Стараясь не шуметь, Анжелика тихонько проникла во двор харчевни господина Бурже. Она подошла к дому и осторожно отворила дверь. На пороге стоял хозяин с огромной кочергой в руках.

Анжелика резко отскочила назад под прикрытие навеса над колодцем, находившемся в нескольких метрах от двери. Хозяин таверны «Храбрый петух», как разъяренный бык, гнался за ней, норовя ударить ее кочергой.

— Убирайся отсюда, проклятая нищенка! — вопил он, покраснев, как рак. — Чем я провинил бога, что он ниспослал на мою голову этих грязных воришек? Возвращайся, откуда пришла, или я упеку тебя в Шантль! Я не знаю, что остановило меня вчера вызвать охрану. Да, я добр, но что бы сказала моя добрая жена, если бы увидела все это с небес? О, я опозорен! Моя таверна осквернена! О, я несчастный! — Он опустился на землю и заплакал, все время причитая.

Анжелика подошла и заговорила ласковым голосом в такт хозяину:

— Да-да, господин Бурже, что бы сказала ваша жена, если б увидела, что ее муж напивается чуть свет, как свинья, а потом буянит во дворе?!

Хозяин поднял голову, но, не давая ему опомниться, Анжелика продолжала:

— Что бы сказала ваша бедная жена, смотря из рая на беспорядок, который царит в этом заведении, которое никто уже не посещает. Везде паутина, тараканы. Да, бедная госпожа Бурже! Она смотрит сейчас с небес и очень ругает своего бестолкового супруга. Ей стыдно перед всеми святыми в раю, потому что они все время спрашивают: «Ну как там ваш муж, госпожа Бурже?»

От такого натиска у торговца опустились руки.

— Увы, — пробормотал он, — моя жена умерла. Она была такой веселой и радушной хозяйкой. Я так любил ее, наше дело процветало, но вот ее не стало.

Анжелика нашла единственную струнку, на которой можно было сыграть с хозяином «Храброго петуха».

— Успокойтесь, — наконец твердо сказала Анжелика, видя, что щеки торговца опять начинают вздрагивать. Так душевно с ним давно никто не говорил.

— Надо работать, господин Бурже, — продолжала Анжелика, — а не пугать клиентов своим видом. Посмотрите на себя.

— Да, ты права. — Господин Бурже тоскливо оглядел себя. — Но, думаешь, моя жена была бы довольна, увидев с небес такую вшивую нищенку, как ты?

— Я не вшивая! — гордо воскликнула Анжелика. — Посмотрите, моя одежда хоть и старая, но чистая.

— А ты не знаешь, кто украл мои часы? — ехидно спросил хозяин.

— Вот ваши часы, — Анжелика небрежно протянула завернутые в тряпочку часы. — Я их нашла под лестницей. Наверное, вы их потеряли вчера, потому что были ужасно пьяны. Видите, я не воровка, а могла бы присвоить их себе. Но мне не нужно ворованного.

Анжелика игриво подошла к хозяину. Ночь, проведенная с капитаном, научила ее, как обращаться с мужчинами. Неужели она не сумеет уломать этого толстяка?

— Часы действительно дорогие и красивые, — сказала она тоном знатока.

Лицо лавочника озарилось улыбкой.

— Да, я их купил у одного торговца, который приехал в Париж продавать вино. Он был гасконец, а они имеют дело только с такими коммерсантами, как я. — Он бережно открыл футляр, протер крышку, положил туда часы и сунул себе в карман. Потом вдруг опять уставился на Анжелику.

— Я никак не могу понять, как часы могли выпасть из моего глубокого кармана. Да, я вчера набрался, как свинья. А ты можешь разбираться в вещах, как знатная дама. Но еще вчера ты говорила на таком жаргоне, что у меня выпали последние волосы на голове, — он засмеялся.

— Да, господин Бурже, приятно с вами поговорить, когда вы не сердитесь. Вы так хорошо знаете женщин, — игриво заметила Анжелика.

Торговец, подбоченившись, смотрел на нее.

— Я знаю их, злодеек. Да, но что прикажешь делать с тобой?

Анжелика была выше этого толстяка, и его вид рассмешил ее, но сейчас ее судьба полностью зависела от решения этого человека.

— Почтенный господин Бурже, вы — хозяин, и я сделаю все, что вы прикажете. Если вышвырнете меня с детьми на улицу, то уйду. Но я не знаю, куда идти, а мои малыши умрут с голоду или замерзнут. Думаете, что ваша жена выгнала бы нас? Я останусь в комнате Барбы и не буду вас стеснять, так как у меня будут свои дрова и пища. Мы могли бы помочь вам управлять хозяйством: носить воду, колоть дрова. Я все умею делать, поверьте. Малыши останутся там, наверху.

