43

– На всей земле был один язык и одно наречие, – неточно цитировал Индрин, а Нестор вспоминал, как вот здесь же, только в другом зале, сидели они всего два дня назад с Соней-Справедливостью и говорили о том же самом событии, описанном в «Пятикнижии». Все становилось на свои места.

– «И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать». Вы понимаете, что это значит? – возбужденно, с горящими из-под очков глазами, но чуть ли не шепотом передавал, как страшную тайну, Индрин. – Вот где нужно искать Розу Мира. Не в каких-то там стихиалях, как Даниил Андреев, а в общности языков. Через знание своего – к пониманию общего. Вот какова должна быть глобализация, понимаете? Языковая!

Легенда Нестора уже давно была не то чтобы забыта, но перенесена в конец класса и спрятана в лабораторный шкаф до нужных времен. Разговор шел о материях абстрактных, имеющих отношение, как можно было понимать, к теме докторской диссертации, над которой работал Индрин. Нестор решил поинтересоваться названием темы. Индрин кокетливо повел высоким бокалом с «Шабли»:

– Вас действительно беспокоит этот вопрос? Нет, я не умаляю Вашей базовой осведомленности, но тема сугубо специальная, узкая и для Ваших учеников – попросту скучная.

– Я настаиваю, – «настаивал» Нестор.

– «Адаптивные стратегии корреляции и ретрансляции обобщенных семантических полей», – произнес Индрин торжественно, как заклинание. – Разъяснить?

– Нет, что Вы! – Нестор категорически не хотел нырять в такие глубины. – Для меня это настоящая абракадабра. – И тут же вспомнил о значении этого слова. – А как Вы относитесь к современной литературе?

– К современной чему? – Глеб Сигурдович откинулся на спинку кожаного бордового дивана с видом масона высочайшего градуса, посвященного в абсолютную истину. – Вы о чем? О каком-нибудь сайте самиздата, где только и можно откопать зерна в плевелах? Так там междусобойчики, которые деструктивны, по сути, и ведут к авторской деградации. А печатают нынче только бестселлеры, – и Глеб Сигурдович скривился так, что было понятно – только что он произнес срамное слово. Для усиления эффекта он даже прополоскал рот новой порцией «Шабли».

– А что бестселлеры? – Нестор, наоборот, подливал себе красное «Божоле».

– Бестселлер – экзистенция трендерного восприятия мира, привитая сознанию среднестатистического йеху.

– Трендерного? – заинтересовался Нестор. – Вы имеете в виду тренд?

– Тренд, – расслабленно кивнул Индрин. – Трендами каждый наполняет пустоту внутри себя В тренде принято полагать, что в жизни многое зависит от правильно выбранного направления. Таким образом, тренд оставляет за человеком право выбирать направление из предложенных, полностью лишая возможности эти направления создавать.

– Сложно для меня, – признался Нестор. – Поясните?

– Поясню, – любезно согласился Индрин. – Разум современного человека пронизан метастазами вредоносных мемотозоидов. От слова «мем» – единица вирусной культурной информации (Нестор вспомнил жужжание информационных торсионных вихрей на поле боя у Алатыря, и ему стало жутковато). Эти мемотозоиды разрушают эндемичную ментальность…

Нестор замахал руками, как будто защищаясь от мух:

– Нет уж! Мы вино пьем, а не водку! Перебор! Давайте лучше к тренду вернемся. Давно хотел разобраться. Один знакомый мне умный человек связывает с понятием тренда некий индекс. Он его называет ССС – степень соответствия системе.

– Ну, тут все просто, – Индрин действительно сменил тон, как будто вернулся к правописанию – жи-, -ши– после разъяснения синтаксиса сложноподчиненного предложения. – Я думаю, что могу согласиться с Вашим знакомым. Степень соответствия… Хм, – он попробовал на вкус новый термин и остался доволен. – Сейчас мы его и дефинируем. Итак, Нобелевская премия, кубки мировых турниров, пояса чемпионов, «Оскары», гранты, популярность, финансовый рост, – все это показатели социального успеха. Социальный успех, в свою очередь, – показатель степени соответствия системе. Индекс ССС – тот самый, о котором говорил Ваш знакомый. И в этом же нет ничего плохого.

