Внезапно на фоне позолоченного неба, перечеркнутого широкими багровыми полосами, появились контуры большой английской фермы.

Она стояла одиноко, и светящийся глаз окна, казалось, следил за темной долиной, откуда они поднимались.

Когда путешественники приблизились, они различили ограду, за которой держали овец.

Это была овчарня. Здесь стригли овец, а также выделывали сыр. Стоявшие тут мужчины и женщины обернулись и долгим взглядом проводили трех лошадей с пришельцами.

Чем дальше двигалась группа, тем яснее становилось небо на стороне заката.

На одном из поворотов вся деревня открылась перед ними — со своими деревянными домами, взбиравшимися по склону холма, увенчанного вязами и кленами.

Дома возвышались над травянистой лощиной, по которой бежал ручей.

Оттуда возвращались прачки, поставив ивовые корзины с бельем на голову. Их платья из голубого полотна полоскались на ветру.

Луг за ручьем плавно поднимался к лесу с плотно растущими деревьями.

Тропа перешла в улицу и после небольшого спуска побежала между домами и палисадниками.

Свечи, горящие за окнами со стеклами или кусками пергамента, словно развесили в сумраке вечера звезды, перенимая отблески дня и придавая всей этой мирной картине мерцание драгоценного камня.

Однако, когда остановились на другом конца деревни перед большим домом с коньком над нависающей крышей, почти все жители Брансуик-Фолса, оповещенные неведомым образом, собрались здесь, в изумлении глядя на гостей. В толпе ничего не было видно, кроме скопления голубых и черных одежд, удивленных лиц, белых чепчиков и заостренных шляп.

Когда Анжелика слезла с лошади и приветствовала собравшихся, все с испугом отступили. А когда Мопертюи, приблизившись, снял с седла маленькую Роз-Анн, чтобы поставить ее на землю, шепот усилился, поднялся громкий протестующий ропот изумления и возмущения. Все поворачивались друг к другу и о чем-то переговаривались.

— Что я такого сделал? — спросил Мопертюи, пораженный. — Что, они впервые видят канадца, что ли? И ведь у нас мир, как мне кажется, мир?

Старый лекарь подпрыгивал, как окунь, выкинутый на песок.

— Они здесь! Они здесь! — нетерпеливо повторял он» указывая на дверь большого дома.

Шеплей ликовал.

Он первым поднялся по ступенькам деревянного крыльца и энергично толкнул створку двери.

— Бенджамен и Сара Уильям! Я веду вам вашу внучку Роз-Анн из Биддефорд-Себейго и французов, которые захватили ее, — прокричал он своим пронзительным и торжествующим голосом.

На какое-то мгновение Анжелика увидела в глубине комнаты кирпичный камин, обвешанный всевозможной медной и оловянной утварью. По обе стороны от очага сидели двое пожилых людей — мужчина и женщина, одетые в черное, с одинаковыми накрахмаленными белыми воротниками. На женщине был внушительный кружевной чепчик. Оба, строгие, как на портрете, прямо сидели в креслах с высокими, резными спинками. На коленях. старика лежала огромная книга, несомненно. Библия, а женщина пряла кудель льна.

Рядом с ними, у их ног, дети и служанки в голубых одеждах крутили прялки.

Это была мимолетная картина, ибо, услышав слово «французы», оба мгновенно вскочили со своих мест. Библия и пряжа попадали на пол. С удивительным проворством они схватили два ружья, висевшие над камином, по всей видимости, заряженные и готовые к стрельбе, и тотчас же навели в сторону пришельцев.

Шеплей весело усмехался и потирал руки.

Но вид Анжелики, толкающей перед собой девочку, видимо, вызвал у стариков еще большее оцепенение, чем упоминание о французах. Их плечи задрожали, оружие, казалось, вдруг отяжелело в их старческих руках… Стволы медленно опустились, словно под тяжестью небывалого изумления.

— О, боже, боже!.. — прошептали побледневшие губы старой дамы.

— О, Всевышний! — воскликнул ее муж. Анжелика слегка поклонилась и, попросив извинить ее несовершенный английский язык, выразила свою радость по поводу того, что смогла вернуть дедушке и бабушке живой и здоровой внучку, которая подвергалась большим опасностям.

— Это ваша внучка Роз-Анн, — повторяла она, ибо ей казалось, что они еще ничего не поняли. — Вы не хотите ее обнять?

Продолжая хмуриться, Бенджамен и Сара Уильям опустили на девочку потемневший взгляд и оба глубоко вздохнули.

— Да, это так, — промолвил, наконец, старый Бен. — Это так. Мы хорошо видим, что это Роз-Анн, и хотим ее обнять. Но прежде нужно… Нужно, чтобы она сняла это отвратительное красное платье.