Глава 7

– Долбанный профи! – выругался я. – И какого лешего ты не издох вместе с остальными!

– Во дает, чудило безмозглое! – удивился вслед за мной Панкрат, едва не выронив изо рта сигарету. – Я и не знал, что эти твари на такое способны! Видел раньше что-то подобное, Иваныч?

– Видеть не видел, но слышал, что некоторые профи могут и не такое, – ответил я, поднимая снайперскую винтовку. – Нам повезло, что у него не танк, а обычный трактор! Ладно, обожди чуток – сейчас урою этого сукиного сына!

«Сукин сын», который нас удивил, не участвовал в отгремевшей бойне, поскольку был в это время в заводском гараже. Куда он, естественно, удрал вовсе не с перепугу. Сохранившиеся в памяти этого зомби навыки подсказали ему, как напасть на нас более продуктивно. А поскольку в прошлой своей жизни он, не иначе, был трактористом, то ноги сами привели его в гараж, откуда защитники хлебозавода не успели вывести технику. И вот теперь к водокачке ехал, задрав огромный ковш, четырехколесный трактор-погрузчик – пожалуй, самый сильный контраргумент из тех, что предъявляли мне копатели, на которых я когда-либо охотился.

Погрузчик двигался рывками и то и дело вилял из стороны в сторону. Работа, с которой этот тракторист прежде справлялся шутя, ныне требовала от него огромных умственных и физических усилий. То, что он вообще завел машину, стронул ее с места и вел правильным курсом, уже было для зомби невероятным достижением. И я почти не сомневался, что он не промахнется мимо водонапорной башни, поскольку единственными преградами у него на пути были оставленные нами трупы. На которые профи не обращал внимания и давил их колесами, не притормаживая ни на секунду.

Намереваясь снести ему башку винтовочным выстрелом, я вдруг столкнулся с непреодолимым затруднением. Ковш погрузчика был задран так, что загораживал от меня кабину и сидящего в ней копателя. Пальнув для проверки и выяснив, что пробить толстый металл 7.62-миллиметровой пулей невозможно, я приказал Ананасу бить очередями по колесам. А сам решил дождаться, когда трактор подъедет поближе. Тогда угол моего обзора изменится, и голова профи станет мне видна из-за верхнего края ковша.

Эту работу Панкрат тоже выполнил на отлично. А вот я своей очереди стрелять так и не дождался. Еще до того, как я увидел цель, стало очевидно, что лопнувшие колеса не остановят разогнавшийся погрузчик, и он все равно врежется в башню. Как не остановит его и гибель водителя. Вместо того, чтобы поливать его свинцом, нам требовалось живо удирать с водокачки, пока она не рухнула. Что грозило случиться почти наверняка, учитывая вес нацеленного на нее, колесного тарана.

Закинув за спину бесполезное против такой угрозы оружие, мы бросились к лестнице. Но как бы мы ни спешили, трактор столкнулся с водокачкой прежде, чем мы достигли земли.

– Держи-и-ись! – проорал я спускающемуся вслед за мной напарнику, хотя он и сам видел, что вот-вот произойдет, и мог предугадать последствия.

Зубчатый ковш прорубил бок водокачки, словно гигантский топор, и сломал одну из укрытых под обшивкой, каркасных опор. Потеряв устойчивость, башня накренилась, ее резервуар сорвался с креплений и рухнул на землю. Где и лопнул, выплеснув из себя разом добрую сотню тонн воды. Не вцепись мы мертвой хваткой в лестничные скобы, то неминуемо плюхнулись бы в мгновенно разлившуюся под нами, огромную грязную лужу. Но благодаря тому, что сбросившая с себя груз, опорная колонна устояла в наклонном положении, нам, можно сказать, повезло. И мы повисли в пяти метрах над водой и расколовшейся надвое цистерной, болтая ногами и кроя матом зомби-тракториста.

Выбив при столкновении головой лобовое стекло, он все-таки не вылетел наружу, а, оставшись в кабине, продолжил атаку. Будь на его месте человек, он бы отогнал сейчас трактор немного назад и взял разгон для повторного тарана. Но для копателя-профи такие маневры были слишком сложны. Все, на что у него хватило ума, это продолжать с упрямством барана давить ковшом сломанную водокачку. Трактор ревел двигателем и, вырывая из-под себя грязь, медленно, но уверенно сгибал опору к земле. И как только там окажемся мы, смерть под колесами была нам практически гарантирована.

