Я попросила Шурша сделать круг над местностью. Дьяр, сидевший за моей спиной, уверенно положил ладони мне на талию, а на мое шипение ответил совершенно серьезным тоном:

– Я боюсь, вдруг ты упадешь.

Ну не гад?

Загородный замок мага Алиана действительно стоял очень далеко от столицы Белой империи. И вообще от какого-либо города. Его белокаменные стены сияли, как жемчужина в центре огромного леса, тянущегося до границы с Серыми Пределами. С высоты драконьего полета я увидела на горизонте характерную серебристо-серую полоску.

Я сразу узнала волнистую линию высоких холмов моей родины, протянувшейся между землями Тьмы и Света. Отсюда не видно, конечно, но на востоке холмы превращались в неприступные горы, где обитали драконы смерти, а на западе – в песчаную пустыню, где какие только ядовитые твари не прятались в песках и оазисах.

Шурш пыхтел под нашим с принцем весом, но исправно махал крыльями. Как только мы пересекли границу Пределов, видимость резко упала, а нежно-зеленый цвет листвы светлых лесов сменился на серебристо-серый лунных рощ, придававших нашей земле неповторимый облик.

В воздухе пахло туманом и приближавшимся рассветом. Надо было торопиться, но я не могла не покружить над холмами. Соскучилась. Да и Шурш, лопоча на языке древнейшей династии Шарх, выпросил привал. Устал малыш. Тяжеловато ему нести сразу двоих.

Дьяр уже вполне серьезно, без всяких подначек, хотел облегчить ему груз и лететь рядом, но я запретила. И вовсе не потому, что мне нравилось, как нежно этот презренный демон обнимал меня и горячо дышал в шею.

Совсем не нравилось. Вот еще.

Просто не хотелось, чтобы его засекли наши охотницы. Придется ведь защищать охраняемое тело. А узнает кто во мне жрицу, начнутся расспросы, просьбы о молебне, если в селении нет других служительниц Лойт, обязательная кормежка путников, а там и солнце взойдет, и я опять на лекции опоздаю.

Потому для привала я выбрала безлюдное место, там, где холмы превращались в голые скалы и жилья в теории не должно было быть, насколько я помнила карту.

Плохо помнила, как выяснилось, потому что Шурш вынес нас прямо к хижине, прилепившейся к горному склону.

Родник он тут почуял, видите ли. Испить ему захотелось чистой горной водицы.

Последняя надежда, что горное гнездо – нежилое, рухнула, когда из домика быстро спустились – почти бегом по отвесным камням! – три женские фигуры и окружили нас с принцем.

– Приветствую, сестра, – поклонилась мне старшая из девушек, но ее глаза как приклеились к Дьяру. – Что привело вас в нашу обитель?

– Жажда. Сейчас мой дракон напьется, и мы улетим, – я показала на Шурша, осторожно сунувшего нос в выложенную простыми серо-крапчатыми камушками чашу, откуда и бил родник. Странный цвет для священных родниковых камней. Из-за него и вода казалась пепельно-серой. Обычно чаши обкладываются перламутром или, за неимением оного, голубым и белым кварцем.

Девушки недоуменно переглянулись. Ну да, я же совсем забыла, что дракона смерти можно увидеть только тогда, когда он захочет. Значит, не захотел.

– Куда такая спешка, сестра? Особенно если у тебя такая… драконья жажда, – девица хрипло хихикнула. – Если ты жрица, освяти нашу пищу и раздели ее с нами.

Я замешкалась с ответом. Согласно легенде, рассказанной владыке, я еще не жрица. Но и отказать в освящении невозможно.

– Или ты уже измененная и потеряла право освящения? – прищурилась девушка. Черты ее смуглого лица были резкие. Острые скулы, нос с хищной горбинкой, черные, как у низшей демоницы, глаза.

– Еще нет, – покраснела я и, покосившись на принца, решилась на ложь. Все равно он ничего не поймет. – Но на пути к изменению.

