ГЛАВА 7
От полицейского управления на Николаевской площади до Епархиальной улицы, где располагался особнячок семьи Петрусенко, было совсем недалеко. Викентий Павлович шёл пешком. Он уже свернул с Сумской улицы, шумной и в это позднее время — заполненной гуляющей публикой, открытыми кофейнями и ликерочными, проносящимися экипажами, — на свою тихую Епархиальную. Здесь, в двух шагах, но уже словно иной мир: спокойный шелест деревьев, уютный свет фонарей… безлюдно.
Расслабившись, глубоко дыша вечерним прохладным воздухом, Викентий Павлович думал отвлечённо: «Как всё-таки странно — живём в новом веке! В двадцатом. Начинался, словно котёл кипящий или вулкан — войны, бунты. Но, слава Богу, кажется всё кончилось, вот уже несколько лет спокойно. И сразу же мысль и дух человеческий силу набирает, когда наступает мир и гармония. Вот фонари электрические — разве не чудо! А ещё совсем недавно газовые освещали улицы. Да что фонари! Автомобили, аэропланы, беспроволочный радиотелеграф, синематограф! А в криминалистике какие поразительные открытия!»
Петрусенко всегда очень чутко следил за всем, что относилось к криминалистике. Ни одно новейшее открытие не прошло мимо него. А за первое десятилетие 20-го века их набралось предостаточно! Окончательное признание дактилоскопии, как точной науки, успехи судебной патологии, токсикологические методы обнаружения ядов в мертвых телах… А открытия в баллистике! Буквально на днях он прочёл в журнале «Архивы уголовной антропологии и судебной медицины» об открытии профессора Балтазара из Парижа. Этот учёный обнаружил, что ударник любого огнестрельного оружия оставляет при стрельбе на шляпке гильзы не просто след, а совершенно индивидуальный — своего рода «собственный отпечаток пальца». Викентий Павлович ясно представлял все последствия этого открытия. И думал о том, что впереди — много-много других поразительных открытий. Сейчас, когда утвердилось в мире спокойствие, мысль человеческая будет развиваться стремительно и свободно.
«Да, хороший век, 20-й, и хороший год — 1913-й»… С улыбкой он подошёл к крыльцу своего дома.
Уходя из Гранд Отеля, Петрусенко кое о чём договорился с директором.
— Завтра к вам придёт мой помощник, молодой человек. Устройте-ка его дня на три-четыре в обслугу отеля.
Леваневский вздохнул:
— Что ж, если надо…
— Очень надо. И не только мне, но и вам. Думаю, он тут, на месте, мог бы разузнать нечто полезное.
— Но другие служащие — они ведь поймут…
— Это не имеет значение, — махнул рукой следователь. — Пусть понимают, только не дают волю языкам.
— Это исключено, господин Петрусенко! Мои работники не из болтливых, да и я предупрежу.
— Вот и славно. Главное, что ваши гости будут его принимать за простую обслугу. Для них ведь люди в форме — все на одно лицо.
Леваневский, склонив голову, задумчиво барабанил пальцами по столу. Потом кивнул, что-то решив, и сказал:
— Я думаю, господин Петрусенко, что определю вашего помощника посыльным. На этой должности он не будет привязан к одному месту, как, например, официант или помощник портье. И сможет общаться с самыми разными людьми.
— Прекрасная мысль! Весьма вам благодарен. Завтра пораньше ждите моего парня.
Этим парнем, Петрусенко уже решил, будет его племянник Митя Кандауров.
… В такое позднее время кухарка, конечно же, давно ушла. Но Митя сам заварил прекрасный крепкий чай, и они пили его в кабинете Викентия Павловича с шоколадным печеньем «Жорж Борман».
— И это всё в один день! — воскликнул восхищённо юноша, выслушав рассказ Петрусенко. — Ничего себе, клубок загадок!
— Вот и поможешь его распутать. Согласен?
— Дядя! Ты ещё спрашиваешь!
— Завтра раненько пойдёшь в гостиницу, к директору господину Леваневскому. Он определит тебя в посыльные. Под этим видом старайся бывать и успевать везде. Заходи с поручениями в номера, подходи к ресторанным столикам, увидел двоих или группу разговаривающих людей — крутись, словно по делу, поблизости. И слушай, слушай! Сейчас там только и будут говорить об убийстве, о нападении на девушку. Слушай хорошенько. А представится случай — сам наводи разговор.
— Понял! Ну, а сверхзадача?
— Хорошо тебя учат в академии! — Викентий Павлович хмыкнул весело и достал из кармана носовой платок. Осторожно развернул на столе. — Вот она, твоя сверхзадача.