Одно хорошо: ничто теперь не заслоняло от меня водителя, и я мог побороться за наши с Панкратом жизни. Вопрос лишь в том, как мне удержаться на ходящей ходуном опоре и не выронить оружие, ведь у меня всего две руки, и нет навыков воздушного гимнаста.

– Вот же наглючая тварь! – процедил я сквозь зубы. И, отринув идею пристрелить профи с высоты, вновь пополз вниз, стараясь не сорваться с накренившейся и трясущейся лестницы.

Я и Ананас были вынуждены соскочили в воду, когда опора наконец-то сломалась и, более ничем не удерживаемая, упала поверх обломков резервуара. Благо, до земли оставалось всего пара метров, и глубина лужи оказалась по щиколотку, так что эти неприятности мы пережили. Вернее, мы вообще не обратили на них внимания, поскольку сразу же бросились бежать, дабы не угодить под тракторные колеса.

А трактор, сокрушив удерживавшую его преграду, с рычанием рванул вперед, будто сорвавшаяся с цепи, гигантская собака. Профи при этом таращился на нас из бокового окна кабины, да только задавить нас сей же миг он не мог. Сначала ему требовалось развернуть погрузчик, что займет у него какое-то время, тем более что ему еще и надо было переехать через обломки водокачки.

– Ну все, хватит ломать комедию! – крикнул я, пускай тракторист меня и не слышал. После чего выхватил из кобуры Бедлам и двумя пулями снес голову не на шутку разбушевавшемуся профи.

Этого хватило, чтобы завершить наше с ним короткое, но драматичное противостояние. Тело зомби выпало из кабины в лужу, а неуправляемый погрузчик, прокатившись по инерции еще немного, уперся в бетонный забор. Проломить который ему уже не удалось, и он, чихнув несколько раз двигателем, перестал буксовать и заглох.

– Дерьмо! Даже покурить спокойно не дадут! – Ананас выплюнул намокшую при спуске с водокачки сигарету и, утерев лицо, закурил новую. – Надеюсь, этот механизатор был здесь последним!

– Не надейся, – огорчил я его. – То, что сюда больше никто не прибежал, еще ни о чем не говорит. «Колхозники» из Подлесного уверяли, что в стае было как минимум два берсерка. И, вероятно, столько же профи – вспомни про зомби, что палил по заводской охране из ружья. Так что прекращай брюзжать, неси «тяжелую артиллерию» в машину и айда осмотрим здания. Бьюсь об заклад, вечер интересных встреч для нас с тобой еще не окончен…

– А случалось такое, чтобы зомби подыхали от дизентерии? Ну или там от заворота кишок? – поинтересовался Панкрат после того, как мы избавились от оружия, что могло нанести серьезный урон оборудованию. Которое теперь следовало беречь еще тщательнее. Мы и без того здесь набедокурили: не уберегли от разрушения водокачку и прострелили колеса погрузчику, за что сельчане явно нас не поблагодарят. А если в этот список добавится хлебопекарная, боюсь, как бы нам тогда и вовсе не остаться без вознаграждения.

– Страдай копатели от желудочно-кишечных болезней, все они передохли бы еще на полпути к Котловану, – рассудил я. – Они ведь с голодухи абсолютно ничем не брезгуют. Даже той дохлятиной, на которую не каждая уважающая себя муха сядет. И вся эта дрянь, представь себе, в желудках у зомби отлично переваривается.

– Ясно. Стало быть, прокисшее сырое тесто их подавно не убьет, – разочарованно заключил Ананас.

– Ну, разве только оно свалится им на головы вместе с чаном… – Я заглянул в ворота первого попавшегося нам на пути цеха, но там, по всем признакам, было пусто. Копатели могли не расслышать стрельбу или по какой-то причине не выбежать на шум, но затаиваться от нас в страхе они бы точно не стали. Тем не менее, зайти в цех и проверить его закоулки все равно было необходимо. А иначе как мы сможем дать гарантию, что наша работа полностью выполнена?