– Этот юноша – твой избранник для изменения? – вмешалась вторая девица, поприятнее первой, но с таким же горбатым носом. А ее волосы в растрепавшейся косе казались черной проволокой.

Странные они тут какие-то. Таких откровенных вопросов не задают. Я начала злиться.

– К чему такие вопросы, сестра? Я не на исповеди в храме богини.

– Если он – просто твой сопровождающий, то одолжи нам его на несколько часов. Нам очень нужны мужские руки. Наши мужчины уехали надолго, и еще не скоро вернутся.

– Только руки?

Девицы рассмеялись.

– Ну и остальное, если такому красавчику не жалко. Тяжело нам долго без мужской ласки. У нас тут не монастырь.

Удивительная просьба. Сельо никогда не позарится на чужого мужчину, если есть свой. И даже если нет, она будет хранить себя для будущего супруга. Для единственного. Они не сельо! Кажется, мы нарвались на неприятности.

– Мы торопимся, сестры, – спокойно улыбнулась я. – К тому же и одолжить его не могу.

– Ты откажешь нам в такой мелкой просьбе, сельо? – из-под верхней губы старшей показались клыки.

– Откажу, – сердито сощурилась я и решилась на совсем уж откровенную ложь. – Он – мой избранник.

– Лжешь! – выкрикнула самая младшая горянка – хрупкая девчонка лет пятнадцати, стоявшая у меня за спиной.

«Шурш! Ко мне!»

Дракон вдруг оглушительно чихнул, испарив всю воду из чаши. Исчез и сам родник, и камни, и струившаяся по каменному желобу тонкая струйка.

– Наша вода! Ты уничтожила наш родник! – ахнули девицы.

– Простите. Я нечаянно. Очень пить хотелось.

«Что ты наделал, драконище!»

Шурш, к моему изумлению, вовсе не выглядел виноватым. Подобрался, угрожающе обнажил клыки на горянок. А их лица между тем начали чудовищно меняться.

Руки Дьяра сомкнулись на моей талии. Рывок, и земля унеслась из-под ног как раз в тот момент, когда, хищно оскалившись, девицы бросились на нас. Над головой, словно туча, простерлись черные крылья принца Тьмы.

– Шурш, не… – я хотела крикнуть «не смей», но твердая ладонь Дьяра закрыла мне рот.

– Не мешай ему! – приказным тоном прошипело высочество.

Мешать было уже нечему. Все уже закончилось.

Шурш дохнул три раза туманной дымкой, коснувшейся горянок, и втянул ее обратно. По камням покатились три мертвых, наполовину преображенных тела. Два – в клочках черной шерсти, а одно, самое хрупкое, в перьях и с крыльями вместо рук. Дракон смерти не только напился, но и наелся.

Я всхлипнула. Меня затрясло.

– Ты никогда не сталкивалась с оборотнями, телохранительница ты моя незадачливая? – спросил Дьяр. – Это были горные медведицы и орлица. Гости у них остаются навечно в виде косточек.

– Нет, никогда, – по щекам, как я ни сдерживалась, покатились крупные слезы. – Они даже не увидели, кто их убил. Шурш обычно не питается разумными существами. Он у Кикируси на крыс и мышей охотится вместо кошки. Что на него нашло?

– Он тебя защищал, глупая девчонка. Оборотни так же опасны, как ваши хиссы. Было бы кого оплакивать. Демоны на них охотятся, как на диких зверей.

– И ты тоже?

– Да. Я их убивал в облаве. В Тархареше они вне закона, но все равно проникают и заражают низших демонов. Высшие от их укуса не становятся оборотнями, но умирают весьма долго и неприглядно. Хуже этого только смерть от светлой магии.

– Верни меня на землю, их похоронить надо. И тебе нельзя раскрывать тут крылья. Сейчас еще слетятся любопытные, начнут демона ловить.

– Не поймают. А слетятся, так пусть они и хоронят ту падаль, я рук пачкать не буду. Скажи дракону спасибо и прикажи ему лететь без нас в Башню трех принцесс.

– Почему без нас?

