ГЛАВА 17

Ночь стояла безлунная. Лишь маленькие белые звезды мерцали на ясном ночном небе. Шоссе было практически пустым. У заправки возле Лиможа они останавливались перекусить, и сейчас усталость давала о себе знать. Энцо требовалось чем-то занять голову, чтобы не поддаться искушению закрыть глаза, и он заставил себя вспоминать один за другим предметы, найденные вместе с останками в замке Отвилье. Брошка-саламандра, подвеска в виде львиной головы, значок на лацкан, изображающий какой-то флаг, спортивный кубок и свисток рефери с нацарапанным на металле номером.

— У тебя что-нибудь ассоциируется хоть с одним из них? — спросил он Шарлотту.

— Ну, львиная голова — интересная подсказка. Лев символизирует Африку; наверняка значок окажется с флагом какого-нибудь африканского государства.

— Да в Африке этих стран…

— Учитывая связь подсказок с Францией, это скорее всего бывшая французская колония.

— Логично. — Энцо смотрел на дорогу; ломаные белые линии летели навстречу нескончаемым потоком. — А саламандра?

— Саламандра была эмблемой французского короля Франциска Первого. Не знаю, важно это или нет. Сзади на брошке, кажется, была дата?

— Даже две: тысяча девятьсот двадцать седьмой — тысяча девятьсот шестидесятый.

— Хм… — с сомнением сказала Шарлотта. — Франциск Первый жил в начале шестнадцатого века. Не совпадает?

— Да, на каких-нибудь триста лет. — В зеркало заднего вида Энцо заметил свет фар быстро приближающейся машины. За двадцать лет он так и не привил себе французского порока к гонкам по автострадам и всегда держал не больше ста десяти километров в час. Тот, кто сейчас нагонял их, буквально летел по шоссе.

— Есть соображения насчет призового кубка и свистка судьи? — спросила Шарлотта?

— А у тебя?

— Не знаю. Какое отношение к спорту имеют Франциск I и африканский флаг? На кубке тоже дата?

Энцо кивнул и, не удержавшись, снова бросил взгляд в зеркало на быстро приближавшуюся машину. Этак он их скоро обгонит.

— Да, тысяча девятьсот девяносто шестой. Год исчезновения Гейяра.

— Думаешь, дело только в этом?

— Тогда пустили в продажу «Дом Периньон» девяностого года, и пока никакой другой связи я не нахожу. — Свет сзади уже мешал нормально видеть дорогу — ксеноновые фары светили на полную мощность. — Да что за…

— Что случилось?

— Этот козел нарочно слепит меня, что ли?

Шарлотта оглянулась, и лицо ее на секунду стало неестественно бледным от резкого белого света, заливавшего заднее стекло.

— Господи, он едет почти вплотную!

Энцо неожиданно для себя сильно вздрогнул, словно его тряхнуло током.

— И слишком быстро.

Мощный удар по заднему бамперу прозвучал удивительно громко. Головы резко дернулись назад — к счастью, удержали подголовники, а затем Энцо и Шарлотту бросило вперед — ремни безопасности больно врезались в тело. Вцепившись в руль, Энцо старался выровнять машину, завилявшую по автостраде. Он нажал на педаль тормоза, но грузовик сзади уперся в капот и повез их вперед, как отвал снегоуборщика. Воздух наполнился оглушительным визгом покрышек. В салоне запахло жженой резиной — белый дымок из-под колес отчетливо виднелся в свете ксеноновых фар. Энцо тут же убрал ногу с тормоза и что есть силы надавил на газ. Они оторвались от преследователя, и машина сразу выровняла движение.

Шарлотта, повернувшись на сиденье, расширенными глазами смотрела сквозь заднее стекло.

— Это грузовик. — В ее голосе Энцо угадал страх.

— Что этот гад вытворяет? Он что, пьян?

Шарлотта снова повернулась вперед:

— Ты подрезал грузовик на парковке, когда мы последний раз останавливались поесть.

— Кого я подрезал? — возмутился Энцо. — Он ехал справа, дорожной разметки не было. У меня имелось преимущество!

— Он думал иначе. Помнишь, как сигналил?

Энцо взглянул в зеркало заднего вида, щурясь от слепящего света. Грузовик снова приближался.

— Думаешь, это он?

— Ну, если да, то у него в высшей степени неадекватная реакция.

Не дожидаясь нового удара, Энцо перестроился во внешний ряд. Грузовик повторил его маневр. Энцо резко свернул на прежнюю полосу — покрышки протестующе завизжали. Грузовик остался на соседней полосе, словно решив выяснить, кто первым придет к финишу. Его кабина поравнялась с багажником машины Энцо, и когда тот снова хотел ударить по тормозам, грузовик толкнул его в левое заднее крыло. Машина сорвалась в неконтролируемую спираль — казалось, мир бешено завертелся вокруг. Дым, ослепительный свет и жженая резина, снова дым, снова свет… Энцо резко выкручивал руль то в одну, то в другую сторону и каким-то чудом сумел погасить инерцию вращения, но теперь их несло юзом, боком вперед, навстречу круглой зеленой тумбе с белой стрелой на боку. Под ними пролетели пересекающиеся белые линии. Машина ударилась о разделительный барабан, и снова началась дьявольская пляска по крутому съезду с автострады. Наконец автомобиль остановился на середине дороги с работающим мотором, развернувшись на сто восемьдесят градусов, словно они возвращались в Париж. Грузовик пронесся дальше, и, когда свет его фар исчез, а рев мотора затих вдали, наступила мертвая тишина, подобно пыли, осевшей после взрыва.

Энцо сидел, вцепившись в руль, чтобы не слишком дрожали руки. Шарлотта, с лицом настолько бледным, что, казалось, светится в темноте, обеими руками упиралась в переднюю панель.

