Книга: Средство против шарлатана
Назад: Глава шестнадцатая
Дальше: Глава восемнадцатая

Глава семнадцатая

Октябрьский день подходил к концу, неся прохладу и полумрак в уютную гостиную в доме Исаака. Юдифь уже не видела, куда втыкает иглу, и приказала зажечь огонь и внести свечи. К всеобщей радости, близнецы лежали на полу вдали от матери, играя с куклой, деревянным ящиком и резной лошадкой. Весь день они то и дело нарушали покой в доме. Подобно гончим, учуявшим далекую добычу, которые не могут сорваться с поводков, чтобы преследовать ее, дети знали, что за стенами дома, за рекой ярмарка в самом разгаре, а судьба, словно сговорившись с матерью, лишала их этой радости. Юдифь придвинула кресло поближе к огню, а Рахиль, упорно листавшая страницы книги, поставила рядом столик и стул. Между ними горели две яркие свечи.
Книга была написана неразборчивым почерком, но Рахиль уже к нему привыкла и быстро просматривала страницу за страницей, наполненные интересными сведениями, которые тем не менее были бесполезны для ее отца, ищущего травы или вещества, ставшие причиной смерти трех несчастных юношей.
Юдифь отложила работу и посмотрела перед собой. Рахиль подняла глаза и с ужасом увидела свою всегда такую сильную мать усталой и испуганной. Девушка уже собиралась было спросить, что случилось, когда ее внимание привлекла фраза на предыдущей странице. Рахиль еще раз перечитала эту фразу и весь отрывок целиком, пока не дошла до начала описания. Нахмурившись, она покачала головой и заставила себя вновь перечитать его, медленно и вдумчиво, чтобы убедиться, что поняла каждое слово. Рахиль разочарованно отодвинула книгу. Как и все найденное ею, этот отрывок кое-что объяснял, но там не было того, чего они все искали.
— Мама, где отец? — спросила она.
— Если ты не знаешь, Рахиль, — раздраженно ответила мать, — то откуда нам всем знать? Он почти ничего не съел за обедом, взял Юсуфа и вышел за ворота. Не говоря ни слова. — Юдифь снова взялась за работу. — А почему ты спросила?
— Я нашла кое-что в книге и хотела у него спросить, вот и все, мама. Описание очень мощного травяного средства. И я понятия не имею, где он, если только… — Внезапно Рахиль поняла, что не сможет рассказать матери про девочку-мусульманку, не упомянув при этом Ревекки, и замолчала.
— Что только?
— Только он очень спешил, мама, как будто у него было много дел, — ответила Рахиль, и это была правда. — Он не будет против, если я пойду в его кабинет и возьму другую книгу? Думаю, в ней есть больше об этом средстве, но книга слишком большая и тяжелая, чтобы нести ее сюда.
— Возьми это с собой. — Мать пододвинула к ней трехрожковый канделябр. — Ты испортишь глаза чтением.
— Да, мама.
— Мне надо заняться ужином, — сказала Юдифь, откладывая вышивание.
— Мама, Наоми сделает все, что нужно. Отдохни. У тебя усталый вид.
Юдифь удивленно взглянула на дочь.
— Что за странные вещи ты говоришь. Я не больна, моя милая. Зачем мне отдыхать? — И она поспешила на кухню.

 

