Принц Дьяр был весьма разочарован, когда, примчавшись к башне вызволять пленницу, обнаружил, что той давно и след простыл. Ректор Вултон, обнаруженный на чердаке вместо Лики, хрустел обломками черепицы и с отчаяньем взирал на зияющие дыры в потолке:

– Опять ремонт! Никакого бюджета не хватит с такими адептками! Вы были правы, ваше высочество, девушкам не место в Академии Тьмы. Отчислю. На этот раз точно отчислю!

Принц, злой, как осиный рой, подопнул обломок доски.

– Отец приказал ее не трогать.

– При всем моем почтении, ваше высочество, здесь пока еще я ректор, а не владыка Сатарф! – седой карлик гневно сверкнул глазками.

– Мы можем исправить это недоразумение.

– Ваша власть не распространяется на эти стены, юноша. Меня выбрал совет магистров, а не владыка, и только Совет может переизбрать. И по закону даже владыка не имеет права вмешиваться во внутренние дела моего ведомства!

– Неужели? – хищно прищурился принц, нашедший наконец, на кого обрушить раздражение. – Вы прекрасно знаете, мэтр, что Лика Тария – совсем не ваши внутренние дела. Она находится под покровительством Темного Трона. Это во-первых. Во-вторых, в Тархареше лишь один высший закон – слово владыки. Или вы собираетесь оспорить этот факт и лишить себя и ваше ведомство милости Тьмы? Тогда вам придется переименовать Академию и перенести ее за пределы страны.

– Нет-нет! – спохватился зарвавшийся чиновник. – Вы меня неправильно поняли, ваше высочество. Я вовсе не это имел в виду! Конечно, владыка – наш высший закон!

– Хорошо, я не буду говорить отцу об этом инциденте. Более того, оплачу ремонт из моих личных средств, – снизошел принц. – В конце концов, вы же так и не выяснили степень вины Лики в разрушении башни. Может, действительно горгульи взбесились?

– Не может! Посмотрите на них – смирнехонькие, даже с магического поводка не сорвались.

Оба, задрав головы, посмотрели в прорехи. Птицы, освещенные заходящим солнцем, сидели неподвижными твердокаменными статуями.

– Что-то они слишком сыто выглядят, – заметил Дьяр. – И где сейчас Лика Тария, хотел бы я знать? Надеюсь, эти твари ее не сожрали?

– Увы, нет. Четверть часа назад она и ее друзья, среди них и Ирек Гил, отправились в город. В сопровождении отряда мракаров. Владыка распорядился срочно доставить ее во дворец.

– Не может быть. Тогда зачем ему понадобилось запирать ее в башне? Нелогично. Без ключа мракары не смогли бы взять донжон даже штурмом.

– Вот его приказ, – пожав плечами, Вултон протянул свиток.

Дьяр развернул, пробежал глазами и, изменившись в лице, смял бумагу в кулаке:

– Ясно. Мне надо немедленно вас покинуть, мэтр. Смету расходов на ремонт отдайте Шону, он передаст.

– А бумага? – всполошился ректор.

– Я ее у вас заберу.

– С ней что-то не так? – Вултон не занимал бы столь высокий пост – да еще при своем малом росте, когда иному демону он будет лишь по пояс, – если бы не отличался умом и сообразительностью. Не принято изымать приказы владыки. Даже наследник вряд ли бы осмелился без веской причины. – Но печать, подпись… Я же не мог ослушаться самого владыку Сатарфа!

– Все подлинное, мэтр. Тут вы не погрешили ни в чем.

Дьяр завернулся в крылья и исчез.

Старик трясущейся ладонью вытер проступивший пот, рухнул на стул и тут же с воплем подскочил: под зад попал крупный обломок черепицы.

Перемещение через Тьму мгновенно, но принц понимал, что не успеет перехватить Лику. Да и как объясняться со стражниками? Они-то тут ни при чем. Приказ есть приказ, и в его подлинности никто не усомнился бы, кроме Дьяра. Подпись Сатарфа ни одно существо в мире не могло повторить – ее творило личное заклятие владыки, известное только ему и Тьме.