Чем больше мы обследовали строений и находили их пустыми, тем выше была вероятность, что все оставшиеся копатели собрались где-то в одном месте. Что было и хорошо, и плохо. Уничтожить собравшуюся в одном помещении, толпу врагов не в пример легче, нежели когда она бегает по открытому пространству, если только то помещение не заставлено оборудованием, которое мы обязались беречь. При таком раскладе придется выманивать зомби в какой-нибудь коридор или подсобку – лишние хлопоты и риск, но без них не обойтись…

Копатели, не участвовавшие в атаке на водокачку, отыскались в третьем из четырех цехов, куда нам требовалось заглянуть. Врагов было еще десятка два. Немало, но нам повезло заметить их первыми и при этом не выдать себя. Войдя в цех, мы тут же спрятались за конвейерной линией. И, заняв самую выгодную позицию для стрельбы, осмотрелись получше.

Не обратившие на нас внимания копатели столпились возле крупногабаритного агрегата, на фронтальной стороне которого имелась железная дверь. Она была закрыта, и зомби пытались ее сломать: молотили по ней кулаками и скребли ее ногтями. Делали они это с маниакальным упорством, отчего сразу стало понятно, почему их не всполошила наша стрельба.

Агрегат, который они хотели открыть, являлся большим жарочным шкафом. Очевидно, внутри него осталась партия недопеченного хлеба, чей запах и вскружил копателям головы. Сожрав на заводе все, что только можно, они не добрались лишь до этого источника пищи, поскольку массивная дверь шкафа открывалась и закрывалась автоматически. Покинув завод, сельчане обесточили его на местной подстанции, но я попросил их возобновить подачу электричества. Просто не хотелось воевать с зомби в полутемных цехах, а тем более, когда нас попросили быть поаккуратнее с оборудованием. И сейчас, когда на заводе снова горел свет, копатели получили наконец возможность открыть этот шкаф… вот только вряд ли они ею воспользуются. Чтобы дверь отворилась, надо было нажать соответствующую кнопку на настенном пульте. А с такой задачей мог справиться лишь зомби-профи. И то, если в прошлом он имел дело с подобной техникой.

Судя по тому, что никто из копателей даже не приблизился к пульту, добраться до еды им было суждено не скоро. Яростнее всех на дверь кидался лохматый громила-берсерк, но даже он с его силищей не мог совладать с этой преградой. Обнаружился в толпе и второй профи. Его мы опознали по висящему на спине, охотничьему ружью и перекинутому через плечо патронташу. Сразу видать – бывший охотник или спортсмен-стендовик. Тот, который даже став зомби, не забыл, что стрельба из ружья по железной двери опасна и для стрелка, и для всех, кто находится в этот момент рядом с ним.

– Что скажешь, Иваныч? – обратился ко мне шепотом Панкрат. Маловероятно, что воюющие с печью копатели могли нас расслышать, но проверять остроту их слуха было все же опасно. – Ежели перестреляем их всех прямо там, пока они не скумекали, что к чему, и не разбежались, думаю, в печи останется не шибко много дырок.

– Можно сделать еще проще и безопаснее и для нас, и для техники, – ответил я. – Раз копатели жаждут хлеба, давай их накормим. Посмотри: конвейер проходит как раз мимо пульта. Если не вставать в полный рост, я смогу подобраться к нему и открыть печную дверь.

– И что нам это даст?

– Заманим внутрь энное количество копателей, а если повезет, то и берсерка со стрелком, и запрем их там, – пояснил я. – А прочих перебьем с более короткой дистанции.

– А что станет с запертыми? – нахмурился Ананас. Он не любил подвергать зомби мучительной смерти, и его опасения были вполне оправданы. Но куда деваться? Выпускать копателей из западни, чтобы потом убить их более гуманным способом, являлось слишком непрактично и глупо.

– Сожжем их на самом быстром огне, дабы как можно меньше мучились, – ответил я. – Или у тебя были насчет них другие планы?

Вместо ответа Панкрат лишь раздосадовано сплюнул, но иных признаков недовольства не выказал. Что ж, и на том спасибо. Не хватало нам именно сейчас вступить в ненужный спор по поводу того, что гуманнее: огонь или пуля.

Приняв мнение напарника к сведению, я велел ему оставаться на месте, а сам направился к пульту, благо высота конвейера позволяла красться, не вставая на четвереньки. И спустя полминуты уже изучал панель управления, ища нужную кнопку.