Понс Мане решительно шел по узкой улочке вдоль реки. В правой руке он нес фонарь, а на левом плече — маленький деревянный сундук. У поворота дороги он увидел дом и остановился: последний раз, выходя через эту знакомую дверь Мариеты в Сан-Фелью, он был тощим наивным юнцом без гроша в кармане. Дом тогда принадлежал некоей Ане, Мариета еще была девушкой, а Понс ввязался в постыдное и злополучное приключение благодаря своему старшему брату. Даже теперь при воспоминании об этом его щеки горели, и он изо всех сил старался его забыть. Понс легко толкнул ворота. Они беззвучно отворились. В темноте беспокойно зашевелилась лошадь или мул.
На некотором отдалении за Понсом молча шли два человека, высокий и маленький, их мягкие кожаные башмаки почти не издавали звука на мощеной улице. Они не обратили внимания на дородного господина, распахнувшего ворота в дом Мариеты, и вошли во двор со стороны кухни с уверенностью завсегдатаев, и вскоре исчезли из виду за следующим поворотом. Тут парочка остановилась и принялась ждать, прислушиваясь. Через несколько минут они вернулись, держась как можно ближе к стене, и подошли к воротам дома Мариеты, распахнули их и вошли. По земле зацокали подковы, тихонько заржала разбуженная лошадь. Но вскоре она опять заснула, и во дворе воцарилась тишина.
Юсуф, а низенький человек на самом деле оказался мальчиком, направился к двери, распахнул ее и вошел в дом. В конце коридора, в круге света от фонаря, он увидел темную тень купца. Исаак следовал за своим учеником, осторожно прикрывая за собой дверь. Засов щелкнул еле слышно, но и этот звук заглушили тихие шаги Понса Мане. Юсуф шагнул влево, откинул занавеску, ведущую в кладовку, и провел за собой Исаака. Шаги замерли, и теперь они слышали только свое приглушенное дыхание.
— Почему вы закрыли дверь, господин? — прошептал мальчик.
— Они могут почувствовать ветер с улицы. А теперь молчи.
Исаак и Юсуф молча ждали, не двигаясь, три или четыре долгие минуты, пока не услышали звук. Затем голос вдалеке позвал:
— Сюда, господин Понс. Мы готовим комнату.
Юсуф выглянул из-за занавески. В конце длинного коридора в слабом отблеске фонаря на лестнице, ведущей на верхний этаж, он успел заметить край плаща. Встав на цыпочки, он шепнул на ухо хозяину:
— Это голос Гиллема, господин. Понс поднимается по лестнице в конце дома. Я вижу отблеск его фонаря.
— Тогда идем туда. По-моему, тут есть другая лестница.
— Да, господин. Прямо напротив нас. Откуда вы узнали?
— Даже Мариете иногда нужен врач, Юсуф, — шепнул Исаак. — Ты видишь, куда идти?
— Нет, господин, слишком темно.
— Тогда следуй за мной. — Исаак отдернул занавеску и двинулся вперед, на ощупь касаясь грубых каменных стен, пока его ноги не коснулись нижней ступени винтовой лестницы. В дальнем конце коридора еще был виден свет от фонаря Понса: без него дом был бы погружен в полный мрак.
На полпути их остановил шум, от которого у Юсуфа по спине побежали мурашки. Это был глухой удар, отчетливый звук тяжелого предмета, ударившего по человеческому телу, после чего последовал грохот. На черепичный пол упало что-то деревянное или даже металлическое. Слабый свет задрожал и исчез. Исаак остановился и положил руку на плечо ученика.
— Свет есть? — прошептал он.
— Нет, господин.
— Тогда подождем здесь, у двери. Тут мы вряд ли попадем в ловушку. Давай устроимся на лестнице.

 

