8. Глафира
– Располагайтесь!
Лидия распахнула дверь своей квартиры, в доме в Сеченовском переулке, между Пречистенкой и Остоженкой, приглашая нас с Лизой войти.
– Здесь не убрано, конечно… Но помыть полы, распахнуть окна, и все – жить можно! Сейчас я включу кондиционер.
Квартира была двухуровневая, просторная, часть мебели была закрыта белыми простынями. Хозяйка, продвигаясь по квартире, стягивала их, сваливая посреди комнаты на ковер.
– Понимаю, мы потеряли кучу денег, не сдавая ее, мне и соседка Валерия Семеновна сколько раз говорила, но, с другой стороны, кто знает, как сложится наша жизнь, и не придется ли мне возвращаться сюда… Вы понимаете, о чем я? Конечно, мой брак можно назвать успешным, мне вообще повезло с мужем, он художник, человек творческий, богатый… Но между нами, девочками, скажу, что иногда мне хочется все бросить и вернуться домой, в Москву.
Лидия, в джинсах и белой батистовой блузке, рухнула в глубокое, обитое малиновым бархатом кресло и расслабилась, прикрыла глаза.
– Все. Устала. Вроде бы ждешь лета, а когда оно наступает, хочется прохлады… Вот так устроен человек.
Мы с Лизой тоже присели, чтобы отдышаться.
– Здесь две ванных комнаты, наверху спальни… Словом, есть где жить, где спать… Кухня большая. Но холодильник, предупреждаю сразу, – пустой. Я бы рекомендовала вам столоваться внизу, в нашем доме есть отличный грузинский ресторан, там хозяйка – прелестная грузинка Кэти… Я недавно ужинала там, получила неслыханное удовольствие, правда! Гурийскую капусту заказывала и сациви…
– Ты серьезно, о муже?.. – спросила Лиза, которую явно зацепили слова Лидии о ее браке. – Что, так плохо? Есть проблемы?
– Да не то что проблемы… Я сама – проблема. – Лидия поджала губы, резко поднялась с кресла и подошла к окну, распахнула его, выглянула на улицу, раскинула руки в стороны и глубоко вздохнула. – Здесь мой дом, понимаете? Это во-первых. Во-вторых, я устала ему служить. Как собачонка. Ну да, конечно, я знала, на что подписывалась, когда выходила за него. Понимала, что тот уровень жизни, уровень общения… словом, что за все придется расплачиваться. Но я не знала, что это так трудно… Ладно, сейчас дело не во мне. Мне очень хочется найти свою подружку. Понимаете, я очень виновата перед ней. Закружилась в своей новой жизни, а она тут… Ей, я думаю, было очень трудно. Кстати говоря, Остоженка – это вот там, совсем близко. Мы жили неподалеку друг от друга. Ну что ж, девочки, мне пора…
– Как? Куда? – удивилась Лиза. – Разве ты не останешься здесь?
– Нет. У меня в Москве есть один хороший знакомый, который ждет меня с нетерпением, – она лукаво улыбнулась. – Вот только приму душ, переоденусь, и все, чао!
– Я рада за тебя, – улыбнулась Лиза.
– Я понимаю, вы думаете, что я старуха и все такое, но это неправда! И вы поймете это сами, когда достигнете моего возраста.
– Да уж, старуха, – покачала головой Лиза. – Хотела бы и я быть в твоем возрасте такой старухой.
– Главное, девочки, – это кожа… не курите, пейте молоко, ешьте сливочное масло, оно позволит вам продержаться долгое время без морщин, ну и любовь, конечно!.. Лиза, вот комплект ключей, который я забрала у соседки. Повторяю, ее зовут…
– Валерия Семеновна, – произнесла я.
– Правильно, Глашенька!
Она упорхнула. Как влюбленная девушка. Фиолетовые брючки, белая нарядная туника. Мы с Лизой какое-то время смотрели ей вслед.
