идут четыре тонкие линии, а рядом с ними расположена спираль, состоящая из пяти концентрических кругов. Справа от полосы тянутся шесть узких прямых линий, которые в конце концов исчезают под полосой. Но каково же назначение широкой зигзагообразной линии и тончайших линий, расположенных сегодня под полосой? Быть может, они выполняли роль маркировки на местности? А может, это — некий знак, иероглиф? Зашифрованное древнее послание? Но кому же оно было адресовано, если поверх него пролегла широкая полоса?
А что, если это не послание и не орнамент, а всего-навсего следы времени? Быть может, люди одного из поколений, которые еще не додумались расчертить пустыню широкими полосами, решили для начала создать геометрические знаки-символы? А их соплеменники, жившие в более поздние времена, вздумали закрыть эти изящные знаки «взлетной полосой»? В таком случае получается, что позднейшие «строители полос» не питали особого уважения к знакам своих предков. Поэтому они частично и «накрыли» их полосой. Мне эта гипотеза представляется малоубедительной. Слава Богу, на плато Наска вполне достаточно пространства, чтобы расположить полосу в каком-нибудь другом месте. Так почему же все-таки полоса была проложена, насыпана и утрамбована поверх причудливых геометрических линий? Неужели именно это место было настолько важным?
Впрочем, подобные рассуждения лишены смысла по иной причине: оказывается, в Наска существуют полосы, пролегающие поверх других полос. Неужели такое возможно?
А теперь — взгляните на снимок, сделанный, когда я пролетал над двумя полосами, проходящими не по плоской поверхности пустыни, а по вершине невысокого холма в районе Пальпы. Обе полосы начинаются практически в одной и той же точке, но затем расходятся под углом 45°. Здесь, совсем как на схеме аэродрома, перед началом полосы расположены девять узких линий, по виду весьма похожих на разметку местности. (Имейте в виду: средняя, более светлая линия не в счет, поскольку она, по всей вероятности, возникла совсем недавно, после того как здесь проехал какой-нибудь тяжелый грузовик.) Так вот, под правой полосой ясно просматривается более ранняя, гораздо более широкая и крупная по размерам полоса. По моим оценкам, нижняя полоса имеет ок. 80 м в ширину и не менее 1,3 км в длину. Итак, здесь одна полоса проложена поверх другой, причем более древняя имеет куда более внушительные размеры.
На следующем снимке эта полоса показана с несколько иной точки. Здесь все поменялось местами: новая, более светлая полоса проходит справа, а под ней — древняя, более широкая. Поверх более древней полосы расположен геометрический рисунок, который, в свою очередь, уходит под новую, более позднюю полосу. Итак, подобное расположение имеет следующую хронологию: древняя полоса — геометрический рисунок — новая полоса. Здесь можно с полным основанием говорить о том, что «эпоха строителей полос» охватывала весьма длительный период. Но какой именно? Археологи говорят о существовании некой культуры, которая появилась на арене истории ок. 500 г. н. э. Такая датировка базируется на находке деревянного колышка-клина, обнаруженного в груде камней. Радиоуглеродный анализ показал, что возраст колышка можно отнести к 525 г. н. э. С подобной датировкой я никак не могу согласиться. Одному только Небу известно, кто мог подбросить этот злополучный колышек в кучу камней в VI в. н.э, когда эти загадочные полосы уже давным-давно существовали.
Простите, а каков же тогда их возраст?
Мария Райхе утверждает, что возраст этих линий и геоглифов, по-видимому, следует отодвинуть «на много веков» в глубь времен. Перуанские историки называют другую цифру — 4000 лет назад, заявляя, что именно тогда началось строительство древнейших полос. Установить их возраст более точно не представляется возможным. Отдельные датировки по разным объектам носят фрагментарный и противоречивый характер. Кто может дать гарантию, что тот костер, обгорелый колышек из которого послужил основой для датировки по радиоуглеродному методу, ненамного моложе этих загадочных полос? При таком множестве людей, работавших в пампе из года в год на протяжении многих веков, перемещая груды камней и создавая все новые и новые полосы и рисунки, эти места должны были бы прямо-таки кишеть древними кострищами. То же самое можно сказать и об остатках пищи и клочках одежды. Однако ничего подобного здесь не обнаружено. Создается впечатление, что индейцы, жившие и трудившиеся в пампе, попросту растворились в воздухе. Нигде никаких следов пышных надгробий и памятных знаков, воздвигнутых в честь верховных жрецов или великих геометров древности. Ни святилищ, ни храмов в память о князьях или вождях племени. Никаких надписей, запечатлевших историю легендарного народа, который увековечил память о себе на плато Наска. Итак, остается предположить, что этот лабиринт линий и есть послание, которое мы ищем.
