27

К Новому году Алекс немного подобрел. Он позволил Мэгги проводить время с детьми три раза в неделю вместо двух. Он предпочитал, чтобы она брала их в субботу, как было удобно ему, но она была рада любому контакту с ними. У Сэма возобновился конъюнктивит, и Мэгги снова приготовила ту глазную мазь, которая уже помогла ему раньше.

Средства Мэгги подходили к концу, ей экстренно требовалось что-то предпринять. Между тем Эш начал платить ей за то, что она замещала его в магазине дважды в неделю. Он уверял, что рад свободным дням, но Мэгги не понимала, как он может себе это позволить. Большого успеха в делах не наблюдалось. Мэгги убеждала Эша расширять ассортимент. Они начали торговать картами Таро и украшениями ручной работы. По совету Мэгги Эш стал продавать больше книг. Он проворчал что-то насчет превращения его лавки гербалиста в универмаг оккультных товаров, но не стал ей перечить. Дела наладились, и Мэгги почувствовала, что хоть что-то сделала, дабы оправдать его щедрость.

Необходимость развлекать детей каждую субботу окончательно истощила ее скудные финансы. Прежде ей не приходилось об этом думать. Тогда Мэгги стала водить детей к старой Лиз, ведь это ничего не стоило.

— Уж я знала, что ты придешь, — сказала Лиз, пристально разглядывая Эми, которую увидела впервые.

Эми уставилась на старуху как завороженная.

Рука Лиз, похожая на клешню краба, быстро спустилась по боковине кресла и извлекла из пакета мятный леденец.

— Возьми его, — сказала Мэгги.

— Спасибо, — произнесла Эми, делая шаг вперед.

Лиз схватила ее крошечную ручку своими артритными пальцами, но сделала это легонько, а потом притянула девочку к себе и поцеловала в щеку. В отличие от Сэма, Эми совершенно не боялась старухи.

— Она ангел, — сказала Лиз, — Маленькая горлинка, маленькая голубка. Хорошенькая, а?

Эми зарделась.

— А я? — крикнул Сэм.

— Да, вот конфетка и для тебя. Я про тебя не забыла.

— Скажи спасибо! — приказала Мэгги сыну.

Он не послушался. Мэгги поставила чайник на огонь — теперь ей уже не надо было спрашивать. Лиз успела растопить плиту, чему Мэгги обрадовалась, ведь на улице похолодало.

Хозяйка перехватила взгляд Мэгги.

— Говорю же тебе, я знала, что ты придешь. Вот и разожгла огонь.

— А откуда вы узнали? — спросила Эми.

Лиз нагнулась вперед и слегка стукнула девочку по носу. Эми обернулась и улыбнулась матери. Она сидела на стуле с жесткой спинкой, уставившись на Лиз. Сэм ползал под столом.

Гостья хотела рассказать хозяйке о своих летательных экспериментах, но так, чтобы дети не поняли.

— Мне кажется, Лиз, я переборщила с белладонной.

Палка Лиз невольно застучала.

— А? А? Это, значит, когда было-то? А, теперь я вижу.

— На второй день Рождества.

— На второй, говоришь? На второй? А где же была госпожа на второй день?

Выходит, Мэгги вообще не подумала о луне.

— Я не...

— А надобно наблюдать за госпожой. Она должна нарастать, когда ты готовишь мазь, и должна быть в знаке воздуха или земли. Где ты этим занималась?

— У себя в комнате.

— Тьфу!!! Это не дело. Доведешь ты себя до беды, помяни мое слово.

— Да, в общем, вышло не совсем так, как надо. И все же я добилась, чего хотела.

— Ну, тогда будь благодарна.

— Лиз, там было лицо. Кажется, мне кто-то помогал.

— Еще бы. Как, по-твоему, мы могли бы продолжать свое дело, если бы нам никто не помогал? Помогай — и тебе помогут. Вот и все. Мы здесь, чтобы помогать друг другу, смекаешь, Эми?

Девочка кивнула. Старуха, кажется, погрузилась в какие-то мечтания, навеянные ее собственными словами.

— Ты дала ей что-нибудь? — неспешно спросила старая Лиз.

Мэгги пришла в замешательство:

— Что я могла ей дать?

— Ох, она будет тобой недовольна, раз ты ничего не дала ей за помощь. Может больше к тебе не прийти. Обязательно давай что-нибудь темной сестре, коль уж она тебе помогает.

Лиз порылась в пакете со сластями и достала второй леденец для Эми.

Эми его взяла. Старуха бросила еще один Сэму — тот весело играл под столом.

