Глава 28
Сегодня Истомин озвучил предварительную дату нашей операции – 7 декабря. Командование, как ни старалось ускорить дело, все время что-то мешало. А, между прочим, немцы в моей истории начали строительство укреплений именно зимой 1941–1942 годов. Они наворотили там такого, что до сорок четвертого пришлось разгребать. Пока же укреплений было еще мало и этим надо успеть воспользоваться. Все это я уже давно высказал начальству, поэтому и спешили. Нельзя давать немцам основательно окопаться под городом. Любыми силами нужно раздергивать их войска. Тем более, сейчас, когда часть войск противник вынужден был отправить под Москву. Немного конечно, но количество танков под Ленинградом уменьшилось.
Погода стояла очень холодная. По ночам температура опускалась до двадцати и даже ниже. Днем было в районе пятнадцати градусов. Мы заканчивали очередную тренировку, когда приехало начальство. Снег скрипел под подошвами подходивших к нам командиров.
– Это, твои орлы? – спросил один высокий, с папахой на голове, генерал-майор.
– Они самые, товарищ командующий.
– Ну что, бойцы, не надоело еще в тылу сидеть? Готовы к выполнению особого приказа Ставки?
– Готовы, товарищ командующий. Засиделись уже, – Истомин ответил за нас.
– Кто из них лейтенант Новиков, – продолжал генерал.
– Я, – сделав шаг вперед, вышел из строя. – Младший лейтенант госбезопасности Новиков. Товарищ командующий фронтом, группа готова и ждет приказа.
– Товарищ Истомин, а что, ребят разве еще не наградили?
– Не успели, товарищ командующий. Решили после возвращения. Все равно пойдут без знаков различия. Только с метками.
– Ну, ребятам, я думаю, приятнее будет, распорядитесь, пожалуйста.
– Есть! – ответил Истомин. – Новиков, не расходиться.
– Есть! – в свою очередь рявкнул я.
Потом нас быстренько наградили, что-то говорив о том, как нужно служить, мы хором благодарили, заверяли в преданности делу народа. Когда все закончилось, мы с ребятами собрались вместе обсудить награждение. Мне присвоили лейтенанта ГБ, Зимин стал младшим лейтенантом, как и Толя Круглов. Всем остальным были присвоены звания сержантов ГБ. Особенно был впечатлен дед. Он так растрогался, смущался, все спрашивал за что? Мне не пришлось ничего сочинять, за меня хорошо ответил Истомин:
– Раз наградили, значит, есть за что.
Так же всю нашу честную компанию одарили орденами и медалями. Дед Иван, сверкая новенькой медалью «За отвагу», кропал письмо домой. Правда Истомин предупредил, что указывать, где он служит, нельзя. Зимину и Мурату досталось по «Красной Звезде», Толя Круглов, Вано «Здоровый» получили как и дед – «За отвагу». Красноармеец Иванов, тот, что вытащил меня, охренел, когда ему прицепили «Красную Звезду». Мне, как старшему группы, дали «Красное Знамя».
Собрав у нас документы, Александр Петрович, приказал прибыть в контору. Через час мы были там. Сидели и ждали, когда принесут спецпометки, которые нужно будет вшить в одежду. Заодно знакомились с последними сводками по фронту.
Нашим войскам второй раз подряд не удалось чего-либо достичь в Синявино. Даже наоборот. Потери в живой силе были огромны. За неделю боев погибшими потеряли свыше двух тысяч бойцов. В 4-й армии, сменилось командование. В основном по этой причине.
Вскоре были готовы метки, нам дали ножницы и иголки с нитками. Ребята, вшивая лоскутки ткани, потихоньку обсуждали происходящее.
– Серег, тебе-то сказали, куда выходим на этот раз? – подал голос Саня Зимин.
– Мне, – я сделал паузу и важно ответил, – сказали.
– И куда? – опять проговорил Саня.
– Военная тайна. Все расскажу, когда придет время. Да вы и сами узнаете, как карту принесут и начнут в курс вводить.
Я оказался прав. Истомин, вместе с каким-то капитан-лейтенантом моряком, заперлись с нами в одном из кабинетов. Три часа ушло на составление и согласовывание планов предстоящей операции. Выйдя из кабинета, все вздохнули свободно. Дело сдвинулось с мертвой точки. Приказ на выход мы получили. Все-таки передвинули еще на два дня. Точнее на полтора. Выйдем девятого в ночь.
