Глава 5

Я ходил на сеансы к Саймону Мориарти целых полгода, пока наконец не пришли бумаги о моем увольнении со службы по состоянию здоровья после второй командировки. Дважды в неделю я садился в автобус, отправлявшийся в Долки, где у доктора была практика, и размахивал у него под носом чашкой кофе, пока он не скатывался с кровати.

– Ладно тебе, сержант, – сказал он мне как-то раз с ухмылкой, означавшей, что ему известно про наш мир гораздо больше, чем мне. – Давай усложни мне задачу. Все это совсем просто, прямо как в учебнике.

Я лежал на темно-красном кожаном диване, чувствуя себя примерно как кот в собачьей будке. Обычно место на диване занимал Саймон, но это был мой последний визит, и он решил меня повоспитывать.

– Значит, я для вас открытая книга, так?

– Оконное стекло, сержант. Абсолютно прозрачное.

– Тогда откройте мне тайну, док. В чем моя проблема?

Саймон закурил сигару.

– У ирландцев и евреев дело обычно в матери; причина твоих проблем – дорогой папочка.

Я резко сел и серьезно на него посмотрел.

– Вы хотите сказать, что наличие жестокого отца ведет к проблемам в будущем? Да вы гений.

– Великолепно, сержант. Ты прячешься за юмором. Хорошая тактика. И как, помогает?

Саймон бывал настоящей занозой в заднице, но, как правило, попадал прямо в точку.

Я снова лег.

– Не очень. Послушайте, док, у всех есть проблемы, просто нужно учиться с ними жить и стараться сохранять спокойствие.

Мориарти стряхнул пепел с футболки с группой «Рэмоунз».

– Мы с тобой как раз и пытаемся в этом убедиться, Дэниел. Ты можешь сохранять спокойствие? Мы не имеем права выпустить в большой город прошедшего соответствующую подготовку убийцу, если он не в состоянии держать свои таланты при себе.

– Об этом не беспокойтесь. С меня вполне хватило кровопролития.

– Какие у тебя планы?

– Я свободен во вторник и знаю отличный бар.

Мориарти снова стряхнул пепел.

– Я имел в виду планы на жизнь, умник. С твоими склонностями тебе следует соблюдать осторожность и не ввязываться в сомнительные ситуации.

– Склонностями? Звучит так, будто я извращенец.

– Моя теория заключается в следующем, Дэниел: жестокий отец бил твою мать, тебя и твоего маленького брата, а потом прикончил всю семью, кроме тебя, когда сел за руль в пьяном виде. И теперь ты считаешь, что должен помогать беззащитным. Именно по этой причине ты записался в армию. Не убивать, а защищать. Проблема состоит в том, что у тебя сложности с теми, кто занимает положение выше твоего, то есть играет своего рода роль отца, поэтому ты решил, что должен пойти в армию, но при этом не мог сдержаться и устроил драку со своим командиром. Понимаешь, в чем конфликт?

Я почувствовал, что должен как-то защититься от его нападок.

– Мой командир оставил троих наших парней на участке между израильской армией и ополчением и отказался отдать приказ об огневом прикрытии. Есть такие уроды, которых просто необходимо хорошенько отделать.

Саймон сделал вид, что он что-то записывает.

– Для подобных вещей существуют определенные правила, Дэн.

– Я знаю. Два выстрела, бла-бла-бла.

– Итак, ты нарушил правила и снова открыл огонь по своему усмотрению из двадцатого калибра, решив проигнорировать субординацию и самостоятельно организовать прикрытие своим товарищам.

– Двадцатого? Ничего подобного, это не военное оружие.

– Не придирайся, я в этом не разбираюсь. Итак, ты нарушил правила, и в ваше убежище влетела часть минометного снаряда?

– Это была цельная мина.

– В каком смысле цельная, специально для убежищ? – нахмурился Саймон.

– Мины другими и не бывают.

– Ладно, неважно. Я хочу донести до тебя вот какую мысль: ты почувствовал, что обязан защитить ваших парней.

– Обязан защитить. Да, я понял. Где же вы были, когда я записывался в армию?

– Кроме того, ты игроман.

«Вот это уже что-то новенькое», – подумал я.

– Игроман? Да ладно! Кто вам такое сказал? Я действительно люблю сыграть партию в покер, но не больше других. Так что тут никакой проблемы нет.

– Тебе так хочется думать, – заявил Саймон. – Я уже устал от нашего сеанса. К тому же я и сам люблю покер.

– Не думаю, что с вами проходит блеф.

Саймон с шумом захлопнул блокнот.

