Книга: Псы над пропастью
Назад: Глава двенадцатая
Дальше: Примечания

Эпилог

Старший сержант контрактной службы Коля Матюшин принимал участие в нескольких боевых операциях. И хорошо помнил, как в первом бою все для него казалось окутано туманом и как трудно было собрать в кулак разбегающиеся мысли и совершать обдуманные поступки. Если бы не команды командира, неизвестно бы, как он себя вел. Но команды отдавались вовремя и правильные. И им Николай подчинялся. Сам Матюшин был тогда солдатом срочной службы, и успел отслужить только полгода. То есть только начал входить в боевую форму настоящего солдата-спецназовца. Второе участие в боевых действиях произошло через несколько дней. Сам Матюшин не заметил изменений в себе, не заметил и после третьего, и после четвертого случая, и только на пятом вдруг ощутил, как здраво и спокойно он размышляет и так же спокойно, хладнокровно себя ведет. Николай от природы был человеком вдумчивым, не склонным к принятию скоропалительных решений. Но, когда требовалось, он мог действовать и решительно, и быстро. Две командировки на Северный Кавказ за время срочной службы, четыре командировки за время службы по контракту — все это и характер его закалило, и сделало его бойцом хорошего уровня, с мнением которого всегда считался даже командир взвода. И не просто считался, но доверял и самостоятельные действия.
Первое, что предпринял Матюшин для освобождения заложников, — это провел разведку. Ослябя тоже проводил, но закончить ее не успел. И предложил замкомвзвода выполнить то, что намеревался выполнить сам.
Понаблюдав за прохождением пары часовых по периметру столовой, старший сержант убедился, что бандиты действуют точно по графику, который просчитал старший лейтенант, — идут два круга в одном направлении, потом разворачиваются и два круга проходят в другом направлении. Он взял с собой только рядового Злобина, молодого солдата, который только-только начал входить в службу и еще порой терялся в трудной ситуации, и рядового контрактной службы Комаровского, бойца опытного, которому сам Матюшин поручил присматривать за Злобиным и помогать тому. Остальных бойцов своей группы оставил в кустах. И, как только пара часовых прошла ближний угол, повернулась к спецназовцам спиной и даже за очередной угол не завернула, Матюшин двинулся следом. Правда, шел он в стороне, в тени кустов, куда и свет из окон не доставал, и потому и солдат его не было видно. Все светящиеся окна были занавешены шторами. Те, которые не светились, тоже имели шторы, но у многих они оказались не задернуты.
Основной принцип разведки Матюшин знал хорошо: увидеть нужно все, что можно увидеть, и только потом из увиденного выбрать необходимое и пригодное для использования. И потому он пытался за спиной у часовых заглянуть даже в темные окна кухни, но это результата не давало, потому что видно ничего не было, а светить сквозь стекло фонариком рискованно — луч фонарика можно рассмотреть с противоположной стороны стекла, и это выдало бы разведчиков. А вот заглянуть в окна обеденного зала было вообще-то можно. Шторы прилегали не так и плотно. На некоторых подоконниках кто-то сидел. Бандиты это или заложники, при взгляде с улицы сквозь шторы сказать трудно. Но около этих окон из соображений безопасности и застревать необходимости не было. Помимо них было много окон с пустыми подоконниками, и Коля Матюшин такими окнами заинтересовался. Рассмотреть заложников удалось сразу. Они сидели за обеденными столами. Кто-то просто сидел, поставив локти на стол и оперев на ладони голову, кто-то на столе руки сложил. Некоторые даже спали, положив на руки головы, чем удивили старшего сержанта. Он подумал, каким следует обладать хладнокровием, чтобы уснуть, став заложником. Хотя, возможно, брала свое нервная усталость. Она должна взять свое даже при самых сильных переживаниях и страхах.
Пока осмотр окон ничего не дал, кроме вывода, что при появлении спецназовцев в обеденном зале бандиты имеют возможность сразу открыть огонь по заложникам. Значит, бандитов из обеденного зала нужно вытаскивать, и как можно больше вытаскивать, чтобы их там осталось столько, сколько можно сразу уничтожить, за секунды. Но как это сделать, старший сержант не знал, и пока не видел никаких реальных путей ни для выманивания бандитов, ни для уничтожения оставшихся. Единственное, что показалось интересным в обеденном зале, это наличие какого-то подобия сцены у одной из торцовых стен. То ли сцена, то ли просто подиум. Но высоко на стене над этим подиумом висел какой-то длинный черный цилиндр. Как следует рассмотреть это сооружение не удалось, но Коля Матюшин предположил, что это экран. А если есть экран, значит, с противоположной стороны должно быть что-то типа будки киномеханика, в которой есть окна, обращенные в сторону обеденного зала. Но противоположную стену видно не было. С подиума тоже выходили окна на улицу. Там даже стеклянная дверь имелась, но все это было забрано снаружи решетками, а изнутри завешено шторами. И сколько старший сержант не пытался найти с торца хотя бы щель в шторах, это не удалось. Щели были, но через них виднелись только участки обеденного зала.
Были еще две двери на кухню. Двери металлические. Обе закрыты. Одна выходила прямо на улицу и на дорогу — туда, наверное, привозили продукты для столовой. Вторая выходила во двор и была расположена неподалеку от помойки. Замки в дверях внутренние. Сорвать их с улицы невозможно. Можно только открыть, но без старшего лейтенанта Матюшин и это сделать не мог.