– Думаю, что она разводится, поэтому и приехала домой. На разведку. Хотя, может, я и ошибаюсь. Все-таки она прожила в Америке долго, у нее и там тоже дом, обжитой… Муж ее, я уверена, любит…
– Лиза, какая квартира! Вот бы нам с тобой заработать и тоже переехать сюда, в Москву!
– Квартира в Москве – это, конечно, удобно. Но только не жить здесь. Можно бывать тут наездами, ходить в театры, музеи, здесь столько всего интересного, и все это проходит мимо нас, провинциалов.
– Да, я понимаю. Ну а сколько может стоить такая квартира?
– Думаю, миллион.
– Евро?
– А ты как думала? Ладно, Глаша, давай-ка принимайся за работу. Денежки нам на голову просто так не посыпятся. А вот если мы разыщем эту Норкину, тогда, быть может, немного и приблизимся к своей мечте.
– С чего начнем?
– Позвоню Земцовой. Все-таки у нее связи в правоохранительных органах, среди экспертов. Она в Москве – как рыба в воде.
Земцова, к счастью, была в Москве. Она с радостью согласилась встретиться, сказала, что сама приедет к нам.
Пока мы ее ждали, освежились под душем, оделись и встретили ее при полном параде.
– Девочки, как же я рада вас видеть! – Она с порога бросилась нас обнимать.
Похудевшая, с волосами до пояса, в белых широких штанах и полосатой бело-розовой блузке, она выглядела совсем девчонкой. Тонкая, загорелая, счастливая.
– Понимаю, что вы приехали сюда по делу, у вас это на лицах написано, но пообещайте мне, что после того, как работа будет сделана, вы полетите со мной в Ниццу. Прошу вас! У меня там большой дом, он стоит пустой… Крымов вот уже два месяца как в Африке, сопровождает одного богатого чела… У них там какой-то крутой бизнес. Да и вообще он живет своей жизнью… А мне скучно!
Мы спустились в ресторан, заказали баклажаны с орехами, сациви и гурьевскую капусту. В ресторане было тихо, прохладно. Мы с Лизой рассказали Юле о Норкиной.
– Уверена, что ее убили, – сразу сказала Юля. – А что вы хотели? Квартира на Остоженке… Надо начинать с риелторов. Вы мне пришлите сканы всех документов по купле-продаже ее квартиры, а я постараюсь найти человека, который всем этим занимался. Ну, а вы работайте по двум направлениям: соседи, родственники. Я дам вам телефон одного человечка, который будет помогать технически: кого-то «пробить», архивы, информация… Как, говорите, ее зовут?
Юля распахнула свой ноутбук.
Через полчаса у нас была полная информация по гражданке Норкиной Эльвире Андреевне, 1956 года рождения, урожденной Скворцовой: московский адрес, сведения об имеющейся собственности, имя умершего в 2010 году мужа – Норкин Евгений Борисович.
– Очень странная история, – сказала Земцова, сравнивая информацию по искомой Норкиной со вполне реальной гражданкой, москвичкой, обладательницей такой же фамилии, имени, отчества, а также прочими, вызывающими удивление и недоумение, совпадениями. – Вам так не кажется?
– Но если Лидия, приехав сюда, уже искала свою подругу, то первое, что она должна была сделать после того, как не обнаружила Эльвиру по ее адресу, это обратиться в полицию, в паспортный стол! – предположила я.
– Звони своей клиентке, – сказала Земцова.
Лиза позвонила. Разговаривала с ней недолго. Часто кивала головой.
– Значит, так, – сказала она после окончания разговора. – Она действительно обратилась в паспортный стол, и ей дали адрес однофамилицы… Да, она так и выразилась, «однофамилицы Эли», проживающей по Большому Козихинскому переулку… Как видите, адрес точно такой же, как выдали тебе только что…
– И что? Что дальше?