– Не спорь, Лика. А то не успеем смыться. Вон, уже летят твои подруги.

В небе справа и слева засеребрились быстро приближавшиеся лунные блики. Много, с полтора десятка.

«Шуршик, спасибо. Ты нас спас, малыш. Лети в башню без нас, у Кикируси наверняка свежие простыни появились, а у Миранды – варенье. Скажи ей, что я разрешила отдать тебе целую банку».

Меня окатило волной благодарности. Дракон исчез, превратившись в стремительно удалявшуюся полупрозрачную комету.

В тот же миг нахлынула тьма.

Ну, конечно, куда еще он мог меня притащить?

В спальню. Еще незнакомую.

Посадил на ложе – на удивление узкое и твердое, больше похожее на широкую лавку, по-солдатски застеленную грубым и тонким шерстяным покрывалом. И смылся. Но вернулся быстро, не успела я толком рассмотреть погруженное в темноту помещение. Пока я перестраивалась на ночное зрение, перед глазами появился кубок с водой.

– Не реви. На вот, попей. Тоже мне, боевой темный маг. Нам надо поговорить, Лика.

– На нарах? Ты что, в тюрьму меня притащил? Из-за того, что мой отец – белый маг?

– Гхм, – принц подавился и отпил воды из принесенного – мне! – кубка. – Ты не поверишь, но это мои покои.

– Ужас. А почему бы не поговорить в моей башне?

– Там шпионы светлых могли оставить какие-нибудь амулеты, и сейчас донжон чистят от крыши до погреба. И крышу ремонтируют заодно. А тут и мы никому не помешаем, и нас никто не подслушает, даже Кикируся.

Мне показалось или я расслышала чей-то тихий старческий смешок?

Не только мне послышался ехидный шум.

Принц щелкнул пальцами. Вспыхнули магические светильники, озарившие ну совсем не дворцовое помещение, если не считать его величины. Посторонних не обнаружилось, и спрятаться им было решительно негде.

Я узрела голые стены из черного камня со следами соскобленной лепнины. Каменный пол, не прикрытый коврами. Два окна, плотно закрытых коваными узорчатыми ставнями. В простенке между ними – вышеупомянутую узкую койку, поставленую торцом к стене и с кованым гербом в изголовье. К ней примыкал с одной стороны длинный стол, сооруженный из трех массивных плит черного мрамора. Могильных.

На столе – груда книг и тетрадей, пестревших закладками, канделябр (брусок с дырками) с тремя черными свечами, чернильница (куб с крышкой) и писчие перья, пучком воткнутые в стакан. С другой стороны – еще один мраморный стол, но пониже, вровень с койкой. На нем – стеклянный графин с прозрачной жидкостью и кубок. Похоже, только что поставленные, так как вода в графине еще колыхалась.

Три кованых двери. Одна пошире и две поуже. Скорее всего, узкие вели в умывальню и гардероб, ибо платяных шкафов в спальне не обнаружилось.

Напротив – пустая стена без единого пятнышка, если не считать плавающих бликов от светильников. Даже оружие нигде не развешано.

И последнее из мебели – единственный стул, на который и сел принц, повернув его спинкой вперед.

– Не нравится? – поинтересовался Дьяр.

– Мрачновато. А где же царская роскошь? Где изысканный готичный дизайн, полагающийся наследнику Темного Трона? Не похоже, что это ваша спальня, ваше высочество, – от потрясения я даже вспомнила о статусе этого синеглазого.

– Моя. Причем это официальные покои, – он показал на герб.

– В какой тоскливой тюрьме вы живете! Сочувствую.

– Привык, не жалуюсь. Лика, что значит «избранник для изменения», что за изменение и почему ты на пути к нему?

– Ничего не значит. Я им соврала.

– И сейчас врешь. Если ты претендуешь на роль телохранительницы при мне, то отучайся лгать.

– Разве ты ничего не читал о жрицах Лойт?

– В наших хрониках и учебниках о вас говорится либо плохо, либо очень плохо.

– Как и в наших – о демонах.

