ЧАСТЬ I

За три дня отдыха Владимир Алексеевич, которого даже по телефону никто не беспокоил, измучился от безделья. Его натура требовала движения, действия – физического, насыщенного нагрузками, но сопряженного с умственной деятельностью, иногда достаточно тяжелой. А тут самое большее, что он мог себе позволить, – это сходить в магазин за продуктами. Все остальное время Кирпичников проводил за рабочим столом в кабинете, где читал книги, которые любил еще в детстве, – приключенческую и романтическую литературу. Он совсем не читал современных авторов, считая их скучными и безвкусными, и уж тем более презирал электронные форматы книг, будучи твердо уверен, что, если не держать в руках настоящий бумажный том, от книги невозможно получить удовольствие. Получить информацию можно, но нельзя путать информацию с удовольствием...

Но даже чтение старых и некогда любимых книг не могло снять состояние, от которого накапливалась усталость. Мысли от прочитанного порой уходили в настоящее, порой в прошлое, порой в будущее, и радости они не доставляли. Владимир Алексеевич догадывался в глубине души, что такое настроение создается одиночеством. Привыкший к тому, что жена постоянно рядом, он с трудом выносил одиночество, хотя умел выносить многие тяготы, гораздо более мучительные в физическом и моральном плане. Поэтому Кирпичников стремился как можно быстрее попасть на службу, чтобы за делами забыть о семейных проблемах.

Ночью опять позвонил Геннадий, только теперь раньше на три часа, прямо накануне выхода на службу. И в этот раз он разбудил отца.

– Да, сынок, слушаю.

Владимир Алексеевич намеренно постарался сделать голос бодрым, чтобы не показывать капитану свою усталость и кислое настроение. Подобное состояние заразно, оно способно перейти к другому человеку, словно вирус. А передавать его сыну вовсе не хотелось.

– Можешь меня поздравить, отец. В меня только что стреляли из «дальнобойки». Пробили окно в канцелярии, но пуля только щетину на щеке задела.

– Рад за тебя. Легко отделался... Как же ты так неосторожно подставился?

– А как тут не подставиться? Кто мог предположить, что с горы в паре с половиной километров от нас могут стрелять снайперы? Расстояние-то какое... Было бы расстояние меньше, снайпер не промахнулся бы. Да он и так чуть не попал.

– Чуть – это уже не попал, и ты должен свечку богу поставить в благодарность. В этот раз он тебя защитил, в следующий раз уже может не успеть... Сам не подставляйся.

– Теперь буду осторожнее. Завтра возьму на складе клеящуюся пленку. Я видел ее раньше, только не находил ей применения. Заклеим все окна. Сейчас послал группу солдат прочесать гору. Хотя, пока они туда добегут, никого уже не будет. Там рядом дорога проходит, сел на машину и уехал. Я вызвал следственную бригаду из ФСБ.

– Следственную бригаду вызывают, согласно организационным играм в силовых структурах, кажется, уже из Следственного комитета, – поправил полковник сына. – Хотя я точно не знаю.

– Ну, оперативную бригаду... Факт следует зафиксировать. Пусть пулю из стены выковыряют; хотя бы определят, из какой винтовки стреляли. Это тоже след. Я не уверен, что стреляли специально в меня. Скорее просто в офицера спецназа. На второй выстрел я им времени не дал, спрятался за простенок. «Дальнобойка» страдает отсутствием скорострельности – после ее выстрела снайперу еще прочихаться надо. Много газов. Я этим моментом и воспользовался.

– Молодец. Будут данные следствия, сообщи. Я ложусь спать, но ты не стесняйся звонить, если что. С утра выхожу на службу. Трубка у меня, естественно, с собой. Звони...

Как опасны могут быть снайперы, Кирпичников-старший знал хорошо. А хороший стрелок, вооруженный к тому же хорошей дальнобойной крупнокалиберной винтовкой, способен создать серьезнейшие проблемы.

Опасное положение, в которое попал сын, взволновало полковника, но, будучи человеком военным, часто встречающимся с различного рода угрозами и сложными положениями, он смог заснуть уже через несколько минут и спокойно проспал до самого утра.

Позавтракав, как обычно, плотно, Владимир Алексеевич быстро собрался и хотел уже было двинуться к двери, когда заметил на полу закладку, выпавшую из книги. Он наклонился, чтобы поднять ее, и в это время в окно влетела пуля. В сдвоенных стеклах зазияли аккуратные сквозные дыры. Значит, пуля была не на излете. Но дыры были слишком большими для обычной пули. И мысль, что этот выстрел аналогичен выстрелу в Геннадия, появилась сразу. Пуля, несомненно, летела полковнику в голову, и угодила бы туда, не пожелай он наклониться за закладкой. Так пристрастие к бумажным книгам, по сути дела, спасло Кирпичникову жизнь.

