Глава шестнадцатая
I
Когда Корал Белл была в зените славы и окружена толпой поклонников, носивших шапокляки и ежедневно ужинавших в “Савое”, она как-то в один день от одного и того же человека получила два предложения. Она сидела в своей уборной после matinйe, завернувшись в выцветший халат, из зеркала на нее глядело белое, блестевшее от крема ее собственное лицо. Нед Латтимер, скрестив кисти на набалдашнике трости и опираясь на них подбородком, не сводил взгляда с ее отражения.
– Теперь вы знаете, какая я бываю красавица, – сказала Корал Белл.
– У вас так удачно расположены кости, что вы красивы всегда.
– Боже, надеюсь, вам не видно моих костей? – Она бросила полотенце, которым вытирала лицо, и поплотнее запахнула халат.
– Я имел в виду лицевые кости.
– А! На них можете смотреть сколько хотите, – и Корал Белл снова занялась ими.
Он молча наблюдал за ней.
– Я снял на сезон “Ротонду”, – вдруг произнес он.
– Что значит “снял”? Для чего?
– Как режиссер. Режиссер и директор, совместно с Хоффманом.
– Правда? Я вижу, вы делаете успехи. Вам же, кажется, не больше шестидесяти семи.
– В этом году мне исполнится двадцать восемь.
– Я была уверена, что шестьдесят семь. А когда вам было девять лет?
– Восемнадцать лет назад, скорее всего.
– Только не говорите мне, что восемнадцать лет назад вы бегали, кричали и прыгали...
– Да.
– И смеялись, и играли в серсо?
– Очевидно.
– А потом сдохла ваша любимая белая мышка, и вы перестали улыбаться?
Он ответил улыбкой и сказал:
– Моя жизнь не была легкой.
– Боже, а разве должна была?
– Действительно... Корал, мне хотелось бы, чтобы вы сделали для меня две вещи.
– Если смогу.
– Надеюсь, что сможете. Прежде всего, выходите за меня замуж. И еще: сыграйте у меня Розалинду.
Она мгновенно обернулась к нему, обеими руками придерживая халат.
– Это вы серьезно?
– Вы говорили, что я серьезен всегда.
– Какого вы ждете ответа?
– “Нет. Нет”. Но я пессимист. А в глубине души надеюсь, что вы скажете “Да. Да”.
– Я должна дать оба ответа вместе?
– Необязательно.
Она еще какое-то время смотрела на него, затем повернулась к зеркалу.
– Почему вы хотите жениться на мне? – спросила она тихо.
– Потому что я люблю вас больше чем кого-нибудь или что-нибудь на свете.
– О Нед, Нед, мне страшно жалко.
– Наверное, все говорят так. – Он имел в виду – “все, кто делает вам предложения”.
– Они произносят те же слова, но в их устах это звучит не так убедительно. Простите меня, Нед.
– За что? Сыграйте у меня Розалинду, и я буду вас благословлять весь остаток жизни.
Она вздохнула и ничего не ответила.
– Так что же?
– Дорогой мой, ведь я так называемая субретка из музыкальной комедии. Почему бы вам не пригласить настоящую актрису?
– Потому что вы лучше всех актрис мира.
Она повернулась к нему с широкой, радостной улыбкой.
– Вы и вправду гений! Как вы догадались?
– Не будем выпытывать друг у друга тайны ремесла. Вы сыграете Розалинду?
Она медленно с легкой печалью покачала головой.
– Слишком поздно.
– Договоры? Я могу...
– Нет, нет. Это пока еще тайна. Вы первый, кому я говорю. – Она задумалась в нерешительности, посвящать ли его в эту тайну, затем сказала: – Я бросаю сцену и выхожу замуж.
– А! – Он встал. – Тогда, конечно, все гораздо проще.
– Нед!
– Если вы когда-нибудь решите вернуться...
– Нед!
Он подошел к двери, обернулся несколько театрально, сказал, усмехнувшись:
– Еще одна белая мышка сдохла, – и вышел.
И хотя в дальнейшем Корал Белл вступила в брак с лордом Эджмуром, Джоан Хедли имела огромный успех в роли Розалинды, а Латтимер время от времени женился на разных женщинах, эта сцена навсегда осталась в памяти обоих.
Корал Белл вспомнила ее сейчас, протягивая ему руку.
– Спасибо, что позволили мне прийти, – произнес он. – Значит, вот так живет аристократия?
– У вас было множество возможностей увидеть, как именно, если вы действительно этим интересовались.
– Я не бываю в гостях.
– Во всяком случае, у меня.
Он оценивающим взглядом окинул комнату.
– Неплохие декорации.
– Можете скопировать, если нужно.
– А там ваша спальня?
– Да. Хотите взглянуть? В каком-нибудь втором действии там можно спрятать кучу народу.
Он не ответил и подошел к столику, стоявшему у окна.
– Какая прелесть, – сказал он, разглядывая пару серебряных подсвечников. – Я как раз присматривал что-нибудь такое для “Дамы в голубом”. Где вы их нашли?
– В Италии.
– Но это не итальянское серебро.
– Это не бросается в глаза, вы хотите сказать. Но художник, сделавший их, итальянец. Мне очень жаль, но это так. И мы познакомились с ним в Италии, и он работает в Италии, и мы купили их в Италии. Вот почему я называю их итальянскими – только и всего.
В углах его губ блуждало подобие улыбки; он опять подошел к ней и напомнил:
– Однажды я предложил вам роль.
Даже две, подумала Корал Белл. Розалинды и миссис Латтимер. И сказала:
– Я всегда с благодарностью вспоминаю об этом.
– Сейчас я хочу предложить вам еще одну роль. Разумеется, вы откажетесь, но я сказал этому толстяку Венчуру, что если я как следует вас попрошу, то, может быть, вы и согласитесь. Никсон очень хотел бы вас заполучить. И Венчур тоже. Вас это не пугает? Что вы скажете?
– О чем, собственно, идет речь? – жалобно спросила леди Эджмур.
И он рассказал ей... и спустя три четверти часа Корал Белл говорила:
– Да, это может оказаться довольно занятным. Соглашаться? Нет? Во всяком случае, нужно послать телеграмму Чарли.
Чарльз, лорд Эджмур, отправился в Тибет на поиски горного козла Монтрея. Несколько недель назад одного из последних представителей этого благородного вымирающего племени видели в горной деревушке, где он появился, словно разыскивая лорда Эджмура. Его светлость принял вызов и поспешил в Тибет. Телеграмма застала его в предгорьях Тибета. Он тут же ответил телеграммой, исполненной чисто восточной невозмутимости: “Поступай как знаешь, дорогая”.
Так все и произошло.