Мы одновременно усмехнулись, и это была первая искра понимания между нами.

– Хорошо, зайдем с другой стороны, – вздохнул он. – Почему оборотни спрашивали тебя именно об изменении? Почему сразу на нас не набросились? Они же голодные были, я видел. Почувствовали в тебе что-то? Изменение – это оборотничество?

– Нет, но чем-то похоже… – чтобы не смущаться, я уткнулась взглядом в собственные руки, сцепленные на коленях. В конце концов, это же написано во всех наших учебниках, и можно представить, что я просто рассказываю урок старшей жрице. – Неужели ты никогда не слышал, что сельо, когда вступает в брак, изменяется душой и телом для любимого? Она становится такой, какой должна быть идеальная для ее избранника женщина. Такой, чтобы соответствовать его душе и телу. Это происходит один раз в жизни жрицы, и она уже не может служить Лойт. Не потому, что потеряла девственность, а потому, что теперь она сама – богиня для своего бога.

Внутренне сжавшись, я замолчала. Ожидала язвительного смеха, но его синие глаза подернулись задумчивой дымкой. Принц тихим эхом повторил:

– Богиня для своего бога… И как далеко могут зайти изменения?

– Те убитые девушки когда-то были лунными девами. Но они встретили оборотней, полюбили и изменились для них.

– А может, все проще, и их просто покусали?

– Оборотни обычно не кусают сельо, поэтому мне ничего не грозило.

– Боятся отравиться? – съехидничало несносное высочество.

– Да, – кивнула я со всей серьезностью. – Им дозволено жить в Серых Холмах, пока они не нарушают наших законов. И еще те девушки соблюдали традицию освящения пищи, они еще помнили о ней. И как быть с другими расами, ведь сельо не только за оборотней выходят замуж? Получается, белые маги тоже кусают и превращают своих любимых в подобных себе? Сельо, вышедшая замуж за светлого, становится светлой, если ее избранник в глубине сердца не хочет иного.

– А за темного?

– Как правило, она становится демонессой. Демоны слишком эгоистичны, – не забыла я о шпильке. – Они могут ненадолго увлечься экзотикой, но истинная любовь, даже если и случается такое чудо, у них бывает лишь к отражению самих себя. Исключений нет или о них нам неизвестно.

– Хм… – Дьяр подавился и закашлялся. – А когда-нибудь сельо остается сама собой, неизменной?

Я чувствовала его пристальный взгляд, но смотреть в эти колодцы не было сил. И внезапно подумалось об одной очевидной вещи: почему моя мать, дочь демона и лунной девы, сумела сохранить магию сельо настолько, что осталась царицей, хотя и бескрылой?

Ну, хорошо, Эльда не успела измениться или не смогла. Но почему лунные девы, изменившись, не всегда теряют свою магию? А вот те оборотницы – потеряли. Похоже, это как-то зависит от изначальной силы девы.

И принц прав – мы действительно оборотни. С той разницей, что оборачиваемся в иное существо один раз в жизни, и обратного процесса нет. Только, если смертельно не повезет, сходим с ума и деградируем в хиссу или – еще реже – в гинью.

Задумавшись, я не сразу ответила и очнулась, только когда принц взял мою ладонь и потеребил пальчики.

– Лика, ты где? Ты меня слышишь?

– Что? – я вскинула ресницы. Наткнулась на мерцавшие и очень серьезные глаза. – Да, слышу. Встретить единственного и остаться неизменной – это, с одной стороны, еще большая редкость, чем перерождение в гинью.

– Неужели вас самих никто никогда не любил такими, какие вы есть? И не случалось так, что кто-то не хотел, чтобы вы менялись непонятно во что, совсем незнакомое?

Вот пристал. Я вырвала ладонь.

– Почему же? С другой стороны, у нас есть и мужчины. Для них лунные девы остаются такими же сельо.

– Ни одного мужчины у вас не видел, хотя читал, что есть где-то. Вы держите их в гаремах или в храмах?

