Глава 9

– М-да, незадача… – Я окинул Равиндера Сингха сочувственным взором и покачал головой. – И куда же ты пойдешь без теплых вещей и еды? Здесь тебе не Пенджаб. У нас уже в августе по ночам зуб на зуб не попадает… Впрочем, кому я это рассказываю, ведь ты прожил в Москве не один год.

– Не волнуйтесь за меня, господин Степан, я не пропаду, – попытался утешить меня бывший студент РУДН. – Наверняка мне на пути встретится какая-нибудь заброшенная деревня или даже город. Там я и насобираю себе заново все, что надо.

– Э, не скажи, братец. В наших краях ты вряд сегодня отыщешь что-то полезное, – усомнился я. – Копатели ходят здесь не первую зиму. А поскольку они чувствуют не только голод, но и холод, то давно обшарили в поисках одежды все оставленные чисторукими деревни и города. И не по одному разу. Там сегодня не то, что зимней одежды – половой тряпки и рваной портянки не сыскать… Что глазами хлопаешь? Не веришь? А ты поверь! Когда наступают холода, у нас и просто выжить – большая проблема. А чтобы при этом еще бегать и искать кого-то, надо быть настоящим терминатором, не иначе…

Наш новый знакомый-сикх был слишком наивен, если думал, что он легко от нас отделается и продолжит поиски своей несчастной сестренки. Разумеется, мы с Ананасом задержали его не потому, что хотели стрясти с него оплату за помощь. Да, я был меркантильным человеком, но с Равиндера не потребовал бы награду, даже если бы у него и правда было что нам предложить. Однако после стычки с зомби все его нынешнее богатство состояло лишь из потрепанной одежды, сабли, да сикхских религиозных атрибутов: гребня для волос, стального браслета и кирпана – короткого кривого ножа, который Сингх носил под одеждой. А свой ранец с пожитками и едой он бросил перед тем, как спрятаться в печи, и тот был растерзан копателями в клочья вместе с его содержимым.

Говоря начистоту, это по нашей вине Равиндер лишился своих вещей и очутился в жарочном шкафу. Заблудившись, он набрел случайно на этот завод, где рассчитывал разжиться чем-нибудь полезным; фортеции, поселки и фермы он обходил стороной, поскольку там на пенджабца в тюрбане и с саблей всегда косились с подозрением. Слоняющихся повсюду копателей он не боялся. Проворный как мартышка, молодой сикхский воин мог прокрасться не хуже ниндзя под носом и у людей, и у зомби. Так он и обследовал незаметно, шаг за шагом заводскую территорию, пока сюда не вторглись мы и не нарушили царившее здесь спокойствие.

До сего момента разминуться с зомби не составляло для Равиндера проблемы. Но как только их всполошила стрельба, и они в ярости заметались по заводу, планы Сингха пошли насмарку. Не успел он понять, что стряслось, как на него наткнулось несколько ошалелых копателей. После чего ему пришлось забыть о конспирации и спасаться бегством. В ходе которого за ним увязались новые зомби – те, кого он заинтересовал больше, чем грохочущие снаружи выстрелы.

Идея спрятаться в печи пришла сикху прямо на бегу. Так он и поступил. Увидев горящие на пульте лампочки, он ударил по нужной кнопке, и пока печная дверь закрывалась, успел прошмыгнуть в шкаф. А мог и не успеть, если бы не швырнул свой ранец на растерзание копателям и не отыграл у них еще несколько секунд. И когда между ними и Равиндером оказалась железная преграда, лишь тогда он облегченно вздохнул и утер со лба пот.

Случайно включить нагревательные элементы и изжарить его зомби не сумели бы (если, конечно, среди них не было профи-хлебопека). Одно плохо: заперев себя в печи, Сингх не мог открыть дверь, поскольку сделать это изнутри не представлялось возможным. Но он не отчаялся. В печной крышке имелась вытяжка. Достаточно широкая для того, чтобы поджарый Равиндер смог выползти через нее в дымоход, а из него – наружу. Ему надо было лишь открутить решетку, что мешала пролезть в вытяжную трубу. Чем он сразу же и занялся, достав из ножен кирпан.