– Подведем итог: я считаю, что для тебя самое лучшее – это увольнение по состоянию здоровья.

– По состоянию здоровья? Звучит омерзительно.

– Найди себе хорошую работу, на которой не бывает конфликтных ситуаций, – продолжал Мориарти, проигнорировав мою попытку спрятаться за юмором. – Такую, где тебе не нужно будет никого защищать.

Я не смог сдержаться.

– Вы хотели сказать, оберегать?

Саймон сухо рассмеялся.

– Очень хорошо. Ироничные шутки – это ближайший путь к душевному здоровью. А если серьезно, Дэн, найди работу, на которой у тебя не будет возникать стрессовых ситуаций. Никаких карт, боссов и людей, чье благополучие будет зависеть от тебя.

И вот я работаю вышибалой в казино. Но моей вины тут нет. Душа требует.

Вечером в городе кипела жизнь, но я чувствовал, что не имею к ней никакого отношения, словно смотрю на происходящее сквозь грязное окно. Мир, который я как-то удерживал воедино со всеми его разочарованиями и надеждами, в конце концов начал разваливаться на части. Копы вышвырнули нас на улицу, будто мы вторглись в чужие владения, и сказали, чтобы мы проваливали. Значит, не будет расшатанной рулетки и бикини в горошек.

Я понимал, что на самом деле ключ – всего лишь деталь, не имеющая значения, но видел во всем случившемся своего рода иронию.

Мне пришлось.

Так лучше, но в ближайшее время я вряд ли буду писать стихи.

Я чувствовал себя паршиво, к горлу подкатывала тошнота с привкусом текилы. Я остановился, и меня вырвало в водосток, а когда я выпрямился, держась рукой за трубу, на обертку от жевательной резинки упал свет фонаря, и я кое-что вспомнил.

Стилет. Он остался в комнате.

Дерьмо.

Дерьмо собачье.

Что я мог сделать? Что мне следовало сделать?

Я медленно, как древний старик, выпрямился и принялся ругать себя вслух.

– Ладно, Дэниел. Подумай спокойно.

Уже в третьем лице? Господи, дело действительно дрянь.

К сожалению, моя спокойная думалка дала сбой. Я попытался отбросить в сторону волны горя и пары текилы, но в мозгу у меня был туман и какое-то жужжание.

Что из того, что стилет вонзился в потолок? Он никого на меня не выведет, если только в рукояти нет камеры наблюдения.

Я фыркнул и в последний раз сплюнул, чтобы вернуть на место свое мужское эго после этих ироничных мыслей.

Возвращаться в кабинет Зеба было большой ошибкой. Ирландец Майк, возможно, поставил кого-нибудь наблюдать за домом, и мое появление привлекло бы ко мне его внимание.

Мне ужасно хотелось думать о чем-нибудь позитивном, и я даже прикончил бы кого-нибудь ради ясного и четкого ответа, но в моих мыслях царили туман и печаль, и больше ничего.

Я заблокировал имя владельца телефона Баррета и набрал номер Зеба.

Через несколько гудков мне ответил мужской голос:

– Да?

Не Зеб. Мне хватило односложного слова, чтобы понять это. У Зеба гнусавый голос астматика.

– Доктор Кронски? – спросил я, как будто хотел записаться на консультацию.

– Кто говорит? – спросил меня незнакомый мужчина.

– Ты говоришь, – ответил я и отключил телефон.

Возможно, мне следовало придумать какую-нибудь медицинскую причину и сказать, что я позвоню позже, но я решил не тратить силы на ерунду.

Мне не следовало звонить, и я вполне мог обойтись без этой информации, потому что она заставляла меня сделать выбор.

К тому времени, когда я добрался домой, рассвет уже начал раскрашивать кромки облаков. Я чувствовал себя паршиво, а выглядел наверняка как дерьмо недельной давности. Меньше всего мне хотелось, чтобы моя соседка сверху, миссис Делано, начала выкрикивать свои обвинения, не говоря уже о том, что Майк Мэдден уже вполне мог меня вычислить.

Поэтому я вспомнил о том, чему меня учили в армии, и начал осторожно пробираться к своей квартире. Если б на втором этаже засел отряд террористов, готовых мгновенно начать действовать, они бы не услышали, как сержант Дэниел Макэвой продвигался по коридору к собственной двери.

Я увидел, что она распахнута, а сломанный замок с тремя язычками стыдливо лежит на полу.

Я забыл про правила проведения операций под прицелом радаров, когда обнаружил, что по моей квартире прошелся настоящий ураган.

