Обстановка близ эпицентра чрезвычайного происшествия сильно переменилась к тому моменту, как Ирочка Волкова пришла в себя, но много ли минуло времени? И как получилось, что не аварийщик сидит на маленьком неудобном складном стульчике, а она сама? Оба аварийщика куда-то исчезли, прихватив свои ящички, зато рядом объявились шустрые господа в серебристых комбинезонах, они заряжали многоствольную установку устрашающего вида красными короткими ракетами. В наушниках — гул, ор, начальственные окрики:

— Восточный сектор к пуску готов. Требуется…

— Крышку, крышку подними!

— Ты Дуремара видел? Я тебя спрашиваю, Васёк!

— Возитесь! — прогудел издалека чей-то голос. — Готовность к пуску пять минут! Что там на юге?!

— О, Дуремар! — пискнул кто-то — Слышишь? Он у пульта.

— Восточный сектор…

— Помолчите, Восток! Вас принял. Южный сектор! Жду от вас рапорт! — раздражённо прервал начальственный голос. Ирочка поняла — это тот долговязый, который встречал «галошу». Лосев. Те, суетливые, что совали ракеты в трубы, забегали быстрее. «Наверное, они и есть южный сектор», — сообразила Ирочка и огляделась. Молочная дымка над остывающей серой гигантской лепёшкой, фигурки людей за её краем: серебристые — суетятся, оранжевые — неподвижны. «Галоши» не видно нигде, зато совсем близко такой же точно корабль, только не синий, а белый с красными полосами. Маргошки нет нигде. Борт белой «галоши» поднят, там тоже суета.

— Нет, я вам сказал! Категорически — нет, — твердил Лосев. — Никого туда не пущу. Только после зондирования. Аварийщики или нет, мне до лампочки. Южный сектор! Сколько можно копаться?

— Всё, Алексей Мстиславович! Южный готов!

— Спасибо, южный. Внимание, всем секторам! Минутная готовность к пуску! Северный, кто это там шарахается у пусковой?

— Алексей Мстиславович! — прорезался умоляющий Маргошкин голос. — Разрешите мне…

— Нет! — отрубил Лосев. — Сначала зондирование. Потом аварийщики со сканером. Потом — посмотрим.

Ирочка поднялась со стула и даже на цыпочки стала, пытаясь высмотреть, где они: Марго и Лосев. Нет, не разобрать. Все серебристые — на одно лицо. И далеко очень. Может быть вон там, поодаль, где ящики? Или у белого корабля? Оглянувшись, обнаружила возле белой «галоши» пухнущий на глазах белый же с широкими красными полосами купол. Поверхность его колыхалась, но при этом было видно — ещё немного и надуется, станет тугой. Какие-то двое оттуда идут, с чемоданами. «Кажется, прямо ко мне сюда», — решила Ирина.

— Внимание, всем секторам! Даю обратный отсчёт. Десять, девять…

«Куда они стрелять собираются? Там же…»

— Шесть, пять…

— Там же Саша! — выкрикнула Ирочка и бросилась навстречу тем двоим, поскольку были ближе всех.

— Один, ноль. Пуск!

«Хас-с, хас-с, ха-ха-ха-ха-хас-с-с!» — зашипели, выпрыгивая из труб, белые змеи с красными головами, и: «У-фп, у-фп, уф-уф-уф-уф-уфп!» — набросились они на твердеющий каменный панцирь.

— Что же вы стреляете, там же они! — кричала Ирочка, толкая одного из тех двоих.

— Успокойтесь, девушка, — ответил ей бархатный голос, Ира вдруг с удивлением заметила, что её хватают под руки и хотят куда-то вести. — Тише, тише. Пойдёмте с нами. Мы вам поможем. Всё образуется, всё будет хорошо. Зиночка, не выпускайте руку…

Возмущённая таким обращением, чрезвычайная и полномочная представительница вывернулась из хватких лап (напавшим на неё злодеям сильно мешали их чемоданчики), отскочила шага на три, обернулась и молвила грозно:

— Вы за это ответите! Меня нельзя трогать, я чрезвычайная! И полномощная! Вы кто такие?! Служба безопасности?!

— Почему безопасности? — удивился тот, что повыше и освободил вторую руку. Поставил чемоданчик. «Если опять полезет, я его ногой», — решила Ирочка и приготовилась лягнуть этого…

— Никакой не безопасности, — бархатно рокотал тип в белом скафандре, приближаясь коротенькими шажочками. — Отнюдь. Мы медики. Мы вам поможем, всё будет хорошо.

