Глава тридцать третья

Я заметила интересный литературный феномен: когда бы автор ни сообщал читателям, что собираются делать его герои, происходит нечто, что срывает и делает их продуманные планы бесполезными, что обманывает их надежды и ожидания читателей. Не знаю, справедливо ли мое наблюдение для всех книг, но для истории, которую я сейчас рассказываю, оно оказалось безусловно справедливым.

До отъезда из Ирландии мы со Слейдом составили план: ехать в Лондон, где я останусь у его сестры, пока он продолжит путешествие до Парижа. Там у него есть друзья, которые сопроводят его в Нормандию и помогут схватить Найала Кавана. А уж потом он решит, что делать с пленником и его оружием и как отомстить Вильгельму Штайберу. Мне план не нравился. Не только потому, что был расплывчатым, но и потому, что, согласно этому плану, я должна была сидеть сложа руки и только ждать новостей.

Убьет ли Вильгельм Штайбер Слейда? Или верх одержит Слейд, но все равно не отступится от своего упрямого намерения расстаться со мной, потому что не хочет запятнать меня своими грехами?

Так или иначе, ехать за Слейдом туда, куда он теперь направлялся, я не могла. Не говоря уж о неприличии такой поездки, я бы только путалась у него под ногами — слишком велика была опасность. Поэтому я нехотя согласилась на такой план. Нам и в голову не могло прийти, что неожиданное осложнение заставит нас полностью его изменить.

В Лондон мы прибыли на следующий день рано утром. От того, что в последнее время мне пришлось пересечь все королевство столько раз, что я уже и счет потеряла, чувствовала я себя измученной и дезориентированной. Поезда с грохотом подъезжали и отъезжали от перронов Юстонского вокзала, дым и жара слепили меня. Я ничего не замечала вокруг, пока Слейд не сказал:

— Что-то полицейских больше, чем обычно.

Поморгав, я тоже увидела, что платформу патрулируют констебли.

— А что они ищут?

— Я, так же как и вы, могу лишь гадать об этом, — ответил Слейд. — Но у меня дурное предчувствие.

Когда мы вошли в здание вокзала, выяснилось, что интуиция его не подвела. На стенах висели два огромных плаката. На одном в черно-белом изображении был воспроизведен мой портрет кисти Джорджа Ричмонда, которому я позировала годом раньше. Под портретом крупными буквами было написано: «Видели ли вы эту женщину?» Еще ниже буквами помельче следовали мое имя и описание, а также сообщалось, что меня разыскивает полиция. На другом плакате весьма грубо и приблизительно воспроизводилось лицо Слейда и содержались те же сведения о нем.

Слейд выругался себе под нос и сказал:

— Это, конечно, дело рук лорда Истбурна.

Стало быть, милостиво пожалованные мне лордом Пальмерстоном несколько дней истекли. Теперь мы со Слейдом стали объектами массовой охоты.

— Лучше нам не попадаться никому на глаза, — сказал Слейд и, взяв меня за руку, быстро, но не так, чтобы привлечь внимание, потащил к выходу. Остановив кэб, он забросил наши вещи на крышу, втолкнул меня внутрь и, уже заскакивая следом, выкрикнул извозчику адрес. К счастью, извозчик нас не опознал. Слейд опустил шторки на окнах, чтобы никто не увидел нас, пока мы будем ехать по Лондону, и заверил: — У моей сестры вы будете в безопасности.

— Когда вы отправитесь во Францию?

— Сегодня. Чем быстрее я выберусь из Англии, тем лучше.

Наконец кэб свернул на фешенебельную улицу в районе Мейфэр, где жила вдовствующая сестра Слейда, миссис Кэтрин Эббот. Слейд глубоко надвинул на глаза шляпу и, выглянув в окно, крикнул извозчику:

— Не останавливайтесь, заверните за угол.

— Что случилось? — спросила я.

— На площади стоит констебль. Он наблюдает за домом Кейт. Должно быть, лорд Истбурн приказал следить за всеми моими родственниками и знакомыми.

Я задрожала от страха. Когда кэб с грохотом проезжал по аллее за домом, Слейд снова выглянул в окно и сказал:

— Отлично. Здесь они не догадались поставить наблюдателя. Пошли.

Мы выпрыгнули из экипажа, Слейд мгновенно стащил с крыши наши вещи и расплатился с извозчиком. Аллея была огорожена кирпичной стеной, за которой находились задние дворы элегантных георгианских домов. Когда мы поспешно нырнули в ворота, я узнала этот прелестный дворик — мне доводилось останавливаться здесь прежде, во время наших приключений 1848 года. Мы проскользнули внутрь через черный ход. В доме было тихо. Никто не встретился нам, пока мы не дошли до маленькой столовой, примыкавшей к кухне. Там за письменным столом сидела и писала письмо женщина в бледно-зеленом шелковом платье.