Сколько же камней должны были переместить древние строители? Давайте прикинем: до нас дошло более 2000 линий, причем некоторые из них тянутся на три, пять, шесть, десять или даже двадцать километров. Кроме них есть еще трапецеидальные участки поверхности, ширина которых в наиболее широком месте достигает 80 м и которые затем плавно сужаются и через 3,6 км переходят в совсем узкие линии. Да еще — полосы-пистас шириной от 30 до 110 м и длиной ок. 1,4 км. И, наконец, сами геоглифы: сюжетные рисунки и спирали, общее число которых составляет более 100. Не забудем и о полосах поверх полос, как древних, так и более поздних.
При внимательном изучении литературы о плато Наска создается впечатление, что весь процесс этого грандиозного строительства представлял собой нечто вроде детской забавы, и прилежным индейцам нечего было делать, кроме как расчистить от камней плоскую поверхность пустынного плато. И в результате такой расчистки обнажился более светлый слой почвы. «Достаточно посильней наступить, чтобы под подошвой обнажился более светлый слой, который надолго сохранит оставленный человеком след». Что ж, не буду спорить. Почва в разных местах пампы в окрестностях Наска состоит из наносных пород, в которых часто встречаются вкрапления железосодержащей гальки, сланцев, известняка и пород вулканического происхождения. На протяжении многих тысячелетий камни на поверхности пустыни подвергались резким перепадам температур. В зимние ночи температура здесь опускается до 4 °C, а в летний зной достигает 40°. Зной и холода приводят к тому, что камни трескаются, превращаясь в щебень типа того, что применяется для засыпки железнодорожного полотна между шпалами. Кроме того, палящий зной вызывает сильное окисление мелких камней на поверхности. Именно благодаря этому они приобретают коричневатый оттенок. При растрескивании образуется каменная крошка, которая частично оседает в почву, а частично уносится ветром.
Такой геологический процесс оставляет подпочвенный слой практически незатронутым. И если удалить побуревшие в результате окисления камни, обнаружится более светлый нижний слой. Вероятно, таким путем и создавались все эти геоглифы. Достаточно было убрать камни с поверхности, чтобы под ними обнажился более светлый слой породы. Мне самому доводилось испытывать этот способ создания рисунков на практике. Иногда у меня и впрямь получалось, иногда — нет. Поверхность пустыни часто весьма твердая, так что выковырнуть из земли камень ударом каблука попросту невозможно. Не остается здесь и светлых следов от башмаков. С другой стороны, мы вынуждены признать, что всевозможные машины, грузовики и мотоциклы, еще с пятидесятых годов XX в. исколесившие пустыню вдоль и поперек, оставили на ее поверхности бесчисленное множество светлых борозд. Эти борозды наносят серьезный ущерб древним линиям маркировки, разрушая и искажая их. Однако, несмотря на подобное положение вещей, мне непонятно одно.
В наши дни нижний слой пород у геоглифов, полос и линий, можно сказать, ничуть не светлее, чем окружающий поверхностный слой. Они выглядят практически одинаково. Другое дело — фигуры и рисунки, контуры которых Мария Райхе и другие добровольцы на протяжении многих лет присыпали слоем мела или просто прометали метлами. Тем удивительнее, что с борта самолета на поверхности пустыни хорошо просматриваются даже самые мелкие детали огромных рисунков и композиций. Почему же это? Любой пеший турист, оказавшись в Наска, может подняться на металлическую вышку, построенную возле самого шоссе, и с ее обзорной площадки полюбоваться контурами пяти линий и одной широкой полосы. Между тем различия в цвете между колером поверхности и полос практически несущественны. Сегодня здесь нет и следа от прежнего светло-желтого колорита нижних слоев. Всякий раз, приезжая в Наска, я делаю все новые и новые снимки. И лишь в редких, можно сказать — исключительных случаях можно разглядеть полосы и линии, желтоватый тон которых чуть светлее окружающего фона. Поэтому у меня возник резонный вопрос: в чем же здесь дело? Почему все эти полосы, линии и геоглифы четко вырисовываются на красновато-коричневом фоне поверхности, если они усыпаны каменной пылью точно такого же коричневого колера? Почему не только контуры полос, но и вся тоирдь полос четко выделяется своим желтоватым тоном, словно они сплошь присыпаны гипсом, хотя, если смотреть с земли, их тон ничем не отличается от колера поверхности? Почему, ради всего святого, зигзагообразные линии шириной не более метра четко выделяются на фоне полос, причем — даже тогда, когда они расположены под полосами? Быть может, для них применялся какой-то другой материал? Или, может быть, полосы и линии первоначально были выполнены не из камней нижнего подпочвенного слоя, а из чего-то еще?
Что, опять чепуха? Поверхностные измышления, и не более того? Нет. Я могу доказать это неоспоримыми фактами.
Думаю, никто не станет спорить с тем, что зигзагообразная линия, показанная на фото, проходит под полосой. А между тем, если бы мастера, прокладывавшие полосу, как принято считать, действительно убирали окислившиеся камешки с поверхности, чтобы под ними яснее проступил более светлый нижний слой, то зигзагообразные линии неизбежно исчезли бы. Ведь для того чтобы сделать светлый меловой тон более четко различимым, мастерам пришлось бы в конце концов убрать с полосы все камни до единого. Так почему же тогда зигзагообразный лабиринт под полосой уцелел и четко виден? Быть может, он был выполнен каким-то другим материалом? Может быть, эти зигзагообразные линии служили для какой-то другой цели, которую археологам, этим убежденным приверженцам культового мышления, пока не удается выяснить?