Ему оставалось отвернуть всего пару болтиков, когда мы опять сорвали его план, открыв жарочный шкаф в самый неудачный для него момент. И хуже того – вновь столкнули его лицом к лицу с врагами, от которой он, казалось бы, так удачно отделался. Хорошо еще, что мы не бросили его на произвол судьбы и помогли ему перебить зомби. Так что единственная потеря, которую он в итоге понес, была ранцем с провизией и вещами.

Как истинный воин-сикх, Равиндер не жаловался, не ворчал и вообще не подавал вида, что огорчен. Но все равно, он имел право на нас обижаться. Для него – чужака из дальних краев, – раздобыть себе новые вещи и припасы было гораздо сложнее, чем нам, даром, что он отлично говорил по-русски…

– Вот что мы сделаем, Равиндер, – предложил я, не дожидаясь, пока сердобольный Панкрат станет уговаривать меня выдать сикху компенсацию. – Ты направляешься в Москву, так? Ну а мы с напарником собирались прокатиться в Саранск. До него отсюда километров сто пятьдесят, а тебе все равно придется топать в ту сторону. Поэтому можешь присоединиться к нам. Сэкономишь время, а в Саранске мы познакомим тебя с полезными людьми, у которых ты снова купишь все, что тебе необходимо… Что скажешь? По рукам?

– Вы очень добры, господин Степан, господин Панкрат… – Сингх с подчеркнутой неторопливостью кивнул каждому из нас. – И хотя мне будет неловко стеснять вас своим присутствием, обстоятельства вынуждают меня с благодарностью принять ваше предложение. Обещаю, что до конца своей жизни я буду помнить вашу доброту.

– Да ладно, парень, чего там, – смутился Ананас, наверное, впервые на своем веку столкнувшийся со столь вежливым к себе обращением. Которое ко всему прочему было совершенно искренним. – Нашел, за что благодарить! Ежели ты не вор и не бандит, то почему бы не подбросить тебя до города? Тем более, что нам так и так по пути. Только ты будь поаккуратней со своей саблей в машине, лады? А то дороги тут ухабистые, того и гляди подпрыгнешь на сиденье, да проткнешь ненароком себя или кого-то из нас…

Найти для Равиндера еду и теплую одежду можно было и в Подлесном. Но я намеренно не стал этого делать. Хорошо, что сельчане так обрадовались освобождению хлебозавода, что не высчитали из нашей награды штраф за разрушенную водокачку. Но они припомнили бы нам это, надумай мы приобрести у них какой-нибудь товар. И взвинтили бы на него такую цену, от которой даже убранные под тюрбан, длинные волосы сикха встали бы дыбом. Поэтому самым лучшим для него вариантом было доехать до Саранска. И тамошних торгашей и ассортимент был богаче, и цены справедливее.

К тому же в Саранске проживал один мой давний знакомый – рисковый малый, который не однажды хаживал в Москву и даже, если он не врал, бывал у Котлована. Возможно, он мог бы дать Сингху несколько советов, как дотуда добраться. А, возможно, и нет, если ему не захочется выдавать свои профессиональные секреты и потайные тропы.

Пока мы катались в Подлесное за наградой и выбирали безопасную дорогу до Саранска, Сингх поведал нам другие подробности о себе и о своей семье.

Наша с Панкратом догадка насчет его благородного происхождения оказалась верна. Отец Равиндера был владельцем небольшой авиакомпании «Эйр-Мохали», что занималась исключительно грузоперевозками и активно сотрудничала с российскими партнерами. Как раз за связи с ними и отвечал Равиндер, поставленный отцом на соответствующую руководящую должность. Это позволило ему отточить русский язык намного лучше, чем молодой сикх разговаривал на нем после выпуска из РУДН.

Нынче самолеты «Эйр-Мохали» уже не летали. Из-за огромной перенаселенности ситуация в Пенджабе, да и во всей Индии, тоже сложилась тяжелая. Когда эту страну накрыл Зов и захлестнула анархия, крови в ней пролилось значительно больше. Тут же вспомнились былые обиды, которые веками затаивали на соседей племена и кланы. Повсюду с новой силой вспыхнули кастовые распри, а десятки религиозных сект, отринув прежние мирные соглашения, объявили друг другу открытую войну…

В общем, со слов Равиндера я понял, что удаленность от Котлована еще не гарантировала более спокойную жизнь. А кое-где на юге обстановка была даже незавиднее, чем у нас.

