Настроение Ольги переменилось, стоило ей оказаться на правом берегу. Напуганное до полусмерти существо куда-то исчезло, уступив место энергичной и самоуверенной в высшей степени девице, прекрасно осведомлённой о том, с какой стороны у бутерброда масло. Впрочем, произошло это не мгновенно. Пока Волков приводил в порядок одежду и осматривался, пытаясь понять, далеко ли от места приземления до Киева обиталища, в девушке было ещё что-то от затравленного кролика — на Сашу бросала короткие взгляды, к берегу реки пробиралась украдкой. Заметив это, капитан деликатно отвернулся, чтобы не стеснять, но очень скоро обнаружил, — в этом не было необходимости. После коротких процедур косметического свойства (средства: ладони, вода речная обыкновенная), после придирчивого осмотра последствий приключения и оценки объективного урона (лицо, руки, волосы), для какового осмотра использовалась небольшая лужица, — метаморфозы с рыжей ведьмой произошли волшебные. Из камышей к Волкову вернулся совсем другой человек: ни дать ни взять, хозяйка светского салона, экстравагантно обряженная (стиль — речная нимфа), вышла встречать гостя (провинциала, но забавного).

— Значит, я могу называть тебя Сашей, — сказала она, слегка наклонив голову и выговаривая слова раздельно. Не получив от ошарашенного переменой в обращении капитана никакого ответа, взяла его под руку и, преодолев вялое сопротивление, повела по тропинке так, словно это была картинная галерея её собственного загородного дома. Ступала на цыпочках, неторопливо, и светски болтала без умолка:

— Очень мило, и так удачно, что я тебя сегодня встретила. Это до восхода солнца случилось, правда ведь? Значит, можно считать, что купальская ночь ещё не закончилась. Не зря, получается, я пустила венок на воду. А то, что его кто-то там выловил — не считается. Крест мы вместе делали, так что ещё неизвестно, кто из нас отступница. Зато хорошо известно, кто клятвопреступница. И свеча ещё горела, когда я венок у неё из коготков выдрала, это после уже псы её на песок сбросили. Добрый знак, правда ведь? Вот и получается, не случайно мы с тобой встретились.

Совершенно обалдевший от флейтового её щебета Александр помотал головой и взмолился:

— Погоди, я что-то ничего не… Какой крест? Какой венок? Кто клятвопреступница? Свеча ещё… А! Я нашёл что-то похожее на отмели. Вид такой, будто по нему стадо бегемотов прошло на водопой, и ещё раз прошло по дороге обратно. Крест мятый, свеча раздавлена.

— Ты нашёл? Это хорошо, — заявила, радуясь такому известию, рыжая ведьма. — Вот говорю же, не случайно мы встретились. Венок мой, оказывается, попал по назначению. И теперь, раз уж так вышло…

Волков заметил, ведут его не просто так, а с умыслом, — тропинка закончилась деревянной беседкой, спрятанной в буйных зарослях высокорослых кустов, на ветвях которых — сиреневый мелкоцветья гроздьями. От цветов наплывал волнами одуряющий запах, потому-то и утратил эмиссар Внешнего Сообщества контроль над ситуацией.

— Раз уж так всё замечательно получилось, — говорила Ольга. Затащила капитана по двум ступеням лестницы в сумрак беседки на палубный, в трещинах и струпьях старой краски пол и толкнула на дощатую скамейку. — Раз уж всё так прекрасно устроилось, ты должен…

— Постой, Ольга, — Саша попробовал остановить стремительное развитие событий. — Что произошло? Тебя чуть не сожгли, ты сама пять минут назад боялась, что нападут опять. Ты что, ты больше не боишься иноков?

