24
В детстве Каролина называла восход «Мистер Розовое Солнце». Ей нравилось удивление отца, когда утром, спускаясь по лестнице, он видел свою раннюю пташку: закутавшись в одеяло, в пижамке-комбинезоне она сидела на подоконнике и ловила мельчайшие перемены в оттенках горизонта, отмечавших рассвет. С годами ее увлечение восходом стало исследовательским – она пыталась зафиксировать точный момент наступления утра. Каролина приказывала себе сосредоточиться, но каждый раз отвлекалась на всякую мелочь вроде причудливого облака, сосновой хвои или росы на лужайке, и момент ускользал, а он-то, возможно, и был решающим, поди знай. Ее словно обкрадывали, а сгинувшие моменты казались предостережением: отвлекаясь на житейские мелочи, можно проморгать саму жизнь. В следующий уик-энд Каролина еще затемно усаживалась на подоконник и, сосредоточенно вперившись в горизонт, впадала в некое подобие транса.
По лестнице спускался отец, заправляя в штаны фланелевую рубашку, которую носил по выходным, а она смотрела и смотрела на горизонт, хотя в глазах уже все сливалось. Сморгнув огненные пятна, Каролина улыбалась отцу, и они, если была суббота, надевали куртки и вдвоем выходили на улицу Мама и брат еще спали, на востоке догорали угольки рассвета.
«Поразительно, – иногда говорил отец. – Девяносто пять процентов людей пропускают самые красивые минуты дня».
Маршрут субботних прогулок лежал через мост на Монро-стрит. Одна ладошка Каролины пряталась в отцовой руке, а другая бежала по бетонным перилам, сквозь балясины которых мигал водопад.
«Высокая вода», – говорил отец. Или: «Запоздалый сброс». Или: «Наверное, перекрыт водосток». Или еще что-нибудь, но его замечания никогда не повторялись. Он столько всего знал о плотинах и воде в разные времена года. Они переходили через мост, и Каролина оборачивалась к плотине, подманившей к себе реку. Однажды увидела, как мусор – пустые бутылки и картонные коробки – кружится в водовороте и исчезает за краем плотины.
В бакалее отец покупал газету, рогалики себе и маме, пончики Каролине и Питеру, и тем же путем они шли обратно. Каролина знала, что отведает пончик не раньше чем пробудится братец-соня, но не роптала, потому что ее ждали еще час с папой и откровения зарождающегося дня.
Рука Джоэла легла на ее плечо и вернула в реальность.
– Все хорошо?
В зале вылета Каролина, завороженная восходом на горизонте, стояла у большого окна.
– Проморгала, – усмехнулась она.
Джоэл обернулся к выходу, где посадка только началась:
– Да нет, еще пропускают тех, кто в хвостовом салоне.
Каролина посмотрела на него. Джоэл прятал глаза, точно ребенок, который боится сказать что-нибудь невпопад. Она взъерошила ему волосы – пальцы ее пробежали, словно ветерок по стерне.
– Я думала о другом.
Джоэл кивнул, но не спросил – о чем.
– Книги не забыла?
Каролина открыла сумку и достала две книги в мягком черном переплете с одинаковыми фотографиями на задних обложках: слегка косоглазый и весьма толстый Кёртис Блантон, ведущий специалист по серийным убийствам, бывший агент ФБР. Он сделал себе имя на изучении и допросах психопатов, самым известным его подопечным был Тихоокеанский Убийца, взявший в привычку мусорить на Тихоокеанском шоссе мертвыми шлюхами. Сейчас Блантон находился в свободном полете – сотрудничал с полицейскими управлениями и выступал консультантом в кино и на телевидении. Написал две книги – «Охота за самыми известными американскими убийцами» и «Отлов самых известных американских маньяков». Каролину замутило, едва она собралась глянуть эти творения в интернете. Вместо имени автора набрала в поисковой строке «серийный убийца». Результат: издано восемьдесят шесть книг о серийных убийцах. Заголовки вопили: «потрясающие» и «кошмарные» убийцы, «невероятные» и «сногсшибательные» истории. Энциклопедия серийных убийц. Коллекционные карточки. Самиздат практического пособия. Вместо рабочей информации целый литературный жанр. Городская зараза обернулась бурно развивающейся отраслью. Сейчас какой-нибудь Жаклин цена баксов двести в день, пока не увянет, не загнется от СПИДа и гепатита или не схлопочет пулю взбешенного болта. Но если она попадет в лапы чудовища, может удостоиться главы в подобной книжонке или даже стать собирательным образом в минисериале.
Книги Блантона доставили два дня назад. Описания серийных убийств опротивели мгновенно. В них было столько узнаваемых деталей, что сочинения эти выглядели чуть ли не предсказанием. Мало того, они представляли собой странную смесь смачных подробностей и психиатрических гипотез, состоявших из наобум спаренных терминов популярной психологии: «психосексуальная объективация», «модель посткоитально-посмертной одержимости».
Каролина кинула книги обратно в сумку.
– Чем без меня займешься? – спросила она.
Джоэл пожал плечами:
– Потусуюсь. Может, с Дереком и Джеем полазаю по скалам. Буду ждать тебя.
После смерти ее матери он стал очень внимателен. А после короткого визита отца просто милым.
Может, папа ему что-нибудь сказал? Типа, ты уж поласковей с моей девочкой.
Джоэл поцеловал ее так нежно, что Каролина чуть сморщилась. Она пошла к выходу, опять вспоминая отца. Раньше в деловые поездки его провожали всей семьей. Уходя на посадку в самолет, он всякий раз оборачивался на полпути и махал одними пальцами, как машут ребятишкам. Последний раз Каролина сама отвезла его в аэропорт. Они хотели разобрать мамины вещи, но тут ее подключили к группе Дюпри, и выходные пропали. Разборкой решили заняться летом, Каролина обещала, что в августе возьмет отпуск. Но все равно казалось, будто они сделали нечто важное, и Каролина немного простила отца. По крайней мере, так ей казалось, когда на полпути в посадочный рукав отец обернулся. Каролина ждала, что он ей помашет, но отец лишь печально улыбнулся. Его обтекали другие пассажиры. Долгие секунды он смотрел на нее, потом скрылся.
– Мэм? – Контролерша ждала билет, и второй раз за утро Каролина вырвалась из хватки воспоминаний. Она подала талон, закинула сумку на плечо и пошла в самолет. На полпути в рукав обернулась, чтобы помахать Джоэлу. Но тот уже ушел.