Примерно в то же время, когда Понс Мане покинул свой дом в южной части города и направился на север в Сан-Фелью, человек, облаченный в черный плащ и надвинутую на глаза шляпу, подошел к стражнику у северных ворот города.
— Господин, — произнес он грубым, уверенным голосом, — следуйте за мной.
— А почему это я должен оставить свой пост и идти за тобой, дружище?
— Послушайте… — Человек замолчал и решил переменить тактику. — Я ищу беглого раба, — нетерпеливо сказал он. — Это мавританская девчонка, и вчера на ярмарке я отдал за нее этому сукиному сыну огромные деньги. Пять монет. Она сбежала, лишь подвернулся случай. У меня есть бумага о покупке, — добавил он, вытаскивая из рукава бумагу и показывая стражнику.
Тот понимающе кивнул. Никакого значения не имело то, что они стояли в темноте, и букв было не различить. Умение читать не относилось к достоинствам стражника.
— Кажется, я знаю, где она, — продолжал человек в черном. — И я желаю ее вернуть. Скоро я отучу ее от подобных глупостей.
— Что ты от меня хочешь? И в такой час?
— Она в доме в Сан-Фелью. Я хочу, чтобы вы забрали ее.
— Укрывать беглого раба — серьезное преступление.
— Об этом не беспокойтесь. Не знаю, какую сказку она наплела живущим там людям, но я слышал, что они взяли ее в услужение. Соседи уверяют, что они честные. С ними я ссориться не желаю. Вообще-то им даже выгоднее будет вернуть девчонку мне безо всяких препирательств. Аза вашу помощь, господин, я дам вам пять су. Я хочу, чтобы девчонку вернули до утра. Потом я отправляюсь в Фигуэрес. Мавританская девчонка, — повторил он. — Она называет себя Ромеа.
— Тогда покажи мне дом, и посмотрим, что можно сделать.
Стражник постучал в дверь, а человек в плаще отошел в сторону, чтобы дать представителю закона возможность все сделать самому.
Через минуту дверь чуть-чуть приоткрылась.
— Кто там? — спросил тоненький, дрожащий голосок.
— Мы хотим поговорить с твоим хозяином.
— Его нет дома.
— Тогда с хозяйкой.
— Она тоже ушла. Сейчас праздник, никого нет дома.
— Мы бы хотели войти, — продолжал стражник, налегая на дверь.
— Нет! — взвизгнула служанка, пытаясь закрыть дверь. — Когда хозяев нет дома, мне не велено никого впускать. Вы не можете войти.
— Что случилось? — раздался голос из кухни, и Зейнаб поспешила на помощь молодой служанке.
Как только человек в плаще услышал голос, он воскликнул:
— Я узнал ее! Это она.
Он протиснулся мимо стражника, толкнул дверь, ворвался во двор, схватил Зейнаб за руку и сказал:
— Я требую того, что принадлежит мне по праву. Она моя рабыня.
Не отпуская девочку, он бросил служанке кошель с монетами:
— Передай своему хозяину за хлопоты.
— Я свободна! — Зейнаб отчаянно боролась. — У меня есть бумага. Дайте мне показать ее вам.
— Лживая маленькая дрянь! — сказал Луп. — Она умна и принесет пользу на новом месте. Спасибо, это вам за труды. — И второй кошель легко упал на ладонь стражника.

 