При упоминании о костре Ольгу передёрнуло, отстранилась, но Волков не успел воспользоваться передышкой — коротка была. Секунда, — и снова янтарные глаза оказались рядом, рука на плече, завитки бронзовых волос щекотали щёку. Ведьма шептала на ухо:

— Обязательно напоминать об этой гадости? Ну скажи, какие в дворцовом парке иноки? Ты думаешь, я так просто, из благодарности? Да? Это судьба. Это предназначение. Венок. Ты нашёл. Крест. Свеча. Спасение. Невеста Неназы… ваемого.

Дело зашло слишком далеко. Когда прижатый к спинке скамьи Волков ощутил на коленях жаркую тяжесть, понял — расстёгивают куртку, и услышал слова о невесте Неназываемого, с тяжёлым дыханием выговоренные, он решил: пожалуй, хватит. Пора ввести разговор в рамки. Поднялся сам, поднял ведьму, замолчавшую на полуслове, осторожно усадил на скамью (Ольга, нервно перевела дыхание), и сам уселся рядом. На приличном расстоянии. Нужно было объясниться, чтобы прервать развившееся до опасных пределов недоразумение.

— Чепуха всё это о Неназываемом, — сказал он с досадой. — Никакой я не… Обычный человек, понятно? Самый обыкновенный, что бы ты там обо мне ни думала, нездешний только. Поэтому и не знаком с вашими обычаями, глупо шучу, веду себя глупо и устраиваю всякие глупости. Не понимаю ничего, и вообще. Мне вот невдомёк, какого… То есть, чего от тебя было нужно инокам? Они маньяки? Сумасшедшие?

Ольга хихикнула, прикрывшись ладонью, потом сказала (глаза сверкнули янтарными искрами):

— Ты сам больше похож на сумасшедшего. Обычный человек? Ну, пусть. Допустим, я поверю, что обычные люди умеют летать по воздуху. Нездешний? Нда-а… нужно быть очень нездешним, чтобы не знать, чего от ведьмы нужно инокам. А вот что ведёшь себя глупо — это ты заметил правильно. Глупец только отказывается, когда ему… Когда его… Постой. Ты потому не захотел, что я ведьма? Да?

Янтарные искры погасли, Ольга отвернулась. Волков чуть не застонал от досады, думая: «Не одно, так другое. Теперь обидел её. И чем? Тем, что не захотел воспользоваться обстоятельствами. Получается — побрезговал. Чёрт их поймёт. И как теперь её расспросишь? Вон как нахохлилась».

Потянув носом, — ничего себе, как пахнут эти цветы! — Волков вдохнул побольше воздуха, но придумать сходу, что сказать, всё равно не получилось. Он выдохнул, положил руку на заострившееся плечо обиженной в лучших чувствах ведьмы и обратился к ней нежно, но так, чтобы не дай бог чего не подумала:

— Оленька, о ведьме: всё это глупости. И я ведь сказал, что не знаю, чем ведьма от нормаль… отличается от обычной женщины. Ну женат я, понимаешь? И ты сама же что-то говорила о предательстве. Если бы я с тобой… Ну, словом, это разве не было бы предательством?

— «Жена-ат!» — передразнила Ольга, но руку с плеча не сбросила и продолжила с горечью. — Какое это для ведьмы имеет значение? Не знаешь ты… Тут и знать-то нечего.

И Волков узнал. Честно говоря, лучше ему не стало от ещё одного гадкого прозрения. Ольга горячилась, вскрикивала:

— Обидеть боишься ведьму? Смешно. Любой сельский дурак знает: встретил ведьму — убей. Сожги, развей по ветру. И лучше так убей, чтобы мучилась. Чего проще? Глаза жёлтые — на кол её. А перед этим, почему ж не позабавиться? Всем миром проклятые, дети проклятых. Что значит, одни мужчины остались от Времени Проклятых? Остались и женщины. Странно, что выжили, правда? Если травят целыми деревнями. Ни с преступниками, ни с изгоями такого не делают, только с желтоглазыми. Во дворце вот княжьем не трогают, да ещё кое-где, тех, кто на рабском положении. Ведьму он обидеть побоялся, скажи пожалуйста!