На раскрытом платке лежал красивый перстень. Под электрической лампой изумруд горел глубоким зелёным светом, а мелкие бриллианты вспыхивали искорками.
— Можно взять? — спросил Митя, и, получив разрешение, осторожно повертел драгоценную вещь перед глазами. — Так вот он какой, перстень, с которого всё началось.
— Ты, дружок, попал в самую точку. Я тоже думаю, что с этого перстня всё и началось. Узнав, кто и зачем его украл, мы, уверен, узнаем и зачем эта штука снова появилась в номере Арженов, и кто убил Аржена.
Митя всё ещё держал перстень в руках.
— А не может ли так быть, — произнёс задумчиво, — что перстень вовсе и не крали. Например, мадам его спрятала, а муж нашёл?
— И зачем это, по-твоему?
— Ну… продать и на эти деньги бежать от мужа с любовником.
— Нет. — Викентий Павлович не колебался ни минуты. — Не та женщина для таких прямых и решительных действий. Если бы она и ушла от мужа, обеспеченного человека с именем, то только к не менее обеспеченному. И просто забрала бы перстень, подаренный, а значит и принадлежащий ей.
— Понял, — легко согласился юноша. — А вот такой вариант: она дарит перстень любовнику, муж узнаёт, забирает, устраивает ей скандал…
— И она, обороняясь, или в гневе, убивает его, — продолжил Петрусенко.
— Да… — растерянно протянул Митя.
— Вот видишь, ты и сам понял, что это нелепо. Женщина может, конечно, справиться с мужчиной: выстрелить в него или ударить сзади. Но накинуть на шею ремень, пусть даже и внезапно, а потом затянуть его до удушья… Нет, дорогой, она бы этого не смогла.
— А если ссора произошла не между мужем и женой, а между мужем и любовником, у которого муж каким-то образом увидел перстень? — не сдавался Митя.
— Это уже версия, — согласился Викентий Павлович. — Но только версия. Перстень мог быть и в самом деле украден. Но тогда получается — кража эта не случайная и не простая. И убийство напрямую с ней связано. Вообщем, дорогой, ты понял: перстень и всё, что крутится вокруг него — вот твоя сверхзадача.
Митя налил им ещё по чашечке чая, подвинул дяде фирменную, резного дерева коробку с печеньем.
— А девушка? — напомнил он. — Я ведь так понял, дядя, что нападение на девушку ты тоже связываешь и с кражей, и с убийством.
— Да, верно. Умом понимаю, что это дело может оказаться простым совпадением, совершенно самостоятельным. Но какое-то шестое или седьмое чувство твердит мне: не бывает таких совпадений! И потом, я знаю девушку, говорил с ней. Она необыкновенная умница и замечает такие моменты, детали, на которые другая не обратит внимание. А вдруг она что-то заметила, услышала, узнала…такое, о чём и сама не догадывается, а преступника это испугало?
— Но ведь заказчик её убийства не иностранец, так ведь? А тут, как я понимаю, всё вертится вокруг иностранцев?
— Загадок много. Клубок — ты, дорогой, точно сказал. Вот ты сам и попробуй потянуть хотя бы за одну ниточку. А я завтра поговорю с портье, Вариным дядей. Вспомнил я, он сказал одну интересную фразу… И отдам перстень нашим специалистам, пусть узнают о нём побольше, проследят, так сказать, родословную. Сдаётся мне, штучка эта не простая…
Митя уже ушёл в свою спальню, на второй этаж, а Викентий Павлович ещё посидел немного один. Такое бывало нечасто, но сейчас жена и дети отдыхали в Крыму. Он отправил их туда две недели назад. Сын Саша всё порывался остаться в городе, с отцом и старшим братом — он вообще «хвостиком» ходил за Митей. Но Викентий Павлович пристыдил его: «Меня дела здесь держат, у Дмитрия — экзамены, а ты взрослый парень, пятнадцатый год пошёл, не понимаешь, что женщин одних не годится отпускать в поездку!» И Саша поехал — опора и защита мамы и младшей сестрёнки!
А Митя вырос незаметно! Кажется, совсем недавно произошло несчастье с его родителями — так оно свежо в памяти у Викентия Павловича! Его младшая сестра Катя и её муж, Владимир Кандауров, оказались погребены в общей могиле со многими другими людьми — каменная лавина обрушилась на строителей трассы через Байдарский перевал в Крыму. А ведь прошло уже одиннадцать лет! Митя в семье Петрусенко стал старшим сыном и братом. И пошёл по стопам дяди — учится на юриста. А завтра для него начнётся его первая практика — живое дело.