– А то, что она отправилась туда и выяснила у соседей, что хозяйка этой квартиры уже давно живет в Лазаревском. Она попросила соседку Норкиной описать Эльвиру Андреевну и из описания поняла, что это совершенно другой человек, не Эля. Если ее подруга Эльвира пухленькая, невысокого роста женщина с большими зелеными глазами и очень скромная, то эта «чужая» Норкина, которая в Лазаревском, выглядит значительно моложе своих лет и ведет, выражаясь словами нашей клиентки, «не свойственный Эле» образ жизни.
– Что это значит? – спросила я.
– А то, – ответила мне Лиза, – что «лазаревская» Норкина имела прислугу, женщину по имени Наташа.
– Все это твоя клиентка узнала от соседки той Норкиной? – уточнила Земцова.
– Да. Она сказала, что ее Эля никогда бы не наняла прислугу, что это противоречит ее характеру, что она «не такая».
– Как будто прислуга в наше время – это дикость, дурной тон… – пробормотала Лиза, которая, я знала, всегда мечтала иметь целый штат слуг в своем доме. – И что делать?
– Как что? Надо немедленно отправляться сначала в Большой Козихинский переулок, разговаривать с соседями, постараться разыскать родственников этой Норкиной, а уж потом – на море, в Лазаревское! А как иначе? Я же, в свою очередь, так и быть, займусь риелторами, которые продали квартиру «нашей» Эльвиры.
– Постойте… Вы сами-то, сами разве не поняли, что это она… та самая Эльвира?! – воскликнула я. – Таких совпадений просто не бывает! И фамилия, и муж… Он умер день в день, как Евгений Борисович Норкин… Как это твоя Лидия могла так запросто пройти мимо такого? Почему она сама не поехала в Лазаревское и не разыскала Норкину? Да люди могут меняться! И внешне, и внутренне! Лиза!
– Дело в том, Глаша, – поправила меня мягко Юля, – это мы обладаем подробными сведениями о Норкиной, в частности, знаем об ее умершем муже. Лидии же, вашей клиентке, никто бы в паспортном столе таких сведений не дал, даже за деньги. Ей просто назвали адрес однофамилицы, вот и все!
Закончив обед горячим чаем с чабрецом, мы покинули ресторан.
– Сейчас я отвезу вас в одну мастерскую, там работают хорошие ребята и часто помогают мне. Вам дадут машину, чтобы вы могли перемещаться в пространстве. Машина оснащена навигацией, так что не растеряетесь. Верно?
– Спасибо. Знаешь, Юля, мы с Глашей чувствуем себя пока что как слепые котята здесь, в огромной Москве. Надеюсь, что это чувство уйдет, нужно только время.
Юля сделала вид, что пропустила эту фразу мимо ушей:
– Документы на машину вам выдадут, так что все в порядке. Ну что, поехали?! Ближе к вечеру созвонимся. Очень надеюсь, что эту ночь вы проведете в моем доме… Будем пить шампанское и отдыхать. Вы расскажете мне все-все, что происходит в нашем родном городе. Ну, и о своих последних делах.
– Я не очень-то уверенно чувствую себя здесь, – снова завела больную тему Лиза, когда мы, уже пересев на предложенную нам машину, черный «мерс», и оторвавшись от нашей «няньки» Земцовой, поехали в сторону Патриарших прудов. – Не город – гигант. Меня мучают комплексы провинциалки. Честно. Думаю, где-нибудь в Лондоне я бы ощущала себя иначе, увереннее… Не знаю, как тебе это объяснить. Москва давит на меня. А ты? Что чувствуешь ты?
– Приблизительно то же самое, – призналась я. – Надеюсь, что это чувство все же пройдет… Но Москва… Какая она стала! Огромные цветники, парки, такая красота кругом…
– Ты мне брось!
– В смысле?
– Решила в Москву перебраться? Будешь своего Диму агитировать?