— Господь защитит меня, я его убил! — Слова раздались в пустом доме, и Исаак с Юсуфом присели на каменные ступени в ожидании дальнейших событий.
Никто не ответил.
Во дворе у кухни заржала лошадь и нетерпеливо забила копытами. В ответ раздался тихий смех, а затем шаги. Исаак коснулся плеча мальчика и встал.
Распахнулась дверь, и голос прошипел:
— Входи! — Послышались шаги, кто-то споткнулся и упал у стены, и дверь захлопнулась. Кто бы это ни был, ему было все равно, что он нарушает тишину в доме.
— У них есть свет? — прошептал Исаак.
— Маленький фонарь, господин.
— Тогда быстрее! Следуй за мной.
Хозяин и ученик тихо поднялись на основной этаж дома.
— Где мы? — шепотом спросил Юсуф.
— Под лестницей есть скамья, где мы могли бы переждать?
— Не знаю, господин.
— Тут темно?
— Да.
Исаак потащил Юсуфа за собой к нише за открытой винтовой лестницей, отыскал деревянную скамью и сел, слегка касаясь плеча мальчика.
С первого этажа они услышали мужской голос:
— Гиллем! Где ты? Ты здесь? — Исаак сжал руку.
— Слава Богу, это ты, — раздался дрожащий голос Гиллема. — Я подумал, это стражники. Кажется, я его убил.
— Где ты?
— В передней части дома. Наверху.
— Подожди минуту.
Исаак сжал плечо Юсуфа, и они оба затаили дыхание, пока не услышали возвращающиеся по коридору шаги.
— Черт бы побрал эту проклятую вещицу! — выругался незнакомец. — У меня погас фонарь. Почему ты не зажег свечи?
— Я не хотел привлекать внимание к дому, — ответил Гиллем.
— Темные окна привлекут еще больше внимания. Кто-нибудь приходил?
— Кроме Мане? Да. Какие-то люди вопили и колотили в дверь. Я спрятался и не отвечал.
— Где он?
— Внизу. У входа в большую комнату. Мертв.
— Мне все равно, мертв он или жив. Мир как-нибудь обойдется без него, хотя мне он приносил больше пользы живой. Как тебя угораздило его убить?
— Я ударил его, как ты мне велел, а он упал и умер.
— Он принес золото?
— Думаю, да. У него было что-то тяжелое на плече.
— Хорошо. А теперь приведи ее. И не выпускай.
Воцарилась долгая тишина, прежде чем мужчина заговорил снова.
— У тебя силенок не хватит, чтобы его прикончить, — с презрением произнес он, — прислушайся.
— Это он дышит?
— А что еще? Он оглушен и скоро очнется. Принеси свет.
По твердому полу загремели шаги. По всему дому эхом раздался грохот падающего тела. Гиллем вскрикнул от боли и громко выругался.
— Где стражники? — прошептал Исаак. — Они уже должны быть здесь.
— Я нашел свечу, — произнес Гиллем.
— Благодари за это Бога, — ответил его спутник. — Зажги же ее! Мне надоело ходить на ощупь в темноте.
— У меня нет кремня и огнива.
— Так найди же их, дурак!
Снова начались поиски.
— Почему бы нам не подобраться поближе, господин? — шепотом спросил Юсуф.
— И отсюда все прекрасно слышно, к тому же тут сидеть намного удобнее, чем получить удар по голове от господина Феррана.
— А кто такой господин Ферран?
— Старый друг, Юсуф. Очень старый друг.
В другом конце коридора вспыхнул свет, и Юсуф положил ладонь на руку хозяина.
— Что в ящике? — спросил Гиллем. — Золото?
— Конечно, что же еще? Он всегда был трусом. Жалкая трусливая тварь. После того что случилось, он никогда бы не посмел прийти сюда без золота.
— Но как только он очнется, он всем расскажет, что случилось, и что мы тогда будем делать?
— Он не расскажет, — возразил Луп. — Я оставил ему маленький подарок. Его присутствие будет трудно объяснить стражникам. Не думаю, что он сможет причинить нам вред. Мы в безопасности, Гиллем, друг мой. Лошади ждут. Остается только забрать золото и исчезнуть.
— А как же девчонка? Почему ты привел ее сюда?
— О ней не беспокойся. Мне пришлось попросить стражника помочь вернуть ее. Не мог же я поблагодарить его и швырнуть девчонку в реку? Она крепко связана. Мы возьмем ее с собой. Никто не заметит.
— Ты уверен?
— Конечно, не уверен! — огрызнулся Луп. — Кто я, по-твоему? Всемогущий Господь? Придержи язык и зажги свечи на стене. Мне нужен свет, чтобы собрать золото.
— Смотри! — воскликнул Гиллем, задыхаясь от волнения. — Монета выпала из трещины в сундуке. Золото! — До их слуха донеслась возня, затем рев и крик боли, которые внезапно затихли.
— Тихо! Ты, что, хочешь перебудить всех соседей?
— Но это…
— Я знаю, что это. Пригоршня су и несколько камней. Я убью этого негодяя голыми руками. Где он?
— В зале. Я оставил его там.
— Дай мне фонарь.
— Приведи стражников, Юсуф, — шепнул Исаак. — Быстрее!
— Где они?
— Должны стоять у лошадей. Торопись!
Юсуф вскочил с лавки и помчался к лестнице.
Вдруг он поскользнулся, с трудом удержал равновесие и задел маленький столик.
— Что это? — спросил Гиллем.
— Кто-то на задней лестнице, — ответил Луп. — Лови его!
Гиллем с фонарем в руке помчался вниз по лестнице в передней части дома в надежде поймать незваного гостя. Луп сорвал со стены свечу и неспешно направился назад. Дойдя до лестницы, он поднял свечу и улыбнулся. — Так-так, кто тут у нас? Старый друг.
— Верно, старый друг, — ответил Исаак, вставая.
Юсуфа подвела закрытая дверь. Пока он пытался ее открыть, Гиллем схватил его поперек туловища и понес наверх, туда, где Луп с довольным видом разглядывал Исаака.
— Это старый друг, Гиллем, — сказал он. — Хорошо выглядите, господин лекарь. Но я совсем забыл! Какой же я бестактный! Мне говорили, что вы ослепли. Так что вы не знаете, кто я. Правда, даже прекрасное зрение не очень бы помогло вам. Я не столь красив, как был когда-то.
— Я отлично знаю, кто вы, господин Ферран. Как только вы заговорили, я узнал вас. У вас очень запоминающийся голос.
— Как вы умны, доктор. Но вы всегда таким были. Умным, богатым и высокомерным. Что бы вы ни делали, вы всегда получали выгоду, друзей и становились еще могущественнее. Как я вас ненавидел, даже когда вы спасли мою жалкую жизнь.
— Не ожидал снова вас встретить, Ферран. Говорили, что вы погибли от лихорадки.
— Не совсем. За последние десять лет я был на дружеской ноге со смертью, однако наше перемирие продолжается. Я чуть не умер от лихорадки в Монпелье. Я чуть не погиб во время восстания на Майорке. Вы не видите, что мечом мне срубили плоть до кости, несколько изменив мою внешность. А ногу я сломал, когда бежал из тюрьмы, так что мое тело стало короче и уже не такое стройное, но я все еще жив, — с горечью произнес Ферран. — Так сказать.
— А Понс Мане знает, кто его мучитель?
— Мне пришлось отказаться от этого удовольствия. Он еще не слышал мой милый голос, а когда он очнется, — если я решу оставить его в живых после этой подлой шутки, что он со мной сыграл, — то окажется в такой беде, что у него не будет времени подумать, кто на него напал. Я удивился, как он посмел попытаться обмануть меня.