— Кейт, — окликнул ее Слейд.

Она вздрогнула, вскрикнула от неожиданности, обернулась и тут же схватилась руками за горло.

— Джон! И Шарлотта! Боже милостивый, как вы меня напугали! — Кэтрин Эббот была очень похожа на брата: черные волосы, поразительные серые глаза, но, в отличие от брата, она была невысока ростом, худа и изящна, и черты лица у нее были милее. — Если бы я была из тех женщин, которые верят в химеры, я бы упала в обморок!

— Прости, — сказал Слейд. — Мы не хотели тебя напугать.

— Тогда незачем было проникать в мой дом, словно воры. — Однако, испытав облегчение, Кейт уже не сердилась. Она обняла Слейда, потом меня. — Слава богу, с вами все в порядке. Вы знаете, что вас разыскивает полиция? И знаете ли вы, в чем вас подозревают?

— Да, — ответила я.

— А ты откуда это знаешь, Кейт? — спросил Слейд.

— Они были здесь, — объяснила она, — меньше часа тому назад. Двое самых бесцеремонных и злобных нахалов, каких я только имела несчастье видеть в своей жизни. Джон, они заявили, что ты сошел с ума и убил двух санитаров в Бедламе. А что касается вас, Шарлотта, они сказали, что вы убили какую-то русскую актрису и трех уличных женщин в Уайтчепеле. Разумеется, я не поверила ни единому их слову. Это беспардонный вздор.

Я была так благодарна ей за преданность, что слезы мгновенно застлали мне глаза.

— Что, черт возьми, происходит? — потребовала ответа Кейт.

— Давайте присядем, — предложил Слейд.

Мы уселись в гостиной, и Слейд рассказал Кейт о своем пребывании в России, о Вильгельме Штайбере, Найале Кавана и его изобретении, о своем аресте, препровождении в Бедлам и пытках.

— Я действительно убил санитаров, но только в порядке самозащиты. Если бы я этого не сделал, мы бы сейчас здесь не сидели. Мне очень жаль, Кейт.

— А мне вовсе нет, — решительно сказала она. — Я отнюдь не желаю, чтобы прусский наемный шпион убил моего брата.

Подхватив рассказ Слейда, я поведала Кейт о том, как увидела Слейда в Бедламе, о событиях, приведших меня к Катерине, о том, как меня арестовали за якобы многочисленные убийства и бросили в Ньюгейтскую тюрьму.

— Ох, бедняжка, — воскликнула она, обнимая меня. — Если бы я знала! Я бы вызволила вас.

Ее сочувствие было бальзамом на раны моей души, которая страдала от избытка жестокости, доставшейся на ее долю в последнее время.

— К счастью, в дело вмешалась королева. — Я подробно рассказала о своих поисках Найала Кавана. Мы со Слейдом, дополняя друг друга, описали секретную лабораторию в Тонбридже, то, что мы там обнаружили и что случилось потом, — все, за исключением наших личных отношений.

Слейд завершил повествование отчетом о том, что мы узнали в Ирландии.

— Я еду во Францию, — сказал он, — и привел к тебе Шарлотту, чтобы она пожила у тебя в мое отсутствие, пока все не прояснится.

Я ожидала, что Кейт с готовностью согласится, ведь она помогла мне и прежде, во время нашего со Слейдом сотрудничества в 1848 году. Я нравилась ей, и она поощряла наши отношения со Слейдом. Но вместо этого она напряглась и сказала:

— Джон, боюсь, это невозможно.

— Почему? — удивился Слейд.

— Ты знаешь, что полиция следит за моим домом?

— Да. Поэтому-то мы и проскользнули в него с черного хода.

Кейт покачала головой и отмахнулась:

— Ты не сможешь выехать из страны.

— Конечно, смогу! — возразил Слейд. — Полицейский, дежурящий у дома, не видел, как мы вошли, не увидит, и как я выйду.

— Да нет же, ты не понимаешь! Ты — наиболее разыскиваемый преступник во всем королевстве, — объяснила она. — Все порты находятся под контролем военных, которым приказано взять тебя живым или мертвым.

— Что?! — Слейд задохнулся от возмущения. — Откуда ты знаешь?

— Твой прежний начальник сообщил мне, — ответила Кейт.

— Лорд Истбурн? Он был здесь?

