Варвара, с восхищением глядя на дракона, сфотографировала его смартфоном.

– А для чего мне глаза-то закрывать? – удивилась она. – Я хочу видеть, как папа вас убьёт.

– Милая семейка, – констатировал дракон. – Чувствую, я здесь не главное чудовище.

Надо сказать, выглядел он довольно устрашающе. Рост метра четыре, чёрная, источающая смрад и мерзкую слизь чешуя, когтистые лапы и огромный хвост, покрытый выступающими «плавниками» – острыми, словно бритва. По обе стороны морды расходились рога, а изумрудные глаза сверкали ледяным светом ненависти. Больше всего существо напоминало тираннозавра, только было значительно умнее и чуточку меньше.

– Это вы с ними на аэроплане ещё не летали, – пробормотал Хайнц Модестович.

– Что? – переспросил дракон.

– Да так, ничего, – смутился обер-медэксперт Шварц. – Продолжайте, пожалуйста.

– Приятно встретить вежливого человека, – улыбнулось чудовище. – Спасибо, я почти закончил. Уберите отсюда ребёнка. Я сейчас убью вас всех, но детей никогда не трогал.

– Кроме как в Корнилове, – заметил Каледин, – где ты уничтожил население поголовно.

Из ноздрей дракона вырвались струйки дыма.

– Это случайность! – взревел монстр. – Хватит обвинять меня в геноциде! Мы по горло сыты вашей пропагандой! Засуньте себе свою Дейнерис Таргариен знаете куда?!

Майлов с удовольствием отметил, что ящерица пусть и выглядит противно, но по части ругательств заворачивает прямо как дед Трифон из его родной станицы, хотя старичку больше удавались изыски насчёт чьей-либо матери. Тем не менее Майлов сочно представил, как дед Трифон кушает с казаками четверть самогону, закуривает «козью ножку», а затем, к общей радости, смачно произносит «Дейнерис Таргариен». И конечно, какая-нибудь молодая станичница, вспыхнув и закрыв лицо руками, выбегает из избы, как тогда, когда дедушка назвал одну девицу «дикой проблядью анатолийской».

– Варвара, пойди в соседний дом, там всё равно пусто, – осторожно сказала Алиса. – Закрой за собой дверь и влезь под кровать. Сделай это немедленно, без разговоров.

– Но мутер! – возмутилась Варя, на ходу придумывая метод шантажа.

– Тебе маман что сказала? Марш сейчас же! – ясно выразился Каледин.

Прежде родители никогда не соглашались относительно методов её воспитания, поэтому офигевшая от факта их единения Варвара молча поднялась и пошла к зданию с балконами и кариатидами. Дождавшись, пока за девочкой захлопнется дверь, дракон обратил тяжёлый взгляд на бригаду, медленно разгребая перед собой лапой землю.

– Обалдеть, – ухмыльнулся он. – Какая былинная классика. Три богатыря и Забава Путятишна. Или Василиса Микулишна. Впрочем, не суть важно. Ну что, витязи, где ваш меч-кладенец? Давайте, покажите Тугарину-змею, насколько вы круты и беспощадны.

– Надо же, Тугарин-змей, – усмехнулся Каледин. – Я и подумать не мог, что эта былина – правда. А ведь как всё логично! Змей, который клеился к жене Добрыни Никитича, – оборотень-дракон, умеющий обращаться в человека, спокойно проходивший на пиры к князю Киевскому и боярам… Вот поразмыслишь… сказка – ложь, да в ней намёк… Так значит, он на самом деле и есть ты? Вот уж не ждал, что судьба сведёт с исторической личностью. Сейчас, конечно, неподходящий момент для взятия автографа, но…

– Нет, это не я, – отмахнулся лапой дракон. – Тугарин – русское имя нашего скандинавского собрата Ёрмунганда, славяне не могли это даже по слогам нормально произнести. Действительно, парень любил побухать на пирах, клеился к красивым девчонкам, всячески прожигал жизнь – что, собственно, несчастного и сгубило. И хоть бы честно отразили в проклятых былинах, как бедолага сложил свою буйну головушку…

– Пал в неравном бою с богатырями? – сочувственно спросил Каледин.