Однако уменьшить количество бандитов было в силах замкомвзвода. Проводив часовых до последнего угла, старший сержант сделал знак вышедшим с ним в разведку солдатам, показал им, в каких кустах спрятаться, а сам бегом устремился в обратный путь. И у последнего угла, за который вскоре должны были повернуть часовые, Матюшин спрятался в кустах. Вскоре появились часовые. Но нападать на них сейчас было неразумно, потому что бандиты должны после этого круга, обменявшись какими-нибудь необязательными фразами с часовыми на крыльце, свернуть в обратную сторону, туда, где ждали их Злобин с Комаровским. Однако в любом случае эта прогулочная пара бандитов уже приговорена, хотя не знала об этом. Пора было начинать действовать.
Старший сержант проводил пару снова до последнего угла, за которым, выглянув, увидел на здании пожарную лестницу. Нижний конец лестницы находился высоко, но добраться до него можно. Сама же лестница легко просматривалась с крыльца, потому пока пользоваться ею нельзя. Сначала следовало разобраться со всеми часовыми. Первая пара вот-вот должна была отправиться в обратную сторону. Старший сержант Матюшин вошел в кусты к оставленным там солдатам.
— Готовимся к атаке, — предупредил он шепотом.
Солдаты молча кивнули. Рядовой Злобин вытащил из чехла свою малую саперную лопатку и попробовал острие. Остался доволен. Рядовой Комаровский вытянул из кармана «струну Джигли», которую всегда предпочитал всем ударным видам оружия. И сразу вдел пальцы одной руки в расширенное кольцо с одной стороны струны. В большом кольце имелись малые кольца, специальные для пальцев, наподобие колец кастета. С другой стороны «струны» оставалось простое кольцо с деревянной ручкой, имеющее крюк, которым легким подающим движением кисти легко было захватить саму струну с левой стороны, тем самым образуя и затягивая петлю. Против такого захвата не устоит даже бычья шея, а о самой крепкой человеческой даже говорить не стоит. Меньше секунды требуется на уничтожение человека после того, как шея оказалась в петле. И главное, что после захвата петли человек звука издать не успевает, не говоря уже о серьезном поднятии тревоги. Удар лопаткой тоже приносит получающему удар мало приятных ощущений, но там хотя бы звук удара слышится. Единственный же звук, который доносится после применения «струны Джигли», — бульканье крови, вырывающейся из разрезанного горла.
Ждать пришлось, как показалось, долго. Бандиты не торопились с обходом. Может, с часовыми на крыльце разговорились. Может, просто слишком неторопливо передвигались. На этих постах часовые, как показалось, не менялись, а шагать так всю ночь — тоже занятие утомительное. Но наконец-то оба вышли из-за угла. Разговаривали о чем-то на своем родном языке, громко смеялись. Оружие, как и прежде, один держал на ремне на груди, второй на ремне на плече.
Спецназовцы замерли, и даже дыхания друг друга не слышали. Старший сержант Матюшин выждал момент, когда бандиты прошли мимо их кустов, и ребром ладони, направленной вперед, разрезал воздух. Рядовой Злобин и рядовой Комаровский неслышимыми тенями метнулись вдогонку. Сам Коля Матюшин с подготовленной малой саперной лопаткой готов был подстраховать любого из солдат. Но ему даже замахнуться не пришлось. Удар Злобина обрушился на затылок бандита как раз в тот момент, когда Комаровский набросил петлю на шею второго. А руки Комаровского развелись в разные стороны тогда, когда Злобин уже убирал лопатку от головы падающего бандита. Но лопатка вошла в череп глубоко и никак не хотела выходить. Пришлось выдергивать ее с силой. Звук удара и хруст черепа заставили Матюшина оглянуться и осмотреться. Но эти звуки не привлекли ничьего внимания.
— Комаровский — старший. Остаетесь здесь, — распорядился замкомвзвода. — Пришлю в помощь еще двух человек. До этого — убрать убитых в кусты. По кустам за углом, не попадая под свет окон, выходите к крыльцу. Я подойду с другой стороны. Снайпер подстрахует. Работаем лопатками. Синхронно. Моя атака первая. Поддержите без задержки.
Солдаты молча кивнули. Предупреждение о первой атаке говорило о том, что это исключение из правила, согласно которому первым атакует наименее умелый. Но в данном случае группам, подходящим с двух сторон, трудно было увидеть одной другую, не выдав себя часовым, и определить готовность, и потому момент атаки следовало согласовать. Первая же группа в любом случае должна была раньше выйти на исходный рубеж и успеть подготовиться. А вторая группа, которую собирался возглавить сам старший сержант, успевала подготовиться только второй по очередности, и потому, во избежание разнобоя, ей следовало начинать атаку.
Теперь, когда не существовало часовых, гуляющих по периметру столовой, можно позволить себе бежать. Если бандит на подоконнике пожелает посмотреть, кто там, куда и по какой причине бежит и стучит башмаками, он, отодвинув штору, в любом случае не успеет даже спину увидеть. А открыть окно не сможет, потому что решетка не позволит выглянуть наружу.
Добраться до взвода было не долго. Старший сержант глубоким выдохом восстановил дыхание, чтобы говорить нормально, не сбиваясь, и сразу отправил к Злобину и Комаровскому двоих солдат, объяснив, где их найти.
— Комаровский — старший. Скажет, что делать.
