32

— Знаешь, Нина, я же тоже вольный художник, — продолжил Иван Несторович разговор, прерванный появлением сына. — Или как там называют теперь? Фрилансер?

Кивнули одновременно все, кроме Антона.

— Здесь купил, там продал… Да я и сейчас так работаю — через их аукционы. Но живу-то я здесь.

— Там бы тебе пришлось налоги платить, — решил пошутить Нестор.

— Эх, причем тут?.. Налоги-шмалоги. Не про то же речь. Я тебе соотношение «человек — Родина», а ты мне соотношение «человек — государство». Нелепая пропорция выходит.

— Ну, вот, про Родину заговорил, — вздохнула Софья Николаевна. — Может, хватит тебе?

Иван Несторович только отмахнулся.

— Государство, страна — это все искусственное, что здесь, что там. Была большая страна. Фигово нам жилось — без частной инициативы, без права голоса. А там, где нас нет — так хорошо! Крякнули страну. Стало совсем фигово. Перетерпели. Вроде жить начали. Не так, как «там», но сносно. Верхи перестроились: воровать стали больше, но низам тоже дали возможность подработать, чтобы было что верхам воровать. Почти, как «там». Но — опять хреново. Поменяли воров на лгунов. Чтоб совсем, как «там». Нет, еще хуже — липко стало и противно. Поменяли лгунов на бандитов. Те тоже воровали, но честно и открыто, без народолюбивых соплей. Не демократично (антиквар вставил ёмкое слово)! Снова меняем. Прям, народ менял. Или коллекционеров.

— Все ты сводишь к коллекционерам, — сказала Софья Николаевна мягко и привычно. Она не впервые слушала мужа, знала все этапы развития «сюжета» и ровно интонировала, как чтец при записи аудиокниги: глава «Родина», глава «Коллекционеры»…

— Кстати, Нестор, — отец повернулся к сыну, — я Эдгара По привез. Ты ж собираешь «Литературные памятники»?

— Собираю.

— Отличное состояние. А книге почти полвека. В коридоре оставил. Потом посмотришь.

— Спасибо, у меня не было.

— Вот и хорошо, — снова повернулся к Нине. — И кто бы там вверху не сидел, снизу всегда бегут. Во все стороны. Сначала наломают тут, и — бегом отсюда. Не важно — куда, лишь бы не здесь.

— Не мои же родители ломали, — резонно заметила Нина.

— Ну, конечно! Они не ломали, они только строили!

— Строили. И сейчас строят.

— Но не здесь?

— Нет, не здесь.

— А почему?

— Там лучше.

— Чем?

— Иван Несторович, мы же говорили об этом много раз. Каждый живет там, где ему больше нравится.

«Какая у меня жена умница! — подумал Нестор. — Без повышенных отвечает. Хотя могла бы».

Нина действительно могла. Первые баталии были жестокими — со слезами, криками и уходами. Сейчас же по содержанию спорила, а по интонации — соглашалась. Сказывалась тренировка.

— Хорошо там, где мы есть, — постулировал антиквар. — А не там, где нас нет. Природа каждому приготовила свое место. Кому — Юг, а кому — Север; кому — царя, а кому — демократов. Когда начинаются перемещения, никому лучше не становится. Привези демократию на Восток, он вспыхнет. На кой ему там демократия? Да и нам она на кой? Не учите балерину на базаре торговать. Каждому свое. Как там это на латыни?

— Совсем ты запутался, — назвала следующую главу Софья Николаевна. — Хорошо, что закончилась бутылка.

— По-латински, suum cuique, — напомнил Нестор. — Мам, а ведь папа прав. Когда народу навязывают общественное устройство, ему несвойственное, то ничего хорошего не выходит.

— Вот! Мой сын! — обрадовался Иван Несторович. — Примерами задави, ты ж историк!

— Ну, примеров много. Скажем, Пелопоннесская война. Тогда Афины несли демократию в массы, порабощая союзников.

— Поставили их на место? — спросил отец Нестора, наверняка, зная ответ, — просто хотел еще раз услышать.

— Да, лакедемоняне. Спартанская олигархия. Правда, в Афинах олигархия тоже не прижилась — начался период «Тридцати тиранов», год кровавого террора.

— Все повторяется, все, кроме коньяка, — пригорюнился Иван Несторович.

— Ну, почему же? Я в магазин зашел по дороге. Заказ выполнил.

— Нестор, что ты там принес? Эх, сынище! Не оставил отца без пищи духовной.

Нестор сходил в коридор и принес сразу два кулька, один — с бутылками из универмага, другой — с книгой. Бутылки выставил на стол, а книгу взял в руки — все равно в разговоре он почти не участвовал, можно было полистать «Полное собрание рассказов». Эдгара По Нестор не любил, но уважал. Не любил за все мрачное и детективное, уважал за все фантастическое.

Иван Несторович достаточно быстро (учитывая уже выпитое) откупорил две бутылки: коньяк для мужчин и вино для женщин. Софья Николаевна не возражала, потому что знала, что бесполезно. Нина не возражала, потому что тайно работал волшебный «командировочный лист». На столе появились сыр, колбасная нарезка и тарелка с овощами. Вечер продолжался.