Глава 48

Здесь, в одном из старых городских районов, здания возводились на фундаментах прежних низеньких построек, мастерских и лавок. Многие из них, что еще сохранились, были забиты досками, и даже обитаемые дома выглядели пустынными. Луиза легко нашла мебельный магазин по стоящим на лавке возле входа креслам-качалкам. Двери магазина открывались как в салунах, на улицу.

— Я сойду тут, — сказала Луиза Молчуну. — Возвращайся в отель за остальными моими вещами, а потом подъезжай сюда. К тому времени я здесь все закончу.

Молчун еще не научился как следует управлять лошадьми. Особенно трудно ему давались повороты, поэтому он спустился на землю, взял под уздцы лошадь, серую в яблоках, и повел к магазину. Лошадей он не любил, и эта, судя по всему, отвечала ему взаимностью.

Кое-кто из городских знакомых советовал Луизе, раз уж она решила обосноваться в Новом Орлеане, избавиться от Молчуна и его жены и нанять черных слуг, которые обходились намного дешевле.

Они просто ничего не понимали.

Луиза не знала, каким образом и где Уитлок нашел слуг. Не подозревала она и о связи, удерживавшей их. Как-то раз она попыталась расспросить об этом Молчуна, который, как и Немая, насколько Луизе было известно, отлично понимал английский и неплохо говорил на нем, однако стоило ей коснуться интересующего предмета, они сразу разучились понимать.

Войдя в магазин, она очутилась в длинном помещении, тянувшемся в глубь здания. В середине его имелся плавно спускавшийся проход вниз, по обеим сторонам его высились баррикады и пирамиды из нагроможденных друг на друга столов и стульев. С потолка свисали люстры, через каждый фут — разная. Часть их была завернута в мешковину. Футах в десяти от Луизы находилась застекленная, как в обычных конторах, дверь, а неподалеку от конторы — винтовая лестница, уходившая на верхние этажи.

Луиза подошла к стеклянной двери, заглянула в скудно обставленную комнату, увидев стол с папками, квитанции на длинном, похожим на веретено штыре, настенные часы, громадные, какие вешают на железнодорожных станциях. В конторе никого не было, но на столе лежал колокольчик. Луиза взяла его и потрясла. Раздался резкий звон. Она вышла и стала ждать управляющего магазином.

Сегодня утром она заплатила по счетам в отеле. Луиза всегда расплачивалась, когда у нее были деньги, а сбегала только по необходимости. Когда ей удавалось взять кредит, она останавливалась в лучших отелях, в остальных случаях ютилась в самых захудалых, стараясь, чтобы никто не проведал о ее местонахождении. Она понимала высшее общество, где ценится лишь внешний блеск.

Она уже было собралась снова войти в контору и позвонить, как вдруг услышала наверху шаги. Спустя полминуты по лестнице сошел толстый огненно-рыжий мужчина в пиджаке, натянутом поверх длинного коричневого фартука, и в галстуке-бабочке. Луиза подумала, что в спешке он забыл снять фартук, в котором выглядел совсем непрезентабельно.

— Меня зовут мисс Мари Д’Алруа, — представилась Луиза. — Я по поводу мебели семейства Патенотр.

— Простите, сударыня, не ожидал увидеть вас сегодня, — проговорил управляющий. На вид ему было лет под сорок. Акцент выдавал в нем ирландца. Глаза у него были цветом как у колли, светло-голубые. Смотрел он смущенно, говорил и вел себя вполне дружелюбно. — Позвольте поинтересоваться, вы уже выбрали время, когда к нам заедете?

— Я решила поторопиться, — ответила Луиза. — Могу я сейчас увидеть то, что еще не продано?

— Да, конечно. Простите, — пробормотал ирландец, отвернулся и, засунув два пальца в рот, пронзительно свистнул. Эхо разнесло звук по всем этажам. Свой свист он сопроводил громким приглашением, исполненным смешным тоненьким голоском: — Генри! Давай быстрей сюда!