Безусловно, были и есть в Тархареше маги-умельцы, умудрявшиеся накладывать иллюзии подлинных подписей, но никто бы не осмелился подделать почерк Сатарфа, не говоря уже о том, что его магию способен воспроизвести только он сам. Да если бы и осмелился какой-то безумец, ничего не вышло бы: Тьма бдит, и руку преступную сгноит еще до того, как та дорисует последний завиток.

Подпись подлинная.

Но мало ли, на каком клочке она была поставлена?

Заклятие переноса куда проще, чем подделка. И даже ректор не заметил, что подпись аккуратно перенесена с какого-то бланка на этот лист. Или предпочел сделать вид, что не заметил. Потому что посягнуть на магию царственной темной крови мог только тот, кто обладал точно такой же.

А раз сам Дьяр такого подлога не делал, то остается либо Ирек, которому, однако, весьма сложно добраться до печати Темного Трона, либо – единственный правильный ответ – принцесса Зарга.

– Пронюхала все-таки! – в сердцах выругался Дьяр.

Он облетел дворец, сразу же обнаружил на узкой улочке приближавшуюся к задним воротам Лику в окружении ее друзей, мракаров и животных. Даже к поиску через печать не пришлось прибегать. Трудно не заметить столь живописную группу: три воинственно настроенных девицы, четверо начинающих боевых магов с наглыми физиономиями, нахальная мантихора и людоедского экстерьера псина – против жалкой семерки стражников.

Они медленно, но верно приближались к малым воротам в ограде, огибавшей холм с дворцом. Принц отлично знал, что снаружи ограда выглядит совсем несерьезной: решеточка из железных прутиков, сквозь которые легко просматриваются строения на холме.

Вот только на ограждение была наложена иллюзия высочайшего класса.

Никто, в том числе Лика и ее спутники, не мог видеть за воротами плац, кишевший магами и мракарами, и нетерпеливо прохаживавшуюся среди демонов принцессу Заргу – высоченную, мощную тварь в броне, с хвостом и массивными рогами. Сестра заранее приняла боевую форму. Лике с ней не справиться и один на один, а тут еще рота высших демонов наготове.

Горячую встречу решила устроить сестрица своей бывшей пленнице. Идиотка бешеная. Совсем у нее разум померк, если она намерена, пользуясь отсутствием владыки, захватить не просто сельо, а дочь царицы Серых Холмов. Считай, это объявление войны.

Последние сомнения Дьяра в причастности сестры к подделке приказа отпали. А значит, руки у него развязаны, и отец не встанет, как обычно, на защиту любимой, несмотря ни на что, дочери.

Принц опустился на плоскую крышу смотровой башни, слившись с длинной тенью зубца, и несколько мгновений нервно кусал губы, наблюдая за построением на плацу.

Слишком много сил собрано. Лика может гордиться.

А там еще Ирек, который не станет спокойно смотреть на произвол Зарги. И для всех остальных он никто. Убьют, не дрогнув. Так ведь не даст бастард себя просто так убить, само собой.

Вдвоем братья скрутят Заргу, надо надеяться. Но остальные-то тоже не останутся зрителями в театре. А это – лучшие дети кланов. Ну, хорошо, самые лучшие – в гвардии владыки и наследника, но и личная охрана Зарги – не последние демоны в Тархареше. Последствия бойни – и физические, и политические – трудно представить.

Что же делать, Тьма? Причем немедленно и глобально!

И Дьяр решился на куда большее преступление, чем его сестра, – перенести дворец без санкции владыки.

А это то же самое, что захватить Темный Трон. Одно и то же. Не захватив, не перенесешь.

Никогда никто, кроме владык, не посягал на тайну живых камней. Никто иной не приказывал им. Даже наследник не имел права, пока сам не наденет корону владыки и не возьмет всю полноту и силу Тьмы.

Хватит ли у него мочи, принц даже не задумывался. Нет, конечно. Ну, не перенесет, так хотя бы пошатнет. Достаточно для того, чтобы Зарга и ее личные холуи забыли о Лике.

Дьяр, бросив опасливый взгляд на бушевавшую внизу сестрицу – не вздумала бы она, потеряв терпение, атаковать приближавшихся к ловушке Лику с группой поддержки, – перенесся на самый нижний ярус дворца.

Вопреки расхожему мнению о подземельях, доходящих до самого Ада, в цитадели Тьмы даже погребов отродясь не бывало. Ни к чему они демонам.