– Нет, блядь! – взревел змей. – Он Добрыней Никитичем подавился! Проглотил богатыря, а тот не в то горло пошёл. Средств реанимации не было, так и не откачали! И хватит мне клыки заговаривать уже! Я потратил почти всю свою силу на поднятие мертвецов, чтобы они помогли уничтожить солдат в городе. И у меня нет возможности заставить вас захлебнуться водой из вашей же собственной плоти – пускай и очень этого хочется. Впереди кровавая битва. Не желаете становиться богатырями – будьте, как четыре мушкетёра.

– Это мысль, – восхитился Каледин. – Лично я тогда буду Атосом. Он загадочный и грустный, томный и мрачный. Девушки таких любят, а мужчины завидуют. Майлов нехай станет Портосом, он не так толст, как полагается, но другого варианта у нас сейчас нет.

– Пошто обижаете, ваше сиятельство?! – жутко возмутился вахмистр.

– Братец, не волнуйся, в самом-то деле! Портос – не то же, что «пидорас», тебе послышалось, – объяснил Каледин. – Это такой французский дворянин семнадцатого века.

– А, ну тогда лады, – успокоился нервный Майлов.

– Сударь, я не собираюсь быть Арамисом, – заявил скучным тоном Хайнц Модестович. – Я атеист, а он был аббатом. Кроме того, мне сей персонаж никогда не нравился своей притворной сладостью и утончённым развратом, не приставшим духовной особе.

– Хорошо, я буду Арамисом, – согласилась Алиса. – А вы тогда – д’Артаньян.

– Да мне вообще похуй, кто из вас кто! – взбеленился дракон. – Сражение начинается. Если ещё не дошло, примите как данность: доброе животное желает вас сожрать.

Алиса всплеснула руками, глядя на чудовище.

– Слушайте, давайте хоть раз закончим иначе, чем во всех идиотских фильмах и книгах, – мягко предложила она. – Отменим грандиозное сражение и спокойно разойдёмся по домам. Вы ведь умираете, правда? То же самое происходило с Джеймсом Гудмэном. Вам осталось совсем немного – зачем нам устраивать битву? Уезжайте, проведите остаток жизни нормально. Насладитесь ею. Мы не станем вас преследовать. Просто развернитесь и уйдите.

Каледин придерживался другого мнения. Он считал, что убийство тысяч человек (пусть и непреднамеренное) должно быть наказано, и посему представителя расы богов следует доставить в Москву в наручниках. Или налапниках, неважно. Другой вопрос – как это сделать. Чудовище не выражает желания сдаваться, напротив, оно настроено довольно воинственно – как, впрочем, и положено существам его рода. «По сути, Алиса выразила верную точку зрения, – грустно подумал Каледин. – Вот бы хоть однажды создание из породы повелителей зла сказало: «А и верно, ну вас к свиньям, поеду на Бали и предамся неге». Но нет, разумеется, гад будет сражаться до последнего. На первый взгляд зло такое очаровательное. Оно разрешает всё, что запрещено праведниками – секс, марихуану, бухло, способно убеждать, логически мыслить. Но как только дело доходит до финального сражения – дуб дубом. Зло почему-то не может спокойно взять и слинять, оно непременно обязано вступить в опасную и смертельную битву, где иногда растирает противника в пюре, но и само, как правило, погибает. Зачем это ему? Дракон стопроцентно откажется от предложения Алисы, и полетят клочки по закоулочкам. Кто из нас выживет, тоже непонятно. Чёрт, и почему это происходит раз за разом? Определённо, нет ничего хорошего в третьей части приключений. Плохо всё будет. И Варвара здесь… Ладно. Бить дракона надо в уязвимые части, чешуя подобна броне… – Каледин вздохнул, позавидовав вдруг сослуживцам, которые в этот самый момент перекладывали бумажки в офисе. – Профессия мечты. И главное, говорят мне, бюрократы: «Федя, какая у тебя интересная работа! Ты участвуешь в сенсационных расследованиях, стреляешь в мегазлодеев из пистолета последней модели, ездишь за границу, сидишь на балконе роскошного отеля и пьёшь коктейли!» Угу. Их бы сейчас поставить против дракона посреди города, полного трупов…»