– Каким образом ты узнал, что твоя сестра стала именно Царицей Копателей? – поинтересовался я у Сингха после того, как мы выбрали дорогу и взяли курс на Саранск. – Она чем-то отличалась от других людей, которые услышали Зов? И почему вы не остановили ее еще дома, когда у вас была такая возможность?

– В том-то и дело, господин Степан, что в Пенджабе у нас не было такой возможности, – горестно покачал головой Равиндер. – Шармила с мужем и двумя детьми жила в другом округе, на северной границе штата. Когда ее поглотила Тьма, я и прочая наша семья находились далеко от нее. Вероятно, поэтому все обернулось так трагично. Обезумев, Шармила однажды ночью убила детей и мужа. А когда до нас дошло это известие, и мы смогли туда приехать, она успела скрыться. Родня ее мужа начала поиски раньше нас, но тоже не напала на ее след. Хотя в таком бардаке, что творится в Индии, это совсем неудивительно… Мы уже думали что навсегда потеряли Шармилу, но через восемь месяцев после ее бегства кто-то вдруг подбросил нам пакет с фотографиями. На них была запечатлена моя сестра в очень странном месте. Да и вид у нее был совершенно не такой, как у обычных копателей.

– А это случайно были не те рваные фотографии, которые ты собирал на хлебозаводе? – спросил я, припомнив, как сикх копался в ошметках содержимого своего ранца, ища уцелевшие вещи. Тогда я решил, что он не хочет бросать снимки своих родных и близких – молодой воин шел на верную гибель, и подобная сентиментальность была ему простительна. Но сейчас, когда он сам заикнулся о фотографиях, я подумал, что он мог искать нечто другое.

Подумал – и попал в самую точку!

– Вы угадали, господин Степан, – с неохотой признался Равиндер, которому явно не хотелось показывать нам улики, порочащие честь его семьи. – Я действительно подбирал на заводе те самые фото. Пускай мне невыносимо больно на них смотреть, но я обязан хранить их у себя, понимаете? Затем чтобы… Чтобы…

Он осекся и нахмурился.

– Затем чтобы иметь под рукой документальное свидетельство, которое может подсказать тебе, где искать сестру, – закончил я за ним. Не знаю, в чем хотел оправдаться перед нами Сингх, но я предпочел избавить его от поиска нужных слов. И вернул разговор из эмоционального в практическое русло. – Не возражаешь, если мы взглянем на твои фотографии? Как знать, возможно, нам удастся обнаружить на них детали, которые ты упустил. И которые также могут стать для тебя полезной подсказкой.

По-моему, Равиндер гораздо охотнее показал бы нам фотографии сестры, будь она запечатлена на них обнаженной, чем охваченной Тьмой. Но все же он не стал мне отказывать и вынул из кармана те несколько порванных, измятых снимков, которые не пожелал оставлять в Подлесном. Ничего он нам при этом не сказал. Просто молча протянул свои скорбные реликвии, после чего нахмурился и отвернулся к окну.

Поскольку я сидел за рулем, Панкрат разглядывал фотографии первым.

– А твоя сестра это… очень даже ничего, красивая, – пробасил он, видимо, желая слегка ободрить пригорюнившегося гостя. Но как и все, что делал наш громила вне поля боя, эта его поддержка также оказалась довольно неуклюжей.

Напоминание брату о красоте сестры, которую тот намеревался убить, повергло Равиндера в еще большее уныние. И вместо спасибо Ананас получил от него в ответ лишь укоризненный взор и тяжкий вздох.

Смекнув, что сболтнул лишнего, напарник смущенно покряхтел и решил воздержаться от дальнейшего проявления сочувствия. В котором Сингх, в общем-то, и не нуждался. А особенно – в сочувствии каких-то там наемных головорезов. Наоборот, истинному воину должно было льстить то, что мы относимся к нему со всей серьезностью и не лезем почем зря к нему в душу. Я, по крайней мере, вел себя именно так. Но Панкрат, на которого порой накатывала сентиментальность, не смог остаться равнодушным к истории пенджабца. Пусть даже, по его собственному признанию, он всегда недолюбливал кавказцев, арабов, азиатов и прочих южан.