— Да, вместе с полицейскими. Он допрашивает всех, кто хоть как-то связан с тобой. И он знает, что ты попытаешься покинуть Англию. Он велел мне, если я тебя увижу и если я хочу, чтобы ты остался жив, убедить тебя сдаться.

Мы со Слейдом обменялись испуганными взглядами. Лорд Истбурн просчитывал каждый наш шаг.

— Шарлотту он тоже ищет, — продолжала Кейт. — Он догадывается, что вы вместе.

— Не волнуйся, — сказал Слейд. — Мне уже доводилось ускользать из Англии незамеченным, я сделаю это и теперь. А Шарлотта будет здесь в безопасности, поскольку никто ее не увидит.

— Нет, не будет, — возразила Кейт. — Люди лорда Истбурна обыскали весь дом, и, хоть ничего не нашли, он уверен, что рано или поздно вы здесь объявитесь, поэтому сказал, что обыски будут повторяться. — Кейт посмотрела на меня с сожалением: — Больше всего на свете я хотела бы вам помочь, но вас не должно быть здесь, когда он вернется.

— Она права, — признал Слейд.

То, что наш план провалился, привело меня в смятение, к тому же встревожила интонация Слейда — в ней слышалось отчаяние. Усталость и боль навалились на него, он ссутулился, безвольно уронив руки на колени. Я испугалась, потому что рассчитывала, что именно он решит, что делать дальше, но он молчал. Однако длилось это недолго. Собравшись с духом, он встал.

— Должен быть какой-нибудь надежный друг, которому я смогу вас препоручить, — сказал он, шагая по комнате. — Дайте подумать.

— Нет, — возразила я, поскольку видела теперь только одно решение: — Я должна ехать во Францию с вами.

Кейт вскрикнула от удивления. Слейд остановился, выражение его лица было скорее хмурым, чем удивленным — он ожидал такого решения с моей стороны.

— Женщине в таких делах не место, — сказала Кейт. — Подумайте об опасности!

— Мне будет труднее выполнять свою работу, если я буду вынужден тревожиться о вас, — резко заметил Слейд.

— Вне Англии опасность грозит мне меньше, вам не придется беспокоиться о том, что лорд Истбурн нашел меня. До сих пор я была вам полезна, могу оказаться полезной и впредь.

— Что ж, ладно. — Слейд повернулся к Кейт, которая отважно приняла наше решение. — Первой задачей будет незамеченными выбраться из дома. Сестрица, дорогая, нам понадобится твоя помощь.

Кейт настояла, чтобы, прежде чем уехать, мы со Слейдом поели. После завтрака я быстро помылась, потом она помогла мне переодеться в свое не привлекающее внимания темно-бурое шелковое платье и шляпку с рюшами. Когда я отъезжала от дома в ее карете с ее кучером, полицейский констебль отдал честь, приняв меня за Кейт. Слейда, скорчившегося на полу кареты среди чемоданов, он не заметил. Мы поехали через Темзу в Саутуорк.

Саутуорк населяют докеры, лодочники и люди других профессий, живущие за счет моря. Их обшарпанные жилища и таверны расположены вперемешку с магазинами, торгующими канатами, парусами, угломерами, медными секстантами, хронометрами, компасами, а также вяленым мясом и сухим печеньем, годными для долгого хранения. Мы направились к верфям, существовавшим задолго до того, как на другой стороне реки были выстроены новые крытые доки, способные обслуживать современные крупнотоннажные суда. Верфи обслуживали лондонский каботажный торговый флот и небольшие пароходы, осуществлявшие международную торговлю товарами, не требующими усиленной охраны. Река здесь была запружена пассажирскими судами, лихтерами и баржами. Портовые грузчики переносили зерно, уголь, чай, шерсть, продукты питания и лесоматериалы на почерневшие от шедшего из их же труб дыма корабли, которые казались полуразвалившимися и жалкими. Другие грузчики в ручных тележках подвозили к верфям бочки с вином. Аромат кофе и специй смешивался с резким запахом шкур. Всю эту картину Слейд стал сразу же, как только мы вышли из кэба, внимательно обследовать.

— Что вы ищете? — спросила я.

— Друга, который мне кое-чем обязан.

Мы потащились вдоль верфей. Когда мы проходили мимо одного особенно жалкого на вид суденышка — вылинявшие паруса, тряпками висящие вдоль мачт, корпус ободран, заляпан грязью и опутан водорослями, — я услышала громкую ругань. На пирсе стоял капитан и, сопровождая крепкими выражениями, отдавал приказы команде, состоявшей из ласкаров — индийских матросов в тюрбанах и ямайцев с черной, как эбеновое дерево, кожей, которые чинили гребное колесо.