– Да нет, что ты… Мне и в своем доме хорошо. Но в Москву хотелось бы почаще наведываться. Ты права, только в Москве провинциал чувствует, что жизнь проходит в стороне от него…
Попетляв немного возле Патриарших, мы остановились наконец у нужного нам дома в Большом Козихинском переулке. Поднялись к квартире, позвонили. Мы знали, что хозяйка в Лазаревском, а потому очень удивились, когда послышались шаги и дверь распахнулась. На пороге стояла женщина неопределенного возраста в черном платье и с черной лентой в волосах. Я почему-то сразу подумала, что мы перепутали этаж.
– Норкина Эльвира здесь живет? – нахмурившись, спросила Лиза.
– Жила, – ответила женщина.
– Как это? – вырвалось у Лизы.
– Убили ее. Меня дома не было, к ней кто-то пришел, она дверь открыла… Ну, и ударили по голове…
– Давно?
– Вчера… А вы кто будете?
– Я адвокат, действую по поручению ее старинной приятельницы, – ответила честно Лиза. – В частности, мне надо было разыскать ее и встретиться… А вы кем ей приходитесь?
– Я – близкий ей человек, подруга… Да вы проходите… Господи, чего это я… Растерялась… Знаете, так непривычно говорить кому-то о смерти Элечки…
Да мы и сами растерялись. В тот момент, когда я услышала о смерти Норкиной, признаюсь, сразу подумала, что это она, та самая Эля Норкина, подружка нашей клиентки. В моей голове тут же нарисовалась вся ее жизнь, начиная с того момента, как она, потеряв мужа, осталась одна, замкнувшись в своем одиночестве. И вот, чтобы не погибнуть, не утонуть в своем горе, как в отраве, чтобы не заболеть, Эльвира принимает решение начать новую жизнь. Что называется, с чистого листа. Хочешь изменить свою жизнь – изменись сама. А что? Деньги у нее были, а это немало. Она сменила квартиру, чтобы ей ничто не напоминало о прошлом. Возможно, сделала себе пластическую операцию, чтобы омолодиться, поменяла не только стиль одежды, но и образ жизни. Решила, что пора ей подумать о себе, начать уже получать удовольствие от жизни. А поэтому наняла домработницу, окружила себя комфортом, все лучше, чем ложиться добровольно в гроб…
Вот такие мысли, промелькнувшие за несколько секунд, меня посетили, когда я входила в квартиру Норкиной. И женщина эта, с черной лентой в волосах, наверняка ее домработница. Непонятно только, почему Лидия не довела свои поиски до конца? Почему, к примеру, придя сюда, по этому адресу, не взяла с собой фотографию своей Эли? Показала бы соседям, кое-что да поняла бы, она это или нет. Да и в Лазаревское могла бы слетать, встретиться с этой Норкиной. Если уж так много совпадений, может, это была все-таки она? Что-то подсказывало мне, что в этих поисках, в этом желании Лидии найти Эльвиру было что-то нечистое. И первое, что мне пришло тогда в голову, когда я подумала об этом, – а что, если Лидия в свое время поступила как-то не очень красиво с Норкиной? Может, существует какая-то тайна, которой она стыдится?
В гостиной на столике стоял помещенный в рамку портрет хозяйки с черной траурной полосой. Лицо женщины ничем не напоминало лицо Эльвиры на фотографии, которой снабдила нас для поисков Лидия. И ни одна пластическая операция, по моему мнению, не смогла бы так кардинально изменить черты лица. Хотя, может, я и ошибалась? С другой стороны, зачем ей надо было так сильно менять свою внешность? Можно подправить нос или подтянуть кожу…
Мы с Лизой переглянулись. Что было делать? Как вести себя с женщиной, которая знала об этой Норкиной буквально все?! Как поступить, чтобы при расспросах не спугнуть ее и чтобы она рассказала нам о своей хозяйке как можно больше? Надо было срочно что-то придумать…
И тут вдруг Лиза выдала:
– Мы предполагаем, что ваша подруга выдавала себя за другого человека, за другую женщину… Вас как зовут?