— Да за что же вас так?! — не выдержал Волков. Обнаружил вдруг, что не сидит больше на лавке, а по беседке расхаживает из стороны в сторону. Взял себя в руки, вернулся, сел рядом с ведьмой и спросил спокойнее:

— За что вас так? И почему называют ведьмами?

— Ведьмы, — ответила Ольга, — от слова «ведать». Так случилось, что желтоглазые умеют узнавать потаённое. Что человек думает, что делать собирается. Не всё, конечно, но многое. Вот, как узнала, что ты боялся обидеть? Не говорил же ты, просто почуяла. Станут люди любить того, кто знает потаённое? Станут? Ну, такие как ты, сумасшедшие, может и станут. Нормальному человеку ни к чему, чтоб кто-то знал все те гнусности, какие он умышляет. То же предательство. Вот, как я поняла, что Кира делать собирается? И, дура, не удержала язык, брякнула. Может, и не оставила бы она меня, может, и не предала бы. А в общем, какая разница? Всё равно бы рано или поздно от меня избавилась, одно ей нужно было, чтоб я для неё шпионила. Подруга называется. Предательница.

Запах цветов стал горек Волкову, сам не заметил как руки его, лежавшие на коленях, сжались в кулаки до белых костяшек. Припомнился сон: костёр, а на костре — Иришка.

— Да, теперь я поняла, почему тебе нет до меня никакого дела, — грустно сказала Ольга и погладила сжатую в кулак руку Волкова. — И венок мой, получается, пропал даром. Нет, не бери в голову. Я сказала же тебе — ведьму невозможно обидеть, раз она обижаться не собирается. Ты спросить что-то хотел?

— Да, — ответил Саша, справившись с комком в горле.

— Спрашивай.

— Время Проклятых было давно. А тебе нет и восемнадцати.

— Двадцать два, — печально улыбнувшись, уточнила Ольга. — И что в этом странного?

— Ну как же ты могла пережить Проклятие? Получается, родилась позже?

— У желтоглазых рождаются желтоглазые, — нехотя ответила ведьма, и добавила, помолчав: — Девочки. Говорили мне, что и у обычной женщины может родиться ведьма, но мне что-то не верится. А вот что у ведьмы может быть обычный ребёнок, это я могу сказать точно, сама видела, как рожала одна из фрейлин. Говорят, сын у неё, чуть ли не от самого…

«Значит, тоже мутация. И может передаваться через поколение, — подумал Волков, отвлёкшись от дворцовых сплетен. — Всё ясно. И понятно, почему их травят, такие способности — штука опасная. И почему держат во дворце тоже понятно. Пока на службе у тебя телепат, переворота бояться нечего. Если же возникает подозрение, неугодную ведьму всегда можно просто выставить на улицу. И больше не о чем беспокоиться, граждане государства всё за тебя сами сделают».

Ольга оживилась, сплетничая:

— …узнала недавно, даже сама испугалась. Княгиня шла по коридору, раздумывала, а я за дверью потайной спряталась. Она меня не заметила. Точно не скажу, о чём она думала, но страх её я учуяла. Боится, что вскроется её происхождение. Княгиня-то и князь, оказывается, подлородые. А значит, Кира такая же княжна, как и я, всего и разницы, что у меня глаза жёлтые, а у неё тёмные. Потому-то она и решилась на преступление.

— Какое преступление? — без особого интереса спросил Саша, не испытывая желания разбираться в династических связях Киева семейства.

— Да вот же, то, о каком я догадалась, когда меня эта предательница выгнала. Выйти замуж за князя истинного, и родителей с престола…

— За меня? — неосторожно спросил, задрав от безмерного удивления брови, Волков.

— Ты-то причём? Ночью она его встретила. Кучерявый такой, смешной, с чемоданом в реку полез. Одежда на нём волкодавская, а на руке — княжий перстень. Вот ведь кошка! Он поймал мой венок, а она меня выгнала!