Припасы хранились на государственных складах под строжайшим учетом, оружейням тоже свое место, да и демон сам себе и оружие, и оружейня.

Пленников не водилось совсем. Трупам место на кладбище. Врагов Темный Трон уничтожал на месте, допросы виновных устраивал там, где изловил, и привычки среди правящей династии не было держать кого-то на цепи и пытать с чувством, толком и расстановкой. До рождения Зарги не было, но и она свое родовое гнездо не пачкала.

Но слухи о жутких катакомбах, где стонут по ночам на дыбах и в тисках ободранные заживо заключенные, исправно насаждались и поддерживались правителями. Дабы всякий демон боялся и трепетал, а их враги тем более.

С ролью стенающих мучеников успешно справлялись баньши, прикормленные кем-то из владык-предшественников.

Дежурная баньши, разбуженная свалившимся ей на голову принцем, подавила зевок и издала испуганный вскрик, перешедший в душераздирающий стон.

– Отставить! – поморщился Дьяр.

Слегка светившееся полотнище потускнело и замолчало. Баньши подобрала подол савана, изрешеченный рваными дырами, присела в поклоне. Позади нее просматривался освещенный багровым коридор.

– Скажи-ка, милейшая, а как мой отец перемещает все это громадье?

– Мановением левой руки, вестимо, – слегка визгливо отозвалось существо.

– И куда он руку возлагает? На какой артефакт?

Баньши растерянно колыхнулась, что было эквивалентно пожатию плечами.

Дьяр, приказав нежити исчезнуть, прошел по коридору.

Пара поворотов, столько же каверзных ловушек, которых он, будучи наследным принцем, и не заметил, и демон оказался перед массивными двустворчатыми дверями, запечатанными заклинанием Тьмы и усеянными такими острейшими железными зубами игл, что акула обзавидуется.

Едва он пересек невидимую черту, шипы вытянулись змеями, обвили пришельца коконом из колючей проволоки, прошли сквозь одежду и коснулись кожи напротив сердца.

Дьяр попытался шагнуть. И тут же неимоверная боль пронзила его. Одежда мгновенно намокла от крови. Принц не дернулся, затаил дыхание, понимая, что как никогда близок к смерти. Иглы придвинулись к самым глазам.

– Только посмей! – прошипел Дьяр.

Он ощущал себя бабочкой, нанизанной на шип. Голова кружилась, ноги подгибались. А если дух-хранитель не признает его право войти в сердце Тьмы?

На синие глаза охранное заклинание не покусилось. Напившись царственной крови, иглы убрались.

Железное полотнище двери стало гладким и сыто лоснилось, а на поверхности проступили фиолетово мерцающие руны и рисунок печати темных владык. Дьяр приложил окровавленную ладонь к печати. Кожу щекотнуло, словно пес прошелся языком, и кровь исчезла, раны от игл затянулись. Но препятствие не пошевелилось.

– Открой! – приказал принц, уже искусавший губы от нетерпения.

– Да с чего бы? – вредным Кикирусиным тоном поинтересовалась дверь.

– Надо.

– А что дашь?

– Крови мало попила? Тогда – пинка.

– Тьфу, грубиян. И не стыдно?

– Некогда мне стыдиться. Открывайся! – Дьяр, разозленный, что время уходит, пока тут охрана капризничает, демонстративно занес ногу.

– Как был невежей, пиратское отродье, так и помрешь, – проворчала дверь. Створка нехотя, с издевательским скрипом, начала открываться. Принц все-таки ее подопнул, чтобы поторопилась. Дверь взвизгнула. – Поаккуратнее, больно же! Тебе вообще сюда нельзя, неслух настырный. Мал еще. Ишь, и кровищи не пожалел, лишь бы поперек батьки пойти. И чего приспичило?

– Совсем распустились без папы! – огрызнулся принц, входя в кромешный мрак зала.

Как выглядело сердце Тьмы, не смогла бы рассмотреть и она сама.

Во-первых, ни искры света тут никогда не бывало. Во-вторых, попробуйте сами взглянуть на собственное сердце изнутри.

Дьяр замер, ощущая себя лишь каплей безымянной и бессловесной темной крови, растворенной в океане первозданного мрака.

А через миг он начал падать: опора под ногами исчезла, разверзлась бездонная пучина. Принц взлетел, пытаясь удержаться, но его засасывало вниз, как щепку в гигантский водоворот.