– Наташа… Наталия Борисовна Уварова.
Я смотрела на Наташу, на ее реакцию на слова Лизы. И она последовала незамедлительно. Женщина устало села на стул и закрыла лицо руками.
– Я права? Если так, то вы будете отвечать перед законом…
Наташа опустила руки, лицо ее вытянулось.
– Да что вы такое говорите?! Да я знаю Эльвиру уже несколько лет! За кого она могла себя выдавать?
– Вот за эту женщину, – Лиза положила на стол фотографию подруги Лидии. – Вы когда-нибудь видели ее?
Наташа недолго рассматривала ее. Потом покачала головой.
– Я никогда не видела эту женщину. И понятия не имею, о чем вы вообще говорите! У меня горе, убили близкого мне человека, а вы… кто вы вообще такие, приходите и заявляете, что Эля – не Эля!
Что-то показалось мне в облике этой Наташи странным, и я не могла понять, что именно. Конечно, она нервничала, горевала по своей хозяйке, но меня не покидало чувство, будто она чего-то боится. Она внимательно смотрела за нашими перемещениями по гостиной, а еще я поймала ее быстрый взгляд, который она бросила на дверь, ведущую в другую комнату. Может, там кто-то был? Сообщник, к примеру? Может, это она и укокошила свою хозяйку?
Ожил, издавая тревожные сигналы, телефон Лизы. Мы все как-то разом вздрогнули.
– Слушаю, – Лиза схватила телефон и вышла с ним из гостиной.
– Наташа, я понимаю, вам не очень-то приятно все это выслушивать, – сказала я, – но дело в том, что пять лет тому назад Норкина Эльвира Андреевна продала свою квартиру на Остоженке и купила вот эту квартиру. Вам что-нибудь известно об этом?
– Да, конечно. Она продала и две другие квартиры – одну в Крылатском, а вторую в Кузьминках, которые были зарегистрированы на имя ее умершего супруга, Норкина Евгения Борисовича, после того как вступила в права наследства. Что же касается квартиры на Остоженке… Насколько мне известно, Эля очень тяжело переживала смерть мужа, поэтому и решила поменять место жительства. Она продала свою квартиру на Остоженке и купила вот эту. А потом, после того как мы с ней побывали в Лазаревском и она просто влюбилась в это место, она собрала все деньги, которые у нее были, и купила там дом. Вы бы видели этот дом, просто сказка… Там еще небольшая гостиница…
Я применила испытанный и очень простой способ удаления хозяйки из комнаты – отправила ее за таблеткой от головной боли. И когда Наталия вышла, я приоткрыла дверь, ведущую в другую комнату, и увидела на кровати раскрытый чемодан. Рядом на ковре – большая спортивная сумка, с виду чем-то заполненная и закрытая на молнию. На стуле лежала легкая летняя курточка белого цвета. Я метнулась туда, схватила курточку, в кармане нащупала какую-то бумагу, быстро переложила в свой карман, заглянула в чемодан: в нем лежали завернутые в полиэтиленовые прозрачные пакеты коробки, шкатулки, жестянки из-под печенья… Досадуя на то, что у меня нет времени выяснить, что находится в этих коробках, и уж тем более открыть и проверить сумку, я вернулась в гостиную. Сердце мое колотилось так, будто я преступница и только что украла ценную вещь. Что за бумагу я зацепила? У меня не было возможности взглянуть на нее. Я так разволновалась, что не сразу поняла, зачем Наталия протягивает мне таблетку!
– Вот, это проверенное средство, Элечка всегда их принимала, когда у нее начинала болеть голова.
Ах да, вспомнила я, у меня же «болит голова»!
– Спасибо.
В эту минуту меня позвала Лиза. Извинившись, я вышла из комнаты.