Еще троих солдат старший сержант взял себе. Конечно, восемь бойцов спецназа на четверых часовых — это перестраховка, как и использование снайпера в качестве страхующей девятой силы. Тем не менее лучше перестраховаться, чем недооценить противника. Слишком велика ответственность за жизни многих заложников. И, кроме спецназа ГРУ, в данном случае постоять за них и сохранить их жизни некому. А ведь среди заложников много женщин и несколько детей разного возраста, в основном дошкольного, потому что у школьников начался уже учебный год и родители не хотели отрывать детей от занятий.
Снайперу взвода младшему сержанту Лопухину долго объяснять, что ему следует делать, не потребовалось. Лопухин сразу двинулся выбирать себе удобную позицию…
* * *
Когда группа Матюшина уже готова была начать выдвижение, из темноты кустов за спиной вернулся к взводу командир — старший лейтенант Ослябя.
— Докладывай ситуацию, — потребовал Виктор Юрьевич.
Матюшин заметил, что с группой нет старшего прапорщика полиции, но задавать вопросы командиру не стал — если будет необходимость, командир сам поставит в известность, и просто доложил о проведенной им разведке и об уничтожении пары часовых на периметре. Командир, одобряя действия парня, кивнул и жестом отправил группу Матюшина к крыльцу:
— Работайте. Где Лопухин?
— На позиции поддержки.
— Все правильно. Работайте. Я пока схожу посмотрю, что там за экран на стене.
Без дальнейших разговоров Матюшин с тремя солдатами двинулся в сторону кустов перед корпусом столовой, а Ослябя, сделав знак пришедшим с ним младшему сержанту Задонскому и рядовому Новоселову, отправился к тыльной стороне того же корпуса, чтобы заглянуть в окна.
Группа старшего сержанта выдвигалась осторожно, но при этом и стремительно. Все бойцы были опытными, все умели скрытно передвигаться, не выдавая себя противнику и при этом ясно видя все вокруг. Только на последних трех десятках метров, где кусты были на полметра ниже, стали двигаться ползком. И при этом почти не потеряли скорости.
Командир же взвода настолько доверял своим солдатам и так был уверен в их подготовке, что ни сам не пожелал участвовать в атаке на крыльцо, ни даже смотреть за атакой не стал. Он сам обучал солдат взвода и знает, кто и на что способен.
Приблизившись к крыльцу на расстояние пары метров, Матюшин стал искать наилучшие проходы через заросли. Таких проходов оказалось несколько, только все они были близко от земли. Это заставляло спецназовцев заползать в пространство между кустами и там вставать на четвереньки, чтобы из такого положения начинать атаку. Но это положение в некоторой степени даже удобнее для быстрого старта, чем из положения стоя. В стойку готовности для атаки встали все четверо. Старший сержант перевел дыхание, потом, посмотрев вперед, подобрал толстую сухую щепку и бросил ее сбоку от крыльца. Звук заставил часовых повернуть головы.
Один из них сделал к боковым ступеням два шага, второй вообще подошел близко и наклонился, всматриваясь в темноте под стену, куда не попадал свет из окон.
— Крыса, наверное. Столовой без крыс не бывает… — сказал часовой по-русски, но с сильным кавказским акцентом.
— Мы в Сирии подвал, кишащий крысами, гранатами забросали, — сказал другой, и тоже по-русски, и тоже с акцентом, но несколько другим. — Подвал под гражданской больницей. Больные думали, землетрясение началось. Побежали выскакивать.
Матюшин не удивился, что бандиты общаются между собой по-русски. В одной банде могут быть представители разных народов Северного Кавказа, и не только Северного, и не только Кавказа, и знать все языки одному человеку просто невозможно. Но русским в той или иной степени обычно владеют почти все. Потому так и общаются. С подобным старшему сержанту уже приходилось встречаться, и для русского человека такое общение бандитов между собой было на руку, поскольку имелась возможность понять разговор.
Часовые повернулись спиной к группе Матюшина. Вторая пара вообще в их сторону уже не смотрела и рассматривала, похоже, только фонари. А после подобного рассматривания в темноту смотреть бесполезно — ничего не увидишь. В этот момент атака и началась. Спецназовцы стремительно бросились вперед, в первом скачке набирая скорость и отводя руку с лопаткой за спину, на втором шаге распрямились, а на третьем — уже наносили удары. С небольшим естественным опозданием пошла атака и с другой стороны на вторую пару часовых. Это опоздание было даже выгодным нападавшим, потому что вторая пара часовых отвлекалась на первую группу нападения и не сразу реагировала на тех, кто с другой стороны атакует. Каждому из бандитов досталось как минимум по два резких, всем весом тела нанесенных удара малой саперной лопаткой, хотя обычно всегда с избытком хватает одного. Но в прохладную ночь всем было полезно размять тело, потому и не стеснялись.
Дверь оказалась закрытой изнутри, и заглянуть внутрь не получилось. Избегая слов, которые могли услышать даже через двойные двери, Матюшин сразу дал знать жестами, что следует сделать. Солдаты без церемоний стащили и сбросили с крыльца тела часовых. Оружие, чтобы не бряцало, подобрали еще раньше, и сразу оставили без затворов. Тем временем, обойдя здание по кругу, из-за угла сначала, видимо, выглянул, а потом и вышел Ослябя со своей группой. Шел быстро. При приближении к крыльцу сделал знак старшему сержанту, приложившему ухо к дверям. Матюшин сразу оказался около командира взвода.
— Пожарная лестница… — произнес Ослябя шепотом.
— Собирался пойти после часовых. Сначала пара с периметра, потом сразу крыльцо. Иначе на крыльце могли заволноваться из-за долгой задержки той пары.