«Похоже, Матвею перстень помог больше, чем мне, — подумалось Волкову. — Такое невероятное событие — с княжной Кирой встретиться, но случилось же. Мерзавец, негодяй, но получил перстень и тут же такое везение. Не бывает невозможного, бывает маловероятное. Реализация маловероятных исходов. Перстень княжеский. Мистика, но ведь сработало, и значит что-то в этом всё-таки есть. Пора мне во дворец, с Кием знакомиться, пока кто-нибудь из них не заполучил оба перстня, что крайне нежелательно. Мистика мистикой, но как бы не получилась тут у них суперпозиция невероятностей. Неизвестно, чем это может закончиться. Ох, как не хочется во дворец! И опять у меня предчувствия».

— Не ходи, — попросила Ольга.

«Я что же опять вслух разболтался?»

— Ты не очень-то сообразителен, — ведьма улыбнулась одними губами, глаза тревожные. — Не ходи во дворец, беда будет. С Кием Сила. Тягаться с ним никто не решается. Ничего не выйдет хорошего, будь ты даже самим Неназываемым. А обыкновенному человеку и лезть туда нечего. Не ходи, слышишь?

Но Саша поднялся, хоть ведьма и пыталась не пустить, цеплялась по-детски, приговаривала: «Одну меня здесь оставляешь. Сам пропадёшь, и я без тебя здесь тоже…» Волкова терзала болезненная раздвоенность, он думал потерянно: «Я ведь и сам чувствую, не справиться мне с этой сволочью. Пропаду без толку. И она пропадёт, и с ней многие. Не лезть наверх надо, а пытаться внизу от верхних защитить хоть кого-нибудь. Её например. Спас, называется. Притащил за собой во дворцовый парк. Любой же волкодав, если наткнётся на ведьму случайно… А мог бы спасти. Увезти за море».

— Увези! — упрашивала ведьма, пытаясь поймать руку Волкова. — Пусть не невеста я, буду как сестра тебе. Фу, глупость какая! Не слушай. Просто увези, ведь и сам тогда цел останешься!

«И сам тогда цел останешься», — издевательски повторил следом за ведьмой внутренний голос. Волков тряхнул головой, и, чтобы отсрочить хоть на пару минуту неминуемое и чрезвычайно неприятное решение, спросил:

— А что это за ерунда о невесте Неназываемого?

— Да так, — ответила Ольга, потупившись. — Слыхала я от матери пророчество, что сын родится от ведьмы и Неназываемого, быть, говорила матушка, тому сыну сильнее князей, он-то и есть, говорила она, князь истинный. Но правильно ты думаешь, это глупости, раз ты… — Ольга осеклась, потом продолжила безразличным тоном. — Раз ты обыкновенный человек.

«Хотел бы я знать, что у тебя на уме», — подумалось Волкову.

— А вот это как раз и необязательно, — ответила на его мысль ведьма, улыбнувшись сквозь слёзы. — Ни к чему тебе это знать, раз удержать тебя у меня не получается.

— Да, пора мне, — вздохнул Волков, ещё раз подивившись сильнейшему аромату цветов, от которого воздух в беседке казался жидким и не вдыхался, а глотками лился в лёгкие. Над пятнистой от солнечного света прогалиной плясали в косых лучах крупные насекомые, подойдя к выходу, он зажмурился, таким ярким показался свет июньского утра.

— Не ходи за мной, — остановил ведьму Саша, одновременно прислушиваясь: «Странно. Слишком громко для насекомого».

— Это дракон, — ответила на незаданный вопрос ведьма. — Взлететь собирается. На крыше дворца Киева площадка, гляди, вон оттуда он сейчас появится. Как собиралась Кира, так и сделает — утром полетит к морю, в Южный Дворец, но не меня возьмёт, а своего суженного. Чтоб они…

Ольга не досказала свадебное напутствие, украдкой глянула на Волкова. Тот вышел на прогалину, чтобы лучше видеть, как взлетит дракон. Гудение стало рокотом, из-за края кристальной грани Киева дворца вымахнуло зелёное существо, больше похожее на головастую откормленную стрекозу, а не на дракона, сверкнуло выпуклыми стёклами, ринулось вниз, прошло над верхушками деревьев, на миг заслонив от капитана Волкова «Улисс» (тот стоял, как и всегда, в зените), и скользнуло низко над рекой туда, где солнце.