Выключать свет в комнате смысла уже не было. Пуля пролетела до противоположной стены, выбила основательный кусок кирпича, срикошетила, ударила в шкаф, стоящий у боковой стены, но уже плашмя, и отлетела на середину комнаты. Брать ее, горячую, голыми пальцами не было необходимости. И так возможно было увидеть, несмотря на ее естественную деформацию, что она вылетела из дула крупнокалиберной дальнобойной снайперской винтовки. А таковые, как правило, имеют оптический прицел с тепловизором, для которого наличие или отсутствие света роли не играет. Дальности полета пули хватало, потому что стреляли, скорее всего, из лесопарковой зоны – ближе места для стрелка найти было невозможно. А это уже дистанция около двух с половиной километров. Тем не менее выстрел был вполне удачным. Даже очень удачным, если учитывать расстояние, с которого он был произведен. И помогла только случайность.

Бросаться самому на поиски неизвестного снайпера было бы глупо: снайпер преспокойно уйдет пешком, пока Владимир Алексеевич добежит до лесопарковой зоны. Хотя большинство «дальнобоек» имеют такие габариты, что гулять с этой винтовкой невозможно...

Сев в кресло в углу комнаты, где никакая пуля со стороны достать его не могла, Владимир Алексеевич позвонил генерал-лейтенанту Апраксину и доложил ему о происшествии. Не забыл сообщить и о том, что этой же ночью, только несколькими часами раньше, причем тоже с использованием КСВ, было совершено покушение на капитана Кирпичникова. Не связать эти два выстрела один с другим было просто нельзя. Таким образом, сам собой напрашивался вывод, что Департамент «Y», несмотря на свое расформирование, продолжает свою работу в каком-то другом правовом статусе.

Виктор Евгеньевич отнесся к сообщению спокойно и по-деловому, пообещав сразу же прислать экспертную группу ФСБ и машину Департамента «Х» вместе с дополнительной охраной, чтобы после завершения работы экспертов отвезти Владимира Алексеевича к месту службы в целостности и сохранности, без лишних отверстий в теле. Естественно, порекомендовал сразу же занять в квартире такую позицию, которая исключала бы возможность увидеть хозяина в прицел. Оперативники ФСБ, в свою очередь, должны были обезопасить квартиру, проведя осмотр лесопарковой зоны, о чем решил позаботиться сам генерал. Владимиру Алексеевичу осталось только ждать. А ждать пришлось долго – по утрам автомобильное движение в Москве напряженное, и оперативная группа ФСБ никак не могла добраться до квартиры полковника.

Устав ждать, через полтора часа Кирпичников-старший не выдержал и позвонил сыну. Геннадий ответил сразу, словно держал трубку в руках.

– Здравия желаю, товарищ полковник. Я на плацу, занятия провожу...

– Я надолго не оторву.

– Я не о том. Меня только что уже оторвали. Сообщение передали.

– То-то, я вижу, ответил быстро...

– Даже трубку убрать не успел. Я сейчас задание дам – и перезвоню.

– Перезвони. У меня тоже только сообщение, но оно требует анализа.

Владимир Алексеевич успел перейти на кухню, окно которой выходило во двор, на другую сторону дома, и поставил на газовую плиту чайник. Здесь, как казалось, можно было без опасений прогуливаться перед окном – сложно предположить охоту на полковника двумя снайперами с разных сторон. После этого Кирпичников еще и разделся, потому что ему стало жарко.

Геннадий позвонил раньше, чем успел закипеть чайник.

– Всё, папа, я пока свободен. Оставил за себя командира взвода, он проведет занятие. Кто будет передавать сообщение, я или ты?

– У тебя сообщение, касающееся нас двоих?

– Нет, касающееся меня и командира минометного дивизиона.

– Интересно. Говори...

– Его сегодня утром зарезали при выходе из магазина. Он всегда рано выходит, еще в темноте. По дороге на службу подкараулили. Нож прямо в сердце, со спины. Мне позвонил следователь, который выезжал в городок после того, как в меня стреляли. И новая версия появилась: мстят оставшиеся на свободе члены банды амира Абдулмуслима Газалиева. Попросили меня соблюдать особую осторожность.

– Твои парни нашли место, откуда в тебя стреляли?