 

Зейнаб швырнули на пол, как надоевшую ношу, и теперь она лежала головой к двери спальни Мариеты. Близость одного из ее врагов вынуждала девочку хранить молчание, пока ей в голову не пришло, что если бы Мариета была в комнате, то давно бы уже вышла узнать, что происходит. Зейнаб неловко пошевелилась. Ее руки были связаны за спиной, в рот засунут кляп. Она была завернута в плащ с капюшоном, который был на Лупе, когда он пришел за ней, и чувствовала себя совершенно беспомощной.
Однако Зейнаб могла двигаться. Лупу было незачем связывать ей ноги, поскольку ей пришлось идти с ним по улицам. Итак, не все еще потеряно. Она вытянула назад руки насколько позволяла веревка и схватилась за платье, затем, извиваясь и корчась, освободилась от тяжелого одеяния Ревекки, постоянно думая о том, что любое резкое движение может привлечь внимание ее похитителя. Затем резко подалась вперед и встала. Зейнаб осторожно подошла к двери Мариеты, подцепила задвижку связанными руками и подняла ее. Дверь открылась внутрь, и девочка вошла в комнату.
Тихо прикрыв за собой дверь, Зейнаб прошла в комнату, чтобы лечь на пол и попытаться перевести руки из-за спины вперед. Она старалась не касаться стен и мебели, и сразу же задела ногой что-то мягкое. Зейнаб попыталась рассмотреть, но окна были закрыты ставнями, на дворе стояла ночь, и в комнате было темно. Предмет был довольно крупный и показался Зейнаб похожим на большой свернутый ковер. Она опустилась на колени и снова натолкнулась на него. Зейнаб попятилась назад, чтобы освободить себе побольше места, и продела руки под своими узкими бедрами. Затем перекатилась и, извиваясь подобно змее, высвободила руки.
Зубами она потянула узлы веревки, стягивавшей ее руки, и наконец освободилась. Оставалось только вытащить кляп изо рта и перевести дыхание. Зейнаб знала комнату Мариеты как свою собственную, потому что часто убирала ее, растапливала очаг и зажигала свечи. Девушка решила, что поднять ставни будет нелегким делом. Лучше зажечь свечу, чем поднимать шум. Кремень, огниво и свечи лежали на полке у двери, их не составило труда найти.
Когда Зейнаб зажгла свечу, то в ее свете она увидела тело своей бывшей хозяйки.
Назад: Глава шестнадцатая
Дальше: Глава восемнадцатая