А теперь давайте отрешимся от этого вопроса и задумаемся над тем, что создателям послания Наска, вне всякого сомнения, пришлось бы перелопатить огромные груды каменной породы, ибо глубина углублений, которыми прочерчены на поверхности пустыни все эти линии и полосы, даже сегодня составляет до 30 см. Часто подобные канавки можно видеть по обеим сторонам полос и линий, протянувшихся на многие километры.
Если предположить, что ок. 500 г. н. э. на обширных пространствах пустыни, а также на склонах окрестных холмов и гор начались грандиозные строительные работы, продолжавшиеся на протяжении многих веков, мы неизбежно придем к началу эпохи инков, то есть XIII в. Но почему же в таком случае инки не стали продолжать помпезный культ, установленный их предками? Почему они прекратили создавать все новые и новые линии? Почему это величественное «шоу», загадочный «культ полос», получил распространение лишь в окрестностях Наска и чуть к северу от нее? Правда, в районе побережья Паракас (Перу) и Антофагаста (Чили) мы вновь встречаем громадные геоглифы и рисунки на склонах утесов, однако полосы и линии, тянущиеся на много километров, существуют только в Наска. Послушаем мнение об этом Марии Райхе:
«Создатели этих линии, выбирая эту местность, хорошо знали, что здесь плоды их усилий не будут уничтожены ветрами и дождями. Дело в том, что ветры лишь уносят пыль и песок, которые обычно заносят рисунки, а дождей в этих местах до массового загрязнения воздуха практически не выпадало».
Действительно, дождей в этих местах нет и в наши дни, если не считать случайных ливней, продолжительное которых не превышает десять минут в год. Но если создатели линий в этом районе действительно «хорошо знали», что здесь их творения долгие века не будут уничтожены, почему же этого не знали их потомки, прочертившие широкие полосы прямо поверх зигзагообразных линий и геоглифов? И если они создали свои творения в результате многовековых усилий — если отнести дату начала строительных работ к 500 г. н. э., а ее окончание — к 1200 г. н. э., то есть незадолго до начала классической эпохи инков, — то почему же никто из инков и не подозревал об этом? Почему никто из испанских хронистов даже на смертном одре ни единым словом не обмолвился об удивительных памятниках Наска? Почему ни один испанский солдат, священник или купец не оставил никаких упоминаний об этой грандиозной «иллюстрированной книге», начертанной на просторах пустыни Наска?
Я убежден, что знаменитые геоглифы и полосы Наска были созданы в куда более давние времена, чем это принято считать. Когда на эти земли пришли испанские завоеватели, индейцы давным-давно успели забыть гипотетический «культ создателей полос». В их преданиях жила память о сынах Солнца, а интересы были сосредоточены на строительстве храмов, оборонительных укреплений и святилищ календарного назначения, а также войнах и заботах о хлебе насущном. Огромные знаки, разметки в пустыне? К ним никто не проявлял интереса, да и попросту не подозревал об их существовании.
Археологи тоже обследовали это чудо на плато Наска очень поверхностно — в самом буквальном смысле этого слова. Ответы, которыми довольствуются жаждущие узнать истину, весьма и весьма примитивны. Эти ответы обычно ограничиваются поверхностными идеями, не затрагивающими существа дела. Мыслители со свежими взглядами, задающие массу трудноразрешимых вопросов, в этой сфере явно никому не нужны, специальные исследования не проводятся. И всему, что требует серьезного изучения, навешивается ярлык магического слова «культ». Однако мне хотелось бы рассмотреть ряд вопросов, поскольку прежние ответы на них меня не удовлетворяют.
Каталог бессмысленных вопросов
Что двигало создателями этих загадочных полос и линий? Гипотезы о календарном назначении этих объектов давно отошли в прошлое, а версии об их астрономических функциях и взаимосвязи между геоглифами и различными созвездиями могли бы иметь под собой некоторую основу, если бы не множество полос и линий, перечеркивающих их. Каково происхождение столь «продвинутых» геометрических знаний? Какими инструментами пользовались строители? Какие жрецы-геодезисты определяли исходные точки для прокладки линий и почему? На. чем они чертили свои карты и делали расчеты, на каком материале выполняли эскизы и планы изображений, которые впоследствии были перенесены на местность, став грандиозными геоглифами?
Как были организованы строительные работы? Проводились ли они одновременно во многих местах или поочередно? Действительно ли первоначально для разметки объектов с поверхности просто убирались камни и верхний слой, или существовали какие-то иные способы маркировки? Быть может, для этого служил цвет? Или измельченные кусочки сланцев? Или толченая известь, разведенная водой? Почему зигзагообразные линии и другие изображения не исчезли под линиями и полосами, хотя для того, чтобы проложить эти полосы, необходимо было убрать все до единого камни более древних изображений? В результате по всем законам физики более ранние рисунки были бы уничтожены. И тем не менее они уцелели!