Все они были аккуратно подписаны, так что я не мог ошибиться и запустить другую программу. Копатели также обещали нас не разочаровать. Главное, не опоздать снова закрыть шкаф, как только они ввалятся внутрь. Нажав на кнопку, я расслышал гул сдвигающего печную дверь электромотора, и уже почти не сомневался, что все у нас пройдет как по маслу, если бы…

…Если бы опять не вмешалось чертово «правило Квадро»!

В первые мгновения я даже не понял, что произошло. Едва дверь жарочного шкафа приоткрылась, как из нее вырвалось нечто, похожее на стремительного черного призрака. Вырвалось и, врезавшись в толпу копателей, тут же образовало в ней нешуточную свалку. Такое ощущение, что я выпустил на волю злобного печного духа, который только и ждал момента, чтобы поквитаться с растревожившими его покой зомби.

За последние годы я навидался всякого. И потому редко впадал в растерянность, когда в очередной раз нарывался на «правило Квадро». Но сейчас я и вправду растерялся. Загнать копателей в печь не удалось. Наоборот, все стало еще хуже, и теперь они грозились разбежаться по всему цеху или даже по территории завода. Чтобы не быть отрезанным ими от Панкрата, я поспешил вернуться к нему, держа оружие наготове и озираясь на разразившееся у печи побоище.

Ананас продолжал сидеть за конвейером неподалеку от выхода, куда в любую секунду могли хлынуть разъяренные зомби. И пока я отступал на исходную позицию, он успел разглядеть, кто оказался виновником очередной суматохи.

– Что за дела, Иваныч?! Откуда там взялся этот хрен в тюрбане?! – удивленно поинтересовался Панкрат, поскольку сам момент появления «печного духа» он, видимо, проморгал.

– Хочешь верь, хочешь не верь – выскочил прямо из печки, будто чертик из табакерки! – ответил я, высматривая среди мельтешащих фигур ту, о которой шла речь.

Ананасу и впрямь не померещилось. «Дух» и в самом деле носил на голове чалму. И она была не единственной приметной деталью в его облике. Одет он был под стать своему головному убору – в свободную черную одежду восточного покроя, – а лицо его украшала длинная борода. Метровой длины сабля, которой этот странный человек отбивался от зомби, тоже была по-восточному искривлена, а огнестрельного оружия у него вроде бы не имелось. По крайней мере, будь у него хотя бы пистолет, он обязательно пустил бы тот в ход. Потому что в столь бедственном положении, как у него, патроны не экономят даже самые отъявленные скупердяи.

Еще пару лет назад разгуливающий по нашим краям, вооруженный «интурист» в национальной одежде выглядел бы экзотикой. Но сегодня, когда копатели перли к Котловану со всего восточного полушария, а государственные границы остались лишь на картах, столкнуться на просторах России можно было с кем угодно.

Мы жили в настоящем мире без границ, что еще совсем недавно считался несбыточной мечтой, а теперь превратился в явь. Жаль только, отнюдь не в радужную. Нынешних пришельцев из далеких стран гнало к нам уже не туристическое любопытство. И честные люди вроде непальских гурков из отряда Ишвара Нараяна были среди них редкостью. С куда большей вероятностью ты мог нарваться на других азиатов – диких или полудиких головорезов, зачастую гораздо более опасных, чем уголовники типа Вована Дырокола.

Мы понятия не имели, кем был этот бородач с саблей. Но орудовал он ею настолько лихо, что даже Панкрат проникся к нему уважением.

– Ты глянь, какой шустрый араб! – заметил напарник, проследив за полетом еще одной головы, что отделилась с плеч копателя и упала на пол. Туда, где лежало уже полдюжины отрубленных голов и десяток рук. – Будет жаль, если такого джигита порвут на лоскуты.

– По-моему, он не араб, а индус, – уточнил я. – Я, конечно, не востоковед, но на индуса этот тип больше смахивает. Да и арабы свои тюрбаны вроде бы иначе завязывают.

– Индус, говоришь? О, так это совсем другой коленкор! – оживился Ананас. – С индусами кашу сварить проще! Хинди руси бхай бхай! Маугли, Джавахарлал Неру, «Зита и Гита», Тадж-Махал, «Харе Кришна»!.. Давай выручим мужика, Иваныч! Пропадет ведь ни за что, пока мы тут с тобой базар разводим!

– Ладно, уболтал: пусть будет «бхай бхай». Черт с ним, спасем «танцора диско», раз такое дело, – нехотя согласился я. – Только зайдем слева – так, чтобы наши пули летели в стену, а не в печь.