— А, медики! — Ирочка облегчённо вздохнула и выпрямилась. — Чего вам тогда от меня нужно? Я здорова.

Белый остановился и оглянулся:

— Зина! Кто вам сказал, что она — пострадавшая?

— Послушайте, медслужба! — с негодованием вмешался в диалог Лосев, — Что вы там за водевиль устроили? Пострадавших ищите молча! Забили эфир чёрт те чем… Говори, Федя.

— После сканирования можно начать, — вступил знакомый окающий голос. — Сначала вибробурами, с шагом в десять метров.

Ирочка бросила взгляд на медиков: те переглядывались, «А что если…» — подумала она и сказала:

— Я знаю, где могут быть пострадавшие.

Медик мотнул головой: «Ну?!»

— Рядом с командным пунктом. Там, где Лосев, — шепнула коварная Ирина Волкова. Боялась — не расслышит. А если расслышит, то не поверит и снова станет за руки хватать. Но тип в белом скафандре подвоха не заподозрил, взял свой чемоданчик, махнул рукой второму белому, и они пошли в обход истыканной короткими красными трубами базальтовой площади быстрым шагом, уверенно, не оглядываясь. Ирина Волкова пристроилась следом. «А как иначе я бы нашла здесь Лосева?» — оправдывалась она перед самой собой.

— Буровые на подходе! — ворвался в эфир чей-то развесёлый тенорок. — Куда прикажете, Фёдор Семёнович? Вижу купол медиков! Вас не вижу, Фёдор Семёнович!

— Скажите же им, Федя! — раздражённо буркнул Лосев. Ирочке хотелось оглянуться — какие они, эти «буровые»? — но боялась отстать. Те белые шли очень быстро, приходилось всё время пускаться бегом, но вместо бега получались нелепые замедленные прыжки.

— Буровые! — гаркнул Фёдор Семёнович. — Остановиться возле медкупола! Строй не нарушать! Ждать! Молча ждать!

— Ерунда какая-то получается, Федя, — озабоченно проговорил в наступившей тишине Лосев. — Резкое падение температуры. Лавинообразная кристаллизация, причём от центра наружу, как будто специально, чтоб не было трещин. Излучение — фон. И при этом — невероятная ионизация. На гравископе — однородная толща. Откуда тогда магма? Где канал?

— Цепная реакция, может быть? Тяжёлые элементы? — коротко спросил Швыдкой. Ирочка уже видела их: высокий сутулый перед диковинным массивным сооружением на коротких ножках, рядом — второй, пониже, быкообразный. «Это Фёдор», — решила Ирочка, снова пускаясь бегом. За плечом у Фёдора — ещё одна низкорослая фигурка, а чуть в стороне — двое в оранжевом, рядом с какой-то штукой на треноге, у одного — папка в руках. Пишет? «Нет, — решила Ирина, — это пульт у него. Или экран».

— Я сам об этом подумал, Федя. Никаких следов тяжёлых элементов. И говорю же, радиация — фон. Ионный газ тоже очень странный. Сейчас глянем, как это выглядит в ультразвуке, но, по-моему, там сплошной базальт. И что самое интересное — нет пустот и неоднородностей. Если бы там были боты, или истребители-автоматы…

Ирочка, попыталась не пустить в сознание мысль о том, что где-то в каменной лепёшке, как изюминка в слое теста запечен… «Нет, его там нет! Ты слышала, идиотка? — ругала себя она. — Лосев говорит — нет его там. Сплошной базальт. Базальт…» Но не одна только она слышала рассуждения Алексей Мстиславовича. Низкорослый, топтавшийся в стороне, за спиной Швыдкого, шевельнулся и бросился к пульту. Маргошкин голос: «Чего вы ждёте?! — пискнул отчаянно. — Они погибнут! Они же, может быть…»

Ирочка заторопилась. Нужно было оттащить Марго и попытаться успокоить. Но та выкручивалась из рук, всхлипывала, бормотала: «Они же там…» — и захлёбывалась словами.

— Маргарет, — жёстко выговаривая, обратился к ней Лосев. — Ты мешаешь работать. Из-за тебя можем не успеть. И вообще, всех касается! Внимание! Всем участникам спасательной операции! Объявляю режим полного радиомолчания. Говорит только тот, к кому я обращаюсь лично.