«Над дорогой пошёл, — отметил капитан Волков. — Если это действительно Кира и Матвей, и они увозят с собой перстень Южного Княжества, значит, лучше момента не придумаешь. Пора идти».

— Возвращайся в беседку, — сказал он Ольге. — Из неё носа не высовывай. Я приду за тобой сразу, как только разберусь с Кием.

— А… — начала ведьма.

— Нет, — перебил её Саша, и, чтобы закончить неприятную сцену, сказал со всей жесточью, на какую был способен:

— Я сказал, возвращайся в беседку. Всё. До свидания, — и, развернувшись круто, пошёл по тропинке прочь от заросшего камышом берега. Оглянулся, когда тропка, взбираясь в гору, резко повернула направо. Ольга поднялась по ступеням беседки, и остановилась на пороге, держась одной рукой за столб. Нехорошо стало Волкову, когда представил, что будет с этой девушкой, если выполнить обещание всё-таки не получится. Переборов желание вернуться, он махнул Ольге рукой (хотя бы подбодрить её, если больше ничего нельзя сделать) и поспешил скрыться за поворотом. Очень удачно вышло, что кусты высотою в рост человека подступили вплотную к изрядно заросшей дорожке. Саша поднимался по зелёному коридору, поглядывая в сторону княжеского дворца, и раздумывал: «Не готов я к этой встрече. И даже Ольгу не расспросил как следует ни о Силе (об этом ей ничего не известно, наверное), ни о прочем. К примеру, о том, как во дворце у них тут всё устроено. О комнатах и коридорах дворцовых кому же знать лучше ведьмы, которая всю свою жизнь там шпионила. Придётся на «Афину» положиться и пробиваться с боем, только куда?» Саша поднял глаза к небу, глянул на «Улисс», празднично сиявший в незамутнённой сини. Глянул так, словно ожидал от своего корабля подсказки, и в этот миг его захлестнуло мраком и холодом. В последний момент успел уловить краем уха голоса людей за следующим поворотом дороги, но разобрать, о чём говорят и сколько их, не смог. Мир исчез. Обрушилась бархатная тьма. На мгновение тепло летнего дня сменилось промозглым холодом.

Но Волков не успел испугаться по-настоящему: увидел прямо перед собой обшарпанные доски беседки. Рука Ольги дёргала за рукав комбинезона, а голос её упрашивал:

— Увези! Пусть не невеста я, буду как сестра тебе. Фу, глупость какая! Не слушай. Просто увези, ведь и сам тогда цел останешься!

«Это было уже!» — припомнил Волков, мимоходом заметив на этот раз в голосе ведьмы обречённость, тряхнул головой и спросил о пустяке, чтобы не дай бог не подвернулось под язык главное:

— А что это за ерунда о невесте Неназываемого?

Ольга сказала в сторону:

— Да так, слыхала я от матери пророчество, что сын родится от ведьмы и Неназываемого, быть, говорила матушка, тому сыну сильнее князей, он-то и есть, говорила она, князь истинный. Но правильно ты думаешь, это глупости, раз ты… — Ольга осеклась, потом добавила с внезапной решимостью. — Раз ты всё равно никогда на мне не женишься.

«А говорила, что знать мне об этом необязательно», — подумалось Волкову.

— Сдуру брякнула, — ответила на его мысль ведьма, улыбнувшись сквозь слёзы. — Лучше так, чем корить себя до самой смерти, что смолчала. Может, мы никогда с тобой больше не увидимся и пророчество матушки моей не исполнится. Несправедливо это, не правильно. Что Тиресий предскажет — исполняется, а матушки моей прозрение…

— Кто это — Тиресий, и что он предсказывал? — перебил Волков, чтобы отвлечь внимание девушки от пророчества её матери.

