Глава 18
Семен Щепотнев
«Морской король»

Утро прошло незаметно.

Шимон понемногу знакомился с викингами, среди которых тоже были свои деды – хольды и свои фазаны – дренги. Существовали еще и хускарлы, этакие гвардейцы ярла.

К такому-то Семен и подошел, желая завести знакомство.

План, который он держал в голове, был довольно прост – подробно по пунктам он его не расписывал. Начало вышло неплохим – он упакован, как викинг, и принят в хирд, так сказать, на испытательный срок.

А дальше по плану надо было срочно обзаводиться единомышленниками, стать точкой кристаллизации, обрасти соратниками, перетянуть на свою сторону недовольных ярлом.

Конечно, провернуть подобное за несколько дней не реально, но создать ядро оппозиции было необходимо.

Торгрим Ворон был из тех, кто подходил к вопросам войны обстоятельно – не срывался в поход, когда его левая нога захочет, а тщательно продумывал стратегию. Поэтому и походы случались нечасто, правда, всегда удачно – добыча была велика, а потери личного состава – так себе.

Однако среди хирдманов ярла хватало сорвиголов, согласных воевать со всем миром, «без перерывов и выходных». Вот на этих-то Шимон и делал ставку.

Хускарл по имени Траслауд Кожемяка был мрачен.

Что-то угрюмо пробурчав в ответ на семеново «здрасте», он продолжил заниматься любимым делом – сидеть на завалинке, потягивая пивко из кувшинчика. Щепотнев присел рядом.

В бытность свою опером он умел разговорить любого подследственного. Даже закаленные на зоне авторитеты, бывало, плакались ему.

Больших секретов в том не крылось, просто Семен был наблюдательным человеком и здорово шарил в психологии. Распознать сущность допрашиваемого, выявить его слабости и давить на них – вот и вся метода.

Да только викинги не тупые уголовники, тут не с каждым-то и заговоришь, все о себе очень большого мнения. Оно и понятно. Может ли салабон запросто подойти к старику на предмет закурить?

Может, если готов «упасть, отжаться», и это в лучшем случае – ежели, скажем, у старослужащего настроение хорошее… Вывод какой?

А вывод такой – помалкивай да на ус мотай. И поддакивай в нужный момент.

Потихоньку сбредались хирдманы, кто с пивком, кто просто так, за компанию. Вебранд Камбала, Торфинн Чёрный, Ингьяльд Копуша, Кольгрим Беззубый, Смид Зазывала…

Прочих Шимон не знал.

Викинги рассаживались кто где, лениво перебрасываясь обрывками фраз:

– Пивко жидковато…

– Ага!

– Да чего ты…

– В самый раз.

– Тепло сегодня.

– Ага!

– И солнце…

– Ага!

Покосившись на Траслауда – тот, хмуря брови, дул пиво, печально глядя в небеса, – Семен вздохнул.

– Удивительно, – лениво сказал он.

– Чего тебе удивительно? – пробурчал хускарл.

– На север отсюда, вроде как, Вегейрфьорд располагается.

– Ну.

– А к югу – Хнитбьергфьорд.

– И что? – несколько агрессивно вопросил Кожемяка.

– Да нет, ничего… – тут Щепотнев изобразил трогательное недоумение: – Просто не понимаю я, почему Торгрим не заберет их себе!

Хускарл преобразился, будто по волшебству.

– Вот и я о том же! – с жаром сказал он. – Давеча я ему говорю: «Давай Эйвинда ярла ощипаем!», а он мне: «Нельзя своих трогать!» Да с каких это пор Эйвинд своим стал? Ну хаживали мы с ним вместе в поход, и что с того?

– Даже если и так, – вступил Вебранд, – не обязательно же резать парней Кривого Хальвдана, к примеру. Можно, наоборот, сговориться с ним – и на пару уделать того же Эйвинда Мудроречивого!

– А окажется Кривой слишком крив, – осклабился Ингьяльд, – и против выступит, так можно и на него пойти – с Эйвиндом!

– Во-во! – поддакнул Щепотнев. – А ярл здесь сидит. А мог бы и в конунги выйти!

– Торгрим конунг, – пробормотал Траслауд, ослепленный перспективами, и тут же сощурился подозрительно: – А тебе-то зачем ярла этак возвеличивать?

– Да что ж тут непонятного? – фыркнул Семен насмешливо. – Само собой, я и не хирдман пока, а так, с боку припёка. И доли у меня нет. Так ведь пока! Год-другой минет, и примут меня в хирд. Но тогда я бы уже конунгу служил, а не ярлу! Стало быть, и одна моя доля куда больше выйдет, чем ныне.

– Ну да, – согласился хускарл.