Каково назначение и смысл полос и трапецеидальных участков самой разной ширины и протяженности; какую весть они заключали в себе? Какую цель преследовали прямые, как стрела, линии, протянувшиеся на 20 км и упирающиеся точно в полосы? Для чего служили линии, резко обрывающиеся на краю горного плато, словно на трамплине, и разделяющиеся на несколько более тонких линий?
Существовало ли здесь деление поверхности на участки? Работали ли строители в соответствии с неким единым планом, или каждая группа и бригада действовала как ей заблагорассудится? Кто осуществлял общую организацию работ и руководил бригадами рабочих? Каким образом в раскаленную пустыню подавалась или доставлялась вода для строителей? Если какая-нибудь бригада несколько месяцев трудилась над созданием трапецеидального участка протяженностью около 3 км, рабочие каждый вечер по завершении работ должны были покидать стройплощадку, а утром вновь возвращаться на нее. Но если это так, то где же следы ног, сандалий и прочей обуви сотен строителей? Выявлено буквально считанное число протоптанных троп, да и то все они находятся только в горной местности, и неподалеку от них обнаружены следы древних поселений. Между тем в пустыне огромные полосы расположены совершенно обособленно, и к ним не ведет никаких нахоженных троп. Поскольку почва пустыни буквально в мгновение ока становится более светлой, стоит только убрать какой-нибудь камешек, пролежавший здесь много тысячелетий, то пампа в здешних местах должна была бы прямо-таки кишеть тропами и тропинками. Сотни строителей, в течение долгих лет ежедневно шагавших на работу и обратно, неизбежно расчистили бы от камней тропы своими шагами. Но где же следы таких тропинок? В окрестностях Наска ничего подобного не обнаружено. Сегодня мотоциклы и автомобили, проносящиеся по пустыне, оставляют позади себя светложелтые борозды. Но где же следы строителей? А ведь если они пользовались повозками, следы от их колес тем более должны были бы отпечататься на почве.
Быть может, разгадка этих тайн скрыта под холмами, на которые ориентировано множество полос и линий? Что скрывается за непонятными пунктами посреди пустыни, на которые со всех сторон указывают огромные стрелки длиной несколько километров?
Почему здесь до сих пор не проводилось исследований местности с помощью самых современных физических приборов? Почему никто не удосужился хоть немного расчистить нижний слой какой-нибудь полосы, чтобы добраться до расположенного под нею зигзагообразного рисунка-геоглифа? Почему эти породы до сих пор не были подвергнуты серьезному химическому анализу?
По мнению ученых, в давние времена в пампе пролегали водотоки. Следы подобных водотоков хорошо видны на аэрофотоснимках. Но почему же по обеим сторонам таких водотоков или каналов тянутся трапецеидальные участки и полосы протяженностью 3,6 км? Сформулируем тот же вопрос несколько иначе: почему эти геодезические знаки никогда не затапливались? Заблуждается тот, кто полагает, что водотоки существовали задолго до появления геоглифов, и строители линий и полос специально размещали их между руслами. Хотя такие оросительные каналы действительно никогда не пересекают длинных полос, тем не менее есть места, где они все же проходят через полосы и линии. Таким образом, можно утверждать, что полосы и линии здесь возникли еще до появления каналов и водотоков. Благодаря новейшим методам датировки можно достаточно быстро определить, какие из полос являются наиболее древними, так сказать — праполосами. Но для этого необходимо взять пробы грунта из разных полос. Почему эта проблема никого не интересует?
И, наконец, какими побуждениями руководствовались их создатели? Какой культ побуждал строителей из поколения в поколение продолжать свой нелегкий труд?
Читатель, наспех перелистывающий эти страницы, вправе поинтересоваться: а почему же Эрих фон Дэникен не спешит сам заняться поиском ответов хотя бы на некоторые из эти вопросов? Почему он сам не ведет раскопки какой-нибудь полосы, чтобы добраться до грунта зигзагообразного лабиринта, расположенного под ней? Почему бы ему самому не провести химический анализ почв?
Да я бы давно осуществил все это, если бы только мог!
После того как в шестидесятые и семидесятые годы бездумные туристы-лихачи нанесли своими машинами и мотоциклами серьезный ущерб множеству геоглифов и полос, правительство Перу, наконец, решило вмешаться. Право же, давно пора! По настоянию все той же госпожи Марии Райхе пампа на плато Наска была объявлена «археологическим парком». Огромные плакаты, хорошо заметные с любой точки шоссе, предупреждают: въезд в этот район строго запрещен!