— Спаситель княжны Дианы и Киры наставник. Он и предсказал ей, что с юга придёт истинный князь, потому она и решилась на предательство. Но теперь я на него за то зла не держу. Не было бы того предсказания, с тобой бы я не встретилась.

«Небеса чёрные и красные! Что с вами происходит, господин эмиссар?!» — ужаснулся Волков, и, чтобы прервать разговор напомнил себе вслух:

— Мне пора, — сказал и пошёл прочь из беседки, опустив голову, чтобы не встретиться случайно глазами с ведьмой, не говорить лишних слов, не видеть цветов и не вдыхать воздух, пропитанный их запахом. Зажмурился заблаговременно, чтобы глаза быстрее привыкли к свету, и глянул туда, откуда должен был явиться вертолёт. Но пришлось подождать всё-таки, слушая нарастающий рокот. И всё же из-за кромки крыши дракон вынырнул внезапно и совсем не там, где ожидалось. «В чём дело? На этот раз прошёл выше. Или мне кажется?»

Нет, не показалось Волкову. Не скользнул вертолёт над самыми деревьями, силуэт его не заслонил от капитана Волкова сияющую в зените крапинку «Улисса», над рекой завис на большой высоте, а когда Саша собрался пожелать Матвею и его молодой жене приятного свадебного путешествия, дракон повёл себя и вовсе странно. Накренился на правый борт (изменился тон рокота), нелепо задрал тонкий хвост (даёт перебои двигатель?) стал терять высоту, сначала медленно (видно лопасти), всё быстрее, быстрее, и камнем рухнул в реку. Вода к небу фонтаном. «О, небо!» — только и смог подумать Волков.

— Это я, — бормотала Ольга. Как-то вдруг оказалась рядом, и снова уцепилась за рукав комбинезона. — Я же всего лишь пожелала, чтоб они… И вышло по-моему. Но я не хотела… Просто со злости, из зависти…

— Ты здесь ни при чём, — сказал ей Волков. — Успокойся. Это Кий, теперь никакого сомнения. Так и говорила Джоан, на обратной ветви реализуются маловероятные исходы. Прошла Тёмная Волна, ты заметила? Петля была больше десяти минут, это серьёзно. Планетарной Машине с таким не справиться. Что ты говоришь?

— Я не понимаю, — шептала Ольга. — Нашло какое-то помрачение. Ты ушёл, мне худо стало, как никогда ещё не было. А потом вдруг оказалось, что не ушёл. Вот ведь ты.

— Возвращайся в беседку, — попросил Волков. Без особой надежды на успех попробовал вернуть ход событий в старую колею.

— Мне страшно, Саша. Я не останусь, пойду с тобой. Пусть меня волкодавы застрелят, это лучше, чем ожидание. Ты ведь сам говорил…

Тут Ольга спохватилась и прикрыла рот ладонью, словно надеялась затолкать обратно рвущиеся наружу лишние слова. Искоса глянула на Сашу и продолжила с фальшивым оживлением:

— Сам говорил, что неплохо бы иметь провожатого, который во дворце знает входы и выходы.

— Что-то я не припомню, чтобы я такое говорил, — съязвил Волков, думая при этом: «Зато хорошо помню, о чём думал. Хотелось бы мне знать, что на уме у этой… желтоглазой красавицы».

— Вот это как раз необязательно, — с победной улыбкой отчеканила ехидная ведьма. — А за то, что вместо дурочки назвал красавицей, вот тебе первый совет: чем лезть от большого ума через центральный вход, который очень даже охраняется, лучше бы поднялся на драконью площадку, её-то им охранять не от кого.

— Через крышу? — переспросил Волков, — Мысль хорошая. Это я могу, но как же ты? Придётся тебе всё-таки остаться в беседке.