– А ты и вовсе в рост пойдешь, – ухмыльнулся Кольгрим. – Возьмет, да и назначит тебя Торгрим конунг херсиром в тот же Вегейрфьорд – будешь дань с местных требовать да править. Плохо разве?

– Хорошо! – крякнул Траслауд.

– Может, поговорить тогда с ярлом? – неуверенно предложил Смид.

– Да-а… – все еще впечатленно протянул Кожемяка. – Потолкуем, чего ж… А то сидим, ждем не знамо чего!

Полдня Щепотнев вел подрывную работу – перспектива отслужить Торгриму пару лет до той поры, когда ярл со своими выдвиженцами соизволит признать его полноправным хирдманом и выделит ему долю из добычи, Семена не окрыляла.

У него были другие планы – Наполеон позавидовал бы.

Вся трудность их воплощения состояла в том, что Щепотнев плоховато ориентировался в Норэгр. Ему нужны были союзники, и ярл на эту (эпизодическую!) роль не годился – Торгрим «не прошел кастинг».

Слишком уж цеплялся Ворон за обычаи и законы, что предками были завещаны. А Шимону требовался правитель-негодяй, живущий по ту сторону добра и зла, короче говоря – по понятиям, то бишь отвергавший местные заповеди, как только они начинали ему мешать.

На такого, по слухам, тянул сэконунг Гунульф С Красным Щитом, сын Рёгнвальда Клапы, но этот морской король был неуловим.

Легко найти нормального конунга – вот его родимый фьорд, вот и обиталище – «дворец», больше всего похожий на бревенчатый барак. Заходи, отвесь поклон и толкуй.

А как побазарить с сэконунгом, который по морям, по волнам, нынче здесь, завтра там? То-то и оно…

Приходилось, не имея гербовой, писать на туалетной: пихать под микитки Торгрима ярла, выводя того в конунги.

Подмикитчиков хватало, вот только пиханье это грозило затянуться до самого Рагнарёка.

Помогли Щепотневу случай и старые связи.

Устав от казарменных удовольствий, как-то: пиво светлое (или темное, или зимнее), девки доступные (или малость кочевряжившиеся), мясо вареное (копченое, запеченное с травами), Семен решил прогуляться, на людей посмотреть и себя показать.

Особых достопримечательностей в поселке не обнаружилось, встречные-поперечные оказывали Шимону респект и уважуху. Неожиданно один из встречных-поперечных показался Щепотневу смутно знакомым.

– Ульф? Это ты?

Старый трэль изрядно побледнел, обнаружив опекаемого им холопа в роскошных доспехах. И оробел.

– Ульф, – назидательно сказал Семен, – то, что я стал хирдманом, не отменяет моих старых знакомств. Понятно?

– Ага, – еле выдавил Ульф, коего все тянуло поклониться.

– А ну выпрямись! – прикрикнул на него Щепотнев. – Богу кланяйся, а не мне. Понял?

– Ага, – высказался старик уже несколько бодрее.

– Али не рад встрече?

– Да как же! – всполошился Ульф. – Рад! Еще как рад! Я-то уж посчитал тебя сгибшим и клял себя, на чем свет стоит, что послал тебя к Андотту!

– Чего это ты так-то?

– Так ведь беда! Гунульф сэконунг пожаловал в Тролльвик! Кузнец, не ведаю уж, жив ли, а только, зная свирепость сына Рёгнвальда Клапы, не удивлюсь и погибели Андотта! Спаси его, Господь, и сохрани…

– Гунульф С Красным Щитом? – раздельно проговорил Щепотнев. – О нем ты речь держал?

– Так других тута и не водится.

– Спасибо тебе, старик! Помог!

– Так чем же? – подивился Ульф.

Семен рассмеялся.

– Узнаешь во благовремении! – сказал он и снял с шеи серебряный крестик. – На, держи! Тебе это нужнее.

– Да как же… – слабо воспротивился старик.

– Носи, Ульф!

Не теряя запала, прихватив бодрую лошадку в конюшне ярла, Щепотнев отправился в самоволку. Выпавший шанс упускать было нельзя.

Дорога оказалась длинной и не слишком наезженной – до Вегейрфьорда еще более-менее, а дальше к северу путь травой зарос.

Выехав к Тролльботну, Семен углубился в узкий, извилистый каньон, на сыром дне которого, усыпанном галькой, проступала вода. Ближе к заливу ущелье расширялось, открывая вид на залив Троллей – укромную бухту, прикрытую скалами и лесом.

По правую руку утесы отступали полукругом, и на этом пятачке выросло несколько домов – уже привычные Щепотневу покои, корабельный сарай, кузня и явно ритуальное здание, отмеченное почерневшими от времени идолами, рубленными из дерева.