Тем временем битва одинокого героя с зомби переместилась ближе к нам. Теперь она шла на открытом пространстве в самом центре цеха. Вряд ли индус сам занял эту невыгодную для него позицию – скорее всего, его оттеснили туда враги. Которых он порубил уже немало, но главные их силы были еще живы и боеспособны.

Когда мы с Ананасом обошли дерущихся с левого фланга, берсерк, выскочив из гущи свалки, отгрызал себе правую руку – сабля бородача отсекла ее не полностью, и она, болтаясь на сухожилиях, мешала копателю драться. Профи между тем не лез на рожон, а, сняв с плеча ружье, ловил на мушку шуструю цель. Ее все время заслоняли от него другие копатели, но я не сомневался, что стрелок без колебаний разнесет голову любому из своих, как только будет уверен, что не промахнется по индусу.

В отличие от собратьев, профи не суетился, замерев в классической стрелковой стойке. Он выстрелит, стоит индусу хоть на мгновение задержаться на одном месте. И если индус не подставится под выстрел сам, его может остановить берсерк. Судьба героя была предрешена и не сулила ему ничего хорошего. О чем он, небось, и сам догадывался, несмотря на то, что был еще в силах защищаться.

Что ж, на его счастье, он ошибался. В итоге его карма сложилась не так уж плохо, и обреченный на верную смерть бородач вдруг заполучил сразу двух союзников. Причем не самых худших из тех, на чью помощь он вообще мог бы рассчитывать в этой глуши.

– Мочи берсерка! – велел я Панкрату, а сам занялся профи, который в этот момент представлял для нашего подзащитного наибольшую угрозу.

Приблизившись к сражающимся, мы больше не могли оставаться незамеченными. Но если индусу смотреть по сторонам было некогда, то его противники быстро нас обнаружили. Не долго думая и не меняя стойки, профи тут же перенацелил ружье на меня… И в следующий миг выронил его, поскольку я начисто снес ему голову, выстрелив одновременно из Бедлама и Хаоса. После чего сразу перевел огонь на берсерка, которого уже шпиговал картечью Ананас.

Разумеется, берсерк не мог не ответить на брошенный ему, столь дерзкий вызов. И, брызжа кровью из отгрызенной руки, кинулся к нам, забыв про покалечившего его бородача.

Хитростью прущие напролом берсерки никогда не обладали. И когда наш враг неожиданно очутился на одной линии между нами и индусом, это вышло чисто случайно. Тем не менее мы утратили возможность стрелять по цели, поскольку наши пули и картечь грозили угодить в нашего подзащитного. А недостреленный копатель, в котором было еще достаточно прыти и злобы, находился уже в считанных шагах от нас и готовился задать нам трепку.

– Расступись! – крикнул я и отскочил вправо. Ананас без раздумий шарахнулся в противоположную сторону. Поэтому прыгнувший берсерк, который, очевидно, хотел враз покончить с нами обоими, приземлился на пустое место. Где сразу столкнулся с проблемой выбора, к кому бежать теперь: ко мне или к моему напарнику.

Проблема эта была для зомби пустяковой. Но все же на пару секунд его глаза разбежались, и он замешкался. Мы – тоже, ведь сейчас, стреляя одновременно, мы могли задеть друг друга. Кому-то из нас следовало уступить напарнику право спустить курок, уйдя с его линии огня.

Дилемма разрешилась быстро – в пользу того, у кого в руках был мощнее ствол.

– Ложись! – рявкнул мне Панкрат, заодно отвлекая на себя внимание монстра. Тот сей же миг развернулся в его сторону и схлопотал два заряда картечи сразу, как только я плюхнулся на пол.

Панкрат стрелял не целясь, от бедра, и попал берсерку не в голову, а в грудь. Умертвить его таким образом было нельзя, но двойная картечная доза все же сбила его с ног. Изрешеченный свинцом зомби рухнул навзничь всего в паре шагов от меня. И снова ринулся бы в бой, не приставь я ему к виску револьвер и не вышиби ему мозги прежде, чем он поднялся на ноги.

Избавившись от самых опасных врагов, с остальными мы разобрались без особых затруднений. Грохот выстрелов отвлек на нас почти половину наседавших на бородача зомби, что сразу облегчило ему задачу. Последних из них он зарубил на пару с Ананасом, который, экономя патроны, схватился за тесак, как только наши с копателями силы уравнялись. И когда последний из них упал с раскроенным черепом к нашим ногам, мы смогли наконец-то взглянуть на человека, из-за которого разгорелся весь этот сыр-бор.