— Он хотел нас убить, — прошептала она, и этот шепот громом отозвался в голове Маклеода.

Он смог только кивнуть в знак согласия, будто оставил голос вверху, на автостраде. Второй раз за несколько часов он чудом избежал гибели, но если первая попытка покушения не вызывала сомнений, то сейчас Маклеод не мог с уверенностью сказать, вымещал ли водитель грузовика свой гнев по поводу раннего инцидента или продуманно провоцировал аварию с целью их уничтожить.

На шоссе по-прежнему не было ни души. По обе стороны дороги царила непроглядная темнота — ни одного огонька, если не считать передних фар, освещавших крутой съезд. Энцо попробовал завести машину. Мотор позволил уговорить себя только с третьей попытки.

— Мы же не поедем по шоссе? — почти взмолилась Шарлотта.

Энцо наконец обрел голос:

— Нет. В бардачке есть карта.

Нажимая на педали непослушными ватными ногами, он включил задний ход и в три приема развернулся в нужном направлении, затем осторожно тронулся с места и двинулся к перекрестку, где в свете фар блеснул дорожный указатель с надписью «Тюль — 27 км».

Включив лампочку над приборной панелью, Шарлотта, щурясь, рассматривала карту.

— Вот так выезжай на Х-сто двадцать. От Тюля я дорогу знаю, будем на месте через час.

Было уже за полночь, когда машина ехала по узкой дороге сквозь настоящий туннель деревьев с густыми зелеными кронами. По пути из Тюля по обе стороны шоссе мелькали небольшие поселки, сразу поглощаемые тьмой, — запертые дома, потушенные уличные фонари. С трудом верилось, что в этих мрачных каменных строениях вдоль дорог кто-то обитает, — ночью они казались заброшенными. Единственным признаком жизни в этой местности были чьи-то пытливые глаза, блестевшие в свете фар, — таинственные существа прятались вдоль обочины.

Петляя и виляя, шоссе круто поднималась в гору по склону лесистого холма. Свет фар выхватывал из темноты побеги ползучих растений, свешивающихся с высоких дубов. Дорогу перелетела сова, охотясь за какой-то невидимой добычей; попав в свет фар, птица тревожно вскрикнула, резко свернула и пропала в чаще.

Нагоняющий клаустрофобию тесный коридор деревьев вдруг кончился, и они выехали на открытую опушку. Взошла луна, залив безжизненным светом долину: далеко внизу можно было разглядеть уличные фонари, на горизонте — залитую огнями церковь, а на дне долины — небрежно брошенную узкую ленту реки Сер. Густо-черные купы деревьев оттеняли серебристо-зеленые пастбища. Окружающий ландшафт сплошь состоял из крутых подъемов и обрывистых спусков. Дорога шла через вершину холма, деля крошечную деревеньку с каменными домами и огромной полуразрушенной церковью, и спускалась по другому склону. Белый кованого железа крест у обочины отразил свет фар. Шарлотта попросила Энцо свернуть на узкую, усыпанную щебенкой просеку, по которой они кое-как съехали с крутого спуска и двинулись к лесу мимо домов, прятавшихся за высокими заборами. Вскоре дорога оборвалась, закончившись тупиком; пришлось свернуть на грубо мощенную проселочную. Энцо осторожно вел машину, соображая, куда, черт побери, его тащит Шарлотта.

— Приехали, — вдруг сказала она.

Энцо резко нажал на тормоз и огляделся. Их обступали деревья с густым подлеском, переплетенным зарослями шиповника.

— Здесь? — не поверил он. — Куда мы попали, черт побери?

— Увидишь. — Шарлотта перегнулась назад, взяла сумку и ноутбук и вылезла из машины.

Выключив фары и мотор, Энцо вышел за ней. Глазам понадобилось несколько секунд, чтобы привыкнуть к темноте. Вскоре мир снова обрел очертания в призрачном лунном свете, пробивавшемся сквозь кроны деревьев. Шарлотта бесстрашно нырнула в непролазную чащу густо заросшего склона лесистого холма. Энцо кое-как пробирался следом, боясь потерять ее в темноте. Однако буквально через несколько шагов они снова вышли на яркий лунный свет. На открывшейся поляне метрах в четырех ниже по склону Энцо увидел темный старый дом, угнездившийся в естественной каменной впадине. Грубые ступеньки, вырубленные в скале, были укреплены старыми железнодорожными шпалами. На веранде Шарлотта, подсвечивая себе ручкой-фонариком, побренчала связкой огромных старинных ключей и вскоре толкнула тяжелую входную дверь.

— Подожди здесь, — сказала она и пропала внутри. Энцо повернулся к двери спиной и залюбовался открывавшимся с холма пейзажем, залитым лунным светом. Теплый ночной воздух мерцал и переливался в серебристом сиянии, внизу за деревьями виднелась долина Сер… Но вдруг волшебство исчезло — терраса осветилась электрическим светом.

Обернувшись, через открытую дверь он увидел Шарлотту у дальней стены старой фермерской кухни с плиточным полом и неровными каменными стенами. Она выглядела бледной, усталой, все еще не оправившейся от шока после смертельной опасности. Какой красивой она была во время их первой встречи! Тогда она держалась вызывающе и самоуверенно, сейчас выглядела беззащитной и подавленной. Маклеод вошел в дом, сразу ощутив пронизывающий холод, исходивший от каменных стен, — резкий контраст с теплой летней ночью. Поставив саквояж на стол, он привлек Шарлотту к себе и крепко обнял, зная — так или иначе, но она окажет огромное влияние на его жизнь. И он ее не отпустит. Никогда.

— Что же нам делать? — прошептала она.

— Остается одно…

— Что?

— Найти его раньше, чем он отыщет нас.