Группу создали всего полгода назад в качестве эксперимента секретным приказом по Главному управлению Генерального штаба, но приказ за пределы Петрограда не вышел. Это была первая попытка учредить в штате контрразведки некое подразделение, на плечи которого ложилась бы большая часть активной работы с вражескими шпионами, диверсантами и агентами. Раньше такие задачи выполняли либо сами сотрудники, либо жандармы. Но теперь начальство вдруг решило все делать своим силами, без привлечения посторонних.

Тут кстати и подвернулся Щепкин. О нем уже ходили легенды, особенно после работы на Дальнем Востоке. С японскими системами борьбы в России были знакомы лет тридцать. Но больше на уровне слухов и догадок. Всплеск интереса пришелся на годы войны с восточным соседом. Пленные японские офицеры показывали приемы, рассказывали о дзю-дзюцу, карате, учили желающих. Но это был энтузиазм одиночек. А тут вдруг выпускник Кодокана, с черным поясом и к тому же русский!

Не прошли незамеченными и его занятия в кружке во Владивостоке, и участие в акциях по задержанию шпионов и диверсантов. И когда встал вопрос о создании новой штатной группы, кандидатура командира ни у кого сомнения не вызывала.

Людей в группу Щепкин подбирал сам, с учетом мнения начальства и кадровиков. Так в Питер попал штаб-ротмистр Гоглидзе. Княжеского рода, из богатой знатной семьи, Георгий все детство провел в Москве, а в двенадцать лет впервые увидел Тифлис и Кахетию. Окончил офицерское училище, пошел в драгуны. От природы сильный и ловкий, стал отменным рубакой. Выигрывал турниры по фехтованию, побеждал на соревнованиях по рубке лозы. А еще превосходно знал приемы национальной борьбы чидаоба — в Кахетии и научился.

Успел повоевать против японцев, свой первый орден заработал там. В рукопашном бою зарубил одного японского офицера, а второго взял живым. Японец потом допытывался, кто смог победить его, ведь он был сыном мастера кэндзюцу — боя на японских двуручных саблях — катанах. Все просил Гоглидзе показать еще раз свои приемы. Юный корнет с удовольствием показывал, приговаривая: «Лишь пошел бы урок впрок…»

После войны Гоглидзе служил в кавалерии. Но мирный быт быстро надоел, и он уже хотел подать в отставку, когда вдруг поступило предложение перейти в разведывательное отделение. Склонный к авантюрам штаб-ротмистр дал добро и вскоре познавал тонкости новой службы.

Ко всем прочим достоинствам имел Георгий броскую внешность. Рост, плечи, гордая осанка, орлиный взгляд. Вдобавок красивое лицо, голубые глаза — наследство матери, урожденной русской баронессы — сотворили из него покорителя женских сердец. Из-за чего в разные годы службы у Гоглидзе бывали проблемы — то жена товарища по полку слишком пристально смотрит на него, то дочь командира или какого-то купца готова отдать ему девичью честь.

Шлейф пикантных историй тянулся за Гоглидзе и после перехода на новое место. Хотя штаб-ротмистр и сам страдал от излишнего внимания дам. По этой причине Щепкин сперва не хотел брать его к себе. Но послужной список впечатлял, а знание приемов борьбы и слава отменного фехтовальщика заставили закрыть глаза на амурные похождения горячего офицера.

Кстати, звание ротмистра Гоглидзе получил три месяца назад и одно время испытывал чувство неловкости из-за того, что начальник младше его по чину. Ведь ротмистр в кавалерии приравнивался к капитану в пехоте. Щепкин только хмыкал, а Гоглидзе упорно называл его «командир» или «начальник».

Еще одного сотрудника порекомендовал Батюшин. Поручик Григорий Белкин из жандармского корпуса. Молодой офицер с опытом работы, прошел курс инженерной подготовки, хорошо разбирается во взрывчатых веществах. Лингвист — знает четыре языка. Да еще чемпион столицы по боксу. На его счету задержание немецкого агента и его подручных, собиравших сведения о тыловом снабжении армии, да еще поимка опасного террориста-бомбиста. Его Белкин вырубил отменным хуком за секунду до того, как тот хотел бросить портфель с бомбой в карету армейского генерала. Видать, сильно был зол поручик, ибо ударил так, что сломал террористу челюсть. Бомбист получил двойное сотрясение мозга — от хука и от удара при падении затылком о тротуар — и тронулся умом. Во всяком случае, вместо тюрьмы его поместили в дом для умалишенных.