Весь вечер я провел с девчонками. Играл с ними, ходили гулять по набережной. Днем немцы хорошенько отбомбились, и я подумал, что вряд ли повторят вечером. Поэтому гуляли спокойно. Анютка сидела на санках, я бегал бегом, катая ее, разгонялся и резко поворачивал, так, что малышка едва не вываливалась из них. Громко смеясь, девчонки забросали меня снежками, я и не думал сопротивляться. Все это веселье, их звонкий смех доставляли такое удовольствие, что на миг даже забыл о войне. Со мной на прогулке были Толян Круглов и Саня Зимин. Напросились. Ну, за это и получили. Дочки на них перенесли огонь снежной артиллерии, а я стоял и хохотал. Круглов, конечно, не напрашивался, он так и был моим телохраном. Истомин запретил ему отходить от меня, сказав, что приказ был от Лаврентия Павловича и только он может его отменить. А я и не сопротивлялся. Со всеми парнями давно уже укрепилась прочная дружба. Мы вместе воевали, спали спина к спине на морозе, ели из одного котелка, по одному взгляду понимали друг друга.
С утра восьмого декабря мы всем табором ездили за дровами. Пока парни рубили дрова, с Зиминым прошлись до окраины леса. Из-под деревьев видимость была никакая. Местность поднималась и совсем не просматривалась.
– Серег, может, на дерево влезть? – Зимин почесал затылок, опуская бинокль.
– Опасно, пока разглядывать будем, нас быстрее засекут. И – шлепнут. Листвы нет, деревья голые.
– А вон елочка стоит, смотри какая пушистая и высокая.
Елка, метрах в ста правее, и правда была огромная. Только я уже на собственной шкуре знаю, каково на нее влезать.
– Да на нее хрен залезешь, – махнул рукой я.
– Я все-таки попробую, – Зимин направился к ели.
Колясь об острые иголки, кряхтя и тихо матерясь, он все же влез на нее. На высоте пяти-шести метров он вскинул к глазам бинокль и сразу замахал руками.
– Чего там? – негромко спросил я.
– Блин, там танки. Но чего-то все выстроились кучей.
– Заправляются, наверное, – предположил я. – Пехтуры много?
– Да не очень. Далековато, не больно разглядишь, – ответил Зимин.
– Слезай, давай, надо возвращаться.
– Истомину доложим? – спросил Александр, когда слез с елки и подошел ко мне.
– А как же. Может, немчура там крупное наступление готовит? Да и вообще: это же подарок судьбы, что они там в кучу собрались.
Вернувшись в город, я оставил парней разгружать дрова, а сам с Кругловым и Зиминым, пошел искать Истомина.
В управлении его не оказалось. Все где-то скачет ато натолкнулись на Кубаткина и, решив, что он подходящая фигура, решил доложить ему:
– Здравия желаю, товарищ старший майор государственной безопасности.
– И вам не хворать. Вы вроде из группы Истомина? – спросил старший майор.
– Да, я искал Александра Петровича, хотел сообщить, что видел немцев.
Кубаткин весь как-то напрягся.
– Где, где вы их видели? В городе?
– Нет, товарищ старший майор. Мы в лесу были, тут неподалеку. Ну и решили с окраины понаблюдать.
– Пройдемте в мой кабинет, – он показал рукой на лестницу, – покажите на карте.
– Слушаюсь, – коротко ответил я и пошел за быстро поднимающимся по лестнице Кубаткиным.
Войдя в кабинет, мы оба подошли к висящей на стене большой карте. На ней отмечались все данные о состоянии фронта на этот момент. С минуту, наверное, я молча изучал карту, затем уверенно ткнул пальцем в точку на карте.
– Много их? Какие войска, не разглядели? – заваливал меня вопросами старший майор.
– Один из моих парней залезал на елку и наблюдал в бинокль. Танковый батальон, может даже и полк, он не считал. Пехоты, видно, мало. В основном обслуга и экипажи танков.
– Что, правда много, или он десяток принял за большое количество?
– Они все в кучке стоят. Я думаю на дозаправке. А боец у меня бывалый, десяток танков его так не напугает.
– Кучненько, говоришь? – кивнул своим мыслям Кубаткин и снял трубку телефона. – Соедините меня с Экипажем!
Я стоял и слушал разговор. Вот, походу немцам сейчас жарко будет. Если, конечно, не разъедутся. Прошло уже около двух часов.
– Готовность по артиллерии флота номер один. У меня уходит разведка, координаты – будут. Огонь по команде, – поднял на меня глаза старший майор. – Ты сможешь, лейтенант?