– Нашли. И даже гильзу нашли. 12,7х99. Винтовку стрелок на большой валун устанавливал. Снег там утоптал. Башмаки с рифленой подошвой, но не армейские. Сфотографировали рядом с «масштабом». Линейки не было, положили спичечный коробок. Можно высчитать размер. Дальномером определили расстояние до моего окна – километр девятьсот девяносто шесть метров. Я, как видишь, переборщил с двумя с половиной тысячами. Но на такое расстояние могут только стрелять редкие винтовки. Основной предел – две тысячи метров. Это считается стандартом.

– Это, однако, тоже дистанция, причем для специалиста... Среди боевиков такого еще поискать. Я вот ни разу не встречал. Валеев может с такого расстояния попасть, но он один такой на весь спецназ ГРУ. Подскажи следакам, пусть ищут снайпера. Пусть слухи ловят, осведомителей тормошат. Это реальный след. Но я боюсь, что им не найти стрелка, даже если искать будут хорошо и всеми наличными силами.

– Ты что-то знаешь? – удивился Геннадий.

– Ничего не знаю. Только сегодня, меньше часа назад, стреляли и в меня. Через окно, как в тебя. Стиль один, калибр примерно такой же. Более точно сказать не могу. Я, честно говоря, предположил, что это Департамент «Y» огрызается перед кончиной. Но ты дал новое направление моей мысли. Хотя это может быть просто совпадением...

– Новое направление? – переспросил капитан. – Ты в него вообще-то вписываешься, поскольку уничтожение самого Газалиева – на твоем лицевом счету.

– Новое направление дало твое сообщение о командире минометного дивизиона. Большего пока сказать по телефону не рискну. Хотя мысль интересная... Однако мне требуется проверка. Если моя трубка в момент твоего прошлого звонка не контролировалась, вполне может оказаться, что я прав и дело значительно серьезнее.

– Объясни хоть намеком.

– Я и сейчас не знаю, контролируется ли моя трубка, поэтому разговаривать не буду. Позвоню тебе после обеда. Жди. И соображай. Вспомни наш прошлый разговор. В деталях вспомни. Возможно, именно в нем причина. По крайней мере, у меня начинает складываться как раз такое впечатление.

– Испытания...

– Возможно. Ладно, до связи, ко мне приехали «опера». Наконец-то добрались...

– До связи. Жду звонка.

– Просчитай все варианты. Из того, что ты знаешь, тоже можно сделать выводы.

Дверь Кирпичников-старший открыл не сразу, понимая, что после неудачного выстрела снайпера может последовать продолжение – кстати, под видом тех же оперативников ФСБ, приезд которых обещал генерал-лейтенант Апраксин. Дверной глазок показал на лестничной площадке группу людей, из которых двое были в военной форме, а четверо – в штатском. Владимир Алексеевич внимательно рассмотрел каждого из пришедших в дверной глазок. Все были слишком холеные, чтобы казаться и быть опасными.

– Кого господь послал? – спросил Кирпичников.

– Оперативная группа ФСБ по вызову генерала Апраксина. Без господа обошлось...

Владимир Алексеевич открыл дверь, готовый на всякий случай отпрянуть за косяк и выхватить пистолет из уже расстегнутой кобуры. Конечно, в малом пространстве рассчитывать на победу одного ствола над несколькими было бы трудно, однако возможно для человека, имеющего определенную подготовку. Всегда есть вероятность прикрыться телом первого, кто получит пулю, и стрелять из-за него, как из-за щита. Рассеивая внимание входящих, полковник сказал:

– Без господа ничего не обходится. Всему, даже плохому, есть его попустительство.

– Мы не будем вступать в диспут о силе и возможностях бога, – заметил старший из пришедших. – У нас другая задача. Для начала представлюсь: полковник Солнцев. Вы можете не представляться – мы знаем, кто вы. И без генерала Апраксина, кстати, знаем.

Это прозвучало как намек. Кирпичников мимо ушей его не пропустил, но заострять внимание на нем не стал.

– Тем не менее могу вас уверить, и дьявол ничего не может сделать без попустительства господа, – сказал полковник последнее слово. – Если он готовит нам какую-то гадость, значит, господь разрешил ему испытать нас на вшивость.

– Где? – Солнцев предпочитал сразу перейти к исполнению своих обязанностей.

– Проходите, – Владимир Алексеевич с сомнительным гостеприимством показал рукой, в какую комнату следует пройти. – А в лесопарковую-то полосу...

– Туда другая группа выехала. И включена операция «Перехват» на дорогах. Генерал сказал, что стреляли из КСВ, а ее в руках носить никто не будет. Если на месте не бросили, – а таких дураков тоже еще поискать, – то повезли на машине.