– Господи, твоя воля! – вскричал я, пробираясь между обломками своей прежней жизни.

Я проделывал это в метафорическом смысле с Саймоном; теперь же все происходило в реальности. Но больно было так же, и с каждым новым шагом лучше не становилось.

Мою квартиру перевернули вверх дном. Уничтожили. Мне доводилось видеть результаты бомбежки, которые были не такими разрушительными. Обои сорвали со стен, диван распороли, все электрические приборы разломали. Холодильник, похожий на умирающего робота, лежал на боку, и из него вытекал майонез. Разобранный адаптер валялся на столе, и, глядя на него, я вспомнил курс механики, который как-то проходил. На полу валялись фотографии. И среди них – изрезанная на мелкие куски репродукция картины Джека Йейтса «Запад Ирландии», которую я привез в тубусе из Дублина.

Я ходил по квартире, размахивая руками и отпихивая с дороги разные обломки, и пытался понять, с чего следует начать и как все это привести в порядок.

И тут заголосила миссис Делано. Я не сомневался, что она ждала, когда я вернусь домой. Наверное, не спала всю ночь, накачиваясь кофеином. Да, звучит невероятно, но, если ты живешь под сумасшедшей, безумие неминуемо просачивается вниз.

– Иисусе, боже мой, – вопила она, и ее голос проникал в мою квартиру сквозь отверстие около люстры. – Боже траханый, Иисусе!

Но у меня в тот момент было совершенно неподходящее настроение, чтобы ее выслушивать. Я уже знал, что лучше всего не попадаться на ее крючок и никак не реагировать на крики, потому как в противном случае она будет считать, что одержала победу, и не замолкнет все утро, а моя квартира так и останется в беспорядке.

– Эй, ты там внизу, ирландец! Ты бы получше следил за своими друзьями макаками!

Друзья макаки? Да пошла она! Зеб, Баррет и милая Конни… Я понял, что должен открыть крышку и выпустить пар. Откинув назад голову, я зарычал, как Тарзан:

– А ну, заткни свою проклятую пасть, безумная крыса!

Недолго думая, она тут же ответила:

– Проклятья не распространяются на безумных крыс.

– Заткнись, – завопил я, чувствуя, как напряглись все мои сухожилия. – Или, клянусь богом, я поднимусь и сверну тебе шею!

– У моих пенатов нет бога.

Наша перепалка привела меня в ярость, а теперь, когда Делано подцепила меня на свой крючок, она могла продолжать в том же духе несколько часов подряд.

– Чтоб ты сдохла, психопатка! Ну, давай, тебе давно пора на тот свет…

Мое лицо раскраснелось и было напряжено, и я понимал, что кричал не только на Делано, но все равно не мог остановиться.

– Вот именно, на тот свет. Мир станет намного лучше.

– Ты считаешь, что тот свет – самое подходящее место для сумасшедших, ирландец?

В ее голосе появились новые интонации, какие-то первобытные, как будто ей было уже все равно. Если честно, я и сам находился в похожем состоянии.

– Ты меня слышала.

Она ничего не ответила, это было удивительно и даже немного пугало. Эхо моего собственного голоса окружило меня, точно толпа привидений.

Если б я смотрел кино, в следующее мгновение случилось бы действительно что-то плохое.

Узнать ответ можно было только одним способом.

Что-то тяжелое ударило в потолок у меня над головой.

Я помчался к двери, успев по дороге обогнуть перевернутый стул. Краем глаза заметил, что мои гости разобрали на части даже штангу. Обстоятельные ребята…

Я бросился наверх, перепрыгивая сразу через три ступеньки; меня подташнивало, сердце билось в груди, точно шарик в барабане лотереи.

Дверь Делано оказалась достаточно прочной, с парой дополнительных болтов, но в крови у меня бушевал адреналин, так что я выбил ее не мешкая. Инерция внесла меня внутрь, и я, тяжело дыша, перелетел через порог. Чувствуя, как в плече пульсирует боль, я боялся посмотреть и увидеть то, что мне совсем не понравится.

И тем не менее я посмотрел, на случай, если мне стали бы задавать вопросы про время, и увидел Делано, которая сидела на стуле с прямой спинкой, зажав сигарету в тонких пальцах. На полу рядом с ней лежала толстая книга. Я подумал, что это Библия.

– Привет, герой, – сказала она, выпустив кольцо дыма. – Ты мне должен дверь.

Какой же я идиот!

– Простачок, – добавила Делано, и я подумал, что это более точное слово.

