78

Выходит, он под колпаком. Всё про него знают: где живет, с кем спит и даже о чем говорит с отцом. Неприятно. Крайне неприятно. Но самое мерзкое в этой истории то, что его Наговый секрет больше ни черта не секрет. И планы Раджаса в отношении «голевого паса» для форварда Юджина Гуляйкоффа — тоже не секрет. Как там сказал Герман? «Чтобы делом занимались, а не всякой ерундой». И посоветоваться не с кем, кроме Наставника. Отец не поймет, жена уже не поняла, да так, что собрала вещи и отправила в никуда. И замену уже успела найти. Но это личное. А тут все замыслы Конторы летят в тартарары.

Надо обязательно рассказать Киру. Вот прямо сейчас позвонить.

Нестор шагал по знакомой улице в сторону особнячка, где принимал врач Семен Немирович. Одной рукой Нестор придерживал планшетку, чтобы не болталась у бедра, другой рукой — выбирал номер Наставника из списка контактов в телефоне.

— Знаю, — сказал Кир, выслушав только начало душещипательного шпионского повествования. — После Немирыча — сразу в «Варяк». И… — трубка тяжело подышала, — …осторожнее там.

Нестор пообещал быть очень осторожным и нажал отбой. Через несколько минут он уже стоял у знакомой калитки. Был вторник, рабочий день, поэтому Нестор счел правильным воспользоваться той кнопкой домофона, под которой значилось «Приём». После чего последовало достаточно долгое ожидание. Динамик домофона молчал. Нестор еще раза три жал на «Приём» — все так же безрезультатно. Можно было позвонить Семену Немировичу — тогда, в субботу, врач не назначал точного времени повторного визита. Может, вторник — не приемный день?

Нестор уже достал из планшетки телефон и даже нашел номер врача. В последний момент решил еще раз испытать счастье и продавил вторую кнопку у калитки — без надписи. Домофон не издал ни звука, но через десяток секунд раздался щелчок замка. Калитка была открыта, путь к входным дверям по красно-желтой тропинке был свободен.

Триединый и вездесущий был плох. Он сидел за рабочим столом, в неизменном сизом костюме, без врачебного халата. Левым плечом он навалился на стену, примыкающую к окну. При этом придавленные плечом к стене вертикальные жалюзи опасно натянулись и грозили оборваться. Семен Немирович этого не замечал.

Вялая кисть левой руки навесу придерживала коньячку. Бокал накренился, янтарный напиток тонкой струйкой стекал по прозрачной стенке бокала и капал под стол. Лицо врача, словно обтянутое кожей хамелеона, приняло оттенок костюма. Правая ладонь безжизненно возлежала на груди, чуть поверх живота, в области сердца. Врач сипло и тяжело дышал.

На вошедшего Нестора Семен не посмотрел. Не привстал, не протянул руки. Лишь прохрипел, еле двигая губами:

— Рад Вас видеть в добром здравии, молодой человек.

— О Вашем здравии такого не скажешь, — взволнованно заметил Нестор. — Вам плохо? Вызвать скорую?

— Я сам себе скорая, — вымученно улыбнулся врач. — И лекарство мое со мной. — В доказательство он приподнял коньячку. Напиток перестал вытекать на пол. — Все пройдет, как мудро изрекло одно старое кольцо. Причем изрекло дважды.

— Давайте я хотя бы Киру позвоню, — попросил Нестор. — Вам же явно нехорошо.

— Не стоит, — Семен убрал руку от сердца и попытался сесть поровнее. Жалюзи высвободились из плена и облегченно расправились. — Я уже обо всем позаботился. Соня и Фея скоро приедут. Они поухаживают. Со мной бывает такое. Не в первый раз. То, что нас радует, то нас и губит. Помните индийский миф о Шеше?

— Тысячеглавый Дракон? — вспомнил Нестор.

— Да, тысячеглавый Дракон, — подтвердил Семен Немирович. — Колыбель Вишну. Именно на теле Шеши отдыхает демиург, перед тем как приступить к созданию нового мира. Собственно, Шешу частично отождествляют с этим демиургом, с Вишну. А может, Шеша и есть настоящий творец? Кто знает. Шеша бесконечен во времени, бесконечен в протяженности. Поэтому его так и называют «Ананта» — «Бесконечный».

— Как Уроборос? — сравнил Нестор и даже достал из кармана ключи от мотоцикла с брелоком в виде названного змея.

— Уроборос пожирает свой хвост. Он замкнут, его бесконечность — фикция. Шеша бесконечен по-настоящему. И пожирает он не свой хвост. Он пожирает наш мир — уничтожает его в конце каждой кальпы ядовитым огнем. И он же сотворяет новый. Так что Уроборос — это символ самого мира, уничтожаемого и сотворяемого.

Семен сделал глоток того самого напитка, что радует и губит, и замолчал, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Через несколько секунд коньяк подействовал — сосуды расширились, спазмы прошли, давление стабилизировалось, хотя по-прежнему (судя по цвету лица) оставалось высоким.

— Все необходимые меры уже приняты, — улыбнулся Семен Немирович. — Таблетки выпиты, микстура намешана. Давайте вернемся к Вашему вопросу.

Он стал пересматривать бумаги, лежащие на столе неровной стопкой — брал очередной медицинский лист, некоторое время изучал его не совсем разумным взглядом, после чего клал его рядом, сооружая новую стопку. Результаты анализов Нестора были найдены, когда одна бумажная пирамида распалась на две, почти равные друг с другом по высоте. Нестор ждал.

— Скажите, молодой человек, зачем Вы так настойчиво звонили в первый звонок? — спросил, наконец, Семен.

— Все-таки рабочий день, не суббота, — объяснил Нестор.

— Мы же договаривались: для Вас всегда второй, личный. Видите? Я сегодня не принимаю никого. Кроме своих.

Семен неаккуратно сдвинул бумаги в сторону, положив лист Нестора прямо перед собой.