— Возьми Максима, проверь чердак. Я посмотрю в окно, как бандиты среагируют, если над головой возникнет шум…
Матюшин шагнул вперед, младший сержант Задонский поспешил за ним…
* * *
На кого рассчитываются пожарные лестницы при строительстве, старший сержант Матюшин не знал, хотя много раз задавал себе этот вопрос. И почему они всегда так высоко от земли, тоже непонятно. Настоящим пожарным эти лестницы едва ли бывают нужны, они приезжают на машинах со своими лестницами. Простой человек нормального роста не достанет до нижнего звена лестницы при всем старании. Возможно, высота рассчитана так, чтобы по лестнице не лазили мальчишки, но разве такая высота мальчишек остановит? Они быстро найдут доску, с помощью которой заберутся наверх. Это Коля Матюшин помнил с детства. Он тоже лазил по чердакам. Добежав до угла здания и повернув за него, старший сержант попятился на несколько шагов, разбежался и, сделав по стене два с половиной шага, прыгнул и легко зацепился за нижнюю ступень. Взбираться выше было уже несложно. Подтягиваться, как на турнике, Николай умел хорошо. Не было задержки и у младшего сержанта Задонского, который, просто воспользовавшись своим ростом, подпрыгнул, уцепился и полез вслед за замкомвзвода.
Лестница была короткой. На краю крыши устроена площадка, сваренная из арматуры, от площадки до слухового окна путь лежал по двум доскам, оберегающим шифер от человеческих ног. Окно открылось легко, и задержка на несколько секунд перед проникновением на чердак была вызвана только необходимостью снять с плеч ремни автоматов. Ствол в такой обстановке должен всегда быть впереди разведчика. Фонарики с регуляторами луча света сразу же были поставлены на самое слабое накаливание ламп и рассеивание самого луча вширь. Такой свет не заметят в другом слуховом окне, если только не направишь луч напрямую на стекло. Да и то непонятно будет, что это за свет. А если фонарь не направлять в стекло, то его вообще не заметят. Конечно, включать фонари рискованно, потому что на чердаке легко устроить засаду. Но еще легче оступиться в темноте, и тогда снизу будет слышен шум над головой, который не может не привлечь внимания бандитов.
Шли строго по балкам перекрытия, по соединяющим их балкам-перемычкам и по подстропильным балкам, чтобы под ногами не шуршал шлак, которым вместо теплоизоляции был засыпан чердачный пол. Туристическая база имела собственную котельную, и отходы из нее следовало как-то использовать. Вот шлак и использовали.
Разделились сразу. Старший сержант взял на себя осмотр правой стороны, а младший сержант свернул влево. Искали входы внутрь здания. Но над обеденным залом таких входов не оказалось. И только два узких люка нашлось в самом конце чердака. Матюшин с Задонским попытались приподнять крышки каждый своего люка. У старшего сержанта даже получилось приподнять крышку на три-четыре сантиметра. Внизу в щель заглядывала темнота. Николай решился даже посветить фонариком, и увидел погнутую накладную скобу, на которой висел навесной замок. Снизу, конечно, можно такой замок сорвать одним нажатием монтировки, которую еще предстояло найти. Но сверху совершить такие действия невозможно. Люк был обит листовым железом, края которого уходили за нижний угол самого люка. Значит, и отогнуть железо лопаткой, чтобы добраться до гвоздей, держащих петлю, тоже невозможно. Этот выход с чердака был закрыт. Второй люк вообще был закрыт плотно. Видимо, снизу петля не была погнута и держалась плотно. Даже объединенные усилия старшего сержанта и младшего сержанта результата не дали. И спецназовцы уже решили разворачиваться, чтобы вернуться, когда услышали слабый скрип. Фонарики в их руках моментально погасли, а автоматные стволы поднялись в сторону источника звука. А звук шел со стороны слухового окна, в которое они сами вошли.
В любом помещении, даже если там есть небольшие окна, не бывает полной темноты. Так же обстояло дело и на этом чердаке. Свет сквозь пыльные стекла шести слуховых окон, по три на каждом скате крыши, все же проникал. И свет нерегулируемых лучей двух сильных фонариков добавил освещенности даже там, куда эти лучи не доставали. Во взводе спецназа таких фонарей не держали. Значит, это были чужаки. И шли они к слуховому окну, расположенному недалеко от люков, то есть туда, откуда можно рассмотреть взвод спецназа ГРУ. В луче одного из фонарей на секунду промелькнула вставленная в тубу надствольная граната гранатомета РПГ-7. А когда новые посетители чердака приблизились и открыли окно, на фоне даже темно-синего неба можно было различить две фигуры, которые пристраивали в окне гранатомет и направляли его как раз в ту сторону, где сконцентрировались спецназовцы. Взвод был под угрозой. Одна осколочная граната РПГ-7 способна уничтожить его наполовину. Матюшин коснулся пальцами локтя Задонского и показал тому уже приготовленную лопатку. Задонский, в свою очередь, показал, что и он лопатку приготовил. Сложность ситуации состояла в том, чтобы тихо подойти и тихо ударить, чтобы внизу не услышали шума. Но кто эти люди? Если это бандиты, то почему они просто не подняли тревогу? Если это не бандиты, то почему они хотели стрелять туда, где сконцентрировался взвод спецназа? Ситуация была непонятной. Но и подойти к людям хотя бы на удар лопаткой невозможно. Шлак выдал бы самые осторожные шаги. Потому остановились на подстропильной балке, от которой легко оттолкнуться для нанесения удара. Однако до людей у слухового окна было около четырех метров, и достать их даже в прыжке проблематично.
