ГЛАВА 49

Штора больше не скрывала его: он лежал на виду у всех, корчась от боли, но в сознании. У дверей явно что-то происходило, слышался тяжелый топот. На глазах у Ленокса Хеллоуэл повернулся к шкафу, за которым стоял Пейсон, и уже прицелился, как вдруг кто-то ворвался в комнату и сбил швейцара с ног.

Даллингтон!

А вслед за ним — Дженкинс с отрядом констеблей. Пока Ленокс безуспешно тянулся к револьверу, двадцать два члена общества «Сентябрь» в диком изумлении подняли руки.

Батлер и Маран срывающимися голосами наперебой пытались уверить Дженкинса, что Ленокс преступил частные владения и вообще он взломщик, однако инспектор в мгновение ока охладил их пыл. Тем временем Даллингтон подбежал к Леноксу и опустился рядом с ним на колени.

— Вы ранены? Куда? — беспокойно спрашивал молодой лорд. Глаза воспаленные и красные от похмелья, но сам он — собран и полон сил.

— Как вы сюда попали?

— Ленокс, послушайте, простите меня за вчерашнее! Я даже не помню, что вы приходили. Рецидив. Но больше такое не повторится.

Детектив криво усмехнулся. Боль нарастала.

— Забудем. Но как вы нас нашли?

— Мак-Коннелл.

В тот же момент Ленокс увидел спешащего к ним Мак-Коннелла с потертым докторским чемоданчиком в руках. Вне себя от беспокойства, врач склонился над другом.

— Чарлз, Боже милостивый, ты ранен! Куда попала пуля?

— В грудь, точнее, прошла по левому боку.

Мак-Коннелл разорвал рубашку и вздохнул с облегчением:

— Слава Богу, Ленокс, тебя только оцарапало. Рана болезненная, но жить будешь.

Даллингтон успевал повсюду: сообщал сведения о членах общества «Сентябрь», давал советы полицейским, в гом числе и Дженкинсу, обыскивал Хеллоуэла и рявкал на него.

Мак-Коннелл приступил к перевязке, а Пейсон собрался было вылезти из своего укрытия, но Ленокс знаком велел ему оставаться за шкафом. Дженкинс выступил вперед, подводя итоги: всех присутствующих забирают в качестве свидетелей, исключение составляет только Хеллоуэл. Ему будет предъявлено обвинение в преднамеренном убийстве — и Ленокс уже знал, что за обвинением в убийстве Билла Дабни дело тоже не станет. Что сказал Пейсон об убегавшем с места преступления человеке? «Костюм сидел как форма, словно он лакей или официант, волосы с проседью». Все сходится.

Когда повязка была наложена, Ленокс проковылял к диванчику и тяжело сел.

— Нам предстоит еще одно дело, — обратился он к Дженкинсу, который наблюдал, как члены общества гуськом выходят за дверь.

— Какое?

— Кентербери. Я знаю, где он.

— Где же?

— Позвольте мне не говорить все сразу, я могу ошибаться.

Однако он знал, что не ошибается. И даже после всех перипетий впереди их еще ждали неожиданности.

— По пути мне нужно заехать к брату, он знает адрес. Да, Джордж, — позвал Ленокс, поворачиваясь туда, где прятался Пейсон, — вам лучше поехать с нами.

— Джордж? — удивленно приподнял брови Дженкинс, а вслед за ним, глядя на выбравшегося из-за шкафа юношу, изумился и Даллингтон:

— Пейсон?! Силы небесные!

— Это вы, Даллингтон? Кажется, мы не виделись с прошлой осени? — невозмутимо ответил Пейсон. — Какими судьбами?

— Джентльмены, — вмешался Ленокс, — позвольте представить: Джордж Пейсон.

И детектив вкратце рассказал о последней неделе из жизни беглеца.

— Какой удар для родителей Дабни, — болезненно поморщился Мак-Коннелл.

Пейсон угрюмо смотрел под ноги.

— Если б я мог что-нибудь изменить, — едва слышно произнес он.

Это были последние слова, упреком прозвучавшие в его адрес.

Когда с вопросами было покончено — а на это ушло не меньше четверти часа, так как Дженкинсу очень хотелось прояснить некоторые детали, — Ленокс, Дженкинс, Мак-Коннелл, Даллингтон и Пейсон уехали. Свидетелей и взятых под стражу инспектор оставил на попечение констеблей, снабдив тех подробными указаниями, а Мак-Коннелл проверил повязку и с неохотой признал, что двигаться Леноксу можно.

Как только карета доктора остановилась перед Парламентом, Ленокс кинулся внутрь и скоро возвратился с Эдмундом. В экипаже, трясшемся по ухабам на ист-эндском направлении, детектив улыбался собственным мыслям. Еще вчера он считал, что его удел на избранном пути — одиночество, а сейчас он окружен друзьями и соратниками.