— Так, значит, это моя темная сестра? Но что же ей дать? И как это делается?

— Это уж как пожелаешь. Какое-нибудь подношение. Цветы — цветочки-то они любят. Или подари ей удовольствие, которое в следующий раз испытаешь с мужчиной! — Старуха затряслась от гикающего смеха, а ее палка застучала по полу. — Глядишь, это ей еще больше понравится! Хе-хе!

Мэгги подождала, пока старуха отсмеется.

— Если уж об этом зашла речь, нет ли у вас какого средства, чтобы восстановить мужскую силу?

— Ну конечно, — колко сказала Лиз, — и я знаю, для кого тебе это надобно!

«Бедный Эш, — подумала Мэгги, — ему и невдомек, в каком тоне мы о нем говорим». Но она верила, что сумеет ему помочь, к тому же у Лиз такая невероятная интуиция...

Разговор о подарках напомнил Мэгги, что она принесла хозяйке бутылочку хереса. Она забыла ее в машине и послала за ней Эми, а сама решила сходить в туалет — холодный, затянутый паутиной кирпичный сортир в дальнем конце сада.

Незамеченный, Сэм подполз под занавеску, отгородившую кладовку Лиз от кухни. Пыльная ткань опустилась у него за спиной, а медные кольца, на которых занавеска крепилась к карнизу, еле слышно звякнули. Мальчик помнил, что старуха велела ему держаться от кладовки подальше. Но ему хотелось посмотреть.

В кладовке было прохладно. Прохладно и тихо. Мальчик сел на каменный пол и осмотрел все вокруг от пола до потолка. Плотно заставленные полки так и ломились от припасов. Повсюду — бесчисленные бутыли и банки; те, что ближе к потолку, покрыты пылью, а те, что на холодном каменном полу, — затянуты паутиной. Здесь были стеклянные банки и каменные посудины; бутылки зеленого и коричневого стекла; гигантские банки для солений; эмалированные кувшины и керамические бочонки; горшки и оплетенные бутыли; урны, фляги, вазы и банки со съемной крышкой; они теснились на полках, словно пытаясь отвоевать себе больше места.

На некоторых банках этикеток не было, другие банки были с этикетками, подписанными от руки, на третьих все еще виднелись оригинальные этикетки — выцветшие, отслаивающиеся, липкие от пролитого. В стеклянных банках, чье содержимое можно было видеть, старуха держала черные и желтые бобы, а также варенья и консервированные фрукты или же порошки необычных расцветок и сушеные листья.

Сэм дотронулся до пробки бутылки, стоявшей на полу. Пробка вывалилась, покатилась по полу у него под ногами и вдоль батареи бутылок, стоящих в дальнем углу кладовки. Мальчик хотел было броситься за пробкой, но его отвлек острый запах, повеявший из открытой бутылки. Он подошел к бутылке и принюхался: пахло чем-то вроде вишневого лимонада, сладким, приторным, и в то же время у Сэма защипало в носу, точно от запаха дезинфицирующего средства. Он отхлебнул совсем чуть-чуть — жидкость оказалась очень кислой. У него заслезились глаза. Мальчик увидел, что бутылка источает пар: коричневая лента вилась в воздухе, проплывая у него под носом и медленно двигаясь в другой конец кладовки.

Теперь кладовку переполняли ароматы. Одни казались знакомыми, о других Сэм понятия не имел; насыщенные, резкие запахи и острое, пряное благоухание. Чеснок и ириски. Уксус и ваниль. Лимон и солод. Сотни запахов, просочившихся из стеклянных банок и бутылок. Воздух был наполнен лентами запахов, тусклыми и тонкими. Словно серпантин, они медленно струились в воздухе, кружась, переплетаясь, уплывая прочь.

Внезапно уголком глаза Сэм уловил какое-то движение, какую-то возню в дальнем углу кладовки. Мальчик обернулся. Из-за каменной бутыли на него уставилась большая серая крыса.

Она смотрела на него блестящими черными глазками. Глубокими черными омутами. Крыса подняла толстую голову, пошевелив усами и показав Сэму потрескавшиеся желтые зубы. Мальчик почуял запах животного — жаркое, грязное зловоние грызуна. Он попытался отвернуться, но застыл на месте, завороженный.

Крыса вылезла из-за каменной бутылки, и Сэм увидел у нее на спине крошечную тетю, размахивающую палочкой, — с этой тетей он уже встречался. Он видел ее в саду: тогда она тоже ездила на крысе. Это та самая тетя, что украла у него куклу. Та самая, что звала его прыгнуть через перила в «Золотом пассаже».