Она так просила, что он не выдержал.

— Это почему? — возмутился он. — Дети должны находиться на кухне около очага. Спускай их быстро оттуда, или я рассержусь. — Он тяжело повернулся и поднялся в дом.

Как птица взлетела Анжелика в комнату Барбы, где в страхе перед будущим находились ее дети.

Дом господина Бурже был высоким, это строение напоминало башню, а внизу около него была таверна. Эта часть Парижа застраивалась еще в средние века, и старинный стиль архитектуры сохранил свою первозданную прелесть. На каждом этаже башни находилось по две комнаты, а крытые лестницы, казалось могут довести до неба.

На верхнем этаже Анжелика заметила Давида, племянника господина Бурже. Давид учился на повара, а после смерти отца приехал помогать дяде по хозяйству. Ему было 16 лет, и, увидев Анжелику, он почувствовал к ней симпатию. Анжелика не принимала всерьез его ухаживаний. Она шутила с ним, как с мальчиком. От этого Давид краснел и от смущения не мог вымолвить ни слова. И в этот раз Анжелика разыграла поваренка.

— Здравствуй, малыш.

— Я совсем не малыш, мне уже 16 лет, — гордо парировал Давид.

— О, извините меня, господин, я не думала, что могу обидеть вас. — Она потрепала его по щеке, на которой недавно появился юношеский пушок.

Поваренок покраснел до корней волос и забормотал что-то себе под нос. У него были красивые черные глаза, выразительное худое лицо.

Вдруг Анжелика обратила внимание на его акцент. Ей показалось, что звук «р» звучит так же, как его произносят в родной Тулузе.

— Откуда ты родом? — спросила Анжелика, рассматривая его, словно диковинную игрушку.

— Я из Тулузы, — гордо произнес поваренок.

— Из Тулузы! — обрадовалась Анжелика.

Она спросила еще что-то на тулузском наречии. Племянник господина Бурже покраснел от удовольствия.

— А вы из Тулузы? — возбужденно спросил он, от напряжения вытирая пот со лба.

На миг Анжелика почувствовала себя счастливой. Какой контраст — быть одной из знатных дам Тулузы, а сейчас, увидя простого поваренка, так обрадоваться. Поваренок напомнил ей запах цветов, чеснока и обильное солнце этого благодатного края.

— Какой красивый город, — задумчиво сказала Анжелика и, подумав, спросила:

— Почему ты приехал в этот затхлый Париж, где все продается и покупается?

Давид смутился.

— Сначала умер мой отец… — сказал он дрожащим голосом.

«Ох, сейчас расплачется», — подумала Анжелика.

— Отец всегда хотел, чтобы я жил в Париже, около дяди, господина Бурже. Он хотел, чтобы я научился делать лимонад, а потом организовал свое дело. Мой отец всю жизнь проработал бакалейщиком. — Поваренок всхлипнул. — И вот он умер. Погоревав, я приехал в Париж, но и здесь мне не повезло. Моя тетя, жена господина Бурже, скончалась от оспы. Мне никогда не везло.

— Ничего, — успокоила его растроганная Анжелика и ласково погладила по голове мальчика. — Удача придет, надо уметь взять ее.

Давид убежал. В мансарде Анжелика нашла Розину, которая следила за игрой Флоримона и Кантора. Дети весело играли, не обращая внимания на вошедшую Анжелику.

— Я не хочу, чтобы они просили милостыню, как дети парижского «дна», — решительно сказала она.

— А что же ты хочешь, чтобы они делали? — спросила удивленная Розина, привыкшая к жизни на «дне» Парижа.

— Я хочу, чтобы они работали и у них было будущее. Розина, помоги мне спустить детей на кухню. Барба присмотрит за ними.

Кухня, куда они перенесли малышей по приказу господина Бурже, была огромна. Посреди нее пылал камин, у стены стояли большие столы, на одном из которых работала Барба, одетая в белый передник, она готовила для клиентов различные блюда.

«Теперь мои дети будут по крайней мере сыты», — удовлетворенно подумала Анжелика. Она надела Флоримону длинную рубашку, и он бегал по просторной кухне. Что касается Кантора, то он все время дрыгал ножками, как бы освобождаясь от пеленок, в которые его запеленала добросовестная Барба.

— Барба, посмотри, какие у него сильные ножки! — воскликнула Анжелика.

— Это ваш наследник. — Глаза Барбы увлажнились, она украдкой смахнула слезу краем передника. — Как только у меня выдается свободная минутка, я играю с ним, — говорила она. — Кантор меня узнает и строит мне рожицы. Дай бог, чтобы он поправился, — вдруг запричитала она.