Маргошка дёрнулась в последний раз, высвобождаясь из Ирочкиных мягких объятий, отошла в сторону, остановилась, опустив голову. Всхлипывала едва слышно. Стало тихо. От торчащих вертикально красных труб — короткие чёткие тени. Сотня стрелок на огромном базальтовом циферблате. Солнце высоко. И от треноги сканера — тень. И у ног людей — чёрные съёженные комочки.

— Что у аварийщиков? — несколько натянутым тоном спросил Лосев. — Есть скан-карта?

— Да, Алексей Мстиславович. Посмотрите, я вам отправил.

— Любопытно, — проговорил планетолог и потянул руку — чесать в затылке. — Гляньте, Федя! А здесь получается, что есть пустота. Да огромная какая! Не пустота — пустотища! И — смотрите! — толщина слоя здесь…

— Алексей Мстиславович! — прервал его взволнованный голос. — Потеряна связь со всеми зондами сразу! Пришло: «ошибка контроллера», — и после этого — тишина. Даже «маячки» замолчали, я не понимаю…

— Тихо! — прервал его Лосев.

— Алексей Мстиславович, — спокойно сказал другой голос. При звуках его у Иры заколотилось сердце. Едва сдержалась, чтобы не закричать: «Саша!»

— Кто говорит?! — гневно вопросил Лосев. — Я же просил, полное молчание!

— Я говорю. Александр Волков, — устало ответил голос. Ирочка прижала руки к груди и, не отдавая себе отчёта в том, что делает, пошла прямиком к базальтовой, истыканной красными иглами площади.

В глаза Джеффри Моргану били, слепя, три ярких солнца — прожектора бота, спина Джеффри Моргана опиралась на чёрную покатую твердь, но смотрел он вверх. Не слишком общительный планетолог, привыкший по роду занятий к отсутствию собеседника, обычно не тяготился одиночеством. Но теперь, когда десятиметровый слой базальта, подкреплённый непрошибаемым силовым щитом, висел прямо над головой, а за спиной была прессованная чёрная пустота, одиночество давило на него нестерпимо. Там, наверху — Маргарет. Он знал, она там. Ждёт. Маргарет, Марго, Гретхен. И пробиться к ней невозможно. А за спиной, в утробе прессованной черноты умирает Саша. И умрёт. Потому что туда тоже невозможно пробиться.

Морган щурился. Закрывал ладонью глаза, но свет лез сквозь пальцы, беспощадный как бесспорная истина, от которой невозможно отвернуться. Более всего в мире Джеффри ненавидел бессильное ожидание, но, похоже, с чувствами его не собирались считаться — ничего нельзя было сделать. Только сидеть и ждать смерти, которая, конечно, когда-нибудь придёт. Бессильное бешенство копилось, капля за каплей, заполняя душу, заставляя дышать сквозь зубы, подступая к горлу хрипом. Морган зарычал: безадресная ненависть подбросила его, поставила на ноги, заставила сжать руки в кулаки. Достать до гранитного потолка нельзя, но чёрная твердь здесь, под рукой. Однако лупить её кулаками показалось Моргану мало. Тень его, лежащая на ненавистном чёрном панцире, исказилась, вырастая — Джеффри сделал шаг назад, к боту. «Пусть, — подумал он вдруг, испытав неожиданное облегчение. — Разобью вдребезги бот и сам подохну — ведь всё равно же помирать! — но сидеть и ждать не буду». Приняв такое решение, он собирался повернуться к непрошибаемой тьме спиной и вдруг обнаружил — завесы больше нет. Тень лежит у ног, на шестиугольных плитах, а дальше — в двух шагах! — Сашино неподвижное тело.

— Сдрейфил, ежара!? — плачущим голосом простонал Джеф и поднял сжатые в кулаки руки.

— Нет, Джеф, нет, — отозвался Сашин голос. — Эго не виноват. Это я попросил его поставить барьер. Нам нужно было поговорить. Теперь всё в порядке, можем выбираться отсюда.

Морган рухнул на колени рядом с другом, взял за руку, причитая:

— С кем поговорить?! Как же — в порядке?! Там, наверху — Марго. Там…

— Спокойно, Морган. Сейчас всё устроим, — изменившимся голосом ответил Волков. Глаза Моргана полезли из орбит: лицо Сашино за щитком скафандра неподвижно, как у мертвеца. Перепачканные кровью губы сжаты. Но голос — его. Ведь даже интонации… «Я просто сошёл с ума, — догадался Морган, поднимая и роняя бесчувственную ватную руку распростёртого перед ним тела. — Спятил. Мне чудятся голоса».