Вид у Елизаветы был загадочный. Она поманила меня указательным пальцем и зашептала в ухо:
– Нашлось завещание Норкиной… Она все, абсолютно все завещала своей домработнице, – Лиза скосила глаза в сторону гостиной, – Наталии Борисовне Уваровой! И эту квартиру, и дом в Лазаревском.
– Значит, ее надо задерживать… – отреагировала я. – У Норкиной нет как будто других наследников, поэтому и судиться с ней за право на наследование никто не будет, она становится полновластной хозяйкой… Способ убийства, кстати говоря, тоже указывает на непрофессионализм убийцы… То есть эта схема вполне подходит для такой особы, как эта Наталия… Постой…
Я достала из кармана бумагу, развернула. Это был билет! Авиабилет в оба конца: Москва – Адлер – Москва! Она только что вернулась из Адлера! Вероятно, поговорив со следователем, она сразу же рванула в аэропорт и улетела в Лазаревское!
Лиза задумалась. Я же рассказала ей о чемодане и сумке.
– Мне кажется, я знаю, зачем она летала туда, – сказала она.
– Да и я тоже знаю… За всем ценным, что там осталось.
– Вот именно! И о чем это говорит?
– О том, что она не планировала это убийство. Думаешь, это все-таки не она?
– Уверена. Во-первых, убийство слишком уж дерзкое, грубое… Спрашивается, зачем ей было убивать в Москве, да еще и в этой квартире… Она не могла не понимать, что убийством будут заниматься столичные следователи. Будь она преступницей, она бы заранее спланировала убийство, и самое главное, Глаша, она бы побеспокоилась о своем алиби. Ты же сама только что сказала, услышав о том, что Наташа наследница, что она же и первая подозреваемая по этому делу. А у нее и алиби нет, да и место для преступления, повторяю, выбрано не самое удачное… А уж ее поездка в Лазаревское точно свидетельствует о том, что она просто решила прибрать к рукам кое-что из драгоценностей своей хозяйки, чтобы это не сделали чужие. Что ж, я ее понимаю. Вот ты бы как поступила на ее месте? Позволила бы, чтобы все имущество твоей близкой подруги разбазарили налево и направо? Думаешь, все осталось бы на своем месте? Деньги, бриллианты…
– Нет, я еще пока в своем уме, – согласилась с ней я. – И что будем делать?
– Посмотрим…
Мы вернулись в гостиную. Наталия сидела на краешке стула и плакала.
– Скажите, Наталия, где вы сегодня ночевали? – спросила ее Лиза строго.
– Я? Как где? Здесь, дома… Где же мне еще ночевать? А что, мне надо уже оставить квартиру? Вам сейчас позвонили, ясно… Объявились наследники? У нее есть родные, близкие? – Она вздохнула, и этот ее вздох и весь вид ну никак не тянул на актерскую игру, уж слишком все выглядело натурально.
– Я знаю, что вы летали в Адлер… – сказала Лиза, давая понять, что ее недавний телефонный разговор связан именно с этой темой. – Зачем вы туда летали? У вас там сообщник? Или?
– Что? Какой сообщник? О чем вы? – У женщины даже рот открылся от удивления и возмущения. – Ничего себе… Вы что же, считаете, что это я убила Элю? Да, я на самом деле летала в Лазаревское, домой… Дело в том, что дом остался без присмотра… И если люди узнают, что хозяйки больше нет, они взломают его и вынесут все ценное. Вот я и подумала – это несправедливо! В конце концов, я много лет работала у Эли и имею право хотя бы на что-то… Да, признаюсь, я взяла драгоценности и немного наличных, именно немного, поскольку Эльвира хранила все свои сбережения в разных банках. Вы спросите меня, взяла ли я кредитки? Знаю ли я пароли и все такое? Да, знаю. Эля доверяла мне. И живя с ней, я никогда ни в чем не нуждалась… – Слезы потоком полились из ее глаз. – Да мы с ней прекрасно жили! Доверяли друг другу. Конечно, мне не очень-то нравилась ее затея выйти замуж за этого молодого парня. Мы же с ней обе знали, что у него жена и маленькие дети. Но, думаю, она просто хотела взять, добрать от жизни все то, чего не взяла в молодости… Любовь, ласку… Может, у них ничего и не сложилось бы, и она бы поняла рано или поздно, что это не тот человек, который ей нужен, что, предав жену, он потом так же, только еще более цинично предаст и Элю… Ведь Эля старше его, и она понимала, что, если бы не ее положение, ее деньги, вряд ли этот союз был бы возможен. Но она была страстно в него влюблена, и никакие мои доводы на нее все равно не подействовали бы. Все беды от мужиков! Не встретила бы его, не приласкала, не предложи он ей жениться, она не приехала бы сюда и осталась бы жива! И что? Что теперь со мной будет? Вы расскажете в полиции о том, что я забрала вещи Эли? И меня посадят?