— Не торопись, подожди, когда старлей подойдет… — сказал один.
— Его и жду. Сейчас должен появиться…
Выстрел гранатомета мог прозвучать в любую секунду, медлить было нельзя, и потому Матюшин решился.
— Положить оружие. При каждом резком движении мы стреляем. Рекомендую не суетиться. Оружие, я сказал, положить. На пол, на шлак…
Люди не торопились выполнить приказ, и тогда старший сержант повторил. Голос его не вызывал сомнений в серьезности сказанного. Угроза прозвучала в словах однозначная и подействовала на людей. На шлак легли автоматы и поверх большая туба гранатомета.
— Кто такие?
— Мы из службы спасения туристической базы, — произнес голос. — А вы кто?
— Быстро, посветили друг на друга, — не отвечая на вопрос, сурово приказал Задонский.
Люди выполнили команду, недоумевая, кто держит их под прицелом своих автоматов. Они, похоже, понимали, что это не бандиты, напавшие на базу, но решиться на какие-то действия не могли. Решиться на действия — это значит вступить в схватку. А как вступишь в схватку, когда тебя держат под прицелом? Пуля не будет задавать вопросов, и летит она всегда по самому короткому пути. Времени на открытое сопротивление просто не было. Следовало момент ловить.
— А теперь сделали по два коротких и медленных шага вперед… — продолжал распоряжаться младший сержант. И тут же подтолкнул своим локтем локоть старшего сержанта, призывая к вниманию.
Спасатели послушно сделали по два коротких шага. И тут же Задонский нанес удар лопаткой. Старший сержант Матюшин среагировал и нанес свой удар второму. И оба сержанта одновременно шагнули вперед, подхватывая тела спасателей и аккуратно укладывая их на шлак. Кажется, все обошлось без большого шума, хотя шлак и трещал под ногами сначала спасателей, потом и спецназовцев. Звуки ударов лопатками были не настолько громкими, чтобы привлечь внимание. Но все же требовалось соблюдать осторожность, и потому, только уложив тела, оба сержанта тут же шагнули на балки.
— Ты их знаешь? — кивнув на убитых, спросил Матюшин.
— Я их вчера ночью караулил. Их бандиты освободили. Это те типы, которые на Сарматском плато расстреляли и ограбили туристов.
— Почему они не подняли тревогу?
— Наверное, хотели сами отличиться. Кроме того, поднять тревогу внизу — значит сразу и самим вступить в бой. А выстрелом отсюда они и половину взвода уложили бы, и тревогу бы подняли. И сами были бы в безопасности. У них еще третий был. Его уложили, когда Харунова брали.
— А где Харунов?
— Связанный лежит в своем номере. Наш мент его охраняет. Старший прапорщик. Шахмырза.
— Уходим. Забирай оружие.
Из автоматов привычно были извлечены только затворы. Гранатомет забрали целиком. Матюшин нажал кнопку сухарного механизма, сложил тубу пополам и забросил ремень за плечо, не желая занимать руки…
* * *
— Склад оружия? — спросил старший лейтенант, встречая своих разведчиков под лестницей.
Старший сержант Матюшин снял с плеча и передал командиру гранатомет.
— Хотели взвод гранатой накрыть.
Ослябя посмотрел на маркировку.
— Осколочная. Много бед бы натворила. Бандиты? Знают о нас?
— Не бандиты, — объяснил Задонский. — Спасатели наши. Побитые. Как их… Солтанмурад и Биймурза. Ждали, когда вы, товарищ старший лейтенант, к солдатам присоединитесь. Тут мы их и накрыли. Как внизу? Не среагировали?
— Думаю, не слышали. Обошлось. Да вы и не сильно шумели. Но я не видел, чтобы кто-то голову поднял. Хотя большого обзора у меня не было. Ладно. Идем к крыльцу. Будем думать, как проникать в столовую.
— Через кухню… — предложил замкомвзвода. — Единственный безопасный вариант. У вас отмычки с собой?
— В рюкзаке. Вся связка.
— Надо хотя бы одну дверь открыть.
— Да. Это вариант. А то я хотел уже Шахмырзу звать, чтобы он на своем родном языке внутренних часовых на крыльцо вызвал. Хотя можно совместить одно с другим. Максим, смени-ка на посту старшего прапорщика. Пришли его на крыльцо, пусть там ждет меня.
— Понял, товарищ старший лейтенант, — Задонский побежал в сторону вип-корпуса.
Ослябя снял рюкзак и нашел там большое кольцо, на котором болтались разнообразные отмычки. Отмычки слабо звякнули, и Виктор Юрьевич сжал их в руке, убирая в карман.
— Пойдем дверь выбирать.
— С собой возьмем кого-нибудь?
Командир взвода подумал и решил.
— Да. Сбегай, возьми одно отделение и снайпера.
Матюшин побежал за угол к взводу, а сам Ослябя деловито двинулся в сторону двери, через которую в кухню, судя по всему, загружали продукты. И выбрал он именно эту дверь не потому только, что она оказалась ближе от него. Эта дверь была более широкая, чем вторая, и могла вывести в кухню без промежуточных дверей, которые тоже следовало бы открывать. Вторая же дверь располагалась во внутреннем дворе кухни, была небольшой по размеру и вела на помойку. Наверное, повара и этой дверью тоже часто пользовались, но все же она вела, скорее всего, во внутренние помещения, которые могли быть дополнительно закрыты.