Повернувшись к Луизе, управляющий продолжил спокойно говорить, словно ничего странного не произошло:

— Сейчас Генри вам все покажет. Кое-какая мебель уже ушла, но основная часть осталась. Немногие решаются сейчас обзаводиться собственностью и обставляться основательно. Старые фамилии продают мебель, закрывают поместья и уезжают. Походите — не исключено, еще что-нибудь приглядите, — а когда закончите, милости прошу ко мне в контору.

Генри оказался седым негром неопределенного возраста, одетым в такой же коричневый фартук, что и его патрон. Он провел Луизу в дальнюю часть здания, где за множеством поворотов находился центральный склад. В его больших залах стояла самая разная мебель, включая старинную, антикварную, считавшуюся некогда сокровищем. Имелась тут мебель плохонькая и совсем рухлядь, привезенная из когда-то богатых, но потом обедневших домов. К стене здания примыкало другое строение, тоже доверху забитое мебелью.

Они зашли в зал, освещенный гораздо лучше остальных, очень большой, вполне пригодный для проведения разного рода собраний и встреч. Вдоль стены, на высоте примерно десяти футов, шла галерея, где раньше находились лавки. Теперь лавок там не было, а по бесформенным грудам Луиза догадалась, что туда сваливают негодные вещи. В два ряда у стен зала стояла мебель — массивная, тяжелая.

— И как мне увидеть нужную? — спросила Луиза.

— Ваша та, что с зелеными ярлыками, — ответил Генри. Пока она ходила и рассматривала движимое имущество Патенотров: шкафы, комоды, столы и кресла, — он следовал за ней, держась на почтительном расстоянии.

Мебель с зелеными ярлыками занимала почти целый флигель. Самые дорогие предметы стояли завернутыми в холстину, предохранявшую их от пыли. Свернутые длинные ковры были перевязаны бечевками, комоды заставлены ящиками с ячейками, в которых размещалась фарфоровая посуда, аккуратно запакованная в страницы старых газет. Кровати с балдахинами были разобраны. Здесь находилось все, что когда-то украшало дом Патенотров: зеркала и туалетные столики, картины и даже фамильные портреты. Покупатель в придачу к вещам получал и историю рода, на которую теперь уже никто не стал бы претендовать.

Луиза вдруг ясно представила, где вся мебель могла стоять в доме, и вспомнила похожее место — «Королевский театр» в Блистоне, зал за сценой, похожий на кладбище собственности разорившегося театра. Там Эдмунд Уитлок прикупил кое-что для постановки «Пурпурного бриллианта».

Она повернулась к Генри:

— Вы сможете за один раз доставить все, что я куплю здесь?

Генри помялся, но не определенно, а скорее утвердительно, с намеком, что да, они смогут.

Делать на складе больше было нечего, оставалось направиться в контору и договориться с управляющим о цене. Разглядывая ярлыки, Луиза в уме уже прикинула стоимость мебели. Сумма оказалась небольшая, но Луиза все равно решила поторговаться. Она полагала, что управляющий заломит сумму полностью, но она брала товар практически оптом, следовательно, полагалась скидка. Правда, спорить с продавцами она не умела. Если управляющий станет тянуть с переговорами, она не устоит.

Чтобы не терять времени, в душе Луиза уже была готова согласиться с ним, тем более что уж больно соблазнительной казалась мысль не только обзавестись собственным жилищем, но и восстановить его в былой роскоши.

Спрятавшись за Ривер-роуд, в своем доме, в прекрасной обстановке, она смотрела бы в будущее совершенно иначе, чем сейчас. Кочевую жизнь, кратковременные пребывания в дешевых комнатах можно терпеть, но недолго. Луиза начинала уставать от постоянных переездов. В более юном возрасте она переносила путешествия легко и не задумывалась о завтрашнем дне, но теперь Луиза стала зрелой женщиной и захотела покоя.