– Наталия… Кажется, вы не придали значения моим словам… Но я повторю. Есть предположение, что ваша хозяйка или подруга, не знаю… Эльвира Андреевна Норкина – вовсе даже не Эльвира и не Норкина, понимаете? Сейчас, когда ее уже нет в живых, быть может, вы расскажете нам о своей подруге все, что вам известно? А мы, в свою очередь, поможем вам в вашей, довольно-таки непростой, ситуации с поездкой в Лазаревское?
– Но я не знаю ничего такого, что могло бы компрометировать Элю! Честно! Нет, конечно, меня, как и любую домработницу, первое время интересовала личная жизнь моей хозяйки. Знаете, как это бывает… Моешь полы у кого-то и думаешь, а чем я, собственно говоря, хуже? Вот и я тоже… Вроде бы не бизнесвумен, понимаете, да? То есть нигде не работает, деньги не зарабатывает, а живет, как барыня! Ну и постепенно, слово за слово, я стала вытягивать из нее информацию и поняла, что все, что у нее есть, досталось ей от мужа. Повезло бабе, вот и весь сказ! Жила с ним, как у Христа за пазухой. Наверное, сильно любила, раз так горевала после его смерти. Я вам даже больше скажу… В свое время я тоже сомневалась в том, что у нее был муж, даже проверяла, познакомилась с одной женщиной, работавшей в загсе…
– Постойте, а почему вы сомневались?
– Да потому, что я ни разу не видела нигде его фотографий. Да и не рассказывала она мне никогда про своего мужа. Знаете, вдовы обычно рассказывают о своих мужьях разные там истории, обычное дело… Иногда даже устаешь слушать! А Эльвира Андреевна – никогда. А ведь он оставил ей три квартиры, деньги… Хотя, возможно, у них были совсем не такие отношения, какие я себе нарисовала… Может, он изменял ей, к примеру? Или они вообще жили раздельно… Детей-то у них не было, вот он, вероятно, и завел себе другую женщину, которая родила ему… Но это же все мои предположения…
– Вы сказали, что вас не было дома, когда это случилось. А где вы были? Уверена, что и следователь тоже задавал вам этот вопрос.
– Я вышла подышать свежим воздухом… Я же убиралась здесь, окна мыла, туалет чистила разными там средствами… Вся квартира провоняла ими. Я взяла ключи, у нас два комплекта, и пошла пройтись, здесь, поблизости… А Эля, я так поняла, отправилась к Саше. Думаю, у них была назначена встреча. Она должна была помочь ему с разводом, денег дать, чтобы он откупился от своей жены…
Если бы я к тому времени не знала, что передо мной сидит единственная наследница, то предположила бы, что Эльвира Норкина уже успела, быть может, позаботиться о своем молодом любовнике, а он, узнав об этом, решил ускорить ее смерть… Выходит, не очень-то доверяла она этому парню. Или просто не успела…
У Лизы снова ожил телефон, и она вышла из комнаты.
– Я вот не поняла… Вы кто, адвокаты? Но почему тогда допрашиваете меня? Что вам от меня нужно?