– Там же держим, где вы – своих низших демонов, – огрызнулась я. – Ваши низшие редко бывают сильными магами и все бескрылы. Так и у нас. На наших мужчинах – пашни, зодчество, коневодство, кузни и прочее, где не обойтись без грубой силы. Не каждой деве так везет, чтобы встретить своего единственного, и она либо навсегда остается жрицей Лойт, либо выбирает мужчину из сельо для рождения ребенка. Девочкам, рожденным не в любви, может повезти, и они когда-нибудь раскроют силу. Мальчикам уже не повезет.

– Как я теперь понимаю, путь к изменению – влюбленность?

Ни за что не скажу.

– А избранник для изменения – это возможный муж? – продолжал он допытываться. – То есть жених?

Молчу. Синеглазый укоризненно качнул головой.

– Лика, мне не трудно заглянуть в книгу, но я хочу услышать от тебя.

– Да. И не просто жених, а именно тот, кто способен изменить лунную деву, кто может стать для нее богом. Но, разумеется, не в нашем с тобой случае. Я так сказала, чтобы от нас отстали.

Принц криво усмехнулся. Глаза сузились.

– Жаль. А я уж было обрадовался, что близок к выигрышу.

– Ну ты и гад!

– Статус принца Тьмы обязывает меня быть самым гадским из всех гадов, – дернул он плечом. – Я предлагаю тебе сделку, сельо. Ты быстренько умнеешь, отказываешься от глупой идеи с телохранительством, а я снимаю с тебя мою печать. Это щедро с моей стороны. Если ты еще не поняла, через эту печать я могу и подслушать, и подсмотреть, и отследить тебя хоть на краю света, даже в Белой империи, даже в защищенном доме твоего светлого отца.

– Так вот как ты узнал, где я! А я думала – Айрес сообщил.

Айреса он пропустил мимо ушей. И даже не удивился, что странно.

– Не только узнал, но с помощью вложенной в печать магии смог перенестись очень точно. А с помощью Шурша прорвал охранные барьеры.

Вот оно что! И в парк, когда на меня напали «шмонари», он тоже очень вовремя примчался.

– А обо мне ты подумал?! Я едва не сдохла, когда эта магия тебе помогала! Зачем ты вообще сунулся? Тебя звали?

– Почувствовал твою истерику. Любопытно стало, кого ты там так испугалась. Вот потому я и предлагаю сделку. Не хочу в следующий раз тебя угробить без всякого для меня удовольствия.

Ох, какой соблазн! Я досчитала до десяти, борясь с искушением. Напомнила себе о великой… ну, хорошо, о важной задаче. И мотнула головой:

– Нет. Договор заключен не с тобой, а с владыкой, и будет исполнен. У меня встречное предложение. Я сниму с твоей щеки свою метку, а ты с меня – свою. Я тоже могу через нее наблюдать за тобой, мой принц.

В теории. Надо будет попробовать.

– Твой? – осклабился он во все клыки.

– Мой поднадзорный принц, если быть точнее. По договору.

– К Хургу этот идиотский договор! – взорвалось высочество. – Ну какой из тебя телохранитель, девчонка!

– Я и не претендую. Я – телохранительница, – подчеркнула я последний слог. – И сегодня я уже дважды досрочно сохранила твое драгоценное тело. Надеюсь на премиальные.

– Нахалка. И не ты сохранила, а твой Шурш. И второй раз – я сохранил тебя, вовремя заткнув твой очаровательный, но слишком болтливый ротик.

Он мазнул взглядом по моим губам и… пренебрежительно усмехнулся! «Не обращай внимания, Лика! – сказала я себе. – Это он специально дразнит».

– Какая разница, если я – хозяйка дракона, а ты – жив и невредим? Так что насчет моего предложения?

– Хорошо, – пополз в улыбке уголок его рта. Опять что-то задумал, мерзкий демон! – Снимай метку, а я сниму печать. Подвинься.

Вместо того, чтобы повернуть щеку, Дьяр сдвинул меня к изголовью и разлегся, положив голову мне на колени.

– Приступай, сельо.