В первый момент я собрался произнести гневную речь, но к тому времени, как сделал вдох, сообразил, что это бессмысленно. Забавная получилась ситуация, просто уморительная. Впрочем, не настолько, чтобы я стал смеяться.

– Могла бы дать мне передышку, – спокойно сказал я. – Если б ты знала, какой у меня выдался день…

– Я не спала всю ночь, слушала твоих дружков, – рявкнула она без тени сострадания.

Я впервые оказался так близко к Делано и понял, что она на пару лет моложе меня, со светлыми, длинными и прямыми волосами. Может быть, даже хорошей фигурой, хотя определить наверняка было невозможно, поскольку она куталась в махровый халат. А еще ее голубые глаза, обведенные сурьмой, таращились на меня так, будто их хозяйка обладала гипнотическим даром. Раньше я не замечал, что у Делано глаза кошки, как у Авы Гарднер или Мадонны. Красивые, но опасные.

В ее квартире было до безумия чисто, но холодно, и я заметил дыру в окне, через которую внутрь врывался ветер.

Она заметила мой взгляд.

– Я разозлилась, – объяснила она. – Проклятая сацума. Можешь поверить? Такую дыру проделала в стекле…

Слава богу, у меня появилось дело, и я отвел взгляд от ее завораживающих глаз.

В армии солдат учат использовать руки по назначению. Если что-то ломается, это нужно починить, и нет никакого смысла ждать, когда пришлют замену. Ирландия далеко от Ливана, и даже если твоя посылка благополучно минует желающих по обе стороны прибрать ее к рукам, пройдет примерно полгода, пока она наконец до тебя дойдет. В моем подразделении служил парень, который починил старый радиоприемник с помощью деталей от стилофона Рольфа Харриса, купленного на Минги-стрит. Прямо настоящий Макгайвер. У меня с электроникой не слишком хорошие отношения, но с простым ремонтом по дому я справлялся.

Прищурившись, я изучил окно, потом отправился на кухню и принялся искать под раковиной что-нибудь подходящее.

– Эй, ирландец, ты что задумал?

Может, Делано решила, что я ищу мешки для мусора, чтобы завернуть в них ее тело?

Жаль, что она не знает про мою потребность всех защищать… Ладно, возможно, я расскажу ей про это позже.

Под раковиной я не нашел ничего подходящего, чтобы заткнуть дыру, поэтому переключился на кладовку и обнаружил, что у Делано таблеток больше, чем у нью-йоркского наркоторговца, а количеству ящиков мог бы позавидовать крупный магазин нижнего белья.

«Бум-бум. Убийца из тебя, Дэниел Макэвой, никудышный, смех, да и только», – услышал я хихикающий голос Призрачного Зеба.

– Отвали от моих ящиков, ирландец.

– Не стоит волноваться на этот счет, миссис Делано, – рассмеявшись, ответил я.

– Да долбись ты в задницу!..

– С тобой? – поинтересовался я.

Я знаю, это прозвучало по-детски, но мне требовалась небольшая разрядка.

Большинство ящиков оказались полупустыми, поэтому я переложил содержимое одного в другой, вытащил первый и выбил одну доску. Она вышла легко, и я увидел ржавые гвозди, будто из крышки гроба.

«Держи свое воображение в узде», – сказал мне как-то Мориарти.

«Потому что оно усугубляет мою боль?».

«Нет, потому что оно у тебя дерьмовое».

«Я бы хотел почитать учебник, в котором это написано. Глава 6: Дерьмо в воображении и его воздействие на латентных говнюков».

Делано больше не стала спрашивать, что я задумал. Она просто сидела и курила, а кончик ее сигареты пульсировал алым и белым.

Если честно, я просто выпендривался, потому что вполне мог заклеить дыру скотчем, который нашел в ящике, но доска более точно передавала мое настроение, как сказал бы мой приятель. Я приложил ее к разбитому стеклу и забил гвозди в раму молотком для мяса, стоявшим в сушилке. Ветер из урагана превратился в легкий бриз. Совсем неплохо.

На этот раз миссис Делано была потрясена настолько, что застыла в молчании, точно статуя, лишь клубы дыма окутывали ее руку с зажатой между пальцев сигаретой.

– Позвоню своему приятелю, – сказал я, направляясь к двери, – он работает круглосуточно, попрошу его привести в порядок твою и мою дверь. До его прихода я бы посоветовал тебе сидеть тихо. Ты ведь не хочешь привлечь нежелательное внимание.

Несмотря на трудный день, спускаясь по лестнице, я улыбался. Из квартиры Делано не доносилось ни единого звука, даже едва различимого шороха.