– Кто посмел?! – оглушило его чудовищным рыком.

Что-то вошло в него, разорвав сердце в клочья. Теперь он ощущал себя то ли бабочкой со вспоротым брюшком, то ли комком вывернутой плоти: Тьма впилась в него, копалась в мозгах, кишках и жилах.

– Недостоин! Прочь, морское отродье! – отвергла его Бездна. И швырнула в другую.

Он падал в пропасть, а со дна поднималось к нему нечто огромное, жуткое, жадное. Клокотала чья-то злобная ярость. Выстреливали навстречу огромные тугие щупальца. Дьяр не видел их, но откуда-то знал. По свисту, словно хлестала чудовищная плеть. По ледяным порывам ветра, обдиравшим кожу и норовившим оборвать его крылья.

Принцу пока удавалось уворачиваться от ударов. Но он падал, тщетно взбивая воздух крыльями. Они его не держали.

Принц мысленно воззвал к Матери-Тьме.

Но ответил почему-то отец Сатарф, и весьма свирепо:

– Какого Хурга лысого ты сюда сунулся, мальчишка?! За моей короной явился? Невтерпеж стало? Решил, что со мной все кончено? А не рано?

Невидимая рука ухватила его за шкирку, рванула и поволокла вверх.

– Нужно дворец переставить, отец. Там Зарга ловушку Лике устроила, а мне драться не хотелось… – Дьяр задыхался: край ворота врезался в горло. – Пап, ты совсем вернулся? Ты снова крылат!

– Кабы! И я не вернулся. Я с моей любимой женщиной, а ты меня отвлекаешь, стервец. Тебя моя сокровенная Тень держит. У нее-то крылья невозможно выдрать. К счастью, об этом никто не знает.

Дьяра с размаху швырнуло на твердую поверхность. Проехавшись по каменным плитам, он едва не расшиб голову о стену. Или это был столб? Принц поднялся на четвереньки и не сдержал стона: тело ломило, словно ни одной целой кости не осталось.

– Прости, сынок, не рассчитал, – сказал голос отца, но с такой ухмылкой, что стало ясно: специально проучил.

– Злишься, пап? Не посягал я на твой Трон.

– И зря. Знаю. Не оправдывайся. И не волнуйся, перенес я дворец. Вместе с Заргой и ее свитой. Как ты? Цел?

– Местами. Отец, почему Тьма назвала меня морским отродьем? Я чего-то не знаю о своей матери?

Сатарф ответил через столь долгую паузу, что Дьяру показалось: владыка уже отозвал свою сокровенную Тень.

– Не забивай голову ерундой, сын, – ответил наконец владыка. – Тьма любую женщину рядом с нами будет воспринимать как соперницу. Она считает, что мы должны принадлежать ей безраздельно. И забывает, что тогда у владык не будет детей.

– Но она отвергла меня. Сказала, что я ее недостоин. Почему?

– Это не она, а ты сам чересчур самокритичен и считаешь себя недостойным той роли, которую тебе все равно придется сыграть. А она не любит сомневающихся. Принц Тьмы должен быть дерзким. Ты же способен лишь на наглость, свойственную слабым и трусливым, когда они прикидываются сильными.

– То есть я слаб и труслив? – оскорбился Дьяр.

– А кто прячется за двойников?

– Я всего лишь выполняю твое же требование, как послушный сын.

– Слишком послушный. Я-то уж было обрадовался, когда ты сюда полез, а ты опять не для себя старался. Ну что у меня за сыновья? Только Зарга и способна на воистину темные поступки!

– Мне что, тоже твою подпись подменить, чтобы Тьма меня признала?

– Я чего-то не знаю? – голос Сатарфа стал ласковым, как у откормленного кота.

Дьяр лихорадочно соображал, что ему выгоднее: сейчас наказать сестру руками отца или промолчать, а потом шантажировать гадину? Синица в руках показалась ему куда привлекательнее. К тому же владыка надолго отшибет у Зарги желание мстить Лике. И принц вытащил поддельный приказ. В тот же миг вещественное доказательство рассыпалась пеплом в его руках.

– Так о каком подлоге речь, сынок?

– Эмм… Это я к примеру, – попытался солгать принц.

– Врать мне ты никогда не умел, Дьяр. Тут ты в маму уродился.