– Мы же сказали… Ищем Эльвиру Андреевну Норкину, но не вашу хозяйку, а другую женщину с такой же фамилией.
– Но если так, то что вы от меня-то хотите? Вы же поняли, что моя Эля – это не тот человек, что вам нужен.
– Дело в том, что и у «нашей» Эльвиры мужа звали Евгений Борисович, и умер он день в день, когда и муж вашей подруги. Как вам такое совпадение? Ну и квартира, конечно… Получается, что «наша» Норкина продала квартиру и исчезла, и появилась «ваша» Норкина, которая купила вот эту квартиру, да еще и дом на море… А сейчас еще выясняется, что ее убили! Странная история вырисовывается…
– Не знаю, что и сказать… А что, если… – слезы высохли на щеках Наталии, и взгляд стал задумчивым, – ваша клиентка что-то напутала и подсунула вам фотографию другой женщины, чтобы опорочить мою Элю?
Вернулась Лиза. Я сразу поняла, что она узнала что-то еще, чего она не могла озвучить в присутствии Наталии.
– Как фамилия вашего следователя? – спросила Лиза.
– Шитов. Андрей Сергеевич Шитов. Так что, мне ждать неприятностей из-за того, что я летала в Адлер?
– Думаю, вы правильно сделали, – сказала Лиза. – Вряд ли сильно опережу события… Вы на самом деле не знали о завещании Эльвиры Андреевны?
– Нет… А что? У нее есть дети?
– Относительно детей мне ничего не известно, а вот племянник точно нарисовался… И его уже задержали…
– Ничего не понимаю… – слабая нервная улыбка застыла на лице Наталии. – Почему задержали-то? И откуда он взялся?
– Из Норвегии! – развела руками Лиза. – Что же касается вашей поездки в Лазаревское, то, на мой взгляд, вы сделали все правильно. Надеюсь, позаботились о том, чтобы в ваше отсутствие приглядывали за домом?
Наталия была совершенно сбита с толку и в каждом слове Лизы ждала подвоха.
– Может, вы и не знали, но вы, Наталия Борисовна, единственная законная наследница Норкиной. С чем вас и поздравляю… А потому советую вам больше никуда не уезжать, а вплотную заняться похоронами вашей подруги. И если вам понадобится адвокат – я к вашим услугам, – с этими словами Лиза положила на стол перед потрясенной наследницей свою визитку.
– Тело Норкиной, по заключению судмедэксперта, о чем мне доложила только что Юля Земцова, принадлежит женщине лет сорока пяти, не больше… – сказала мне Лиза уже в машине.
– А про племянника ты придумала?
– Нет. Следователь Шитов, который занимается этим делом, оказался очень проворным и умным, а потому, воспользовавшись видеоматериалом с камер наружного наблюдения, установил, что приблизительно в то время, когда наступила смерть Норкиной, из ее подъезда вышел молодой человек, который сел в такси и уехал. Нашли этого таксиста, и он показал одно кафе в районе Есенинского бульвара, неподалеку от метро «Кузьминки», где этот молодой человек попросил его высадить. Официантка этого кафе сказала, что он, поужинав, вышел из кафе вместе с молодой женщиной, живущей по соседству… Словом, его выследили и задержали… Он на самом деле еще недавно ловил рыбу в Норвегии, потом зачем-то отправился в Сургут, и вот теперь – в Москве…
– И что? Он на самом деле племянник Норкиной?
– Он сказал, что приехал проведать свою тетю, которую не видел лет сто, вошел в квартиру, а она лежит мертвая, голова – в луже крови… Он испугался и убежал. Сел в такси и поехал, куда глаза глядят…
– И все?
– Нет. Он говорил еще про какого-то Филлемана… Еврей, вроде бы на арфе играет… При чем здесь этот еврей, вообще непонятно… И почему арфа золотая… Словом, бред какой-то!