Обер-медэксперт Шварц в это время тоже предавался мыслям.

«Я вообще на такое не подписывался, – огорчался Хайнц Модестович. – У меня скучная лабораторная должность и изящный ум, дающий возможность распутывать сложные преступления, неплохое знание психологии, кайзер мною доволен. И что вместо этого? Я стою на площади, затерянной невесть где на просторах необъятной Руссланд, и впереди высится чудовище, которое в принципе не должно существовать. В наших с ним отношениях наблюдается взаимная неприязнь, но в то же время, против меня лично оно ничего не имеет… Уж не знаю, внушён ли мой сон в аэроплане силой мысли этого дракона, но, по сути, видение верное – с какой стати мне волноваться из-за проблем представителей вышеуказанной страны? Вот древний ящер прикончил население далёкого от Саксонии города, и почему же это я в двадцать первом веке должен надевать латы, брать меч, как рыцарь Роланд, и вступать с ним в битву? Я на государственной службе его императорского величества, и ликвидация опасных драконов не входит в мои прямые обязанности. Что я получу в случае гибели? Посмертный орден и фиктивный титул русского дворянства? Почему Вселенная ставит предо мной столь сложный выбор? Кошмар».

Вахмистр Майлов от природы думать не умел. Он просто предположил, что если ящерицу удастся завалить, то, наверное, ему пожалуют отпуск и повысят в звании. И тогда можно приехать в станицу, пройтись эдаким фертом с новыми золотыми погонами да Георгиевским крестом под окнами девицы Аграфены, у коей батя племянника в лейб-гвардию послал, так она теперь станичников и знать не хочет. Посему он не очень обрадовался предложению Алисы. Что ж получается? Ящерица скажет: «О, как классно!» – и свалит в голубую даль, махая хвостом и оставив за собой опустошённый город Корнилов и тысячу трупов солдат императорского спецназа?! Нет уж, Иисус Христос такие вещи не одобряет. Однако вмешиваться в ситуацию вахмистр нужным не счёл. Дела господские, чай, сами решат. Правда, задумчивость дракона определённо напрягала.

Чудовище загремело чешуёй, словно сотней кастрюль.

– Хорошо, – сказало оно. – Вы совершенно правы. Я просто развернусь и уйду.

– Серьёзно? – обрадовалась Алиса.

– Дура, конечно же нет! – расхохотался дракон. – Разве я упущу такую возможность поразвлечься? Я разорву на части этих троих и наконец-то поем как следует. А с тобой мы найдём, чем заняться. И не надо тут личико кривить. Ты сама станешь умолять, чтобы я тебя трахнул… как, собственно, и все остальные бабы. Ты наизнанку вывернешься, ублажая меня по полной программе, словно большего счастья в жизни тебе и не надо.

Он устремил на Алису взгляд изумрудно-зелёных глаз… и та, к своему величайшему ужасу, почувствовала сильное возбуждение. Не думая, женщина сделала шаг навстречу дракону.

Тот презрительно и цинично усмехнулся.

– Тебе пиздец, – скучно, без улыбки пообещал Каледин. – Причём теперь – точно.

– О, правда? – пригнул голову дракон. – Хм, а вот мне что-то так не кажется.

Из его пасти внезапно вырвался пышущий жаром столб красного пламени.