– А в чем я, интересно, не в нее пошел? – зато ему удавались отвлекающие маневры.

– Ты же мужчина.

– Ну, разве что.

– Ростом. Крыльями. Цветом глаз, формой зрачка, – начал перечислять владыка. – И… и…

– И все!

– У тебя еще есть рога и когти в боевой трансформации, – вспомнил Сатарф.

– Спасибо копыт нет.

– У меня тоже нет, но я же не жалуюсь из-за этого по ночам в подушку.

– Да ты и днем не жалуешься. Ты же владыка Тьмы и Теней, настоящий демон, тебе не положено.

– А ты, можно подумать, не настоящий? И боевой ипостаси у тебя нет?

– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Я люблю новые знания, а не новые драки и новых девок. Я ненавижу нашу Академию во главе с продажным ректором. Ковен высших магов я бы разогнал к Хурговой матери. А кланы? Это постоянный вызов! При каждой аудиенции! Я бы отменил клановость в принципе. А Тринадцатый вообще уничтожу, если стану владыкой. Драконам скормлю. А все перечисленное – это столпы, на которых зиждется наша власть. Как видишь, я только все разрушу, что строилось столетиями. Сердце у меня не лежит к тому, чтобы сидеть на Троне и олицетворять Тьму.

Сатарф долго молчал после этой тирады. То, что наследник сказал «наша власть», порадовало. Но остальное… Дьяр как никогда близок к бунту. Надо поторопиться с решением.

И как убедить мальчишку, что принять власть Тьмы и Теней не равнозначно тому, чтобы потерять сердце? Да, подданные у них – твари злобные и кровожадные, лживые и хитрые. Но правителю не обязательно становиться злее, хитрее и кровожаднее, чтобы удержать их в узде. Ему нужно быть мудрее, хладнокровнее и дальновиднее, а уж силу ему даст власть Тьмы и Теней. И у Дьяра все получится, как только он решится.

Владыка понимал, откуда в его наследнике такое неприятие долга. К счастью, сам Дьяр не осознает, чей пока еще далекий зов проникает в его сердце. Не так проста была его мать, как о ней говорил сам Сатарф и какой она старалась казаться. Только в час смерти призналась, бедная. Да и умерла ли она тогда? Или, родив ему обещанного наследника, освободилась от брачных уз и ушла в родной Океан?

Как только зов ее крови станет сильнее, мальчишку не удержать. И запрет приближаться к побережью не поможет. Лишь полная власть Теней может оградить его, лишь владычица Тьма – навсегда заглушить зов материнской крови. И Сатарф перестанет бояться, что его сын когда-нибудь бросит все ради солнца в морских брызгах, ради ветра в тугих парусах, ради игр дельфинов на гребнях волн, ради блеска жемчужин и тайн морского дна. И его поглотит Океан.

– Я пойду, – сказал Дьяр, не дождавшись ответа. – Там, наверное, Ирек и Лика уже добрались до дворца, надо встретить.

– Без тебя их встретят.

– Зарга?

– Ее я отправил в другое место вместе со свитой.

– Как ты все успеваешь? – вздохнул Дьяр.

– Учись, пока я жив. Причем не по твоим любимым книгам учись. И без того ты себе зад намозолил в библиотеке, пока твои «тени» отдуваются за тебя на темном поприще. Учти, Дьяр, это тебе сейчас удается морочить моих подданных, пока я тебя прикрываю. Но когда ты сядешь на Трон, тебя быстро раскусят. Если не удержишь подданных в кулаке, сожрут и будут правы.

– Я тебе давно говорю, что не выйдет из меня владыка Тьмы. Не хочу я.

– Мало ли, что ты не хочешь. Это твой долг. Долг нашего рода. Темная корона изменит тебя и даст недостающей твоему сердцу жесткости. Иного она сделала бы излишне жестоким, а тебе будет в самый раз.

– Все равно не выйдет. Тьма не позволит мне надеть корону, – радостно возразил принц. – Я же недостоин!

– Ага, все-таки тебя задело, – рассмеялся Сатарф. – А куда она денется? Никуда. Поворчала, но давно благословила тебя. И сейчас попугала, но не растерзала. Значит, все-таки признала достойным. Никогда не слушай слов, смотри на действия и поступки.

– Пусть Ирек тебе наследует. У него лучше получится. Он твой первенец, в конце концов.

