Не доходя до вагона Уортонов, я останавливаюсь и смотрю на револьвер малого калибра, который держу в руке.

«Что я делаю?» Я хочу обезоружить снайпера с винтовкой, а у меня какой-то пугач. В барабане маленького револьвера Чензы пять пуль — меньше, чем в шестизарядном, из которого я училась стрелять. Впрочем, мне, давно не бравшей в руки оружия, и этот пугач кажется пушкой.

«Не думай, — говорила Энни Оукли, когда давала мне уроки стрельбы, — просто смотри, куда хочешь попасть, направь на цель оружие и стреляй».

«Направь на цель оружие и стреляй». Отводя назад курок, я чуть не роняю револьвер.

Собравшись с духом, я начинаю шаг за шагом двигаться дальше. Я так трясусь, что с трудом открываю двери на переходную площадку — сначала из тамбура, где стою, а потом в тамбур следующего вагона.

Коридор пуст, и я медленно иду по нему, держа перед собой револьвер обеими руками. В салоне на другом конце вагона возникает чья-то тень, и я замираю на месте.

Лорд Уортон появляется на моей линии прицеливания, покачиваясь и почти теряя равновесие.

— Иди в свою нору, — мямлит он.

Лорд настолько пьян, что я не уверена, узнает ли он меня.

— Поднимите руки!

— Глупая женщина. — Уортон уходит за угол, скрывшись из моего поля зрения.

Держа перед собой револьвер на вытянутых руках, я неуклюже бегу к салону. В тот момент, когда я оказываюсь перед полуоткрытой дверью какого-то купе, из него выскакивает леди Уортон и прикладом винтовки выбивает оружие из моих рук.

Потом тем же прикладом бьет мне в живот. От боли я сгибаюсь, ноги у меня подкашиваются. Чтобы не упасть, я вытянутой рукой хватаю леди Уортон за волосы и… стаскиваю их с лысой головы.

Она тоже хватает меня за волосы и тащит вверх. Когда я поднимаюсь на трясущиеся ноги, леди Уортон приставляет к моему подбородку винтовку. Перед глазами плывут круги, дыхание хриплое и горячее, словно я извергаю пламень.

— Будешь ерепениться — снесу тебе башку.

Голос у нее не женский, хотя мягче, чем у большинства мужчин. Теперь понятно, что это за проблема с осознанием самого себя в качестве личности, о чем говорил фон Райх: леди Уортон не женщина. Теперь мне понятно и замечание Чензы о скандале на сексуальной почве, в котором замешан лорд Уортон.

— Бела! — вырывается у меня.

Он ударяет меня по лицу тыльной стороной ладони:

— Заткнись.

Бела очень похож на свою сестру. Я могла бы заметить сходство между ними, если бы видела их рядом и без сетчатой вуали.

Он ведет меня по проходу, держа одной рукой за волосы, а другой — упирая мне в бок дуло винтовки. Слезы текут у меня по щекам от мучительной боли.

В салоне он толкает меня на диван рядом с лордом Уортоном, который цепляется за бутылку как за спасительную соломинку.

Бела поднимает мой подбородок стволом винтовки:

— Где моя сестра?

Я не могу говорить и только качаю головой. Слезы текут ручьем, я все еще тяжело дышу.

Он ударяет меня по лицу, и моя голова откидывается в сторону.

— Она в их руках, а ты — в моих. Когда я освобожусь, мы поторгуемся. Если ее хоть пальцем тронут, я тебя убью.

Он замахивается, чтобы снова ударить меня, и я съеживаюсь, втягивая голову в плечи и рыдая.

Бела смотрит на что-то позади меня, наклоняясь вперед и прищуриваясь. Поезд начинает изгибаться на повороте, и в поле зрения появляется «Амелия».

— Не делай этого, — бормочет лорд Уортон. — Мы так не договаривались. Остановись.

— Закрой рот, старая пьянь! Я спасаю твое имение от кредиторов.

Уортон мотает головой:

— Не смей.

Вдруг позади моей головы взрывается окно. Я кидаюсь ничком на пол, а вокруг сыплются осколки стекла. Бела падает на колени, и я обеими руками хватаюсь за винтовку. Он встает на ноги, пытаясь вырвать ее, но я не уступаю, борясь за свою жизнь. Сначала Бела мотает меня из стороны в сторону, а потом мы встаем друг против друга, держась за винтовку. Он делает резкий толчок, чтобы опрокинуть меня, но я поднимаю винтовку вверх, отклоняя силу толчка, как Каролина Магнет. Бела повторяет толчок, но я тем же приемом нивелирую его усилие, визжа от радости, а лицо снайпера наливается кровью от злобы.

Дернув меня на себя, Бела выкручивает винтовку, но я продолжаю держаться за нее. Видя, что не может вырвать оружие, Бела тащит меня по кругу. Потом он снова делает сильный толчок, стараясь прижать меня к стене, но я опять поднимаю руки, и мы останавливаемся посередине салона. Его ярость обращается в дикий звериный рев.