Замок оказался стандартным и совсем несложным для умелых рук и легко поддался усилиям старшего лейтенанта. Отмычки долго подбирать не пришлось. Первая отжала пуансоны замка, вторая уже с третьего раза провернула язычок. Замок легко щелкнул сразу в трех направлениях — куда выходили его язычки. Дверь открылась как раз в тот момент, когда прибыло отделение солдат вместе со снайпером взвода. Но резко двигаться вперед Ослябя тоже не стал. Сделав находившимся сзади знак, требующий осторожности, Виктор Юрьевич первым шагнул в короткий коридор, за которым виделся второй коридор с приглушенным светом, идущим справа. Матюшин двинулся за ним, снайпер за старшим сержантом, солдаты — за снайпером. Оружие у всех было наготове, приклад прижат к плечу. Перед поворотом Ослябя остановился, оглянулся, потом присел, потому что ниже было темнее, и осторожно заглянул за угол. И только после этого выпрямился и смело шагнул во второй коридор. Его подчиненные двинулись за ним. Пошли вправо. Там находилась дверь с матовым стеклом. В двери тоже был замок. Посветив с близкого расстояния фонариком, Ослябя убедился, что дверь не закрыта. Ворваться в кухню можно было резко и сразу начать стрелять, но это вызвало бы и ответную стрельбу, и обязательную стрельбу по заложникам в обеденном зале. И Виктор Юрьевич остановился. Следовало искать другие пути.
— Выходим… — последовала тихая команда.
Вышли спецназовцы так же тихо, как и вошли…
* * *
— Вот такая у нас сложность, — сказал Ослябя. — Ты говорил, что знаешь здесь каждую лисью нору…
— Говорил, — согласился старший прапорщик полиции. — И действительно знаю…
— А кухню тоже знаешь?
— Так у меня же жена там работала раньше. Я к ней каждый день заходил. Конечно, знаю!
— Есть возможность рассмотреть, кто на кухне находится?
Шахмырза присел, взял кем-то брошенную рядом с урной спичку и стал чертить на сырой земле. Сначала начертил общий план кухни.
— Может, там еще какие-то комнаты есть, я не знаю. Туда не совался… — обвел он пальцем круг над одним углом служебных помещений. — Скорее всего, какие-нибудь склады. Там глухие комнаты, без окон.
— Бандитов они, наверное, интересовали в самом начале, пока голодные после похода были, но сейчас им там делать уже нечего, — согласился старший лейтенант. — И нам, похоже, тоже. Там же нет выхода в саму кухню?
— Нет. Только в подсобки…
— А откуда можно выйти? Про дверь я уже знаю. Есть еще возможность?
Старший прапорщик ненадолго задумался.
— Я вообще-то не знаю. Просто внимания на это не обращал. Не было надобности проникать. Но посмотреть, может быть, стоит.
— Выкладывай, не тяни.
— Соображаю… Не знаю, как туда попасть. Смотреть надо.
— Смысл объясни. Вместе соображать будем.
— В кухне, как и в обеденном зале, высокие потолки. А в подсобных помещениях низкие, обычные. Как они называются, забыл… Современные…
— Подвесные, — подсказал Матюшин.
— Точно. Подвесные. Как-то там все так сделано… Будто ниша под потолком. Помню, разговор был, чтобы там перекрытие побелить. Однако так и не собрались — все денег не хватало. Но там человек моего роста чуть пригнувшись пройдет. Только было бы по чему идти. Я не знаю. Подвесные потолки, они на что-то, наверное, подвешиваются…
— Каркас к стенам крепится, — опять подсказал старший сержант. — А сверху черновой потолок. Обычно делают из необрезной доски. Оторвать нетрудно, — поддел лопаткой и плечом поднял. А дальше аккуратно по ним пройти можно. Есть же и потолочные балки, к которым доски прибиваются. Можно и по самим стенам двинуть — не сложно, не по канату…
— Понятно. Будем смотреть, — сказал старший лейтенант. — Еще вопрос. В обеденном зале висит экран. Для чего?
— Иногда кино показывают.
— Будка киномеханика есть?
— Есть. И три окошка в стене.
— А вход? Вход в будку!
— Металлическая лестница на стене. Там же, в обеденном зале.
— Не войти… Жалко, ведь есть готовые амбразуры.
— Там из будки есть вход в электрощитовую. Каморка электриков. У нас электрик по совместительству и киномехаником работает. Между каморками дверь.
— А как войти в электрощитовую?
— Через кухню. Через подсобки. Тоже металлическая лестница на стене. Электрик кухонные котлы и печи тоже обслуживает. Ему удобно. Оттуда, с лестницы, кстати, можно шагнуть на подвесные потолки.
— Нормально. Идем, покажешь…
Шахмырза заспешил первым и повел не к той двери, которую старший лейтенант уже открыл, а ко второй, ведущей на помойку. При приближении спецназовцев с помойки побежали несколько кошек.
Старший лейтенант сказал Матюшину:
— Пока я с замком вожусь, подопри на случай какой-нибудь палкой первую дверь. Чтобы никто выскочить не смог.
Старший сержант убежал, а Ослябя склонился над замком. Справился с ним как раз к возвращению Матюшина. Дверь приоткрыли, за ней был темный коридор, ведущий к следующей двери. Следующая дверь оказалась не закрытой на ключ, но вела в очередной коридор, такой же темный. Слабый рассеянный свет фонариков высветил несколько дверей, в том числе и металлические.