– Это невозможно, сынок. И не потому, что Ирек – незаконнорожденный. Для Тьмы без разницы, от кого и как рождены мои дети. Но не все равно – какими. И ты знаешь причину, из-за чего наши подданные никогда его не признают. Тебе нужна междоусобица? Потому готовься принять корону и не надейся увильнуть.

– А Зарга? Вот она-то демонесса до мозга костей.

– Даже слишком. И ты прекрасно знаешь, почему ей никогда не сесть на Темный Трон. Он всегда принадлежал мужчинам. Только мужская рука может удержать Тьму и Тень. Если ни один из наследников недостоин стать владыкой, произойдет смена династии. И в этом случае никто из вас, моих детей, не выживет.

– Тогда у меня один выход: поменять эти демонские предрассудки, – пробормотал Дьяр.

– Попробуй, но даже я не смог, когда был в полной силе. А сейчас разожми-ка левый кулак.

Дьяр разжал, стряхнул бумажный пепел. Но на ладони, как приклеенная, осталась светиться подпись владыки. Невидимая рука коснулась его кожи, и подпись исчезла.

– Так-так… – пробормотал голос Сатарфа. – Вот о каком подлоге была речь. И кто же додумался, мальчик мой?

– Ну, не я же!

– А жаль. Если бы ты хотя б раз решился на отчаянный поступок ради своих желаний, я был бы спокоен за твое будущее и за Тархареш. Ну, Зарга… Кстати, из нее выйдет прекрасный генерал, но я не рекомендую тебе назначать ее главнокомандующей твоими войсками, если не хочешь получить военный переворот. Лучше заранее создать конфликт. Назначь ее главным инспектором мракармии, и демоны ее дружно возненавидят.

– Сам назначь. Ты говоришь так, словно собрался помирать.

– Нет, но о моих планах лучше говорить не здесь.

Дьяр прищурился с подозрением:

– Ты что задумал, отец?

– Встретимся утром, расскажу. Да, чуть не забыл. У тебя с утра будет новый телохранитель. Точнее, телохранительница.

– Что-о?

– Вот приказ о назначении, здесь же расписаны пределы ее полномочий и обязанности, – в ладонь Дьяра лег свиток. – Ознакомься. А я удаляюсь. И без того слишком на тебя отвлекся. У меня тут брачная ночь под угрозой. Зачем моей прекрасной жене холодный мужчина?

Голос владыки резко оборвался: Сатарф отозвал истинную Тень.

На нижнем ярусе дворца воцарилась тишина. Дьяр знакомился с повелением владыки. Алыми угольками руны проступали на пергаменте и гасли под его взглядом.

Через минуту, когда он, не веря глазам, трижды перечитал не слишком длинные письмена, весь холм, до самых глубин, потряс его небывало яростный вопль:

– Да ни за что! Это позор и унижение! А мое мнение тебя не интересует, отец?!!

Как ни занят был владыка, но не мог не услышать – с такой силой, даже не прибегая к магии крови, призвал его наследник.

Перед глазами Дьяра сгустился клочок мрака – более плотного, чем окружавшая тьма.

– Совершенно не интересует, – спокойным, но продирающим до костей тоном сообщил владыка. – Вот займешь мое место, Дьяр, тогда власть будет в твоих руках и ты сможешь аннулировать мой приказ и разорвать договор.

– Это гнусный шантаж!

– Разумеется. Но теперь у тебя появился небольшой стимул все-таки стать владыкой Тьмы и Теней, как бы ты ни отвергал свое предназначение.

От предчувствия угрозы я сначала замедлила шаг, а потом и совсем замерла столбом.

– Идем, Лика, успеешь еще налюбоваться, – проворчал сержант.

Мы подползли наконец к ограде вплотную. И в этот момент этот дворец, эта темная зараза показала нам кукиш! Черно-багроваые камни цитадели моргнули и бесшумно исчезли. Ни соринки не осталось.

В огромной столице было еще с десяток таких же черных лысых возвышенностей, образующих Кольцо Тьмы, по ним и перемещался дворец, словно драгоценный камень перстня. Я давно хотела посмотреть на это зрелище, но не в этот момент!

– Чтоб тебе провалиться! – неверноподданнически выругался мракар.