Нарушителей этого запрета ожидают суровые кары: штраф в 1 миллион долларов США и тюремное заключение сроком до пяти лет. Признаться, мне трудно представить что-либо менее привлекательное, чем перуанская тюрьма. А преодолевать пешком многокилометровый путь по раскаленной пустыне — занятие не самое приятное. Площадь плато поистине огромна, да к тому же над ней часто совершает облеты патрульный самолет. Кроме того, одинокого пешехода, плетущегося по пескам пустыни, мигом заметят с борта самолета, на котором туристы каждый день с утра до ночи совершают полеты над полосами-геоглифами. Пилотам дано строгое предписание немедленно сообщать по рации о всяком замеченном самолетике, автомобиле, группе или отдельном путнике. На стратегических пунктах, например на обзорной вышке, постоянно несут вахту дежурные. Двое мотоциклистов мигом перехватят и остановят непрошеного гостя.
А что же представители официальных научных организаций? Ответственность за эти исследования возложена на Перуанский институт культуры в Лиме. В составе института — несколько отделений, а также комиссия по охране памятников Наска. Да, хорошо, что Наска в наши дни надежно охраняется. Плохо другое: получение официального разрешения на посещение плато приходится ждать по нескольку лет. Тот, кто добивается разрешения, вынужден заполнять бесчисленное множество опросных листов. При этом он, само собой разумеется, должен придерживаться господствующих научных взглядов и ни на шаг не уклоняться от них. Правда, возникает вопрос, а зачем тогда вообще исследовать что-либо. Считается, что мнения бывают разными, а научные взгляды, напротив, непременно «здравыми» и избавленными от всяких фантазий. Однако именно «современное» мышление сковывает изучение актуальных проблем. Так, например, Хелен Силверман, американский археолог и профессор антропологии, утверждает, что около 2000 лет тому назад в районе Наска представители различных семейных кланов решили взять под свой контроль торговые пути. При этом каждый клан в качестве герба выбрал себе какой-нибудь рисунок или геометрическую фигуру. И вот для обозначения «зон влияния» кланов на иссушенных просторах пустыни и были созданы эти громадные изображения!
Voila! ((франц.) — Вот оно что!). Так вот каково, оказывается, решение загадки Наска, и научная пресса спешит растрезвонить эту новость как некую непреложную истину. У меня есть серьезные возражения и против «гербов кланов», и против «торговых путей», и тем более «зон влияния»… Как можно определить на пустынном плато Наска границы «зон влияния»? К тому же «гербы кланов» часто находятся очень близко друг от друга, так что их никак невозможно считать указателями «зон влияния». Более того, на этих просторах нет никакой растительности: ни деревца, ни кустика, ни даже травы; здесь невозможно ничего выращивать и, следовательно, жителям здесь просто нечем питаться. Мне доводилось слышать утверждения о том, будто 2000 лет назад в этих местах все обстояло совсем иначе. Неужели? Да ведь если пампа в те времена светилась сочной зеленью растительности, если климат здесь был совсем иным, следовательно, было невозможно отодрать камень от пересыхающей поверхности, чтобы обнажить более светлый нижний слой. Или — или. К тому же гипотеза о «гербах кланов» ровным счетом ничего не дает для объяснения назначения полос. И чтобы окончательно развенчать абсурдную логику подобных «здравых» взглядов, позволю себе задать один вопрос: каким же образом члены индейских кланов могли распознавать «свои» и «чужие» гербы? Ведь увидеть их можно только с воздуха!
Если же подобным господам нечем заняться, не лучше ли собрать научно достоверные факты и материалы, имеющие отношение к тайне Наска, и провести их междисциплинарный анализ? Какую роль играла и играет в этом Мария Райхе, великий матриарх изучения Наска?
Что будет после госпожи Райхе?
Мария Райхе удостоена всех почестей, которые только можно заслужить в Перу. Так, существуют школы имени Марии Райхе, улицы Марии Райхе (илл. 28), обзорная вышка имени Марии Райхе, и, наконец, даже аэродрому в Наска тоже присвоено имя Марии Райхе. Госпожа Райхе является почетным гражданином Перу, а президент страны Альберто Фухимори наградил ее высшей государственной наградой Перу — орденом Солнца.
В финансовом отношении ситуация в области исследований сегодня также обстоит куда лучше, чем несколько десятилетий назад, когда госпожа Райхе, проводя свои подвижнические исследования, могла рассчитывать только на свои силы. Сегодня вопросами финансирования исследований тайн Наска занимаются несколько фондов. И работы в этой области можно было бы развернуть достаточно широко, если бы не всевозможная частная и государственная бюрократия, чинящая помехи всему и вся.
Между тем госпоже Марии Райхе уже перевалило за 90 лет. Ветры и палящий зной оставили суровый след на хрупком теле неутомимой исследовательницы. Несколько лет назад она совсем ослепла и почти полностью оглохла. В прежние годы она чуть ли не каждый вечер выступала с краткими лекциями перед гостями отеля «Туристас» (сегодня — «Линеас де Наска») в Наска. Затем к ней приехала из Штутгарта ее родная сестра, Рената Райхе, чтобы помогать престарелой ученой. Госпожа Рената Райхе — медик. Она тоже решила поселиться в Наска и стала выступать с лекциями в том же отеле вместо своей сестры. Рената Райхе выходит из себя, если в ее присутствии кто-нибудь осмеливается усомниться в справедливости гипотез ее сестры. Характер у Ренаты Райхе, в отличие от мягкой и деликатной Марии, достаточно суровый. К сожалению, она недавно скончалась в Лиме от тяжелой болезни печени.