– Ну вот, хотели еще когда? А все планирование, планирование. Давно пора, – заключил я.
– Не забывайся, лейтенант! – рявкнул Кубаткин.
– Виноват, товарищ старший майор. Разрешите выполнять?
– Разрешаю, нужно что-нибудь?
– Да все вроде есть. Стрелять там, думаю, не придется, хотя возьмем запас на всякий случай.
– Конечно, склады знаешь где?
– Ребята знают. Я сам не ходил. И еще, товарищ старший майор…
– Что такое? – с интересом спросил Кубаткин.
– Вроде по плану хотели двумя группами, или как?
– Некогда уже. Надо действовать. Появилась прекрасная возможность. Пока они там кучей собрались.
– Просто я подумал, что они, наверное, готовят что-то и разъедутся скоро. Чего им стоять-то?
– Вот и поторопись! – отрезал старший майор.
Да, не вышло, как хотели. Хотя сами вроде настаивали на двух группах. Говорили, что одну сразу засекут и толку будет – ноль. Ладно, будем посмотреть.
По пути к лесу, в машине, Зимин завел разговор:
– Серег, а чего, второй группы не будет? – блин и этот туда же.
– Нет, приказано действовать самим, – отрезал я.
– Понятно, как всегда, сами доложили, сами и расхлебываем. Хорошо хоть пушки не заставили тащить и по фрицам стрелять.
– Прикажут, потащим, что за разговоры, товарищ младший лейтенант? – мне уже порядком надоела эта болтовня, самому не по себе.
– Командир, ты чего? – удивленно уставился на меня Саня. Не привыкли ребята к резкому обращению.
– Ни хрена и луку мешок. Думаешь, я не спрашивал про поддержку? Давайте лучше думать, как нам сделать так, что бы немчура нас не сразу засекла.
– Командир, можно? – казах поднял руку.
– Конечно, Мурат, говори. Ты у нас всегда чего-нибудь придумываешь, этакое.
Казах засмущался, на секунду отвел глаза, но тут же встрепенулся:
– Разреши командир, я на елку залезу. Бинокль у меня свой есть. И оттуда, дам вам знак. Ну а вы уж сами, там. Если немцы вас запеленгуют, то быстро не доберутся до вас. Я ведь их раньше увижу, успеете скрыться.
– Идет, – подумал и ответил я, – как «маякнешь»?
– Чего? – уставился на меня казах.
– Ну, знак как подашь?
– Тряпкой махать буду.
– На елке, ветви длинные. Чтобы помахать, нужно тянуться далеко. Ты возьми с собой палку какую-нибудь. К ней привяжешь тряпку. Вытянешь и помашешь. Только надо две разные. На концы привяжи. Красную, если немцы в куче, и белую, если разъехались.
– Хорошо. Только тряпок где взять?
– Держи вот, – я достал красный шарф из вещмешка и протянул казаху.
– О! – воскликнул Зимин, – откуда, командир?
– Девчонки дали, чтобы не простудился, – смущенно ответил я. – Таня повязала мне его на шею, когда уходил утром.
– Понятно, а у меня вот белая есть, – протянул Мурату кусок старой нательной рубахи Зимин.
Когда прибыли на место, Михалыча отправили обратно. Тот сначала заупрямился, пришлось власть показать. Водитель забрался в машину и сказал, что будет ждать на окраине. Пешком, дескать, не успеем удрать. Я согласился, но сказал, чтобы отъехал подальше.
Мурат быстренько срезал палку, метра полтора, и привязал к ней тряпки. Когда добрались до окраины леса, откуда мы в прошлый раз наблюдали за немчурой, стало ясно, что нужно еще кому-нибудь на дерево лезть. Иначе с земли мы Мурата не увидим. Полез Зимин.
Казах исчез за деревьями – словно растворился. Саня тоже занял место высоко на дереве. Я стоял внизу. Вано с пулеметом встал рядом с дедом, а тот приготовил рацию.
Вдруг Зимин тихо крикнул. Я поднял голову. Тот быстро спускался.
– Что случилось, Саня?
– Белая, Мурат уже слезает. Быстро махнул и вниз.
– Ну, чего там еще-то?
Из-за деревьев выбежал Мурат.
– Командир, они там вытянулись и движутся прямо сюда. Уже довольно близко. Километра три всего.