— Не придётся, — уверенно заявила Ольга. — Ты опять возьмёшь меня на руки. Ну, давай же! Чего ждёшь?

— Сейчас, — буркнул Волков и в который уже раз стал просить «Афину» задействовать режим левитации.

На этот раз Ольга устроилась за спиной, держась за шею. Не обошлось без упрёков, но капитан Волков объяснил: если нападут, руки должны быть свободны. Ведьма забралась на спину, всё ещё ворча, что это неудобно и руки устанут держаться, долго возилась, пытаясь обеспечить себе максимальный комфорт и о главной причине неудобств осталась в неведении. А причина-то — проще не придумаешь: если заметят и начнётся пальба, между стрелком и девушкой окажется тело Волкова, надёжно защищённое от превратностей судьбы гравитационным поясом.

На этот раз Саша поднялся вертикально, чтобы не наломать дров в прямом смысле — зацепившись ненароком за какую-нибудь ветку. Ольга замолчала, когда оторвались от земли, только шумно дышала на ухо. Чтобы ей было легче держаться, пришлось изменить угол тангажа.

— Так лучше?

— О-о! — отозвалась Ольга, разлёгшаяся на спине капитана Волкова, как на кушетке.

«Жарковато», — подумал Волков и глянул вниз. Соображения об удобствах вылетели из головы тут же. Волкодавы, целый отряд. «По тропинке спускаются, — отметил капитан. — Человек пять или шесть, их голоса и слышно было перед тем, как накатила Волна. Вовремя мы убрались оттуда, ещё минута и пришлось бы отбиваться. Интересно получается. Не всегда маловероятные исходы Кию на руку. Подняться нужно повыше, чтоб не заметили. И Ольге сказать, чтоб не вздумала…»

— Я молчу, молчу, — испуганно шепнула на ухо ведьма; Саша скорее догадался, чем расслышал, слишком сильно шумел ветер.

«Ещё выше, господин эмиссар, заодно и осмотритесь».

С такой высоты дворец Кия напоминал гигантский ледяной куб, покрытый по верхней грани чёрной скатертью с оборками. На скатерти вместо праздничных блюд — стрекоза с двумя поникшими узкими крыльями. «Ещё один дракон?»

— Вообще-то их четыре, — дала справку Ольга.

«Один погиб, два где-то прохлаждаются, остался один, — подвёл итог Волков. — На крыше никого не видно, и это здорово. А дворцовый парк недурно охраняется, ограда, по углам какие-то скворечники. Спросили бы меня, что это, — я, пожалуй, ответил бы: вышки сторожевые, разве не видите? А берег реки не охраняется. Кий считает, что оттуда опасаться некого? Весьма опрометчиво. О, сколько коробок!»

Последний мысленный возглас вырвался у эмиссара Внешнего сообщества, когда он заметил за дальней стороной ограды ряды строений с плоскими крышами, чрезвычайно похожих на казарму тринадцатого участкового управления.

— Это не коробки, а Кий-город, — прокричала Ольга. Ветер-то наверху нешуточный.

— Не разговаривай, простудишься, — попросил Волков и двинулся малым ходом в сторону дворца. Возле самого его уха засопели горячо и обиженно, однако объясняться было некогда. Метров триста оставалось до невысокого парапета, ограждающего драконью площадку Киева дворца.

Оказавшись у края крыши, Волков взял правее, сделал небольшой крюк, чтобы зайти на посадку «от солнца», обогнул небольшую постройку в центре площадки и снизился до полутора метров, думая: «Никого. Как-то нужно попросить её слезть, так, чтобы опять не обиделась».

— Не стоит беспокоиться, — сказала ведьма и тихо пискнула, соскакивая. Понятно стало — всё ещё дуется. Волков опустился на четвереньки, тут же поднялся, с отвращением отряхивая руки — поверхность крыши оказалась грязной, липкой на ощупь и воняла углеводородными смолами.