— Двигаться я не могу, — говорил между тем в наушниках призрачный голос. — Тебе придётся дотащить меня до бота. Опять я инвалид. Точно как тогда, помнишь? Вообще-то моя очередь тебя таскать, но не боись, за мной не заржавеет. Как-нибудь сочтёмся. В кабину вдвоём не влезем, но это и не нужно. Ты сдвинешь правый и левый манипуляторы, тело моё привяжешь к ним.

— Са-саша, — испуганно перебил Морган, — но как же ты… говоришь?

— Это ерунда, я тебе потом объясню, сейчас некогда. Наши там наверху пока что возятся с зондами и готовят ультрасканер, но если дело дойдёт до лазерных буров… Короче, Джеф, тащи меня к боту. Только не вздумай подойти к Эго ближе и бот сюда не подводи. Да, надо, кстати, наших предупредить, чтоб не лезли на лаву. Когда я пробью корочку…

— Ох, ты! — крякнул Морган вздёрнув обмякшее тяжеленное тело, облачённое в скафандр.

— Тяжело? — участливо осведомился Саша.

— А ты думал? — пыхтел Морган, переставляя ноги с большим трудом.

— Сейчас будет легче.

Дёрнулись вверх прожектора, потом медленно вернулись обратно. Сашино тело стало лёгким. От неожиданности Морган чуть не уронил его.

— Тихо, тихо, Джеф. Не мешок поди с картошкой. Уронишь — испачкаешь мой драгоценный скафандр.

— Что с тяжестью? — спросил Джеффри. До бота добрался мигом и опустил Волкова на пол.

— Я узнал новый трюк, — Саша хмыкнул. — Не без помощи Эго, конечно… Чего ты ждёшь? Наклони ботик и сведи ему правую и левую лапки. Только лазеры заблокируй, а то отрежешь мне что-нибудь ненароком. Правда, от рук и ног моих толку теперь мало, но может быть…

— Заткнись, — прошипел Морган и полез в кабину.

— А что ты сразу так грубо — заткнись. Нужно смотреть правде в глаза. Эго пока не уверен, что сможет мне помочь. Нечего было лезть в зону эффекторов. С другой стороны, как бы я его разбудил иначе? Хорошо, что мы на боте сунуться не успели — не собрали бы костей оба.

— Кто этот Эго? — спросил Морган. Свёл лапы бота так, чтобы получилось ложе, и ткнул их концы в пол — так удобнее затаскивать и укладывать.

— Знаешь, Джеф… Я не совсем понял, кто он. Буду думать. Мне кажется… Представляешь себе, как бабочка выходит из кокона?

— Причём здесь… — начал Джеф, выбираясь наружу и думая не о бабочках совсем, а о том, чем примотать тело. «Локерной лентой!» сообразил он и полез в лючок на борту.

— А вот при том. Именно бабочка. Развалины реактора — кокон. Эго — бабочка. Когда древней Планетарной Машине перестало хватать ресурсов для развития, она… За пояс тоже привяжи. Да, так вот, она пополнила нехватку — надстроила себя, но не электроникой а… Вот это особенно сложно будет объяснить. У нас таких терминов нет. Ты же видел шар?

— Да, — с ненавистью буркнул Морган.

— Это мозг Эго. Если в наших терминах — что-то вроде квантового компьютера. А щупальца заметил?

— Да, — подтвердил Морган и подумал при этом: «Век бы их, этих щупалец, не видеть».

— Полегче с ногами. Туго не перевязывай, может быть, они мне ещё пригодятся. Ну так вот: шупальца — это его эффекторы. А больше ему ничего не нужно. Всё, Джеф, достаточно. Авось, не упаду. Только манипуляторы заблокируй, а то распнёшь меня и удвоишь.

— Я уже, — отозвался Морган, соображая, что ещё нужно сделать. Глянул Саше в лицо и похолодел от неожиданной мысли.

— Сашка… — шепнул он. — А как же ты видишь, что я делаю, когда глаза у тебя… закрыты?

