– Стало быть, вы убили его? – спросила Анжелика, когда они с мужем остались вдвоем в своей крохотной спальне. – Вы его убили, не так ли? Вы рисковали своей жизнью из-за такой глупости? Только из-за того, что какой-то волокита решил поухаживать за мной?.. Скажите, ну разумно ли это, мессир де Пейрак?

Граф рывком бросился поперек кровати и с наслаждением вытянулся на ней. Иронически глядя снизу вверх на Анжелику, он слушал ее гневные речи.

– Пон-Бриан – он ведь оттуда, с севера, – снова заговорила она, наклоняясь к нему. – Теперь, когда в Канаде узнают об этом, они придут отомстить за него, они расторгнут договоры…

– Договоры давно уже расторгнуты, – сказал де Пейрак. – Едва высохли на них чернила, как нас приговорили к смерти и подослали к нам патсуикетов.

Он приподнялся и ласково взял ее за прядь волос на лбу, чтобы заставить ее смотреть ему прямо в глаза.

– Слушайте меня внимательно, радость моя. В моей душе живет одна страстная потребность, и она не скоро умрет во мне. Это потребность обладать вами. И естественно, я хотел бы, чтобы вы целиком и полностью принадлежали лишь мне одному. Называйте это ревностью, если вам угодно, пусть! Но ведь ни вы, ни я не достигли еще возраста, когда тело становится равнодушным, нам пока еще далеко до этого. И я никогда не оставлю вас бороться один на один с вашими соблазнителями…

– Уж не боитесь ли вы, что меня обольстит кто-нибудь вроде этого Пон-Бриана?

– Нет, не боюсь. Но я предчувствую, что здесь могут объявиться более смелые, чем этот лейтенант. Просчеты одних – хороший советчик другим. Знайте же, что уметь защитить свою честь в этих диких странах – вопрос жизни и смерти!.. А вы – моя жизнь!.. И я убью всех, кто попытается отнять вас у меня… Вот это я должен был сказать вам.

И так как она сидела, склонившись к нему, он внезапно притянул ее к себе и с силой приник к ее губам своими пересохшими, потрескавшимися на морозе губами.

Флоримон доверительно рассказывал Кантору.

– Я уже думал, что не выдержу. Отец мчался с такой легкостью, словно он краснокожий или канадец.

– На шпагах или на пистолетах?

– На шпагах. Это великолепно. Отец знает все финты, особенно один выпад… О, нужно быть жонглером, чтобы его сделать, честное слово… Тот хорошо защищался. Фехтует он так себе, но быстрый и выносливый.

– И… он убит?

– Ясно, что убит. От такого удара он уже не поднимется! Прямо в лоб!..

Флоримон снова бросился на свое жалкое ложе, глаза его горели.

– О, шпага! Вот оружие дворянина! Здесь, в этой дикой стране, уже и не помнят, что такое шпага. Здесь выясняют свои отношения с помощью томагавков и кастетов, как индейцы, или с помощью мушкетов, как наемники. Нет, пора вспомнить о шпаге! Шпага – вот оружие дворянина… Как это великолепно, тебя оскорбили, и ты доставляешь себе такое удовольствие – дерешься на дуэли!..