Этот эпизод впечатлил Щепкина, и Белкин вошел в состав группы. Знание языков тоже было нелишним, все легче изъясняться со шпионами без услуг переводчиков. Сам Щепкин немецкий только изучал, а хорошо знал японский и английский.

Четвертого сотрудника прислали из разведки. И его появление сперва несколько вывело Щепкина из равновесия.

…Она родилась в Германии, в небольшом тихом уютном городке, что дало ей право на германское подданство. Ее появление на свет стало следствием короткого, но бурного романа молодого прусского баронета и совсем юной дочери владельца передвижного цирка-шапито, имевшей русско-польские корни.

Баронет успел послужить в армии, получить две награды и ранение, поссориться с отцом и на этой волне уплыть из родного дома в странствие. Дочь хозяина шапито достигла возраста в шестнадцать лет, была писаной красавицей и самой молодой артисткой в труппе.

Их встреча произошла случайно, причем не в цирке, а в ресторане, куда циркачей пригласили отпраздновать дебютное выступление в городе. Как это бывает, любовь вспыхнула внезапно. Видный баронет и юная красавица очень быстро нашли не только общий язык, но и место для свиданий.

Отец дочери, известный в цирковом мире человек, обладал одной редкой способностью — не пороть горячку даже в самых сложных ситуациях. Роман дочери он не одобрил, но и мешать молодым не стал. Все же не безденежный шалопут, дворянин и наследник немалого состояния! Пусть и в ссоре с отцом, так не навечно же!

Нет, отец отлично понимал, что ни о каком брачном союзе и речи быть не может. Однако даже такой случайный роман во вред не будет. Это мнение он изменил чуть позже, а пока просто не мешал молодым и ждал развязки.

А потом было расставание. Баронета разыскал отец и велел вернуться домой. Цирк заканчивал гастроли и собирался уезжать в Польшу.

Влюбленные пролили немало слез (юная красавица) и дали немало обещаний (в основном баронет). Кроме обещаний, он еще дал ей денег и свой адрес. На том они и расстались.

Через два месяца дочка хозяина цирка потеряла сознание прямо на арене. Вызванный доктор сообщил, что она на третьем месяце и любые физические нагрузки теперь противопоказаны.

Реакцию отца на столь неоднозначную новость не трудно было предугадать. Однако он быстро отошел и стал готовиться к неминуемому статусу деда.

А дочка, пролив немало слез, стала со страхом и надеждой смотреть на свой растущий живот.

Так и появилась на свет Диана — божественная. Имя выбрала ей мать, предвидя, что дочка станет божественно красива. Пожелание сбылось, Диана росла писаной красавицей, взяв от матери прелестное личико, а от отца его голубые глаза.

К слову, отец узнал о своем новом статусе через год. Вопреки обыкновению, дочь признал и открыл на имя бывшей возлюбленной приличный счет. Однако видеть Диану не пожелал. Он ждал свадьбы и не хотел осложнений.

До десяти лет Диана ездила с цирком, а потом мать отдала ее в гимназию. Девочка училась прилежно, постигая науки, но тяги к оседлой жизни не испытывала. Привычка странствовать от родителей перешла и к ней.

Цирковое детство не прошло даром. Диана выучилась жонглированию, акробатике, точно метала ножи, вилки и все, что могло воткнуться в мишень. Была ловка, обладала отточенной реакцией и чувством равновесия.

Многие годы плотного физического развития превратил ее фигуру в совершенство, что вкупе с броской внешностью стало настоящим оружием молодой девушки.

Но карьера циркачки ее не привлекала. Как и участь домохозяйки — жены добропорядочного бюргера или мещанина. Дворянское происхождение вроде бы позволяло рассчитывать на большее, однако статус незаконнорожденной висел дамокловым мечом. Ее бы не приняли в высшем обществе, разве что в качестве спутницы какого-нибудь барона или графа.

До двадцати двух лет она странствовала по Европе. Выступала как певичка (голос был вполне звучный), играла на бирже. Пару раз крутила романы, однако исключительно с отпрысками дворянских родов. Но сама бросала их, помня о примере матери. Не хотела слышать покаянного «прости» и торопливого бормотания «сколько ты хочешь?».

Отец периодически подкидывал деньги, но видеть дочь упорно не желал. Помня старый договор, Диана и не пыталась найти его. Понемногу кочевая жизнь ей надоела, но чем занять себя, она решительно не знала.