Так госпожа Мария Райхе, разум которой сегодня начал слабеть от старости, снова осталась совсем одна. И я не раз задавал себе вопрос, почему многочисленные и интереснейшие геоглифы в районе Пальпа (который расположен к северу от Наска, но является неотъемлемой частью единого макрокомплекса) так и не стали объектом исследований Марии Райхе и не упоминаются в ее объемистом научном труде. Ответ весьма прост: перу самой Марии Райхе принадлежит лишь часть книги, вышедшей в свет в 1993 г. Людям, более близко знакомым с Марией Райхе, нелегко понять ее решение обзавестись приемной дочерью. При этом речь идет не о какой-нибудь бедной индейской девочке, удочеренной пожилой приемной матерью, а об удочерении взрослой женщины.
Имя этой счастливой избранницы, сумевшей вызвать любовь и нежность Марии Райхе, — Анна Когорно. Мне трудно судить, какие факторы сыграли здесь решающую роль, но ясно одно: речь идет о солидном состоянии госпожи Райхе.
А на равнине Наска тем временем ничего не изменилось. У тех немногих, включая меня, которые еще что-то могут, связаны руки. «Фонд Райхе» и комиссия по охране памятников Наска, по всей видимости, не проявляют к этому особого интереса. Зато приемная дочь Марии Райхе с недавних пор держит себя так, словно «Фонд Райхе» вместе с плато Наска и всеми его окрестностями являются ее личной собственностью. Как же могут серьезные ученые работать в таких условиях?
Нет никаких сомнений, что в долинах вокруг Наска, в особенности — в долине Ингенио, на протяжении нескольких тысяч лет существовали сменявшие друг друга древние культуры. Археологи говорят о культурах от Наска 1 до Наска 7. На сегодняшний день известны остатки более 500 поселений. Разброс в их датировке довольно широк — от 800 г. до н. э. до 1400 гг. н. э. Бесспорно одно: район Наска был заселен с давнего времени, и в пампе жили представители культур Наска 1 — Наска 7. Сегодняшняя долина Ингенио некогда была испещрена полосами, узкими линиями и трапецеидальными участками. Взгляд с борта самолета позволяет наблюдателю сразу же заметить на земле узкие борозды, лежащие у самой воды и никогда не заливавшиеся ею. На какой-то миг они исчезают из вида, а затем вновь появляются — линии, частично закрытые сочной зеленью растительности. Этот факт как будто должен был бы удивлять нас, ан нет. Необходимо помнить о том, что сегодня творится в долине Ингенио. А творится здесь вот что: на полях устроены каналы искусственного орошения. Древние просторы бороздят тракторы, оставляющие глубокие следы в почве. Но вот здешние почвы несколько лет подряд не орошали; им дали отдохнуть. И не успели поля толком просохнуть, как на их поверхности — надо же такому случиться! — вновь проступили контуры древних линий. Это решительно противоречит всем утверждениям о том, что полосы образовались единственно в результате удаления с поверхности камней и щебня, чтобы обнажился скрытый под ними нижний слой почвы. Впрочем, на высохших участках долины Ингенио уже больше не видны древние параллельные линии и лабиринты: тракторы основательно «расчистили» почву и продолжают свой разрушительный труд.
Много тысячелетий назад люди пользовались глиняной посудой, черепки которой поддаются весьма точной датировке. Идея! Нельзя ли таким же путем установить, когда же возникли эти загадочные полосы?
Новые датировки
Именно так археологам из Иллинойского университета в г. Урбана, США, удалось установить время возникновения полос. Как уже было сказано, строители полос должны были непременно приносить с собой в пустыню воду, и поэтому в почве наверняка можно найти мелкие черепки древней керамики. Однако упорные поиски керамических черепков дали весьма неожиданные и противоречивые результаты. Действительно, ученые нередко находили между камнями осколки глиняных кувшинов. Началась долгая и кропотливая работа по датировке нескольких сотен керамических черепков. Если на какой-нибудь полосе было обнаружено много следов материальной культуры под условным названием Наска 1, то, если следовать этой логике, такую полосу необходимо отнести к керамической культуре Наска 1. А между тем археологи с досадой находили там керамические черепки, относимые к весьма и весьма разным эпохам. Как же быть? Неужто жители культуры Наска 4 нарочно приходили сюда, чтобы проложить свои полосы поверх прежних и разбить здесь свои злосчастные керамические кувшины? Или у представителей культуры Наска 5 остались от их далеких предков огромные запасы старых кувшинов и плошек, и именно их-mo они и перебили, направляясь походным маршем по пустыне к месту строительства? Древняя керамика у людей более позднего времени? Таких примеров здесь хоть отбавляй. С другой стороны, более четверти всех полос и линий вообще невозможно датировать подобным образом, поскольку на них «не было найдено никаких остатков керамики» или «глиняные черепки подверглись настолько сильной эрозии, что по ним невозможно определить, к какой эпохе они принадлежат».