Ей доставляло удовольствие верить в справедливость слов Тома Сэйерса. Он сказал, что Странники существуют лишь в воображении людей, поверивших в осуждение, живущих своим умом, но ожидающих зова свыше в постоянно меняющемся вокруг них мире.

«Если он прав, то я сумею отделаться от этой компании, — подумала Луиза. — Пока не поздно».

Она заметила, как Генри вдруг зашевелился, словно увидел приближавшегося к ним человека. Луиза нахмурилась, решила тоже взглянуть на вошедшего, но прежде чем успела повернуться, незнакомый голос позвал ее: «Мисс Портер». Она медленно обернулась, посмотрела на незнакомца удивленно, словно впервые слышала названное им имя.

Футах в пяти от нее стоял широкоплечий мужчина в сером костюме, с легкой сединой в каштановых волосах, лет сорока с небольшим, и с вызовом смотрел на нее. Руки его были опущены и чуть раздвинуты в стороны, он словно был готов в любую секунду выхватить из кармана револьвер.

— Простите, вы ошиблись, — сказала Луиза.

— Нет, — уверенно ответил он. — Мы с вами встречались. Вы помните Тома Сэйерса?

— Я не знаю никакого Сэйерса.

— Тогда с кем же вы встречались во Французской опере?

— Я не знаю, о чем вы говорите. — Она отошла от него, но он двинулся за ней.

— Он выжил после встречи с вами, — сказал мужчина. — Если судьба его вас интересует.

— Да? А что с ним стряслось?

Незнакомец начинал раздражать Луизу. Она напрягла память, вспомнила, что Сэйерс говорил ей о каком-то детективе из агентства Пинкертона. Молчун так же намекал на некоего незнакомца, проявляющего к ней интерес. «Скорее всего это он и есть», — решила Луиза.

— Вы слишком торопились, а я подоспел вовремя. Он уже задыхался.

Она остановилась и, подняв голову, окинула его пристальным взглядом, но не узнала.

Луиза сделала еще одну попытку отделаться от назойливого незнакомца.

— Я повторяю — вы ошиблись. Меня зовут Мари Д’Алруа.

Он не слушал ее.

— Сэйерс выжил. Прежним повезло меньше. Почему бы вам самой не пойти в полицию?

«Странный акцент. Английский? Нет, наверное, он из Британской Колумбии, там тоже говорят с акцентом».

Луиза слишком долго путешествовала по Америке, чтобы точно определить по речи, откуда человек родом.

— Не знаю ни Тома Сэйерса, ни вас, — повторила она. — Меня зовут Мари Д’Алруа и здесь я подбираю мебель для своего дома. А теперь уходите. Убирайтесь!

Она устремилась к конторе. Незнакомец направился за ней. Она запаниковала, со злобой подумав, что, если сейчас же не отделается от него, он ее задержит. Луиза хоть и была женщиной сильной, но оказать серьезное сопротивление тренированному полицейскому не могла и отлично сознавала это. «Если бы Молчун или его жена были здесь!» — в отчаянии подумала Луиза. Обычно их постоянный догляд нервировал и подавлял ее, они вечно вертелись перед глазами, не давая оставаться одной, но сейчас их присутствие оказалось бы как нельзя кстати. Она не взяла их с собой, поскольку никак не ожидала неприятностей здесь, в заброшенном районе, на мебельном складе.

Как и почти час назад, в конторе никого не было. Луиза звонила в колокольчик, пока не затекли пальцы. Она стояла, сжимая руками столешницу.

Незнакомец находился за ее спиной и, похоже, уходить не собирался.

— Где намереваетесь поселиться? — спокойно спросил он ее. — В поместье убитого вами Патенотра? А вы знаете, что Странникам нельзя жить на одном месте? Вы должны постоянно переезжать с места на место.

Луиза вспыхнула и, не выдержав, резко обернулась. Лицо ее было перекошено от злости. Направившийся было к ней мужчина резко остановился. Она застала его врасплох. Отступить он уже не успел, лишь посмотрел вниз, на ее руку.