— Фрэнсис Арнольд! — окликнул его Слейд. — Почему бы тебе не сдать в утиль эту рухлядь?

Капитан сердито нахмурился и обернулся. У него были длинный торс и короткие ноги; одет он был в потрепанный военный китель и фуражку, из-под которой выбивались взъерошенные, выгоревшие на солнце желтые волосы. Острые голубые глаза сверкали из-под кустистых бровей.

— «Цыганка» ничуть не уступает по своим мореходным качествам ни одному кораблю на свете! — ответил он.

Речь у него была на удивление культурной, несмотря на обветренное, покрытое морщинами и пятнами красно-коричневое лицо с узором из застарелых белых шрамов на левой щеке.

— Кто ты такой, чтобы указывать мне… — Тут он запнулся, с удивлением узнав Слейда. — Не может быть! Не верю своим глазам! — Его лицо расплылось в широкой белозубой улыбке. — Да это же Джон Слейд!

— Собственной персоной, — подхватил Слейд.

Они бросились приветствовать друг друга, толкаясь, похлопывая по спине и обмениваясь шутками на разных языках.

— Чем ты занимался все эти годы? — поинтересовался капитан Арнольд.

— Работал на Министерство иностранных дел. Помимо прочего.

— А-а-а! — Капитан поднял кустистую бровь, давая понять, что он в курсе занятий Слейда.

Слейд сделал вид, что не заметил намека.

— А ты что поделывал? — спросил он.

— Возил грузы в Америку, Вест-Индию и обратно.

Позднее Слейд рассказал мне, что Арнольд принадлежал к тому разряду капитанов, которые не выполняют постоянных рейсов и не приписаны ни к какому определенному порту. Они берут на борт груз там, где его находят, и доставляют туда, куда требуется. Их корабли зачастую бывают построены из хлама, найденного на портовых складах; в некоторых из них имеются помещения для пассажиров.

— Только что вернулся с Антигуа, — продолжал Арнольд. Это объясняло, почему он не знал, что Слейд — самый разыскиваемый человек в Англии. Теперь он заметил и меня, смущенно топтавшуюся позади Слейда.

Слейд потянул меня за руку.

— Позволь представить тебе капитана Фрэнсиса Арнольда, — сказал он. — Мы вместе служили в вооруженных силах Ост-Индской компании.

— И он спас мне жизнь во время поножовщины в лиссабонской таверне. — Капитан Арнольд коснулся пальцами шрамов на левой щеке, поклонился мне и галантно произнес: — Большая честь для меня познакомиться с… — и вопросительно посмотрел на Слейда.

Слейд сглотнул комок в горле и сказал:

— Это моя жена Шарлотта. — Казалось, он был смущен не меньше моего. Представиться супругами незнакомым людям — одно, солгать другу — другое. Но правда о том, что нас не связывают официальные отношения, опозорила бы меня еще больше.

— Твоя жена? Эге! — капитан Арнольд ткнул Слейда в плечо. — Молодец! Мои поздравления. Я думал, ты никогда не остепенишься. Правильно сделал, что выждал: нашел себе очаровательную супругу. — Он улыбнулся мне.

Я зарделась.

— А что привело тебя сюда, Слейд? — спросил капитан. — Возишь жену по местам, где куролесил со старыми товарищами?

— Мне нужна твоя помощь.

— Только скажи.

— Нам нужно добраться до Шербурга. Можешь нас туда отвезти?

— Буду рад, но почему бы вам не сесть на пассажирский пакетбот? Для твоей жены там больше удобств.

— Мы попали в беду и не можем выехать из Англии обычным способом, — признался Слейд.

Капитан Арнольд не задал никаких вопросов, лишь сказал:

— Я отвезу вас в Шербург. — Позднее Слейд рассказал мне, что у капитана Арнольда был побочный бизнес: он тайно вывозил людей из страны, в которой за ними охотились враги или где они разыскивались полицией. — Есть только одна проблема. В последнее время дела шли не слишком хорошо. Большие суда подорвали бизнес мелких дельцов вроде меня. Я не могу выйти в море, не оплатив все расходы наперед, а денег нет.

Усевшись рядом, они со Слейдом подсчитали стоимость путешествия. Сумма, которую они определили, съедала почти все деньги, выделенные мне лордом Пальмерстоном. Как мы со Слейдом будем обходиться потом, было неизвестно, но мы с радостью заплатили. Нас отвезут во Францию — остальное не важно.