— Успокойся, милая Барба. — Анжелика обняла ее и расцеловала в пухлые щеки. — Я скажу Розине, чтобы она помогала тебе.

Устроив всех, Анжелика отправилась к Новому мосту. Цветочница не узнала ее, но когда Анжелика напомнила про букет, торговка воскликнула:

— Как же я тебя могу узнать? — мамаша Маржолен рассмеялась. — В тот раз у тебя были длинные волосы и не было башмаков, а сейчас есть башмаки и волосы острижены под мальчишку. Но я надеюсь, что твои золотые руки остались прежними. Иди, садись со мной, у меня много работы.

Анжелика присела под навес и принялась составлять букеты. Она очень боялась увидеть кого-нибудь из банды Каламбредена, так как Новый мост был их территорией, тут они промышляли. Но, к счастью, в этот день Новый мост был спокоен. Редкие прохожие не обращали внимания на молодую женщину, составляющую букеты. Даже не слышно было фанфар Великого Матье, так как он временно перенес свою эстраду на ярмарку Сен-Жермен. В это время он не жаловался на недостаток клиентов.

Мамаша Маржолен рассказывала своей соседке о драке на ярмарке Сен-Жермен.

— …В этот раз полиция оказалась на высоте. Около ста бандитов и карманников было отправлено в тюрьму. Теперь каждый день на Гревской площади будут вешать. Ничего, так им и надо!

Анжелика, внимательно слушая, продолжала усердно работать. Торговки говорили о скором приеме в Лувре по случаю рождения наследника.

— Скоро у нас будет знатный ужин… — Мамаша Маржолен вытерла пот со лба.

— Каждый год наша корпорация цветочниц собирает всех хозяев цветочных магазинов. В том году мы собирались в одной таверне, но нас надули, вино было кислое, а закуска несвежая. Мы еще не решили, какую харчевню на этот раз выбрать для ужина.

— Я знаю одну харчевню, — воскликнула Анжелика, — там кормят хорошо и недорого. — Она дала адрес харчевни господина Бурже.

— А чем ты можешь это подтвердить? — недоверчиво спросила одна из цветочниц. — Где ты живешь? Мы тебя совсем не знаем.

— Я живу в таверне «Храбрый петух», — гордо сказала Анжелика.

— Недавно мой муж был там, в этой харчевне, и сказал, что там кормят отвратительно, — не унималась цветочница.

— Ваш муж, наверное, в тот вечер напился, как свинья, — парировала Анжелика. — Хозяин таверны недавно выписал из Тулузы знаменитого повара, который готовит блюда не хуже королевского. Поверьте мне, он знает в этом толк.

— Ну что же! — воскликнула мамаша Маржолен. — Раз ты так нахваливаешь харчевню, то я сегодня пойду с тобой и договорюсь насчет ужина.

— О нет, только не сегодня! — замахала руками испуганная Анжелика, зная, что таверну надо привести в порядок. — Сегодня с утра знаток тулузской кухни отправился за покупками. Он закупает продукты. Даже у нашего короля не было никогда за столом таких кушаний. К тому же в таверне есть маленькая обезьянка, она будет развлекать вас. Приходите завтра вечером, и вы попробуете ветчины, какой не ели никогда в жизни, а после договоримся насчет ужина.

— А что ты делаешь в харчевне? — спросила одна дородная цветочница.

— Я — родственница хозяина, — уклончиво ответила Анжелика и для уверенности добавила:

— Мой муж был мелким лавочником, но этой зимой умер от холеры и оставил меня в нищете, потому что мы истратили деньги на лекарства.

— Да, — вздохнула цветочница, — все хорошие люди умирают.

— Я приехала к господину Бурже, — продолжала Анжелика. — Он сжалился надо мной, и теперь я помогаю ему по хозяйству.

Они так разговорились, что забыли познакомиться.

— Меня зовут Анжелика, — весело сказала она, — завтра вечером мы вас ждем.

Придя домой, она даже испугалась, что так разрекламировала харчевню. По правде говоря, харчевня господина Бурже выглядела ужасно: все заросло паутиной, столы были грязные, окна закоптились.

Анжелика не знала, что будет, но каким-то шестым чувством она догадывалась, что на сей раз ей будет сопутствовать удача. Она твердо решила порвать с воровским миром. Теперь ее дети будут честными людьми, получат образование, у них будет будущее. Может, когда-нибудь она будет знатной дамой. Ну а пока надо работать, это будет борьба за существование. Анжелика была уверена, что вырвет из парижского чрева своих детей и они не будут больше никогда знать ни холода, ни голода.

В этот вечер она легла пораньше, чтобы завтра с рассветом взяться за работу — начать уборку и привести в божеский вид таверну, в которую должны прийти договариваться об ужине благородные цветочницы.