Пару минут Ананас разглядывал снимки, что-то бурча себе под нос – видимо, проклиная вполголоса запечатленных на них копателей. Я тоже краем глаза посматривал, что он там изучает. Все изображения являлись довольно четкими и высококачественными. Это было заметно даже несмотря на то, что фотографии побывали в руках зомби. Такие кадры точно были сняты не на бегу и впопыхах кем-то из пробравшихся к Котловану экстремалов. Подброшенный семейству Равиндера компромат на Шармилу собрали, используя профессиональное оборудование. И так педантично, словно фотограф сам присутствовал среди тех копателей. Хотя, последнее, конечно, исключалось – все крупные планы здесь делались издали, с помощью сверхмощного объектива. Что вовсе не снимало закономерно возникающие вопросы. Наоборот – лишь добавляло новые.

Царица Копателей, она же Матерь Поводырей и Земляная Ведьма… Личность легендарная, но не мифическая, поскольку свидетельств ее существования – тех, что заслуживали доверия, – накопилось достаточно. Чего нельзя сказать о приписываемых ей людской молвой чудесах и злодействах. Она не летала по миру, наводя порчу на скот и посевы, не высасывала у чисторуких кровь и не отравляла воду в колодцах. Также никто не мог подтвердить (как, впрочем, и опровергнуть) слухи о том, что Царица живет в Большом Кремлевской дворце и взирает на Котлован с тех кремлевских башен, которые еще в него не рухнули. Не исключено, что она там бывала, но этому утверждению противоречила сама природа копателей. Они не нуждались в крове над головой, даже когда их поливали дожди и засыпал снег. Хотя от теплой одежды они не отказывались, поскольку сильные морозы были для них губительны. Да и к источникам огня в холодные времена года зомби всегда тянулись. Особенно если среди них затесывался профи, помнивший, как разжигать этот самый огонь.

На фотографиях Шармила была одета опрятнее, чем среднестатистический копатель. Но это лишь потому, что ей не приходилось самой участвовать в раскопках. И находилась она не в Кремле. Я знал Москву не так хорошо, чтобы определить по фону, где конкретно фотограф застал сестрицу Равиндера. Место это, судя по всему, располагалось в районе площади «Трех вокзалов». А судя по высоте, откуда Шармила взирала на Котлован, я бы предположил, что она и окружавшие ее поводыри (их тоже можно было безошибочно опознать по «аристократической» одежде) расположились на террасе какой-то сталинской высотки. Либо той, что стояла на площади Красные ворота, либо гостиницы «Ленинградская». На это обстоятельство указывали попавшие в кадр, террасные перила с декоративными башенками – как правило, на современных московских зданиях такие не делали.

Матерь Поводырей и двенадцать ее «деток», больше половины которых, к слову сказать, были заметно старшее нее, стояли на террасе с остекленевшими глазами, словно истуканы. Я мог бы подумать, что все они хранят молчание, если бы не знал, что члены высшей касты копателей умеют общаться друг с другом телепатически. Либо каким-то иным бессловесным манером, но связь между ними определенно наличествовала. И язык, на котором она велась, был намного сложнее языка обычных зомби.

С какой целью чертова дюжина нерядовых копателей взобралась на верхотуру? Вряд ли я определил бы это, даже если бы сам их фотографировал. Зато я определил по снимкам кое-что другое. Сначала мне показалось, что фотограф запечатлел Шармилу и компанию с крыши другого стоящего неподалеку здания. Но когда я напряг память, то вспомнил, что в направлении, откуда велась съемка, нет построек, сравнимых по высоте с вышеупомянутыми. А тем более таких, что позволяли бы наблюдать за этой террасой с более высокой позиции.

Из всего этого следовало, что Царицу Копателей снимали не со здания, а с вертолета. Что превращало историю изготовления этого компромата в еще более загадочную, ведь организовать такую аэрофотосъемку в наши смутные времена являлось чертовски накладно и затруднительно.

– Вы выяснили, кто сделал эти снимки и отправил их вам в Пенджаб? – поинтересовался я у сикха, продолжая то и дело поглядывать на перебираемые Ананасом фотографии.