— Теперь мы с тобой спустимся, — заговорила в полный голос Ольга, хватая гостя под локоть. Очевидно, ощутив под ногами твёрдую почву, приободрилась и вознамерилась снова взять на себя роль хозяйки.

— Ш-ш-ш! — зашипел на неё Волков, дёрнул ведьму за руку с таким расчётом, чтобы оказалась позади него, и проговорил вполголоса: — Иди за мной, из-за спины не высовывайся, будешь говорить, куда поворачивать.

— Ну и пожалуйста, — ответила обиженно Ольга. — Налево, за угол. Дверь видишь? Туда. Подёргай ручку. Ну, чего молчишь? Открыто?

«Даже если и закрыто, — подумал Саша, открывая дверь. — Остановить нас какой-то паршивой дверцей не выйдет. Шуметь не хочется раньше времени. Только бы Ольга… А, ч-чёрт, всё равно же слышит. Только бы ты не вздумала лезть вперёд, под пули».

За дверцей обнаружилась узкая винтовая лестница. Саша стал спускаться, осторожно ступая, Ольга, прикрыв дверь шепнула ему:

— Я-то ладно, а ты?

«Мне не повредит, если в меня постреляют немножко, — подумал рассеянно Волков, нагибаясь, чтобы осмотреть маленькое помещение. — Стрельба — ерунда. Щекотка для нервов, не более. Главное, чтобы не прибить опять кого-нибудь, кто сдуру подвернётся под руку. Никого здесь, можно спускаться. Дверь какая-то».

— Это запасной выход из покоев княжеских, — шепнула, прижимаясь к спине Волкова, его спутница.

«Тише. Ты здесь останешься. Если окажется, что там безопасно, я позову тебя. Сиди тихо, не высовывайся. Да, вот ещё что: когда я войду, поднимись к выходу на крышу и дверцу на замок. Понятно?»

— Понятно, — ответила ведьма и добавила с неудовольствием, — Раскомандовался.

Стальная дверь оказалась незапертой. Капитан Волков легонько толкнул её, прислушался — разговаривают, — скользнул в полумрак, нащупал рукой что-то мягкое — портьера, дверь завешена, — прикрыл дверь, — смазана, не скрипнула, — раздвинул портьеры и глянул внутрь.

У гигантского стола массивное кресло, в нём человек, но из-за высокой спинки видно было одну правую руку его. Перстень.

— И что же ты, Тиресий, нам присоветуешь? — спросил незнакомый женский голос. — Видишь сам, что случилось с драконом крушение.

— Я советы даю тем, кто слушает, — ответил откуда-то издали голос. «Тиресий. Молодой, судя по голосу, а я думал — старик».

— Так тебя ведь я одного и слушаю, — удивлённо возразила женщина.

— Слушать слушаешь, да невнимательно. Что не нравится, то коверкаешь. Говорю тебе, что неправедно власти княжеской добиваешься. Говорю, что ошиблась в выборе и ступила на почву зыбкую. И ещё скажу: внемли разуму, откажись от неправедно взятого!

— Ах ты пёс поганый! — заорал мужчина, сидевший в кресле. Голос его показался знакомым Волкову.

— Ах ты!.. Я тебя!.. — истерически вскрикивал мужчина, пытаясь выбраться из кресла. Наконец это удалось ему, он вскочил, отпихнув кресло ногой, и предстал перед эмиссаром Внешнего Сообщества во всём своём великолепии.

— Я казнить велю тебя, страдника! — прокричал он, тыча скрюченным пальцем в кого-то, скрытого от Саши портьерой.

От удивления Волков забыл, что нужно прятаться. Раздёрнул портьеры и сказал:

— Так это ты? Ну, вот мы и встретились.

На великолепном мохнатом ковре перед ним стоял человек в парадном мундире с золочёными кантами и, краснея от возбуждения до корней тёмных кудрей, грозил кому-то через весь кабинет пальцем. Матвей, он же Лёва, он же Джокер по имени Гарик. Сатир в княжеском облачении.