Как раз в этот момент молодая девица и попала на глаза одному из резидентов русской разведки в Австрии. Изучив девушку и узнав ее прошлое, резидент сделал предложение, от которого Диана не стала отказываться. Так ее жизнь совершила головокружительный вираж.

Материнскую фамилию Ранте она сменила на звучный псевдоним Холодова. Правда, оставила отчество Генриховна. Стала работать в качестве агента, отслеживая деятельность австрийской контрразведки. В ход пошли и ее яркая внешность, и веселый характер, и склонность к авантюрам. Закрутила роман с одним капитаном, а потом и с полковником австрийской армии. Вытянула из них важную информацию и кое-какие документы.

Это был несомненный успех, и руководство Диану наградило. Но и австрийская контрразведка поняла, кто на самом деле эта знойная красавица-певичка, чьи прелести так манят офицеров и чиновников. Она тоже подготовила своеобразную награду. Однако Холодову вовремя эвакуировали в Россию и тем самым спасли от неприятной участи.

Так девушка попала в Санкт-Петербург. Ее взяли штатной сотрудницей сперва городского, а потом окружного отделения контрразведки. Определили агентом и дали чин губернского секретаря, что соответствовало званию подпоручика в армии.

Теперь она работала против иностранных шпионов в столице, удачно маскируясь то под гимназистку, то под дочь провинциального дворянина.

С началом войны вражеские шпионы резко активизировались, и работы у молодой сотрудницы прибавилось. За полтора года она сумела вычислить одного австрийского агента и обнаружить (вместе с другими сотрудниками) целую сеть немецких осведомителей из состава армейских тыловиков.

Довольное начальство хвалило усердного сотрудника и не забывало премировать. Холодовой светил следующий чин. И тут вдруг поступило предложение перейти в некую особую группу.

Со Щепкиным Диана познакомилась за два месяца до этого. Совершенно случайно, в театре, куда Холодова частенько ходила и по службе, и для удовольствия. Щепкин, конечно, на красивую девушку внимание обратил, однако дальше долгого взгляда не пошел. А вот Диана, как говорится, глаз на молодого человека положила. И на то была особая причина.

…Непорочной девицей Диана пробыла до семнадцати лет. А сразу после окончания гимназии позволила увлечь себя одному веселому студенту, показавшемуся ей милым и интересным. Их связь была недолгой и оставила не самые приятные впечатления об интимной близости. Следующий роман Диана позволила себе только через год, уже с офицером румынской армии. И тоже не испытала каких-то особых чувств. Хотя сам процесс принес неизмеримо больше удовольствия. Сказался немалый опыт партнера в амурных делах.

А в девятнадцать лет произошло то, что перевернуло все с ног на голову и навсегда изменило отношение Дианы и к мужчинам, и к близости.

Кем был тот незнакомец, она так и не узнала. То ли отпрыск знатного рода, то ли удачливый делец, то ли проходимец. Он уговорил ее посетить ресторан, а потом увез в какой-то загородный дом и фактически взял в плен. Выпившая больше обычного девушка позволила увезти себя, не особо и возражая. Когда же двери дома захлопнулись за спиной, возражения больше не имели смысла.

Нет, он не набросился на нее, не стал срывать одежды и волочь в спальню. Сперва они говорили, пили вино, закусывали сладостями. Потом он целовал ей руки, шею, плечи. А когда она размякла, перешел к губам.

Делал все неторопливо, осторожно, сдерживая страсть. Постепенно доводя девушку до исступления, до стонов и выкриков.

Ночь прошла как во сне, хотя они не спали. Вот тогда-то Диана и узнала, что такое на самом деле близость между мужчиной и женщиной и какая она может быть, если мужчина хочет доставить женщине неземное удовольствие.

Диана умирала и воскресала в его руках, почти теряла сознание и оживала от поцелуев. Ее бросало в жар, накрывало с головой волной блаженства. А потом сладкая нега разливалась по телу и не позволяла шевельнуть даже пальцем.

Она подчинялась его рукам, как дрессированная лошадь подчиняется наезднику. Выполняла все его желания, позволяла делать с собой такое, о чем никогда раньше не слышала и не думала, что это возможно. Смущение, сомнения, страх, пуританское воспитание куда-то пропали, остались только страсть и желание.

Двое суток они не выходили из дома. Двое суток не расплетали объятий ни в постели, ни в огромной ванной, ни за столом. Он кормил ее с рук, пил с ней из одного бокала, сам опускал ее в горячую воду и сам вытирал распаренное тело огромным полотенцем.