На мой взгляд, подобные методы датировки, несмотря на все кропотливые труды, мало что дают. Древнейшие полосы вполне могли существовать здесь уже много веков, когда сюда явились мигранты-подражатели, повторившие труды прежних строителей. Наска к тому времени могла стать священным местом, чем-то вроде центра массового паломничества. В конце концов, это место действительно является уникальным в своем роде. Поэтому сюда на протяжении многих веков приходили люди, а поскольку здесь царила невыносимая жара, они приносили с собой глиняные кувшины с водой и, естественно, роняли и били их. Иногда усталые строители попросту бросали пустые кувшины, поскольку ценили их не дороже, чем мы с вами — пустые пластиковые бутылки из-под минеральной воды. И вот мы сегодня находим эти черепки и пытаемся реконструировать по ним «точные» датировки. Я лично придерживаюсь точки зрения, что те полосы, на которых можно найти оолыне керамических черепков, чем на других, и являются наиболее древними, поскольку сюда на протяжении многих веков приходили люди, чтобы собственными глазами увидеть загадочные древнейшие объекты. Однако и эта гипотеза никак не объясняет, почему существуют линии протяженностью 23 км, почему одна из полос разделяется на три и резко обрывается на краю горного хребта, или почему зигзагообразные линии в некоторых местах не исчезли даже после того, как поверх них впоследствии были проложены широкие полосы.
Другой момент, вызывающий у меня раздражение, заключается в том, что различные археологи и представители официальной науки, изучающие регион Наска, сосредоточивают все свое внимание исключительно на самом плато Наска. Между тем само плато Наска нередко содержит всего лишь имитации творений куда более древней «культуры создателей полос», которая первоначально была сосредоточена в районе Пальпы. Наска по сравнению с районам Пстыт — это всего лишь бледное подражание, неумелое повторение некоторых сюжетных рисунков и скопления полос и линий. На плато Наска, которое, заметим в скобках, отнюдь не всегда является плоским, как стол, просматриваются контуры полос, все всякого сомнения, созданные путем удаления поверхностного слоя камней. Даже в наши дни по сторонам их видны канавки. Они вовсе не являются никакой загадкой, и любой специалист прекрасно знает, как они были созданы.
Напротив, в районе же Пальпы, находящемся в каких-нибудь десяти минутах полета от Наска, сохранились следы рисунков и разметки местности, сам вид которых настолько явно провоцирует ассоциации с небом, словно хочет вконец одурачить нас. И хотя здесь речь идет о плато Пальпа, оно являет собой лишь небольшую часть всего района. Дело в том, что Пальпа находится в горах, а полосы — на искусственно срезанных холмах. Между «холмами с полосами» раскинулось немало узких долин. Эти пространства с их плавными очертаниями — пример идеального использования уровня ландшафта. А еще здесь, как и в Наска, отсутствуют нахоженные тропы, проложенные прилежными, как муравьи, строителями — тропы, которые должны были бы существовать здесь по всем законам логики.
Одна из полос на плато Пальпа по обеим сторонам обрамлена двойными параллельными линиями. Под ними четко просматриваются две меньшие линии, подходящие к полосе под крутым углом. Один конец этих меньших линий соединен небольшой дугой с параллельной полосой. Приведу еще одну загадочную деталь: полоса берет свое начало от четырех уступов, напоминающих ступени. Итак, здесь явно не может быть вопросов о том, что возникло прежде: полосы, небольшие параллельные линии или эти ступени? Несомненно, все они появились одновременно, ибо план явно включает в себя все три этих элемента. Ступени-уступы относятся к полосам в такой же мере, как и к узким линиям, иначе они не были бы столь плавно и элегантно дополнены правой параллельной линией.
Кто при виде этих объектов возьмет на себя смелость всерьез утверждать, будто полосы, линии и ступени были созданы путем снятия верхнего слоя каменного щебня, а рисунок в целом представляет собой гербы кланов некоего индейского племени? А еще через несколько узких долин отсюда теория борозд на равнине представляется и вовсе абсурдной.
Здесь находится полоса шириной 60 и длиной более 700 м, протянувшаяся… по горным хребтам. Чтобы выровнять площадку для полосы, строителям пришлось сначала срезать горные вершины. Таким образом, для того чтобы создать саму эту полосу и находящиеся под nefi зигзагообразные линии, индейцы-строители должны были сперва выполнить труднейшие подготовительные работы. Дело здесь явно не ограничилось простым выцарапыванием камней из почвы. Постепенно становится все более очевидно, что наши прежние знания о Наска — это лишь полуправда. Или — полуложь.
В районе Наска существуют горы, срезанные, как стол, словно их верхушку обгрызло некое чудище. В то же время «нормальные» горы в этих местах выглядят совершенно иначе.