– Так, Дед! – Такое прозвище мы дали моему деду, он был самый старший из нас, а мне на руку, хоть если оговорюсь, то он не поймет. – Вызывай наших.
– Есть связь, товарищ лейтенант, – через несколько секунд ответил он.
– Передавай. Замечен противник, движется со стороны Ораниенбаума. Большая группа танков, примерно семь километров на юго-запад от города. Начинайте, мы скорректируем.
Парни переглянулись:
– Командир, мне назад? – бодро спросил казах, но в глазах было сомнение.
– Да, Мурат. Нужно помочь артиллеристам.
– Разрешите идти?
– Смотри сюда, – стал объяснять ему знаки. – Если снаряды лягут в стороне, показываешь, той же палкой, в какую сторону поправить, один взмах – сто метров. Махай медленно, чтобы можно было сосчитать верно. Если недолет – белой, перелет, впрочем, перелет вряд ли будет, больно их там много. Все понял?
– Да, я пошел.
– Давай! Зимин, Саня, ты тоже лезь. Дублировать-то как?
– Понял, командир.
Зимин опять полез на дерево. Он еще не залез до нужной высоты, как раздалось громкое гудение, а затем послышались первые разрывы.
– Серега. Недолет, пять раз махнул.
– Ваня, недолет пятьсот, передавай.
Следующая партия легла лучше, Саня крикнул, что надо метров сто вправо, дальность, видимо, нормальная.
– И скажи, что немцы двигаются. Пусть упреждение берут, хотя и сами знают.
Дед все передавал. Зимин кричал, я переводил, а артиллерия била без передыха. Разрывы были слышны очень хорошо. Долбили если не все, то уж точно, не меньше сотни стволов.
– Серег, Мурат палку выбросил!
– Как это, зачем? Ой, бля. Саня, живо вниз!
Пока Зимин слезал, к нам уже мчался казах, махая руками.
– Воздух? – спросил я у него еще издалека.
– Да, командир.
И тут же вокруг началось светопреставление. Сверху послышались звуки моторов. А в деревья, начали вгрызаться пули и снаряды из авиационных пушек и пулеметов.
– Уходим, быстро, – Зимин спрыгнул на землю, и мы сорвались. Вано помогал деду тащить рацию. Из деревьев клочками вылетали щепки от попавших пуль. Бежали веером, но держали друг друга в пределах видимости. Это выходило легко. Листвы нет, видно в лесу зимой нормально.
Впереди раздался взрыв. Выходя к окраине, увидели – машины у нас больше нет.
– Бля, говорил же ему, – подбегая к машине, я остановился возле тела Михалыча. Он лежал на животе.
– Командир, он живой, – воскликнул Зимин, склонившись над водителем, перевернул его.
Раздался протяжный стон, и Михалыч дернулся. Весь в крови, ватник изодран.
– Хватаем его, на автоматы. Быстро! – скомандовал я.
Все положили стволы на снег, я поправил. Вано и Зимин уложили на них Михалыча. Взялись кто за что мог и подняли.
– Вперед! – оставалось пройти совсем немного, уже близко были дома, когда гребаные мессеры вынырнули из облаков. Снежные фонтанчики выросли прямо перед нами, пришлось аккуратно, но очень быстро уложить на землю раненого и прыгать в стороны.
Не повезло рации. Дед падая, сбросил ее рядом. Пули второго мессера расхреначили ее в хлам. Надо же было так попасть!
– Вперед. Вторым заходом нам так не повезет, – крикнул я и махнул рукой.
– Командир, рации трындец пришел, чего делать? – поднимаясь с земли, сказал дед.
– Вижу, бросай ее на хрен. Только тяжесть зря тащить, – ответил я.
– Так взгреют же! – изумился Иван.
– По хрену, потом будем думать. А то сейчас некого будет наказывать. – Я уже подхватывал наши импровизированные носилки. Мне помогли, быстрым шагом мы продолжили путь. Самолеты появились, когда мы подходили к домам. Немцы, видя, что мы от них уходим, не стали стрелять, а сбросили каждый по бомбе. Каждая попала в жилой дом. Тот, рядом с которым мы оказались, аж наизнанку вывернуло. Из окон полетели стекла, обломки чего-то деревянного и туча пыли. Мы залегли, как только появились самолеты, поэтому нас не задело взрывом, а только немного засыпало обломками. Лично мне посекло осколками стекла ватник. Михалыч вовсю матерился, мы слишком неосторожно бросили его. Ну, так получилось. Снова подхватив его на стволы, мы прошли еще сотню метров. Началась линия окопов. На нас уставились стволы винтовок, но, видимо, солдаты быстро сообразили, что своих немчура, так гонять не станет. Попрыгали вниз, аккуратно спустили Михалыча. В тесноте траншеи нести, да еще и на таком, жалком подобии носилок, раненого была еще та морока. Когда за домами мы вылезли на дорогу и обошли укрепления, в конце улицы показалась машина. Полуторка с бойцами Красной Армии в кузове, остановилась рядом с нами. Выскочивший лейтенант с эмблемами артиллериста подбежал к Зимину, он стоял ближе.