Попался! Он хотел крикнуть, но боялся даже пошевелиться. Где же мама? Куда подевалась Эми? Сэма словно парализовало. Как только тетя появилась, в ушах у него загудело, а в воздухе возникла вибрация. Ленты запахов, все еще видимые, затрепетали и скукожились. Банки и бутылки на полках задрожали и энергично загудели, опрометчиво продвигаясь к краю. Содержимое банок тряслось с таким грохотом, что Сэм поднял глаза и увидел, как на каждой полке дрожат банки, кувшины, фляги и бутылки, готовые вот-вот на него обрушиться.

И содержимое банок стало другим. Огромная банка с черными и желтыми бобами оказалась наполнена живыми, свирепыми, жужжащими осами. Банка с засушенными ветками стала клубком черных сороконожек, машущих Сэму своими лапками. Банка с консервированными фруктами превратилась в человеческое лицо, лицо мальчика, втиснутое в банку так, что его нос и губы прижимались к стеклу, точно пиявки, а глаза медленно моргали. Все эти банки были готовы упасть с полок.

И упали. Сначала стеклянная банка с раскаленной добела звездой свалилась с полки и разбилась о каменный пол — издав едкое шипение, звезда погасла. Стали падать бутылки, оставляя лужицы пузырящейся, дымящейся крови. Потом разбилась банка слева от Сэма, и к его ногам посыпались члены маленьких мальчиков. Вся кладовка рушилась вокруг него. Гул все нарастал, но тут у Сэма за спиной отдернулась занавеска.

— Ну-ка, это еще что?

Старая Лиз склонилась над ним. Она запустила свои артритные когти в его плечи. Он поднял на нее глаза и увидел, как ее язык вытянулся на невероятную длину. Старуха мгновенно втянула язык и что-то выплюнула — боб, который с огромной скоростью улетел в дальний конец кладовки и попал прямо в крысу. Сидевшая у нее на спине тетя мигом исчезла, а крыса удрала. Банки перестали дрожать, а цветные ленты запахов испарились.

Сэм в ужасе побелел. Его лицо исказилось от крика, который он боялся издать. Лиз притянула его к себе, он обнял ее и спрятал голову в складках ее старых юбок, а его хныканье перешло в истерический плач.

— Тише-тише. Тише-тише. Теперь ты узнал. Теперь ты узнал, что у Лиз в кладовке. — Она ласково потрепала его по волосам. — И теперь мы знаем, правда же? Мы знаем, что упустили эту мелкую, верно? Но мы ничего не скажем, верно? Потому как у твоей мамы и так дел по горло, верно я говорю? А теперь успокойся.

Сэм показал на разбитые банки с вареньем и консервированными фруктами, лежащие на каменном полу.

— Это не я. — проревел он. — это не я.

— Мы знаем. Мы знаем, кто это сделал. Успокойся, пока твоя мамочка не увидела.

Лиз оглянулась и увидела, что на них смотрит Эми. Девочка держала бутылку хереса, которую взяла в машине.

— Ты видела? — спросила Лиз.

Эми кивнула.

— Значит, ты видела, что произошло. А теперь, девчушка, об этом — ни слова. Храни это вот здесь. — Лиз похлопала себя по носу, — а не здесь, — сказала она, коснувшись губ.

Эми кивнула опять.

— А когда придет время, ты просто вспомнишь старую Лиз, поняла?

Вернувшись в дом, Мэгги обнаружила всю компанию среди царившего в кладовке беспорядка.

— Что здесь произошло?

— Не о чем беспокоиться. Так, маленькое происшествие.

— Ах, Сэм! Лиз, позвольте мне здесь убрать. Боже мой, Сэм.

— Не надо винить парнишку. Тут крыса, вот она его и напугала. — Лиз рукой подтолкнула Мэгги к выходу. Та хотела было остаться, но удивительно сильная хватка старухи заставила ее подчиниться. — Я сама тут все приберу. Не о чем беспокоиться.

Хозяйка опять уселась в кресло под часами, и Мэгги с изумлением заметила, что Сэм не отходит от нее ни на шаг. Через пару мгновений он уже заснул на руках у старухи, а Эми расположилась у ее ног. Мэгги почувствовала, что, кроме падения нескольких банок, произошло еще что-то, но она не знала, что именно.

— Так на чем мы остановились? А, ну да. Мы толковали про Эша, — тихо сказала Лиз. — И о том, чтобы вернуть ему мужскую силу.

— Да. — подтвердила Мэгги.