ГЛАВА 41
— Почерк вам знаком? — спросил Ленокс, но тут же изменил вопрос: — Понятно, что нет. Позвольте, я спрошу иначе: не думаете ли вы, что автор записки пытался изменить почерк?
С того момента как Стамп появился в комнате, прошло несколько минут. Мэри успела поставить перед молодым человеком бокал бренди и пыльную бутылку, а тот все сидел, забившись в кресло у камина. Мертвенно-бледный, вконец измученный юноша совсем не походил на неунывающего школяра, который несколько дней назад беседовал с Леноксом во дворе Линкольн-колледжа. Одного из его близких друзей убили — и Стамп совершенно пал духом, во всяком случае, на данный момент.
— Ну откуда я знаю? Кто вообще взялся бы об этом судить? — устало ответил он.
— Однако это важно… Не узнаете ли вы руку Дабни? Или Хетча?
— Да нет же, нет. Ни того ни другого. Если почерк изменен, то, полагаю, именно затем, чтоб полиция не смогла установить, кто писал.
«Зачем же еще?» — раздраженно подумал Ленокс. Бесцельный разговор чуть не вывел его из себя. Но неужели кто-то из общества «Сентябрь» настолько обнаглел? Эх, как кстати пришелся бы сейчас отчет Даллингтон а о передвижениях Лайсандера за неделю.
Еще полчаса детектив выслушивал бессвязные ответы на свои вопросы, а точнее, пытался подбодрить Стампа, затем, предложив молодому человеку отбивную и бокал хорошей мадеры, откланялся. Решили, что Стампу лучше всего уехать к дяде, на север, и пожить там несколько дней, а может, и до тех нор, пока не закончится следствие. Простившись с Томом, Ленокс отправился к брату.
Однако прежде всего он навестил Мак-Коннеллов. И доктор, и его жена, и леди Джейн снова сидели в маленькой гостиной. Джейн что-то вязала — как выяснилось, шаль для Тото, — и когда Ленокс услышал хорошо знакомое звяканье спиц, то чуть не встал на одно колено, чтобы сей же час, не сходя с места, просить ее руки. Он не представлял, сможет ли и дальше молча взирать на проявления ее доброты, стойкости, мудрости и продуманной щедрости.
— Так вот, — заявила Тото, как только обмен любезностями закончился, — мы выбрали имя.
— Правда? — Ленокс повернулся к Мак-Коннеллу, удивленно подняв брови.
— Ну, как тебе сказать, наверное, да, — отвечал доктор.
— Наверное?! — с укоризной обрушилась Тото на мужа. — Не иди на попятный! Мы решили назвать ее Маргарет, и я считаю, что ничего лучше быть не может.
— Ни малейшего сомнения, — согласился Ленокс. — Джейн, а ты одобряешь выбор?
— Между прочим, имя предложила она, — не унималась Тото. — И не вздумайте возражать, не то до конца жизни не услышите от меня ни слова.
— Вот будет трагедия, — пробормотал Мак-Коннелл, поднося к губам бокал. Ленокс замер: неужели виски?
Но Тото, видимо, не имела ничего против и, упрекнув мужа только за то, что он злюка, подошла к Джейн — глянуть, как продвигается шаль.
— Кстати, Ленокс, я как раз хотел с тобой поговорить, — сказал Мак-Коннелл.
— С удовольствием.
Мужчины, отойдя, устроились между небольшим зеркалом и книжным шкафом из красного дерева, с блестящим латунным ключиком в дверцах.
— Я заезжал к старине Гарри.
Так Мак-Коннелл называл того самого Арлингтона, который помог Леноксу взглянуть на военное досье Джеймса Пейсона.
— Надеюсь, никаких осложнений не возникло?
— Нет-нет, все в порядке. Речь об этой третьей странице.
Ленокс насторожился:
— Да?
— Новостью это не назовешь, просто лишний раз подтверждает наши догадки: последним, кто запрашивал папку до тебя, был Маран.
— Силы небесные!
— Вот-вот.
— Неужели Арлингтон сам тебе все рассказал?
— Не совсем. Я назвал ему предположительные имена, одно оказалось верным. Как выяснилось, лет десять о досье никто не вспоминал, и вдруг, месяц назад, оно понадобилось. Маран не просто забрал его, но и вернул на день позже положенного.
— Значит, он и вытащил третий лист.
Мак-Коннелл досадливо поморщился.
— Не все так просто. У Гарри есть секретарь — ревностно исполняющий свои обязанности молодой человек, выпускник кембриджского колледжа Питерхаус. Он отвечает за проверку всех входящих и выходящих документов, чтоб не было ошибок, пропусков, и все в таком духе. По его словам, в досье Пейсона ничего не изменилось после того, как оно вернулось от Марана.