Продолжая держать винтовку одной рукой, другой он ударяет меня по голове, и я отлетаю в сторону. Освободившись от моей хватки, Бела вскидывает винтовку и целится в меня, и в этом момент лорд Уортон приходит мне на помощь — вскакивает с дивана и с размаху бьет бутылкой виски снайпера по голове.

Бела падает назад, к противоположной стене, и, выкрикнув: «Старый идиот!» — стреляет. Лорд Уортон опрокидывается на диван.

Вдруг раздаются еще выстрелы. Я лежу ничком на полу, а надо мной свистят пули и ударяются в стены. Бела шарахается назад, но держится на ногах и стреляет от бедра, пока не падает, дергаясь под градом пуль.

В ушах звенит, в воздухе висит пороховой дым. Бела и лорд Уортон лежат недвижные и не дышат.

Рыжий полицейский идет по коридору с пистолетом в руке.

— Не стреляйте! — кричу я во все горло, не поднимая головы. Если он что-то говорит, то я ничего не слышу из-за звона в ушах.

Несколькими минутами позже я сижу в купе Фредерика, а он приносит мне извинения, которые не доходят до моего оцепенелого сознания.

— Ченза, — перебиваю я Фредерика.

— Спрыгнула с поезда. Наверное, разбилась насмерть. — Он становится передо мной на колени. — Дорогая Нелли, я чуть не попал в вас, когда выстрелил в окно, но я должен был.

— Должен был? Рискуя мной, чтобы убить того человека или ту женщину, кто бы это ни был?

— Вы должны понять…

— Что вы были готовы рискнуть моей жизнью ради королевы и страны?

— Я стрелял из «Амелии» в Лазаря или леди Уортон, кем бы ни являлся этот монстр.

— И чуть не попали в меня, вы, величайший в мире охотник?

— Я же говорил, что я плохой стрелок. Я должен…

— …подпустить зверя совсем близко. Помню. — Я медленно встаю, отказавшись от помощи Фредерика.

— Нелли, мне нужно поговорить с вами. Предание гласности того факта, что персона в «Амелии» имеет роман с актрисой, может оказать пагубное воздействие на престарелую женщину, чье здоровье и благополучие представляет исключительную важность не только для страны, но и для мира в целом.

Я протискиваюсь мимо него и открываю дверь купе.

— Куда вы? — спрашивает он.

— Умыться и вытрясти стекла из волос. А еще мне хотелось бы достать где-нибудь ружье и показать вам, каково это, когда тебе чуть не сносят голову.

— Пожалуйста, сделайте, что я прошу. Из-за одной Нелли она чуть не умерла от горя. Не будьте той, которая сведет ее в могилу.

— Тем не менее мне нужно решить с вами один вопрос.

Он вскидывает брови.

— Только один?

— Пока один. Это вы спасли меня в ту ночь, когда убийца напал на меня на носу «Виктории»?

— Нелли, дорогая Нелли, жаль, что это был не я, иначе вы помнили бы обо мне не только потому, что я чуть не попал в вас.

— Тогда, вероятно, это был фон Райх.

— Вас спас лорд Уортон.

— Что?

— Сара призналась мне, что видела, как он убегал, когда нашла вас лежащей на палубе. Уортон не был хорошим человеком и не вызывал к себе симпатию, но, как вы убедились сегодня, не позволил бы, чтобы совершилось убийство.

— Мне придется поблагодарить его в молитвах. После того как я прощу его за то, что из-за него меня чуть не убили.

— Вы не великодушная женщина, Нелли Блай.

— Мистер Селус! — Я постукиваю его указательным пальцем по груди. — Меня оклеветали, били и пинали ногами, а я все вынесла и боролась за правду, справедливость и американские жизненные принципы. Или что-то в этом роде. А сейчас…

Он притягивает меня к себе и обнимает. Я чувствую его теплоту и мужскую силу. Наши губы встречаются, и теплота разливается по моему телу с головы до ног.

Потом я слегка отталкиваю его, потому что еле стою на ногах, и, прежде чем выйти из купе, говорю:

— Я принимаю ваше предложение отправиться с вами на сафари. Вам нужен тот, кто умеет хорошо стрелять. Направлять на цель оружие и стрелять, просто направлять на цель оружие и стрелять. Не целясь. Я покажу, как это делается.

— Не давайте обещания, которые не можете выполнить. — Он смотрит на меня своими сверкающими синими глазами. — Но я настою на выполнении того обещания, что вы дали.

Какие-то мгновения мы стоим и смотрим друг на друга, потом я бегу в свое купе и начинаю вытаскивать стеклянные осколки из волос.

Он чуть не убил меня. И все же я не хочу ничего другого, кроме как бежать обратно и позволить обнять меня и никогда не отпускать.

Мой марш-бросок еще продолжается. Я доползу до финишной черты во что бы то ни стало, но на несколько драгоценных секунд я хочу быть в его сильных объятиях, чувствовать щекой его теплое дыхание и его губы своими губами.

Кажется, я сейчас заплачу, но такова уж женская участь, не так ли?

— Вдохни глубже, — говорю я себе. Люди хотят, чтобы я как можно скорее пришла к финишу, — я так и сделаю.