Луиза быстро проследила за его взглядом, заметила штырь с подставкой, а в следующую секунду тот уже вошел в его грудь.

Мужчина вскинул голову, затем снова опустил ее.

Луиза действовала автоматически, не помня себя. Ее саму шокировала быстрота ее движений. Осознание случившегося пришло спустя полминуты.

«Ну вот и все. Ты его убила», — пронеслась в голове ее страшная мысль.

Все еще словно в забытьи, не веря своим глазам, она взялась за деревянную подставку штыря и вытянула его из груди незнакомца. На пол полилась тоненькая струйка крови.

Он смотрел в ее глаза. Она не знала, что сказать, но теперь не оставалось сомнений — его убила она, и никто другой. Отрицать это было бы бессмысленно. Луиза не хотела убивать его, все произошло случайно и как будто не по ее воле.

— Простите, — прошептала она.

Мужчина зашатался и упал.

Сверху донеслись шаги. В конторе с минуты на минуту мог появиться управляющий и увидеть лежащего у ног Луизы человека. Сгорбившись и поджав к животу колени, тот извивался от нестерпимой боли, водил руками по воздуху, словно пытался отогнать ее от груди и заткнуть рану. Под ним на полу растекалась кровавая лужа. Он кашлянул, и лужа увеличилась вдвое.

Оставаться здесь не имело смысла. Штырь поразил жизненно важные органы в груди незнакомца, и через некоторое время он умрет, Луиза могла сколько угодно сожалеть о случившемся, но помочь детективу, по ее мнению, уже никто не сумел бы.

Старинная мебель, поместье Патенотров, Ривер-роуд — все разом исчезло. Она оставалась с тем же, с чем вошла сюда. Разочарования тем не менее она не чувствовала, словно всегда знала — мечтаниям никогда не суждено осуществиться, и происшедшее всего лишь поставило точку в ее бессмысленных фантазиях. Не случись этого убийства, было бы нечто другое. Раньше или позднее, но что-нибудь да помешало бы ей.

Она посмотрела в стеклянную дверь, поискала глазами Генри. Ее интересовало, стал ли он свидетелем событий в конторе и не побежал ли кому рассказывать о них. Хотя даже если и так, но раз она лишилась мечты, то и свидетельство Генри тоже не имело для нее никакого значения.

Кто-то спускался по лестнице. Луиза переступила через лежавшего на полу мужчину, выскочила в коридор, бросилась к двери и исчезла за ней.

«Они правы, — думал Себастьян. — Мозг работает ясно, и мысли отчетливы. Только очень холодно. Откуда они узнали, как ощущают смерть?

Боль утихла.

Лед превращается в пепел».

Он не видел, а почувствовал, как из комнаты выбежала женщина, вместо нее вошел кто-то, а затем появились еще люди. Себастьян ощущал все, правда, очень смутно. Кто-то склонился над ним, что-то прокричал. Он не ответил и не пошевелился. Он думал о самом главном. Времени оставалось мало, и он не желал тратить его на пустяки.

Бекер почувствовал, как кто-то пытается растолкать его, обшаривает карманы. Ему показалось, они обнаружили то, что хотели найти, так как принялись звать его по имени. А может, и не звали.

Себастьян не особенно вслушивался в голоса. Не желал отвлекаться от вещей более важных. Ему предстояло взять их с собой. Мысли о жене, которую любил и, по его убеждению, не заслуживал. Их совместную жизнь. Пляску пылинок в солнечных бликах в их спальне летним утром. Запах книг. Вкус холодной воды.

Его всегда интересовало — что он почувствует в такую минуту? Мог бы не задумываться — последние, самые ценные мысли возникали сами собой.

Лежа на полу конторы, наблюдая за медленно угасавшим в глазах светом, под крики странных людей, Себастьян Бекер вспоминал сына и то почтение, которое тот испытывал, пожимая руку человеку, здоровавшемуся с Буффало Биллом.