— Но как же так?
— Я понимаю не больше твоего.
Ленокс задумался.
— Вернемся к дамам? — предложил Мак-Коннелл.
Перед тем как откланяться, Ленокс смог все же сказать два слова той, с кем его соединяла давняя дружба и недавно вспыхнувшая любовь. Кто бы поверил, что после тысяч — да что там — сотни тысяч! — бесед с ней он зальется краской и не будет знать, как унять часто бьющееся сердце? Нелепость! Нелепость — но правда.
— Мы совсем перестали видеться, Чарлз, — сказала леди Джейн, и слова, произнесенные рассудительным, ровным голосом, звучали для него как музыка. На ней было простое коричневое платье, а розовая лента в волосах подчеркивала нежный румянец. — Надеюсь, ты не забыл обо мне?
Ленокс рассмеялся:
— Лучше так, чем снова подвергнуть тебя опасности.
— Немногим лучше, — ответила она и сжала его руку.
Положение спасла — и испортила — Тото.
— Может, все-таки назвать ее Марион? — озабоченно спросила она. — В детстве я любила читать про Робин Гуда и деву Марион. Марион Мак-Коннелл.
— Мелори, Маргарет, Марион — тебе непременно нужно сделать из имени девочки считалку? Да что я говорю! Девочки! Что, если это вообще мальчик?! — не вытерпел Мак-Коннелл.
— О, если будет мальчик, назовем его Томас — но я так надеюсь, что это девочка!
— Зовись я граф Кадоган, ты бы считала иначе.
— Вот за что я благодарю Бога каждый вечер, так это за то, что ты не граф Кадоган. Ну, и еще за то, что у тебя нет такого страшного тройного подбородка, как у него.
Подобное признание не могло не вызвать у Мак-Коннелла улыбки. Он сменил гнев на милость:
— Ладно, как тебе Элизабет?
— Элизабет? Какая прелесть! Джейн, тебе нравится?
Ленокс не стал ждать волны новых обсуждений и откланялся, поблагодарив Мак-Коннелла за еще одно звено (предыдущее, несмотря на странный и сумбурный визит, добавил Стамп) и длинной цепи, крепко соединявшей общество «Сентябрь» и обоих Пейсонов. Но зачем? Почему? Мотив по-прежнему оставался тайной за семью печатями. Мотив — и местонахождение Билла Дабни.
Когда он вернулся домой, на месте Стампа сидел Даллингтон и снова читал «Панч». Надо же, как быстро его присутствие стало само собой разумеющимся.
— А, Ленокс! Купаться ходили?
— Представьте себе, на улице дождь.
— Так вы не тонули?
Ленокс не смог сдержать смех.
— Ладно, а вот выяснили ли вы, где Лайсандер провел неделю?
— Выяснил, — кивнул Даллингтон. — К сожалению, он не тот, кто нам нужен. Во всяком случае, удавку на шее Джорджа затягивал не он.
— Вы абсолютно уверены?
Даллингтон открыл записную книжечку в переплете из телячьей кожи, обнаружив на удивление аккуратные записи.
— Интересующий нас день он провел в Бате — навещал престарелую тетушку, которая живет себе в Королевском полумесяце и собирается завещать племянничку небольшое состояние.
— Вы не попадались ему на глаза?
— Нет.
— Вот и отлично. Как добыли информацию?
— Как всегда, отовсюду понемногу: кондукторы в поездах, продавцы, слуги.
— Должен признать, я впечатлен: схватываете на лету.
— Так я ведь прочел немало детективных романов. — Даллингтон ткнул в номер «Панч». — Этот журнал — моя слабость.
— Одна из многих ваших слабостей, надо полагать?
Молодой лорд ухмыльнулся:
— Совершенно верно!
— Что еще удалось узнать о Лайсандере?
— Интересного — ничего, к сожалению. Он живет по раз и навсегда заведенному распорядку: из клуба в клуб, из ресторана «Мэрилинз» — это недалеко от церкви Святого Мартина на полях — в гости к майору Батлеру.
— Батлер вернулся?
— Он и не уезжал.
— Ах да, конечно. А как насчет подруги? Дамы, с которой он гуляет по Гайд-парку?
— По моим сведениям, таковой не имеется. Он вообще живет как монах: запрется у себя и читает тягомотные истории всеми забытых войн.
— Какие же, например?
— Ну, скажем, о наших военных кампаниях на Востоке или о стычках с Испанией, когда та сильно задирала нос. В таком роде. По мне, крестовые походы куда интереснее.
— Или «Панч».
— Вот именно — или «Панч»!
— Благодарю вас, Даллингтон, ваша помощь неоценима. Итак, не возражаете, если я дам вам еще одно задание?
Юный лорд покачал головой.
— Есть один господин по имени Маран…