— Склады, — пояснил старший прапорщик, косясь на связку отмычек в руке командира взвода. Как бдительный полицейский, Чолахов не желал бы, чтобы вскрыли дверь одного из продуктовых складов. Бандиты, похоже, в продуктах питания не нуждались и сюда не лезли.
— Веди… — потребовал Виктор Юрьевич. — К лестнице…
Шахмырза, подсвечивая себе позаимствованным у старшего сержанта фонариком, повел спецназовцев по коридору. Казалось, в таком узком и длинном пространстве должны четко и громко звучать шаги. Но только звуки шагов самого старшего прапорщика едва различались, остальных было даже не слышно. И не случайно Шахмырза дважды оборачивался, проверяя, следует ли кто за ним. В итоге, обойдя почти все складские помещения с трех сторон, группа подошла к металлической лестнице из двух маршей, ведущей к металлической двери даже не на втором, а скорее на полуторном этаже.
— Там, — показал Шахмырза. — Первая комната — электрощитовая, нужно бочком проходить направо вдоль стены, потом комната электриков.
Первым стал подниматься Ослябя. И с верхней площадки, перед самой дверью, ему стало видно даже дальнюю часть кухни, раздаточное окно в стене и рядом проем без двери, через который официантки разносили по столам подносы. А дальше уже был обеденный зал, и виднелись несколько столиков и люди, сидевшие за ними. Но сам старший лейтенант вместе с сопровождающими его находились почти в темноте, тогда как кухня слабо освещалась, а в обеденном зале был полностью включен свет. Оттуда, со света, Ослябю и солдат рассмотреть было сложно, если вообще возможно. И потому Виктор Юрьевич не опасаясь достал из кармана связку отмычек и в два движения снял сначала навесной замок, а потом и внутренний открыл.
Матюшин в это время перебросил ногу через металлические перила и опробовал крепость стены. Она была нетолстая, всего в кирпич, но легко держала человека. И Матюшин для испытания прошел на несколько метров вперед, потом опробовал ногой черновой потолок, сколоченный в самом деле из необрезной доски. Потолок под ногами поскрипывал, и ходить лучше было по стене.
— Как там? — обернувшись, тихо спросил Ослябя.
— Нормально, товарищ старший лейтенант. Пройдем…
Виктор Юрьевич в знак согласия кивнул, попробовал металлическую дверь, проверяя, не скрипит ли она, но электрики за дверью следили и регулярно смазывали петли. Ослябя вошел.
Центр комнаты занимал трансформатор. От него до стен было пространство чуть более метра, и проходить можно было даже не бочком, а нормально. И старший лейтенант, подсвечивая себе путь, прошел. У правой стены стоял диван, сразу за ним располагалась металлическая дверь без замка. Ослябя потянул ручку на себя, дверь не открывалась.
— Может быть, закрыто с той стороны? — спросил командир взвода старшего прапорщика.
— Может. Электриков у нас четверо. Киномеханик только один. Не хочет, чтобы другие туда лазили, и закрывает с той стороны. Замка я там не видел, но петли для замка есть. Значит, зря шли?
— Выходит, зря… — вынужден был признаться Виктор Юрьевич.
— Подождите, товарищ старший лейтенант… — сказал Матюшин. — Здесь все стены толщиной в кирпич. Жалко, Задонского с нами нет, но мы и сами с усами…
Он обернулся к старшему прапорщику:
— Что находится здесь, за стеной?
— Тоже диван стоит. Точно такой же.
Матюшин сделал шаг назад, почти коснулся спиной трансформатора, но не прижался к нему. И после резкого рывка ударил каблуком в стену. На стене появилась отчетливая трещина. Матюшин отошел снова и повторил удар. Кусок стены в несколько кирпичей вывалился из кладки, мягко упал сначала на диван, потом все же скатился на пол. Но стукнул негромко.
В отверстие можно было просунуть голову, что старший лейтенант Ослябя сразу же и сделал. После этого отложил свой автомат, ухватился двумя руками за пролом и рывком вырвал еще несколько кирпичей. Еще один солдат взялся помогать старшему лейтенанту и с противоположного края тоже расширил отверстие. Потом вдвоем они выломали и уронили на диван электрощитовой большой кусок стены.
— Хватит, решил Виктор Юрьевич. — А то вся стена рухнет.
Он полез в отверстие головой вперед. За ним двинулись другие, но командир обернулся, показал пальцем только на троих и позвал жестом за собой.
Будка киномеханика имела аппаратуру на передвижных мини-рельсах. Аппаратуру пришлось отодвинуть до упора, чтобы не мешала. И только после этого Ослябя посмотрел в первое окошко. На окнах с противоположной стороны сидели четыре бандита.
— Вон те четверо, что на окнах, — ваша добыча. Делите их как хотите. Стрелять будете, когда мы начнем. Ловите момент. Да, еще один ходит в зале. С автоматом. Тоже ваш… Заранее распределите цели…
С этими словами старший лейтенант покинул помещение тем же способом, каким в него и забирался. Теперь стоило заняться кухней. Но перед этим следовало поставить задачу старшему прапорщику и отправить его на крыльцо.