– Кто такие? – обратился он к Сане.
– Разведка, – Зимин бросил на меня короткий взгляд. – Товарищ лейтенант, у нас раненый, нужно срочно в госпиталь.
– Грузите, – коротко бросил лейтеха, показывая на кузов.
Довольно быстро удалось погрузить Михалыча. Помогли бойцы лейтенанта. Ехали недолго, бойцы расспрашивали о бое.
– Да не было никакого боя, – отвечал им Зимин, – самолеты дали нам просраться, вот и весь сказ.
И то правда, пошли немчуре по шеям надавать, а вернулись с побитыми мордами. Михалыча жалко. Немолодой он уже. Будем надеяться.
А результат все же был. Вечером в казарму заявился Истомин.
– Была авиаразведка. Удалось сорвать крупное наступление противника. Пушкари расхреначили танковый полк на марше. Там кругом рвы и траншеи, место довольно узкое. Пощипали их знатно.
– Александр Петрович, как Михалыч?
– Плохо. Фрицы в машину бомбой попали. Он, видимо, успел выскочить, как только их увидел. Но все же его накрыло. Из спины достали три больших осколка. Левую руку чуть не в лоскутки. Постоянно без сознания, но борется.
– Вроде, пока несли, даже матерился? – заметил Саня Зимин.
– Большая потеря крови, плюс шок. Будем надеяться, он сильный мужик.
Да, привыкли мы уже к нашему «Рулю». Ворчал постоянно, спорил, но такой он был веселый.
– Так немцы вообще в город не полезли? – задал я очередной вопрос.
– Какое там. Когда после второго залпа с суши грохнули моряки, немчура забыла куда шла. Кому хочется под таким калибром идти вперед? Даже залегать не стали. Когда с правого фланга наша пехота поднялась, немчура деру дала, к своим укрытиям отступили. Ну а наши обратно вернулись, на рожон не полезли. Пилот самолета-разведчика, вернувшись, доложил о серьезных укреплениях противника. Большое количество зенитных орудий. Доты, замаскированные позиции артиллеристов. Километрах в тридцати аэродром, но наш туда не совался, там вообще зенитками все утыкано.
– Ну и правильно, зато вести принес, – вставил я. – Что с завтрашним рейдом делать будем? Перенесем?
– Не выйдет. Войска уже в готовности. Сейчас, пока немчура в себя приходит, надо продолжать их дергать. Тем более, Шлиссельбург, надо обязательно чистить. Может, и удастся с нашими соединиться.
– Добро, – устало выдохнул я и задал провокационный вопрос, – Александр Петрович, а у нас как с самолетами?
– А что с самолетами?
– Есть они вообще или нет? – недовольно добавил я.
– Понятно, злишься? – кивнул Истомин и продолжил, не давая мне ответить. – Вылетали наши и даже сбили одного, возможно того, что вас гонял. Правда и наши тоже одного потеряли.
– Ясно. Чуть не обидел летунов. Виноват.
– Да ладно. Я же понимаю, все сейчас на эмоциях. Иди, отдыхай. Ночью выходите.
– Как пойдем, пешком? Или подбросят?
– Машиной поедете, почти до Черной речки довезут. Ну, а там как получится. В районе Невской Дубровки большое скопление наших сил. Там переправа. На левом берегу постоянно идет бой за плацдарм. Там, вместе со всеми, стоит двадцатая дивизия НКВД. Я свяжусь, помогут.
– Хорошо, разрешите идти? – и чуть не подпрыгнув, выпалил: – Александр Петрович, как – возле Дубровки? Там же… – я не договорил, Истомин все понял.
– Иди уже! – ухмыльнулся Истомин. – Там лучше, чем было у ТЕБЯ, – и подмигнул. Я выдохнул с облегчением. Видимо, потрудились руководящие органы, раз на «пятачке» ситуация под контролем.