— Это не я вижу, Джеф, — грустно пояснил Волков. — Видит Эго. То, что ты примотал сейчас лентой к лапам ботика, — полутруп. И неизвестно ещё…

— Я сейчас, — Морган заторопился, прыгнул в люк, развернулся, шипя проклятия, в кресле и осторожно приподнял бот. — Я готов, Саша.

— Иди вертикально вверх. Не быстро. Я скажу, когда хватит. Ещё. Ещё чуток. Стоп. Теперь вперёд. Так, чтобы Эго оказался точно внизу. Всё. Сейчас я поговорю с нашими, чтоб не наломали с перепугу дров. Нужны антенны там, наверху. Какие-нибудь железяки… О! Они натыкали в лаву зондов!

— Я говорю. Александр Волков, — прозвучал в сотне пар наушников усталый голос.

— Саша? — спросил растерянно Лосев, и воззрился на ощетинившуюся красными иглами широкую площадь. — Этого не может быть! Это чья-то глупая…

— Алексей Мстиславович, — не обращая внимания на его слова, продолжил Волков. — Проследите, чтобы никого не было на свежей лаве. Отведите людей. Радиус — сто метров от эпицентра.

— Кто вышел на лаву?! — заревел в наушниках голос Швыдкого.

— Это Ира, — отозвалась Маргошка.

— Иришка! — позвал Волков. — Ты слышишь меня?

— Да, Саша, да! — серебристая фигурка остановилась на краю серой лепёшки в стерне из красных игл.

— Вернись, Иришка, сойди с лавы. Мы с Морганом сейчас поднимемся. Алексей Мстиславович…

Вмешательство начальника не понадобилось — подоспели врачи. На этот раз Ирочка не сопротивлялась — дала себя увести, но не дальше пульта.

— Чем помочь, Саша? — спросил опомнившийся планетолог.

— Медики. Пусть готовят капсулу-реаниматор.

— Медкупол! Вы слышали? — тут же спросил Лосев.

— Да, Лёша. Готовим. Три минуты.

— Хорошо, — удовлетворённо проговорил голос Волкова. — Мы тогда сразу пойдём к медкуполу.

— С Морганом что-то? — осторожно спросил Швыдкой.

— Нет, с Джефом всё хорошо, — отозвался Волков. — Внимание! Сейчас будет выброс! Морган, приготовься, когда увидишь свет, сразу выводи бот. И тут же его в сторону метров на пятьдесят. Очень быстро. Ты понял? Всё!

— Ха-а-а-а-р-р-р! — рыкнуло в наушниках, задрожала мелкой дрожью под ногами старая лава, повалились один за другим зонды, словно кто-то невидимый пригладил вставшую дыбом шерсть. Пламенный столб ударил в небо из центра базальтовой площади; огненный фонтан заревел басом, в нём возникли чёрные дымные струи, и тут же пламя словно отрезало у самой поверхности ножом. Из круглого десятиметрового провала, образовавшегося в базальте там, где только что ревел пламенный факел, выбралось чёрное круглоголовое насекомое, повисело секунду в струях газа, бьющих из-под земли, и прыгнуло прочь от огнедышащей своей норы.

— К медкуполу, Джеф! — распорядился голос Волкова. — Он справа.

Бот вильнул, ложась на другой курс, Лосев успел заметить: верхний манипулятор отрезан, к боковым, вытянутым вперёд щупальцам примотано что-то длинное, красное. Но суетливое насекомое заложило крутой вираж и махнуло к белому, меченному красным крестом диковинному цветку, расцветшему посреди древнего поля лавы.

Кто-то ахнул, две серебристых фигурки бросились вдогонку за сбежавшим насекомым, следом за ними — врачи, законную добычу коих унёс бот. Лосев понял, что именно было примотано к вытянутым щупальцам, собирался последовать за врачами, но его окликнули громким шёпотом:

— Алексей Мстиславович, — пробормотал Швыдкой. Язык у него заплетался. — Посмотрите!

Лосев глянул туда, куда указывал серебристый палец, и прочее мгновенно вылетело у него из головы.

— Регистраторы включить! Все! — завопил он. — Аварийщики! Сканер! Видео, видео, у кого есть?! На эпицентр! Всё внимание на эпицентр!

Руки планетолога без участия сознания дёргали тумблеры пульта, но смотрел он только вперёд. Нельзя было не смотреть. Проснувшаяся от летаргического сна длиною в семьсот миллионов лет бабочка покидала кокон.