Сцепив зубы, чтобы не выругаться, я откинула с предъявленной мне щеки прядь черных волос. Красивые волосы. Густые и шелковистые, на удивление мягкие. У Ирека куда жестче. Так. Не отвлекаться!

И щека очень гладкая. Там, где ее не рассекают безобразные шрамы. Неправдоподобно белая кожа. Усталые голубоватые тени под глазами. И ресницы длинные, загибающиеся на концах.

– Хватит спать, ваше высочество.

– Уже все? – взлетели ресницы, выпустив на волю яркий синий свет.

– Да.

– Моя очередь, – он с неохотой поднялся, провел ладонью по щеке, проверяя мою работу, второй похлопал по покрывалу. – Ложись.

Демон проклятущий, я же в вечернем платье! Легла.

Пожаловалась:

– Жестко. Теперь я понимаю, почему ты всегда такой злой.

– Что поделаешь, – с притворной горечью вздохнул он. – Демоны – ребята жесткие, а чаще – жестокие. Привыкай. Тебе меня от них охранять придется, если не договоримся по-хорошему о досрочном прекращении твоих обязанностей.

– Не договоримся.

– Тогда закрой глаза, пользуйся моментом поспать. Нам скоро на занятия. Спи, разбужу.

Никогда не верьте демонам. Никогда! Едва я закрыла глаза, как он уже начал меня будить – я почувствовала на губах поцелуй.

– Тиш-ше, – прошипел темный наглец, когда я дернулась в панике. – Мне надо настроиться. Я в тот амулет бухнул от злости столько силы, что теперь его быстро не снять. Расслабься. Ты же хочешь, чтобы я снял с тебя… печать? Тогда терпи.

И он, перехватив мои запястья, неспешно продолжил поцелуй. Как он целуется, богиня! Почти как Ирек. Даже лучше. Интересно, это у них семейное?

– Лика, ты о ком думаешь?

Это он через печать почувствовал?!

– О твоем брате. И о владыке Сатарфе. Сравниваю поцелуи. А что?

Злобный рык. Так он и не настроится, пожалуй. Я обняла отстранившегося и пышущего гневом поднадзорного и сама поцеловала. Вот так-то лучше. Даже слишком… хорошо. О, Лойт! Надо это прекращать.

– Настроился?

– М-м-м… почти.

– Снимай.

– Что?

– Печать снимай!

– Только ее?

Тут уже я зарычала и показала четвертьдемонические клыки. Фыркнув мне в волосы, принц сел. Его ладонь скользнула по моей ноге и потянула вверх подол платья.

– Что ты делаешь?! – взвилась я.

– А как, интересно, снять печать, если на тебе одежда? Сквозь ткань не подействует.

– Дай мне ножницы, я дырку прорежу.

– Извращенка! – возмутился он. – Такую красоту портить! Мужичка! Не смотри, если не нравится.

Верхняя юбка взлетела и накрыла меня с головой. А его ладони медленно заскользили по ногам, собирая кверху нижнюю юбку. А за ладонями – нежно и невесомо – горячие губы и – ай, щекотно! – влажный язык. Интересно, он у этого гада уже раздвоенный или еще нет? Я сдернула с себя подол, приподнялась на локтях. Не раздвоенный, надо же.

– Зачем ты меня лижешь? Это негигиенично!

Принц, добравшийся уже до моих колен, поднял смеющиеся глаза.

– Ох, бездна! Я с тобой досрочно сдохну, телохранительница. Ляг и не мешай мне сосредотачиваться на процессе снятия печати. У тебя такие гладкие и вкусные ноги!

– Людоед. Как поставить печать – так один бесчестный миг. А как снимать…

– Исправлять ошибки всегда труднее, особенно чужие, – посерьезнел он. – А мне нужно исправить чудовищную ошибку.

Неужели осознал? Вот если бы он еще извинился! Но где же этому гордецу…

– Выше не смей целовать! – прошипела я.

– Выше начинается кладбище с останками несчастной змеи варрдх. Должен же я, как гадский гад, почтить память безвинно погибшего пресмыкающегося!