– Нет, – мотнул головой Равиндер. – Никто не сознался в этом, а предполагать можно до бесконечности. У нашей семьи хватает недоброжелателей, и многие из них снова вспомнили о наших былых раздорах. Думаете, почему из пяти моих братьев на поиски Шармилы отправили одного лишь меня? Не только потому, что я – единственный, кто из нас говорит по-русски и пока не обзавелся своей семьей. Дело еще и в том, что сегодня вся наша родня сплотилась как никогда ранее, чтобы противостоять нападкам наших врагов. А также приглядывать друг за другом, чтобы не допустить второй такой трагедии, если Тьма снова заберет кого-то из нас. Наверняка подброшенные нам фото являлись чьими-то грязными происками. Кто-то думал, что этим он разобщит и ослабит наши силы, заставив часть из нас уйти на север, после чего расправиться с оставшимися будет намного проще. Но этот негодяй просчитался. Мы не настолько глупы, чтобы поддаваться на его уловки.

– Но тем не менее ты все-таки покинул Пенджаб и отправился в Москву, – заметил я. – Почему?

– Да, для «Эйр-Мохали» настали трудные времена, – повторил Сингх, – но у нас есть технические возможности, чтобы определить, какие фотографии нам подсунули: настоящие или фальшивые. В подлинности этих сомневаться не приходится. На них действительно заснята Шармила. И если она и люди, которые ее окружают, не роют Котлован, но выглядят, как копатели, и находятся среди копателей, кто же они тогда такие?

– А вы не задумывались над тем, как эти снимки могли очутиться у ваших врагов? – продолжал я допытывать гостя. – Или это они сами предприняли экспедицию к Котловану и облетали его на вертолете до тех пор, пока не обнаружили Шармилу и не сделали нужные кадры?

– Очень сомнительно, – ответил Равиндер. – Эти люди тоже имеют влияние в Индии, но мы для них не настолько серьезная угроза, чтобы они пошли на такие траты ради обычных фотографий. Самое вероятное объяснение: наши враги случайно наткнулись на любительские снимки Царицы Копателей и опознали в ней Шармилу. А затем, поняв, какую из этого можно извлечь выгоду, наняли профессионалов, чтобы они раздобыли им снимки получше.

– Звучит вроде бы логично. – Я пожал плечами. И добавил: – Правда, есть одно но. Я давно вращаюсь в этом бизнесе, но не знаю наемников, у которых имелась бы своя авиация. Они бы еще согласились искать в Котловане с воздуха конкретного человека. Но перед этим им пришлось бы сначала найти вертолет – лишняя работа, за которую ваших врагам также пришлось бы платить, причем немало. Ты же утверждаешь, что они не стали бы делать этого из-за одних снимков. Как видишь, у нас с тобой опять не срастаются некоторые факты, и твоя теория продолжает хромать.

– Даже не знаю, что вам на это сказать, господин Степан, – развел руками сикх. – Прежде чем я отправился в Россию, мы с братьями и отцом долго это обсуждали и много чего успели передумать. Однако все наши сомнения и догадки не отменяют неопровержимые факты: Шармила стала не просто копателем, а Матерью Поводырей, и она находится в Москве. Кто бы ни прислал нам эту информацию, она является достоверной. Вот почему, получив ее, мы не могли оставить ее без внимания.

Я вновь глянул на снимки, которые Ананас просматривал уже по третьему разу. И вдруг увидел на одном из них нечто такое, отчего у меня в голове будто щелкнул тумблер и загорелась тревожная лампочка.

– А ну-ка дай мне предыдущее фото! – велел я и, затормозив, остановил машину у обочины.

– Чего ты задергался, Иваныч?! – удивился Панкрат, протягивая нужный мне снимок. – Никак и впрямь что-то дельное высмотрел?

– Возможно. Только не что-то, а кого-то, – ответил я. И, приглядевшись к фото получше, указал на одного из поводырей. – Вот, его! Видишь этого мерзавца?

– Кого-кого? – Панкрат прищурился и, склонившись над снимком, едва не прожег тот торчащей у него во рту сигаретой. – Вот этого типа, которого крайняя слева башенка загораживает, что ли? Да тут от твоего мерзавца видать-то всего ничего – затылок и плечо. Ежели бы ты в него пальцем не ткнул, я бы его вообще не заметил.