Первое, что бросилось мне в глаза: молодость индуса. Из-за своей бороды он казался намного старше своего возраста. Но – лишь до тех пор, пока не удалось присмотреться к нему в спокойной обстановке, когда он не носился туда-сюда и не размахивал саблей. В действительности ему было около двадцать двух – двадцати четырех лет. На нас с Панкратом глядел еще вчерашний юноша, который едва вступил во взрослую жизнь и теперь всячески старался доказать, что он способен на многое. И это, надо отдать ему должное, у него получалось, если сосчитать приконченных им врагов.

Мы спасли парня от гибели, но он не спешил пожимать нам руки и осыпать нас благодарностями. Эта недоверчивость тоже говорила в его пользу, ведь мы могли оказаться кем угодно и помочь ему отнюдь не с дружескими целями. Индус был молод, но не безрассуден. Он вел себя как опытный скиталец – сразу видать, что по дороге сюда ему довелось хлебнуть лиха и побывать в переделках.

И еще одна красноречивая деталь: взглянул ему в глаза, я сразу понял – это не отбившийся от шайки бандит и не наемник вроде нас.

В его внешности было нечто такое, что не мог скрыть даже его испачканный, потрепанный вид. А именно – благородство. По тому, как он стоял, как на нас смотрел, как держал саблю, как завязывал свою чалму, не растрепавшуюся даже в яростной драке, можно было сделать выводы, что у себя на родине этот человек принадлежал к не самой низшей касте. Как знать, возможно, в Индии он не только не стал бы с нами разговаривать, но даже не посмотрел бы в нашу сторону.

Впрочем, здесь была не Индия, и мы с Ананасом имели полное право говорить с ним на равных. Или прострелить ему колено, если он поведет себя чересчур высокомерно и обзовет нас презренными шудрами.

Запыхавшийся индус выставил перед собой саблю и переводил настороженный взор с меня на Панкрата и обратно. Можно было догадаться, какие мысли проносились у него голове при виде увешанного револьверами, человека в ковбойской шляпе и двухметрового амбала с изуродованным лицом и дурацкой прической «а ля ананас». Не так давно один встреченный нами остряк обозвал меня и Панкрата Ханом Соло и Чубаккой. Обозвал беззлобно, по-дружески, поэтому «чубакка» его в итоге и не пришиб. Но сам факт, что мы вызвали у него такую ассоциацию, говорил о том, что наш «творческий дуэт» и впрямь выглядит экстравагантно.

– Хоть этот фраер в тюрбане и с бородой, но, по-моему, он не похож на религиозного шизика, – заметил Ананас, кивнув в сторону ощетинившегося индуса. Напарник тоже смекнул, что мы столкнулись определенно не с голью перекатной, а с человеком благородных кровей. – Да и на дурака он не смахивает. Вон как зенки таращит – будто и впрямь кумекает, о чем я толкую… – И, помахав парню рукой, обратился к нему: – Хинди руси бхай бхай! Сечешь, бродяга?

Индус нахмурился и не ответил. Или он и впрямь не сек, или сек, но не понимал хинди с великим и могучим русским акцентом. Или же сек, но принципиально отказывался говорить на этом языке.

– Хм, похоже, облом… – проворчал Панкрат, но тут же был осенен другой идеей. – Во, Иваныч, да ты же в Америке учился! А ну-ка, спроси парня по-английски о чем-нибудь таком, что любой дурак поймет. Ну, там «как твое нэйм», «где твой хоум», или типа того.

Мысль и правда была здравая – индус благородного происхождения наверняка знал английский язык. Однако все в конце концов обернулось куда проще. Не успел я открыть рот, дабы последовать совету Ананаса, как иностранец меня опередил и сам заговорил с нами. Причем не на хинди и не на английском, а на вполне сносном русском языке:

– Я не дурак! Я учился в РУДН и понимаю, о чем вы говорите! А если хотите говорить на моем языке, то говорите не на хинди, а на пенджаби, потому что я не индус, а сикх!

– Сикх? – переспросил Ананас, но не у нашего нового знакомого, а у меня. – Что он хотел этим сказать? Это для нас хорошо или плохо?