Видать, это и была вотчина кузнеца Андотта, но ныне тут управлялись другие хозяева – три парусника скрипели бортами о причал, три страшные морды скалили зубы, поднятые на высокие форштевни, а по бортам висели расписные щиты, до того яркие, что в глазах рябило.

Викингов тут было полным-полно.

Добрая сотня вояк рубила деревья да обтесывала стволы, копала рвы, ладила первые остреные столбы частокола – устраивалась надолго.

Навстречу Щепотневу вышел широченный парниша с огненно-рыжей шевелюрой, заплетенной в косички.

– Чего надо? – вежливо поинтересовался он.

– Гунульф сэконунг на месте? – спросил Семен.

– И что? – прищурился рыжий. Но тут же отвлекся, глянув Щепотневу за спину.

Шимон и сам оглянулся, не теряя из виду широченного визави. Сзади подошли двое и доложили:

– Все чисто, Хёгни. Он один пришел.

Рыжий кивнул и снова перевел взгляд на Семена.

– Так для чего тебе сэконунг потребовался? – осведомился он.

– А вот это я скажу самому сэконунгу, – улыбнулся Щепотнев.

Хёгни поиграл желваками, едва видными за рыжей порослью, и сказал неохотно:

– Ладно, пошли.

Гунульф С Красным Щитом, сын Рёгнвальда Клапы, оказался мужиком среднего роста и средней комплекции.

Ну да как показывает история, нехватка сантиметров и килограммов не сказывается на желании загрести под седалище побольше чужого добра.

– Приветствую тебя, сэконунг, – поклонился Щепотнев. – Зовут меня Шимон, я из дружины Торгрима ярла, что хозяйничает в Стьернсванфьорде. Давно хотел перетолковать с тобой.

– О чем? – холодно осведомился Гунульф.

Шимон улыбнулся:

– Ты даже не угостишь гостя?

– А я тебя не звал, – ответил сэконунг, но кого надо поманил.

Вскоре в два мятых серебряных стакана пролилась рубиновая струя вина заморского, весьма дорогого напитка в здешней глуши.

– Я слушаю тебя, Шимон, – с важностью сказал Гунульф, отпив.

Понюхав вино и сделав глоток, Щепотнев поднял брови: недурно, совсем недурно.

– Хочу к тебе на службу пойти, – заявил он сразу, безо всяких околичностей, по-простому.

– А чего ж так? – прищурился сэконунг. – Торгрим Ворон – храбрый воин, с таким не пропадешь. И с добычей будешь, и жив-здоров.

– Так-то оно так… – протянул Семен. – Да только я хочу большего, чем доля в добыче. А у тебя и кораблей поболе, и бойцов. Самое же главное, что во всех тутошних фьордах ты – самый сильный. Стало быть, способен стать первым. Вот такому-то я и хочу служить.

Сын Рёгнвальда Клапы усмехнулся:

– Самый сильный, говоришь? А Хьельда конунга, владетеля Сокнхейда, ты уже в расчет не берешь?

– Ну про Хьельда я ничего достославного не слыхивал, а вот про твои подвиги наслышан изрядно.

Усмешка вновь искривила тонкие губы Гунульфа, и Семену показалось, будто на него глянул жмурившийся тигр, не злой после сытного обеда, но все такой же опасный.

– Льстишь? – промурлыкал сэконунг. – Значит, говоришь, большего хочешь. Ну-ну. Вот что, хирдман… Воины мне, конечно, нужны, куда ж без них, да только мне не твой меч потребуется, а твой язык. И твои глаза. Надеюсь, и то и другое у тебя не менее остры, чем лезвие клинка?

– Ты предлагаешь мне стать твоим шпионом? – осторожно спросил Щепотнев.

Поморщившись, Гунульф С Красным Щитом проговорил медленно:

– Расскажу для начала одну… сказку. Жил да был один ярл, и звали его Свейн. Дружина его не поражала числом, да и корабль был один всего. И вот однажды, вернувшись из похода, зализывая раны и подсчитывая скудную добычу, ярл задумался. Как же это ему, думал он, так жизнь устроить, чтобы в походы не ходить, а жить богато, в почете и славе, да чтоб все враги вокруг боялись даже пикнуть против него? Думал он, думал да и придумал. Все, что было нажито непосильным трудом, все отдал он на постройку второго корабля. Где силой, где подкупом собрал сотню головорезов да и посадил их всех, вместе с хирдом своим, на корабли. Сто пятьдесят хирдманов составили его войско. Явился Свейн к соседу, тоже ярлу, да и говорит ему: «Давай-ка не будем выяснять, у кого из нас мечи острее, все одно мои люди всех твоих порешат, отчего нам обоим утрата выйдет. А вот примешь над собою власть мою, признаешь меня конунгом, будешь только дань платить да присоединяться к войску моему, как кликну, останешься ярлом, только знатней и богаче прежнего!» Подумал тот ярл да и согласился. И вот уже под началом Свейна конунга двести воинов и три корабля. И пошел он таким манером по фьордам, подчиняя ярлов да херсиров. И Тьёдвальда конунга подмял, и славного Годфреда. В скором времени сорок драккаров составили могучий флот Свейна, а уж перед войском его пятитысячным все испытывали страх! И ходили его ярлы в походы, покоряя чужие земли, а злато-серебро приносили к ногам конунга. А Свейн конунг до самой старости жил в роскошном дворце, ел с золотой посуды и запивал яства винами заморскими. И все ярлы славили его, и все хирдманы да бонды почитали, а народы, жившие окрест, склонялись перед волей Свейна Первого… – помолчав, сэконунг спросил: – Ну как? Хороша сказка?

– Хороша… – протянул Щепотнев, внимательно изучая сына Рёгнвальда Клапы.

– А ведаешь ли, что в ней самое хорошее? Сказка сия вскоре может былью обернуться, а Первым станет Харальд Косматый! И на юге так бывало, и на востоке. Так почему не свершится такому и здесь, на севере? И отчего бы не Харальду, а мне, Гунульфу С Красным Щитом, не стать хозяином огромного, теплого дворца, где я проживу до самой своей смерти в почете и роскоши? Как думаешь, хирдман? А хочешь знать, по какой такой причине я околачиваюсь в этой глуши? Ответить? Отвечу: потому что хочу зваться Гунульфом Первым!

Если сэконунг хотел поразить Шимона, то ему это удалось. Щепотнев изумился, но и рад был, что встретил-таки нужного ему человека. Завоевателя! Фюрера! Под таким и развернуться можно.

– И ты не таишься? – вырвалось у Семена. – Вот так вот взял да и выложил все?

Гунульф пожал плечами.

– А чего секретничать? – хмыкнул он. – Скоро и так все знать будут, что я в Тролльвике околачиваюсь. А ежели ты и предашь, то проживешь недолго. Найду.

Семен тонко улыбнулся.

– Тебе не придется искать меня, сэконунг, – сказал он прочувствованно. – Я сам пришел к тебе и от своего желания не отступлюсь – оно у нас общее!

Сын Рёгнвальда Клапы снова издал довольное хмыканье.

– Пей! – сказал он, поднимая свой кубок.

Шимон добросовестно выпил.

– Начну со Стьернсванфьорда, хирдман, – вещал сэконунг, – потом наведаюсь к давнему знакомцу, Эйвинду Мудроречивому. Надеюсь, что, прежде чем я нанесу этот визит, Торгрим присоединит свои корабли к моим. А после можно будет и с заносчивым Хьельдом конунгом силами помериться! А твоя задача, Шимон, скромнее – убедить Торгрима Ворона, чтоб он не на особицу был, а при мне. Ну хоть рядом, что ли! А ежели упорствовать будет, сыщи охочих людей, да и прижми его.

Гунульф смотрел на Семена в упор, улыбаясь слегка, но глаза его горели.

– Тогда и я не оставлю тебя своей милостью, Шимон, – с силой заключил он. – Сделаю тебя херсиром, Один тому свидетель!

Щепотнев низко поклонился.

– Обещаю приложить все силы, – пробормотал он.

– И последнее, Шимон, – деловито договорил сэконунг. – Взглянешь сегодня в полночь на горы – в том месте, где дорога делает поворот, выходя к сетеру, мои люди разожгут два костра. Это будет мой сигнал.

– И означает он…

– Что я выступаю в поход.

Раскланявшись, Щепотнев удалился. Гунульф проводил его долгим взглядом, а после подозвал Хёгни и сказал:

– Вот что, Рыжий Змей. Возьмешь с собою Ракни да Торстейна и прогуляешься следом за этим… Шимоном херсиром. Только на глаза ему не показывайся.

– Он нас не увидит, – кивнул рыжий.

– Сыщи там одного, а лучше двух местных…

– Разговорим! – пообещал Хёгни.

– Нет, – покачал головой сэконунг. – Чтоб никаких следов, понял? Ни крови, ни криков. Волоки их сюда, тут-то мы им язычки и развяжем.

– Сделаем в лучшем виде! – прогудел Рыжий Змей.

…Уже подъезжая к Вегейрфьорду, Щепотнев придержал коня и оглянулся.

Никого, только ветер с моря шевелил траву да трепал кустики воль кручи.

– Шимон конунг, – медленно выговорил Семен, словно смакуя. – А что? Звучит!