Несмотря на то, что Царицу Копателей фотографировали с воздуха, снимки не отличались разнообразием ракурсов. Все они были сделаны при пролете кружащего вокруг здания вертолета через определенный сектор. Или же снимков на самом деле было много, но семье Равиндера подбросили лишь те из них, на которых Шармила выглядела наиболее узнаваемо. По этой причине не удавалось толком разглядеть всех стоящих рядом с ней поводырей. Некоторых из них заслоняли собратья, а один – тот, на которого я обратил внимание, – был почти целиком скрыт перильной башенкой. Но как бы то ни было, свои главные приметы он от фотографа не утаил. И когда я, бросив взгляд на фото, заметил торчащие из-за башенки, беловолосую макушку и левое плечо, имеющее немного странную форму, то вмиг узнал этого копателя.

– Дьявольщина! – выругался я, продолжая указывать на него пальцем. Заинтригованный Равиндер тоже подался вперед и глядел на фото через мое плечо. – Ну вот же он – мой «белый кит»! Жив, здоров, да к тому же в высшие эшелоны власти поднялся!

– Да будет тебе, Иваныч, почем зря в бутылку лезть! – скептически проворчал Ананас. – Мало, что ли, среди поводырей белобрысых дылд? К тому же у твоего «Моби Дика», ты сам говорил, нет одного плавника, а у этого… хм… А у этого вообще не видать рук! Одно плечо из-за столба торчит, и то кривое!

– Вот именно – кривое! – подчеркнул я. – Распространенный анатомический дефект при подобном увечье. Ты что, Панкрат, не видел калек с полностью ампутированной рукой, которые стали таковыми не вчера, а много лет назад?

– Видел, ясен пень, – подтвердил тот. – Ну и что с того? Пускай они были однорукие, но люди-то, один хрен, мне попадались разные. Да и особо дефективных я среди них не замечал.

– Зато я этого кривоплечего однорукого хорошо запомнил, хоть и видел его всего-навсего десять секунд! – заверил я напарника. – Готов спорить на что угодно – это именно тот проклятый поводырь, о котором я тебе рассказывал!

– Не буду я с тобой спорить, – пробурчал Панкрат, выпуская в окно сигаретный дым. – Но скажу тебе кое-что, а ты уж сам решай, соглашаться со мной или нет. Так вот, Иваныч, лично мне на твоем месте потребовалось бы куда больше доказательств для того, чтобы я плюнул на все и отправился вместе с сикхом в Москву искать этого поводыря.

– Да не собираюсь я ехать ни в какую Москву, – отмахнулся я, остывая и понимая, что и впрямь малость погорячился. – Тем более, что гораздо лучше Сингха представляю, что меня там ждет. Даже если однорукий поводырь не покинул Котлован, мне чертовски повезет, если я доберусь живым хотя бы до МКАД. А соваться дальше – гарантированное самоубийство. Причем самое зверское из всех, которые только можно себе вообразить. Стоит попасться возле Котлована на глаза хотя бы одному копателю, не говоря о том, чтобы выстрелить в него, и через минуту они сбегутся ко мне тысячами. Надеюсь, ты, Равиндер, осознаешь, в какую ловушку добровольно себя загоняешь?

– Но вы же сами говорили, что существуют люди, которые не раз бывали в Москве и возвращались оттуда, – напомнил сикх. – Значит, и у меня есть шанс пусть не вернуться, но хотя бы разыскать сестру, разве не так?

– Говорил, – согласился я, включая первую передачу и отъезжая от обочины. – Шанс такой у тебя есть, это верно. Вот только видишь ли, в чем проблема: все эти люди не совались в центр столицы и не искали встречи с Шармилой. Все, кому удавалось ее случайно сфотографировать за пределами Котлована, натерпелись такого страха, что многие из них – те, кто выжили, – зареклись ходить в те края даже под дулом автомата. Впрочем, кто мы такие, чтобы отговаривать тебя от задуманного? Как раз наоборот, нам надо помогать твоей благой миссии. Ведь ты действуешь не только в интересах своей семьи, но и в интересах всего оставшегося на планете человечества. Никто не знает, к чему приведет гибель Царицы Копателей. Но если это хотя бы ненадолго заставит Зов умолкнуть, за такой подвиг тебе уже можно будет ставить памятник… или как там у вас, сикхов, принято чтить великих героев?…