– Полагаю, все же лучше, чем могло бы оказаться, – ответил я, припоминая все, что мне было известно об этом народе. После чего обратился к стоящему перед нами, его молодому представителю: – Что ж, благодарю за уточнение, парень. Будем иметь это в виду. – И, указав на саблю, заметил: – Вообще-то, ни сикхи, ни студенты РУДН нам не враги, поэтому можешь убрать оружие. Также буду признателен, если ты назовешь нам свое имя.

– Меня зовут Равиндер Сингх, господин, – с подчеркнутым достоинством представился сикх, вынув из кармана платок и взявшись оттирать им окровавленный клинок. – Я из штата Пенджаб. А в Россию вернулся по одному очень важному семейному делу.

– Раз по важному, значит, ты хочешь найти и спасти кого-то из родственников, ставшего копателем, – предположил я. – Ума не приложу, какие еще сегодня могут важные семейные дела у иностранцев в России. А особенно у сикхов.

Равиндер отвлекся от чистки сабли и внимательно посмотрел мне в глаза. Не знаю, что он хотел в них разглядеть. Но, кажется, мой взгляд внушил ему некоторое доверие, потому что чуть погодя он признался:

– Вы правы и в то же время неправы, господин. Я действительно разыскиваю родственника, вставшего на путь Тьмы и ушедшего на север. Это моя старшая сестра Шармила. И я действительно хочу ее спасти, но только не так, как вы подумали. Вернуть Шармилу к Свету нельзя. Тому, чей разум поглотила Тьма, суждено остаться в ней навсегда. Я спасу сестру единственным способом, которым это еще можно сделать. Тем способом, каким я и вы спасли сегодня всех этих несчастных.

Он обвел рукой разбросанные по цеху трупы.

– Первый раз встречаю человека, который желает оказать одержимому Зовом родственнику именно такую хм… помощь, – в свою очередь признался я. – Понимаю, почему ты думаешь, будто эта болезнь неизлечима. Оптимистов, считающих иначе, сегодня в мире раз два и обчелся. Но почему ты не хочешь дать своей сестре дожить ее век хотя бы такой жизнью? Ведь она пусть по-своему, но счастлива. Как и любой другой копатель, который достиг Котлована.

– И опять вы наполовину правы, а наполовину заблуждаетесь, господин, – ответил Равиндер Сингх, возвращая саблю в ножны. – Я убежден: то, чем занимается сегодня Шармила, действительно вызывает у нее наслаждение, ведь блуждающему во Тьме многого для счастья и не надо. Однако Шармила – тоже сикх. А один из пяти тяжких пороков у нас – это подчинение чужой воле.

– Но разве она виновата в том, что оказалась во власти этого порока? – продолжал я заступаться за совершенно незнакомую мне женщину. – Ты же знаешь: Зов поражает нас совершенно вслепую. И на месте Шармилы мог бы с тем же успехом оказаться ты сам.

– Конечно, мог бы, – согласился сикх. – И, конечно, она ни в чем не виновата. Только в случае с ней все гораздо сложнее. Я и моя семья простили бы Шармилу, если бы она подчинялась чужой воле. Но она не подчиняется, а подчиняет себе волю других. Понимаете, в чем разница?

– Думаю, да, – кивнул я. – Похоже на то, что твоя сестра стала не простым копателем, а поводырем.

– Не поводырем, господин. Гораздо хуже! – Равиндер сокрушенно покачал головой, и взор его вмиг помрачнел. – Шармила – именно та, кого в ваших краях называют Царицей Копателей. Та, которая царит над всеми блуждающими во Тьме людьми и подчиняет себе почти полмира! Полмира! Не только моя семья – вся история сикхов не помнит столь тяжкого грехопадения одного из нас! И даже если случится великое чудо, Зов умолкнет, к Шармиле вернется разум, и она станет прежней, представляете, какой чудовищный позор ей придется испытать?… Но этого не случится. Я люблю свою сестру и спасу ее от позора, чего бы мне это ни стоило… Впрочем, это уже моя забота, и я не стану больше отнимать ваше время, рассказывая о своих бедах. Спасибо вам, господа, вы и так здорово меня выручили. Жаль только, что мне нечем вам за это отплатить. А теперь, если вас не затруднит, сделайте мне последнее одолжение: укажите, пожалуйста, в какой стороне Москва, а то я, кажется, заблудился…