Забавно было наблюдать, как человек в кособоком пиджаке с ласой на манжетах рукавов рассуждает о социальном успехе. Но при этом Нестор, как Наг, прекрасно понимал, что социальный успех этого человека просто неизмерим, необъятен по сравнению со считающими себя успешными филистерами, у которых селфиметр показывал бы восемь-девять десятков единиц социального говна в душах. А Глеб Сигурдович продолжал:

– Государство как система хранит безопасность своих граждан и организует их жизнедеятельность по неким, пусть и не совершенным, но относительно всеобщим законам. Религия как система внедряет и сохраняет в сознании масс некие, пусть и спорные в частностях, но относительно общепринятые и, в целом, гуманные ценности. Капитал как система создает социальную иерархию, условно гибкую, в отличие от жесткой иерархии индийских варн.

Нестор вспомнил свой сон, наведенный Справедливостью. Четыре цвета, четыре варны. Собственно, слово «варна» и переводится, как «цвет». Зоенька, слуга, шудра, была в черном, цвете повиновения. Нина, вайшьи, каста ремесленников и торговцев, была в желтом, цвете роскоши. Соня и Фея, воины, кшатрии, были в красном, цвете страсти и агрессии. Софья Николаевна, мать, брахман, учитель, была в белом.

– Все это безапелляционно обуславливает вектор целеполагания для всех и каждого, – доцент Индрин все-таки был доцент, он не мог говорить просто, «по-человечески». – Чти законы, соблюдай заповеди, стремись к достатку. Судебное наказание, общественное порицание, лишение материальных благ – исключительно эффективные рычаги воздействия на человека как на элемент системы. Система могуча, не терпит возражений, умеет быть благодарной по отношению к покорным и безжалостной в пресечении любых попыток противления.

Вино закончилось, попросили еще. Не меняя сортов. Теперь их обслуживал уже не кавист – раз выбор сделан, то и надобность в нем отпала. Тем более в соседнем зале «Бахус» сидела, и уже давно, какая-то пара, был слышен приглушенный занавесями разговор. А столик Нестора и Глеба Сигурдовича попал в заботливые руки молодой и улыбчивой официантки. Идентификатор на ее бордовом фартуке был золотым, свет падал так, что имя рассмотреть в блеске было невозможно. А спрашивать не хотелось – разговор за столом оказался интереснее бытового флирта. Глеб Сигурдович все «обрабатывал» новый для него термин ССС, и Нестору казалось, что даже Наставник не разложил бы объяснение лучше.

– Система повышает и понижает индекс ССС, он же тренд, и таким образом расселяет элементы по этажам глобальной высотки. И такая система требует наличия своих жрецов, служителей, которых наделяет особыми полномочиями.

– Городские маги, – подсказал Нестор.

– Простите? – сбился Индрин.

– Я подумал: раз система наделяет своих служителей особыми полномочиями, то их можно назвать как бы магами. Городскими магами, – пояснил Нестор.

– Магами? – задумался Индрин. – Точно! Как в Персии: поддерживать царскую власть, предсказывать будущее, толковать сны… Именно! Назовем их городскими магами.

И пока говорил Индрин, Нестор получал ответы и на свои вопросы, которые уже столько времени не давали ему покоя.

– Городские маги коррелятивны по отношению к системе, – говорил Индрин, – которая нуждается в их активной деятельности так же, как они в ее монументальной незыблемости. Городские маги вездесущи, проживают на всех этажах, следовательно, обладают различными индексами ССС, но обязательно – наиболее высокими на своем социальном уровне. Действия городских магов автоматизированы, они эффективно трудятся на благо системы, абсолютно не разумея конечной цели ее развития. Они что-то слышали о Novus Ordo Seclorum, но правильно сказал Михаил Щербаков: «Кое-кто, неизвестно зачем, прибегает с этим к латыни…». Система безупречна. Есть, правда, некий нюанс, но все эти предчувствия и послевкусия (это Глеб Сигурдович сказал, пригубив новый бокал и зажевав его кусочком чеддера) – из области метафизики. Слово «новый» компаративно по сути. Если система строит новый порядок, то, стало быть, есть какой-то старый, который система планомерно разрушает.