Ирек тоже возмутился:

– Что еще за фокусы? Почему без предупреждения?!

– Вот видите! Он не хочет нашу Ликусю! – не растерялась Миранда, словно лично организовала бегство Темного Трона из-под нашего носа.

Я тоже не осталась в стороне, попинала основание колонны ограждения. Драконья морда на гербе сплюнула сгустком черного огня, но я увернулась.

– Осторожно! – вцепились в меня с двух сторон сержант и Ирек и едва не разорвали пополам, оттаскивая каждый в свою сторону.

Отбрыкалась ото всех.

– Как еще без ноги не осталась, – проворчал Драхис и огляделся, приставив ладонь козырьком к глазам. – И куда он подевался, этот наш блудник?

– Ты это о ком? – осведомился Ирек. – О владыке?

– О дворце! А, вон он, на соседний холм перекочевал. Совсем недалеко. Идем, что ли…

– Может, лучше завтра?

Сержант подумал, махнул рукой:

– Ладно. Только отметимся, бумаги подпишем и на сегодня увольнительную дам, рядовой… рядовая Тария. Все равно твоя служба с завтрашнего дня начнется, когда присягу принесешь. Я-то хотел как лучше, чтоб ты подготовилась, осмотрелась, форму подшила, а то на такую тщедушную комплекцию у нас во всем гарнизоне подходящей мануфактуры не найдется.

– А вот форму можно и сейчас, – заметила я, покосившись на молчавшую Зулию. Судя по покрасневшему носику и гусиной коже, южанка тихо страдала без теплого палантина.

– Тогда идем, выдам, так и быть, – соблаговолил этот милейший громила.

И мы отправились ловить сбежавший дворец.

– А зачем вообще нужны эти переходы с холма на холм? – поинтересовались островитяне. – Это же неудобно!

Им, как самым дальним от столицы провинциалам, можно и не знать столичной мифологии. А вот мне перед путешествием в Тархареш пришлось зазубривать каждую мелочь демонического быта. Сержант, устроивший южанам исторический экскурс, все же добавил пару деталей.

– С незапамятных времен у нас эта карусель завелась, когда еще не было над темными кланами единого владыки, а было тринадцать враждовавших князей. Столицы тогда еще не было, а тринадцать вотчин сходились тут клиньями. На холмах этих стояли племенные храмы с идолами рода, у каждого свой был. Но однажды пришел из Хрюмовой бездны…

– Харумановой, – поправил Ирек тоном ментора. – И не из бездны, а с небес. Харуманова Бездна – название туманности в созвездии Упыря.

– Да какая разница, – отмахнулся мракар. – Может, он и впрямь с неба свалился, когда еще Лойт и в помине не было, а наша луна юлой крутилась вокруг мира, подобно солнцу. После этого высшие маги дыру и заткнули. Пришел, в общем, в Тархареш невиданный доселе железный многоглавый монстр ростом с гору.

– И всех раздавил? – с ехидцей спросила Зулия.

– А то! Мор наслал невиданный. От одного его дыхания демоны разом обессилели и дохли, как мухи. Низших он щелкал, что семечки. А высших ловил, как мотыльков сачком, и крылья выдирал.

Ирек нервно отвернулся и ускорил шаг, а низкий бас мракара, подражавшего балладному тону менестрелей, стал почти задушевным.

– Черной кровью демонов эти холмы пропитались до самых глубин и затвердели, как скалы, – распинался он перед черноокой Зулией. – Думали – все, хана темному народу. И ведь что обидно: не с силами Света в драке гибнуть, а с невесть каким двенадцатиглавым чудищем, темнее самой Тьмы, злее самого Зла. Говорили, правда, что того монстра светлые на нас и натравили, вызвав из иномирья, но беленькие отбрехались, мол, ни при чем. Короче, совсем нам туго стало, из десяти взрослых и один не выжил. Ребятня осталась и калеки. И тогда вышел один малец на бой, последний из клана Полночного звездопада. У этих кланников особенность издревле – глаза сияют, как звезды. Говорят, глаза эти им звезды и подарили. Еще на крыло тот парень не встал, так мал был. Шансов, как понимаешь, никаких. Но перед боем он жертву принес Тьме великую. Какую, знал только он сам. Душу ли отдал Госпоже, судьбы ли потомков заложил на все века вперед, о том только владыки знают.