В долине Ингенио, расположенной между плато I Таска и горами Пальпа, находятся две полосы, имеющие вполне современный вид. Справа от конца одной из них отходит узкая «дорожка», тянущаяся параллельно ей по все длине полосы. Широкий конец второй полосы с обеих сторон обрамляют такие же «дорожки». Кто бы и что бы там ни говорил, а выглядят эти полосы точно так же, как взлетно-посадочные полосы современных аэродромов. Я не раз спрашивал себя: что же могло послужить индейцам, жившим в каменном веке, образцом для создания таких полос.
Следы колес, заметные на этих снимках, оставлены уже в наши дни автомобилями и мотоциклами. Какие-то безмозглые лихачи не упустили возможность избороздить древние полосы и линии. Еще более удивительными представляются тщетные поиски следов ног или обуви строителей. В научной литературе по этому вопросу нас пытаются уверить, будто прокладка этих полос была чем-то вроде детской забавы.
Оказывается, достаточно было просто убрать с поверхности побуревшие частицы окиси железа, чтобы под ними обнажился светлый нижний слой. «Достаточно посильней наступить, чтобы под подошвой обнажился более светлый слой, который надолго сохранит оставленный человеком след». Аргумент о том, что следы ног строителей за прошедшие века (или даже тысячелетия) непременно изгладились бы с лица земли, на поверку оказывается несостоятельным. Если бы такие тропинки действительно исчезли, то в таком случае давным-давно сделались бы незаметными и тоненькие линии, идущие вдоль полос. Они ведь ничуть не шире пресловутых тропинок. В самом деле, ветер не стал бы подвергать выборочному уничтожению одни лишь эти тропинки, щадя и обходя стороной узкие линии. Тот же, кто полагает, будто строители могли ходить непосредственно по самим полосам и линиям, должен подтвердить свое мнение находкой хотя бы нескольких тропинок, которые ведут к ним. В конце концов, вряд ли планировщики и строители полос умели летать…
Плато Наска, частично орошаемая и покрытая зеленью долина Ингенио и горы Пальпа — это поистине крепкий орешек, не укладывающийся ни в какие прежние взгляды и гипотезы. Чем, например, можно объяснить появление единственной — среди всего множества полос и линий — полосы, покрытой равномерно чередующимися «скважинами»? В наши дни эти скважины выглядят как небольшие кучки камней, поросшие скудной растительностью. А между тем они явно выполняли некую загадочную функцию, поскольку полоса эта начинается с одиннадцати таких скважин. Затем следует участок без скважин, а за ним начинается равномерная «полоса скважин». Да, ничего не скажешь, Всевышний по милости Своей подарил нам крепкий орешек. Остается только найти щипцы, чтобы расколоть его.
Еще более курьезно выглядит так называемая ипсилон-полоса. Основная полоса шириной 90 м внезапно разделяется на две диагональные половины, между которыми проходят узкие линии, которые, видимо, тоже являются частью общего плана композиции, поскольку они геометрически точно связаны с ипсилон-полосой.
Столь же непонятным является и трапецеидальный участок, упирающийся прямо в равнобедренный треугольник От вершины треугольника отходит узкая, чуть скошенная линия, протяженность которой достигает двух километров. По обеим сторонам этого громадного геоглифа заметны следы воды, точнее — разливов, очень и очень редко затапливающих небольшие участки плато Наска. Любопытно, что сам геоглиф вода никогда не трогала.
Другой пример. Взять хотя бы прерывистые полосы, напоминающие с воздуха «генетическую карту», если только здесь уместно подобное сравнение. (Разумеется, полосы не имеют к генетике никакого отношения; однако мысль об этом никому не приходила в голову до тех пор, пока я с борта самолета не увидел в линиях Наска своего рода «генетическую кар-су».) В то же время полосы перемежаются небольшими темными участками. Ширина полос не превышает 1,3 м, а крайняя правая полоса странным образом петляет по склону.
И, наконец, еще одна полоса, которую пилоты в наши дни называют «аэродром инопланетян». Она начинается с довольно широкого участка и тянется, постепенно сужаясь, на целых 3,2 км. Сегодня над этой полосой пилоты отрабатывают заходы на посадку. С высоты 1000 м самолет быстро снижается к самому началу полосы и пролетает над ней на высоте каких-нибудь 3 м. Впечатление, которое подобная «посадка» производит на туристов, вероятно, столь же незабываемо, как и реальная посадка кораблей серии «Спейс Шаттл».
О районе Наска можно рассказать еще немало таинственного и необъяснимого. Ну, хотя бы о его геометрических «ключах», которые некий мудрый математик много тысячелетий назад начертал здесь прямо на земле. Но прежде чем перейти к разговору о них, я хотел бы предложить вниманию читателей небольшую главу, которая, вполне возможно, сообщит ему массу интересных подробностей о творцах геоглифов Наска.
Назад: ПРЕДИСЛОВИЕ
Дальше: Глава 2 МАФИЯ ФАЛЬСИФИКАТОРОВ?