— Непростительной глупостью было довериться Хеллоуэлу, — заговорил он. — С первой минуты ему так не терпелось поведать мне обо всем — и я решил, что он умирает от скуки на своем посту, а на самом деле «общество» вычислило меня, если можно так выразиться, гораздо раньше, чем я их. Их подручный просто ждал моего прихода и разыграл спектакль как по нотам.

— А я все думал, как вы догадались прежде, чем он вошел, — признался Пейсон.

— Не так быстро, как стоило бы. До полного проигрыша, правда, дело не дошло благодаря Даллингтону. Мы ведь слышали, как хладнокровно они замышляли убийство, и, если не ошибаюсь, речь также идет о двух крупных финансовых преступлениях: одному уже много лет, а другое совершается в данный момент, и мы очень скоро о нем услышим.

Посыпались новые расспросы, однако Ленокс больше ничего не добавил, избегая голословных утверждений. Смутные догадки у него, конечно, были, но он также знал, что тот, кто именует себя Кентербери, может рассказать историю во всех подробностях.

Если про лондонский Уэст-Энд говорили, что «в мире нет ничего подобного», что он «вершина мировой моды», то Ист-Энд, напротив, ничем не отличался от трущоб Парижа, Каира, Нью-Йорка или Вены. Те же узкие неосвещенные закоулки, те же полутемные пабы, где в любую минуту могут пырнуть ножом, те же клошары и дети, готовые пройтись колесом за полпенса. По Грейсчерч-стрит карета въезжала в район Бишопсгейт. Ленокс испытывал странную привязанность к этому далеко не безопасному, с каждым днем приходившему в упадок месту и нередко приезжал сюда. Впрочем, он знал почему: именно здесь римляне когда-то основали свое первое поселение — Лондиниум. На территории нынешнего Ист-Энда располагалась самая крупная к северу от Альп базилика и форум — неотъемлемая часть любого римского города, — и хотя от построек не осталось ни камня, Ленокс без труда воссоздавал их в воображении. Лондиниум расцвел во втором веке нашей эры, когда маленькая застава на окраине империи превратилась в притягательный оплот цивилизации и культуры. Эту страницу римской истории Ленокс особенно любил — за связь далекого прошлого с настоящим.

Они миновали Каннон-стрит и свернули на Истчип. У невысокого кирпичного дома, вход в который освещали два фонаря, Эдмунд слегка кивнул брату, и Ленокс велел кучеру остановиться.

Весь первый этаж занимало большое помещение с деревянными балками над головой. Одна сторона представляла собой джин-бар, где мужчины и женщины пили и любезничали; другая, отделенная занавесками, служила для завершения знакомств. В глубине комнаты виднелась лестница на верхние этажи. Мирок жил под неусыпным контролем восседавшей в центре сморщенной карги, с моноклем в глазу и кошкой на коленях, она получала деньги от выходивших из-за занавесок девиц, следила, чтобы в баре не вспыхнула потасовка, и визгливо покрикивала на двух вышибал.

Ленокс и Эдмунд сразу направились к ней и тихо о чем-то спросили. Поначалу она в негодовании трясла головой, но когда Ленокс указал на Дженкинса, старуха вскинула руки, словно признавая поражение, и что-то прошептала.

Братья вернулись к своим спутникам.

— Нам на четвертый этаж. Я пойду первым, а вы, Дженкинс, будьте наготове. Наручники вряд ли пригодятся, но все же. Джордж, будьте подле меня, хорошо? Вы ведь знакомы с Кентербери.

На четвертом этаже было две двери. Ленокс подошел к правой и постучал.

— Есть кто-нибудь? — Никто не ответил. — Слушайте, Кентербери, вы там? Нас много, и Джордж тоже здесь.

За дверью послышался шорох.

— Я вхожу, — продолжал Ленокс. — Поверьте, вам нечего бояться. Даю слово.

Детектив медленно отворил дверь, его спутники столпились вокруг него, стараясь заглянуть внутрь. В просторной, но довольно безрадостной комнате дуло изо всех щелей, убранство сводилось к минимуму: кровать, стол, стул. Темноволосый мужчина со шрамом на шее, судя по всему — военный, встретил их сидя. В руках он держал револьвер.

— Назад! — рявкнул он. — Кто вы так… Не может быть! Это вы, Ленокс?

— Собственной персоной.

— И Эдмунд! Боже милостивый! Тогда понятно, как вы меня нашли. Знали мою старую берлогу. Но кто это с вами? — И револьвер, положенный было на колени, снова оказался у него в руках.

— Стойте, подождите! Все члены общества арестованы.

Лицо Кентербери просветлело, он вздохнул с видимым облегчением.

— Слава Богу! Значит, все позади.

— Не совсем. — Ленокс повернулся к двери. — Джордж, подойдите сюда, пожалуйста.

Пейсон вышел вперед.

— Рад вас видеть, мистер Кентербери, — произнес он.

— Нет, Джордж, — мягко возразил Ленокс. — Перед вами ваш отец.