Я покосилась на Ирека: интересно, знает ли бастард эту тайну? Или надо Дьяра пытать с пристрастием, чтобы поделился секретами династии?

– Тьма приняла его жертву и дала взамен силу. Мощь всех павших – одному ему подарила, – с некоторой толикой зависти вздохнул Драхис. – По этим Лысым холмам и гонял мальчишка лихого вражину, на каждом холме по одной голове отрубал, пока тот дух не испустил. Но железная бестия и безголовой уползла на тринадцатый холм. И до сих пор великая Тень первого из синеглазых владык отгоняет от Тархареша посмертный дух чужого исчадия, вот оттого и перемещается дворец без всякого порядка. Ежели долго Трон на одном месте застоится, то чужеродный дух соберет головы и оживет. Оно нам надо? Так что пущай дворец вертится. Лишь бы стражу предупреждать не забывали.

Слушая Драхиса, я изо всех сил сдерживала скептическую усмешечку. В храмах Лойт нам преподавали другую историю: тринадцать самых сильных темных кланов попросту перегрызлись за власть.

В жесточайшей междоусобной войне сгинули все их вожди, а светлые кланы, потирая ручки, скромно ждали в сторонке, когда темные сами себя сожрут, чтобы прибрать освободившиеся земли. Но тут объявился вождь из третьесортного демонического рода. Так как он не входил в число великих кланов, то его появление поначалу осталось незамеченным, а потом оказалось поздно: молодого государя поддержали, и он собрал государство железной рукой. С тех пор Трон перемещается по холмам, где раньше стояли родовые храмы, чтобы никому из великих тринадцати кланов не было обидно.

Я промолчала, не стала разрушать сказку низменными реалиями. Да и кто знает, сколько в наших исторических учебниках истины, а сколько – зависти и амбиций их авторов? Ирек, кстати, тоже помалкивал.

– Ну хорошо, с этим понятно. А почему у дворца каждый раз очертания меняются? – Зулия прищурилась на соседний холм, к которому мы подбирались, проталкиваясь сквозь толпы спешивших по делам демонов: с закатом улицы столицы оживлялись. Дворец умостился на вершину, приняв вид гнезда раздраженных кобр с раздутыми капюшонами. Змееобразные башни покачивались, как при землетрясении. Солнце уже зашло, алое небо подергивалось пеплом, как догорающие угли, и глаза кобр отсвечивали таким же золотисто-алым цветом, а узоры камней начали эффектно светиться.

Южанке ответил Ирек:

– Таким способом избыток магии сбрасывают.

– Разве может быть избыток магии? – удивился Айрес.

– Может, если Тьма шквалом придет. От обжорства тоже бывает несварение желудка. Так и тут, только еще хуже.

Сержант с подозрением окинул островитянина взглядом:

– Откуда вы явились этакие неучи, что простых вещей не знаете? Как приняли-то вас в Академию, таких невеж? Да еще и боевую специальность выбрали.

– С архипелага мы.

– А что, на островах другая магия?

– Да такая же, но ее у нас много не бывает, – лицо Айреса стало кислым, как лимонный пирог без сахара. – Нам обычных бурь и шквалов хватает, они, видать, и забирают избыток.

Я успела перехватить недоуменный взгляд Ирека, но тут мы пришли наконец к воротам в ограде замка, явно не парадным, и мракары распахнули передо мной дверь в сторожевую. На миг мне показалось, что за ней такая же черная монолитная стена, как и вокруг двери.

– Лика Тария со мной, – распорядился Драхис. – Остальные ждут снаружи. Ирек, к тебе это тоже относится.

Из погруженной во тьму каптерки раздалось зычное:

– Ирек тут? Драхис, держи его крепче! Давно мечтал лично прибить негодного мальчишку!

Второгодник не успел смыться: реакция у мракаров была что надо. Они мигом скрутили парня, втащили внутрь. Ирек, надо отметить, не особо и сопротивлялся. Драхис одной рукой подтолкнул меня, а второй – захлопнул дверь перед носом возмущенной Миранды.

Мы оказались в таком кромешном мраке, где даже ночное зрение отказывало. Тут же зажглись зеленым глаза успевшей просочиться мантихоры. Правда, в их свете все равно ничего не разглядеть.

– Попался, Ирек! – громоподобно хохотнул кто-то во тьме.