Она тоже кормила его с рук, подносила бокал с шампанским к его рту и целовала сильные умелые руки. Она была на вершине блаженства и не хотела, чтобы этот сон закончился.

А через два дня они расстались. Он подарил ей на память золотые сережки с изумрудами и долгий поцелуй. Сказал, что они никогда не увидятся, и попросил больше в этот город никогда не приезжать. Потому что он тоже сюда больше не приедет и хочет сохранить воспоминание о нем, как о самом прекрасном месте для любви.

Она сдержала обещание. Не пыталась потом разыскать его, не приезжала в этот город, хотя ее сюда и посылали по службе. Она навсегда сохранила воспоминание о двух днях блаженства, но, конечно, никому о них не рассказывала.

Эта встреча перевернула ее представление и о мужчинах, и о близости, и вообще об отношениях. На фоне героя своего романа все остальные представители сильного пола казались ей пресными и скучными. Никто не мог сравниться с ее любимым, никто не мог повторить такое, никто не мог зажечь в ее груди огонь страсти.

Романы, которые она крутила по службе, не вызывали у нее даже малой части той бури эмоций, что захлестнула тогда. Она была холодна, спокойна, расчетлива, полностью оправдывая новую фамилию.

Новых романов не заводила, даже когда тело настойчиво требовало услады. Отвергала попытки сблизиться и посторонних, и своих сослуживцев. Даже отвергла осторожные ухаживания непосредственного начальника. Отчего тот явно осерчал, хотя и держал себя в руках.

И в России ее не захлестнули новые чувства. Не попадался на глаза такой человек, который был бы способен затмить память о том единственном желанном.

А потом вдруг произошла встреча в театре. Диана перехватила взгляд незнакомца и неожиданно ощутила в груди тепло. Незнакомец смотрел на нее взглядом того единственного! Цвет глаз, их выражение, легкая полуулыбка на губах…

Нет, конечно, это был не он. Диана видела разницу — этот молодой человек выше, шире в плечах. Но вот глаза!.. И выражение на лице. Такой уверенности и внутреннего спокойствия Диана не видела больше ни в ком.

Она первой пошла на контакт, ловко уронив перед незнакомцем сумочку. Молодой человек проявил завидную реакцию и сумочку поймал. Диана поблагодарила и перешла в наступление.

Молодой человек оказался переводчиком с японского, служившим в какой-то канцелярии. Назвал себя Василием Щепкиным. Диана представилась курсисткой с Бестужевки, взявшей отпуск для ухода за больным дядей.

Их отношения начались не сразу, но быстро перешли в близкие. Диана с трепетом ждала этого, испытывая неожиданно для себя сильное волнение.

Нет, он был другим. И в общении, и в постели. Не разочаровал, даже показал кое-что новенькое, явно из арсенала японских мужских салонов, в которых, видимо, частенько бывал. Но вел себя иначе, смелее и застенчивее одновременно.

Однако он него шла такая волна уверенности и надежности, что Диана разом позабыла и о несхожести Щепкина со своим идеалом, и о многом другом. И тут поняла, что влюбилась. Даже сильнее, чем тогда. Потому что эти отношения шли гораздо дольше двух дней и имели все шансы на успешное продолжение.

А потом Василий узнал, кто такая Диана на самом деле. А она узнала все о нем. Неожиданное раскрытие инкогнито странным образом охладило Василия. И хотя они не расстались совсем, но и прежних чувств не было. Диана терялась в догадках, но Щепкин молчал. И на все ее просьбы объяснить, в чем дело, отвечал одной фразой: «Не теперь».

…И вот неожиданный перевод в его группу и смятение, волнение, переживания. Щепкин против ее прихода не возражал. Знал о послужном списке Холодовой, о ее таланте и умении работать. Да и подготовка девушки была на высоте. Диана уверенно сидела в седле, виртуозно метала ножи, хорошо стреляла, прекрасно владела своим телом. Знала немецкий и польский, понимала английский. У цирковых борцов выучилась нескольким хитрым приемам и в принципе могла за себя постоять. Что как-то и продемонстрировала, ловким ударом отбив одному не в меру наглому и приставучему приказчику его причиндалы. Словом, была на своем месте.

Вот только проблем и головной боли лично капитану Щепкину иногда доставляла больше, чем все шпионы и агенты вместе взятые. Но с этим он был вынужден мириться.