— Шахмырза. Идешь на крыльцо вместе со старшим сержантом. Там собираете всех, кто свободен. Концентрируетесь на крыльце и ждете моего звонка. Позвоню — стучите в дверь. Шахмырза разговаривает на родном языке. Хотя бы воды просит. Когда дверь открывают, сразу начинаем атаку. Мы услышим и поддержим. Без моего звонка не начинать…
* * *
Для захвата кухни Ослябя намеревался использовать снайпера. Потому для похода по стенам взял с собой его и еще двух солдат. Остальных оставил дожидаться результата вылазки. Стену миновали без проблем, хотя последние метры преодолевали ползком, потому что там было уже значительно светлее. В кухне находились пять бандитов. Двое сидели на плите, трое — на стульях, и все трое спиной к спецназовцам. Бандиты играли в карты прямо на электрической плите. Естественно, выключенной. Им не было никакого дела до спецназа. Подумав некоторое время, Ослябя показал снайперу его позицию, а солдат пальцем поманил за собой. Выбрав самое темное место, легко, без звука спрыгнул на пол, выложенный красивой метлахской плиткой. Солдаты наблюдали за бандитами, реакции не заметили и спрыгнули вслед за командиром. Дальнейший путь был понятен, выполнялся гусиным шагом от плиты к плите, и обязательная лопатка в руках служила балансиром каждому.
Плиту, за которой велась игра, обошли с двух сторон. Солдаты с одной, старший лейтенант — с другой. Младший сержант Лопухин, увидев Ослябя, сразу прильнул к прицелу и стал ждать атаки, чтобы поддержать ее. Можно было начинать.
Виктор Юрьевич поднялся в полный рост за спиной сидящих на стульях.
— На баксы играете… — сказал с осуждением. Долларовые банкноты разного достоинства кучкой лежали на плите.
Бандиты даже не вскочили, так растерялись. Только переглянулись. И тут же два солдата появились за спинами тех, что сидели на плите. Ослябя первым нанес удар. Солдаты повторили его круговое движение. Двое бандитов, которым не досталось удара лопаткой, были сбиты со стульев пулями. Лопухин с такой дистанции никогда не промахивался.
Ослябя дал знак снайперу. Младший сержант спрыгнул со стены и подбежал. Следующий знак приглашал к раздаточному окну, которое тоже можно было рассматривать как бруствер. На подоконниках самой длинной стены сидели пятеро бандитов. Все пятеро дремали и нападения, естественно, не ждали. Старший лейтенант вытащил мобильник и набрал номер старшего прапорщика.
— Слушаю, — отозвался Чолахов.
— Начинай, Шахмырза. Стучи, проси воды.
Стук в дверь был слышен даже на кухне. Двое часовых у дверей подошли ближе, что-то спросили. Потом открыли дверь. И сразу раздались автоматные очереди. Не разглядывая, что там происходит у дверей, начали стрелять по своим целям и старший лейтенант со своими солдатами, и солдаты в будке киномеханика. Зазвенели разбитые оконные стекла. Это тяжелые пули «винтореза» не просто убивали бандитов, а еще бросали их с подоконника на оконные стекла.
Старший лейтенант выскочил в обеденный зал и поднял руку.
— Никому не вставать! Под пули попадете! Где еще бандиты?
Живых бандитов больше не было…
* * *
Сложность положения состояла в том, что люди рвались разойтись по корпусам, а Ослябя не знал, где остальные бандиты. Они могли и в корпусах спать. Очень мило могло бы получиться, если бы туристы вернулись в свои номера и застали там кого-то.
— Не выходить из столовой. На территории бандиты! — предупредил Виктор Юрьевич, вытащил мобильник и с трудом, но вспомнил номер телефона подполковника Орусбиева. Подполковник, наверное, замерз в засаде и ответил сразу.
— Товарищ подполковник, старший лейтенант Ослябя. Докладываю. Заложники освобождены. Но часть бандитов находится где-то в другом месте. По моим подсчетам, четверо бандитов где-то бродят. Был сигнал из административного поселка. Но они могут быть и на территории. Полиция лучше, чем спецназ ГРУ, обучена ловить преступников. Мы свою задачу выполнили. Теперь ваша работа…
— Я понял. Но как быть с постом на дороге?
— Я сейчас пришлю отделение. Пусть вас сменят. Старший сержант Матюшин приведет. Вы с ним знакомы.
— Побыстрее. А то мы уже замерзли здесь. А турбазу мы всю прочешем. Не выпускайте туристов из столовой. А то снова в заложники попадут.
— Спасибо за подсказку. Я их там закрою.
— Действуй, старлей. Пришли быстрее смену.
Матюшин слышал разговор и уже отдал команду одному из отделений взвода, оставшемуся без командира. Вспомнив про командира отделения, Ослябя вспомнил и про эмира Харунова и, взяв с собой трех солдат, двинулся к VIP-корпусу.
Дверь номера была открыта. Старший лейтенант вошел. Задонский сидел на кровати. А на полу валялся по пояс голый эмир.
— Зачем ты его раздел? — спросил командир взвода.
— Татуировку фотографировал. Знаменитого желтого дракона.
— А почему он на полу валяется?
— Футболист, наверное, бывший. Попинаться захотел. Ноги-то у него не связаны.
— А ты?
— Он в голову бил. Я блок поставил, потом объяснил ему, что нельзя бить прямой ногой, и показал, как следует бить, когда нужно распрямлять колено. Сейчас придет в себя. Я несильно ударил…
— Как в себя придет, веди его к столовой. Там все закончено. Ты подстрахуй… — приказал Ослябя одному из сопровождающих солдат.
А сам с двумя солдатами пошел искать Чолахова, чтобы тот отвел его к окопу, в котором рядовые Иванов и Славич охраняли от необдуманных поступков Людмилу Николаевну…

 


notes

Назад: Глава двенадцатая
Дальше: Примечания