ГЛАВА 38
Еще на подножке экипажа Ленокс услышал игру на фортепиано и чистый мелодичный голос.
Пела и играла Тото. В музыке была она вся: порывистая, несерьезная, великодушная, пылкая. Он не сразу решился прервать ее игру, проклиная свой несвоевременный приезд, но — что делать — завтра папки в кабинете Эдмунда уже не будет.
— Чарлз! — воскликнула она. — Видишь, как легкомысленно мы проводим время!
— Ребенок слышит чудесные звуки, и ему это на пользу. А где Джейн?
Тото состроила сердитую гримасу.
— Вот именно, где она? Загадочная как сфинкс и все время в разъездах. Надо бы приковать ее цепями к пианино. А как твое дело?
Ленокс обернулся к Мак-Коннеллу.
— Вообще-то я здесь из-за него. Ты не мог бы съездить в офис моего брата, чтобы ознакомиться с одним документом?
Просьба явно огорчила Тото, но Мак-Коннелл кивнул:
— Конечно. Что за бумаги?
Ленокс вкратце рассказал о странных совпадениях в гибели Уилсона и Пейсона.
— Но до конца я не уверен, мне хотелось бы знать твое мнение.
— Поеду прямо сейчас.
— Ты меня очень обяжешь. Мне тоже пора, давай я тебя подвезу.
— Прекрасно.
Уже в экипаже Ленокс добавил:
— И спасибо еще раз, что написал Арлингтону. Он решил сделать так, чтобы досье попало ко мне официально, а не частным порядком. Очень предусмотрительно, на мой взгляд.
— Не стоит благодарности, Чарлз. Как тебе Арлингтон?
— Очень понравился. Ничего не скрывает. Говорит что думает.
Через несколько минут они доехали до Вестминстерского аббатства, и Ленокс спросил, прощаясь:
— Может, заедешь ко мне потом?
— Хорошо. Раз ты говоришь, документ совсем короткий, значит, буду у тебя через полчаса.
— Жду тебя.
Дома, проверяя почту, Ленокс заметил конверт от Грэхема — тот прислал отчет о действиях Хетча за последнее время. Грэхем писал:
Мистер Ленокс, после Вашего отъезда, как Вы и просили, я не спускал глаз с профессора Джона Хетча. С сожалением сообщаю, что ничего выходящего за рамки законности он не совершал; его распорядок дня крайне однообразен: места, где он бывает, ограничиваются кабинетами Линкольн-колледжа, лабораторией и лекционным залом. Я продолжаю наблюдения, но надежд на существенные перемены крайне мало. Если других указаний не будет, завтра я вернусь в Лондон.
Конечно же, Грэхему лучше вернуться. Ленокс сокрушенно вздохнул: если за убийством Джорджа Пейсона стоит Лайсандер и общество «Сентябрь», то какого же черта! Что такого знает, но не говорит Хетч? И где, в конце концов, Билл Дабни?
Гудсон тоже прислал несколько строчек, но, несмотря на краткость, его новости были самыми обнадеживающими за последние несколько дней.
Нашли место разбивки маленького лагеря, почти у самого луга, ярдах в ста к югу, в густой роще. По всем признакам, стоянка покинута несколько дней назад. Обнаружено: остатки еды, прядь ярко-рыжих волос и широкая ровная полоска пепла. Подумал, последние пункты могут Вас заинтересовать. Сообщите, есть ли что-нибудь новое? След Кентербери мы потеряли, и от Дабни ни слуху ни духу. Гудсон.
Ленокс не успел еще хорошенько все обдумать, как услышал стук в дверь: приехал Мак-Коннелл.
На докторе сухой нитки не было. Смущенно улыбаясь, он показал рукой на поднос с чайником.
— Как думаешь, можно мне тоже чашечку? В данный момент для меня нет ничего лучше горячего чая.
Подоспела Мэри с полотенцем, и после определенных усилий доктор перестал напоминать промокшего щенка.
— Садись к огню, — пригласил его Ленокс. — Тебе с молоком, но без сахара, да?
— Правильно.
Ленокс убрал стопку книг с обычно ненужного второго кресла, и друзья устроились друг напротив друга.
— Так я не ошибся? Я имею в виду досье.
— О нет, — уверил его Мак-Коннелл, доставая из кармана фляжку и с хитрой улыбкой делая глоток. — Ты абсолютно прав. Двух мнений быть не может. Разве что в полку проводились учения по отработке общих навыков самоубийства. Но если это не так — и Джордж Пейсон, и Питер Уилсон были убиты.
Ленокс знал, к какому выводу придет доктор, но все равно содрогнулся.
— Убиты?
— Ясно как день. К тебе я заехал первым, а после хочу встретиться со следователем, проводившим дознание по делу Уилсона. Интересно, что скажет он.
— Если можно, повремени с этим. Чуть-чуть.
— Почему.
— Еще день-два — от силы неделю, — и спрашивай кого угодно, а сейчас мне меньше всего хочется, чтобы следователь снова вызывал Дэниэла Марана и остальных членов чертова общества, устанавливал, где каждый из них находился в тот уик-энд, а главное — расспрашивал о Джордже Пейсоне.
Мак-Коннелл кивнул:
— Да, ты прав. Господи, до чего зловещая картина складывается.
— Вот именно — зловещая.
— Новостей из Оксфорда пока нет?
— Есть. Им удалось найти место неподалеку от луга Крайст-Черч, где прятались Пейсон и Дабни.
Ленокс протянул другу письмо Гудсона.
— Все весьма убедительно и в то же время лишено всякой логики. Какое дело «Сентябрю», что двадцать лет спустя сын Джеймса Пейсона изучает историю, сидя в безобидном колледже? Ведь дело именно в Пейсоне, не так ли? Его убили, он связующее звено, к нему в Оксфорд приезжал Лайсандер. И однако, однако…
— Скоро все прояснится, вот увидишь, — подбодрил Мак-Коннелл, возвращая письмо.
— Полагаю, ты прав. Кстати, как там Джейн? Держится?
— Когда стреляют в твою горничную — кто угодно выйдет из равновесия, но Джейн, надо сказать, держится замечательно.
Они поговорили еще немного, затем Мак-Коннелл поднялся и сказал, что ему пора. Ленокс видел, что он торопится домой, к жене, которая ждет ребенка, — и завидовал ему.
— Извини, что вытащил тебя из дома, но из кабинета Эдмунда папку нельзя было…
— Нет-нет, перестань, я очень рад, что эти документы попали мне в руки. Самый замысловатый способ убийства из всех, что я знаю. И кстати, что ты думаешь о недостающей странице? В досье Пейсона, я хочу сказать.
— Какой недостающей странице?
Мак-Коннелл уже стоял в дверях, но при этих словах резко повернулся к Леноксу.
— Ты же не мог не заметить, что в папке Пейсона была третья страница. В папке из военного министерства, вернее.
— Признаюсь, я не заметил.
— Ну так вот: после бесполезного потока слов на первой странице внизу стояло 1/3, на второй значилось 2/3… Наверное, я просто привык к такой нумерации, когда у меня еще была врачебная практика…
— Непростительная небрежность с моей стороны, — с досадой сказал Ленокс. — А по-твоему, что там могло быть?
— Да все, что угодно, — может, ничего не значащее приложение, может, разгадка тайны. Кто знает? Только если бы это приложение ничего не значило, с чего бы оно исчезло?