– Ну, я предупредила, – откинувшись на подушку, я вперила мученический взгляд в потолок.

Демон внял, как ни странно. Или ему стало неприятно прикасаться к пупырчатой коже варрдх – полузмеи-полужабы, из которой был создан мой пояс целомудрия. На это мы с мамулей и рассчитывали – на неприятности для покушающихся.

Бесконечное платье было наконец поднято. Обнажив мне живот, Дьяр легонько погладил его подушечками пальцев.

– Все? – спросила я. – Снял?

– Еще только осматриваю фронт работы. Я же объяснил: магии вбухано много, печать глубокая и сильная. Даже порталы способна открывать. Придется вычищать постепенно.

Склонившись, он начал тщательно зацеловывать мой животик. Точнее, печать. Неужели она такая большая? Ох, а в пупке ее следов точно не было! И пряди его волос так щекочут!

Я хихикнула, брыкнув ногами:

– Щекотно!

– Лика, ты невозможна! – и этот хищник легонько куснул меня.

– Ты решил ее выгрызть? Без соли?

Дьяр захохотал, уткнувшись лбом мне в живот. Но вдруг светильники разом мигнули, и он замер, оборвав смех и к чему-то прислушиваясь. Потом резко вскочил.

– Прости, Лика, меня отец зовет. Ты пока поспи. Я ненадолго. Никуда не уходи. Да тебе и не уйти, тут заперто надежно.

– А печать?

– Одну букву я убрал. Позже продолжим, – Дьяр завернулся в крылья, и его не стало.

Мои когти рассекли воздух.

– Одну букву?! – я была вне себя от ярости. Лживый демон!

Осмотрела себя. Вокруг пупка красовалось: «О, е! Дьяр». Запятой стала легкая царапинка от клыка.

Короткий вдох. Длинный выдох. Дыхательная гимнастика прочищает мозги.

Успокоившись, я задумалась: и как мне уследить за охраняемым телом? Верховная жрица сошла с ума – о богине стараюсь не думать! – если поручила мне такую задачу. Либо у меня есть способ уследить. Тогда почему мне о нем не сообщили? Впрочем, у наживки скромная роль: привлечь акулу. Что-то тут не так. Что-то тут сильно не так.

А не могу ли я, на четверть демоница, через эту печать проследить за принцем?

Я провела пальцами по контурам букв, сосредоточилась. Светильники приглушенно мерцали, колыхались какие-то подозрительные тени по углам. Тишина стояла такая, что звенело в ушах от недостатка внешних раздражителей. Или это чьи-то смутные голоса?

Нет, так я усну, а засыпать в этом каменном мешке мне страшно.

И… у меня же занятия! А по договору на время занятий я свободна от службы по охране сбежавшего темного тела! Где там драгоценное папино колечко?

Не успела я о нем подумать, как почувствовала слабое жжение на мизинце правой руки. Вот же оно! Сверкает, как солнечный луч. И совсем не тяжелое. Я встала, одернула платье и представила свою комнатушку в Башне трех принцесс.

И с места не сдвинулась.

Может, заклинание какое надо прочесть? Мизинец зачесался. Я поднесла ладонь к глазам. На амулете вспыхнули руны. У Алиана явная тяга к народному фольклору. По ободку вилась надпись: «Катись со мной, колечко, до нужного местечка».

Не успела я прочитать, надпись отделилась от кольца. Дочитывала на лету, пока вокруг меня кружились гигантские световые буквы. Откуда-то донесся громовой раскат, мгновенно смявшийся в невразумительное эхо.

Запоздало мелькнула мысль, что Темный Трон может нервно отреагировать на светлую магию в своем сердце…

Но я уже была в своей комнате на третьем этаже Башни трех принцесс – узнала ее по завиткам решетки и виду из окна. За окном переливалось жемчугами осеннее предрассветное небо, на фоне которого четко проступали очертания черных крыльев – символа, венчавшего шпиль главного учебного корпуса Академии Тьмы.