– Можно и тайник в лесопарковой зоне сделать, – возразил Кирпичников. – Если делал специалист, найти такой будет трудно. Просто установить контейнер под снегом, и всё. Снег лежалый, подтаявший, закрывается выпиленным снежным кирпичом. Я сам такие штуки на Кавказе делал.

– Специалисты-поисковики ищут, – дал гарантию старший группы. – Они у нас тоже есть. Ага... Вот и пуля... Двенадцать и семь. Интересно, гильза какая?

– Предполагаю, что «двенадцать и семь на девяносто девять». Значит, стреляли из импортной винтовки.

– На чем может основываться такое предположение?

– Около шести часов назад в Дагестане из КСВ стреляли в моего сына. Поисковая группа нашла гильзу и отпечатки обуви стрелка.

– Это уже след... Куда можно сделать запрос?

– В республиканское управление ФСБ Дагестана. Предполагаю, можно поискать и ближе. Наверняка те же данные запросило управление спецназа ГРУ. Думаю, есть смысл обратиться напрямую к командующему.

– Полковнику Мочилову?

– Да. Мочилов заинтересован в том, чтобы подобные случаи не повторялись.

– Нет уж, спасибо, нам по своим каналам легче. Эксперты начали, начнем и мы.

– С чего?

– С рапорта.

– Могу высказать исключительно фактическую составляющую сегодняшнего инцидента. Предполагаю, что с вашей стороны должны прозвучать вопросы о возможных причинах покушения.

– Обязательно. У вас наверняка есть версии.

– Даже целых три. Имею право высказать вам единственную, а остальные две – только после разрешения со стороны своего руководства. То есть после разговора с генерал-лейтенантом Апраксиным.

– Можно до написания рапорта высказать версию устно? – спросил полковник Солнцев. – Чтобы я имел время на обдумывание наводящих вопросов.

– Бога ради. Три с небольшим дня назад моей оперативной группой при поддержке отдельной мобильной группы спецназа ГРУ под командованием подполковника Вельчанинова и сводного отряда спецназа ГРУ под командованием капитана Кирпичникова, а также минометного дивизиона... не знаю, кто им командовал, но этот офицер сегодня утром был убит ударом ножа в спину возле магазина по дороге к месту службы... Итак, нами была уничтожена банда амира Абдулмуслима Газалиева, известного в Дагестане террориста. Выстрелом моего снайпера был убит и сам амир, готовивший взрыв в здании ФСБ.

– Я в курсе этого дела. Читал сводку. Значит, это вы там отработали?

– Мы. После этого стреляли в моего сына, стреляли в меня и зарезали командира минометного дивизиона, который командовал уничтожением базы боевиков. Предполагаю возможным рассматривать все три случая совокупно как месть оставшихся в живых пособников бандитов. Хотя официально считается, что банда уничтожена полностью. Но официальные сводки не обязательно бывают исчерпывающими.

– Версия достаточно жизнеспособная, – согласился полковник Солнцев. – И даже весьма, я бы сказал...

– Не совсем. Есть моменты серьезного сомнения.

– Что вас смущает?

– Где бандиты взяли такого стрелка, что стреляет с дистанции около двух тысяч метров почти точно? Даже двух, как я считаю, таких снайперов. Сыну пуля задела щетину на щеке; меня спасло только то, что я вовремя наклонился. Если бы в Дагестане существовал такой снайпер, мы все давно о нем уже слышали бы. При ином раскладе был только один стрелок; тогда возникает вопрос, какими средствами располагают бандиты, чтобы за короткое время перебросить его из Дагестана в Москву? Причем вместе с винтовкой.

– Возражение серьезное, – не мог не согласиться Солнцев. – Что касается двух снайперов, то я допускаю, что работал один человек. У него было время долететь до Москвы – например, с каким-нибудь промышленным оборудованием на грузовом самолете. Винтовка замаскирована под оборудование. Все реально. Такие случаи бывали. Правда, не у нас, а за границей. Так, два человека в разных частях США были убиты одним стрелком в течение четырех часов. Но этот вопрос – я имею в виду количество снайперов или хотя бы количество винтовок – мы сможем выяснить с помощью баллистической экспертизы.

В это время в дверь позвонили, и Владимир Алексеевич, извиняясь, кивнув полковнику, пошел открывать. Прибыла машина, а с ней два охранника, подполковник Лукошкин и полковник Денисенко. А привез всю эту компанию сам генерал-лейтенант Апраксин, поднявшийся по лестнице последним...

– Охрана у тебя теперь надежная, – сказал генерал, кивая не столько на охранников, сколько на двух бывших спецназовцев ГРУ, ставших членами оперативной группы полковника Кирпичникова. – Такой и государственные чиновники не обладают. Хотя от снайпера с КСВ они тебя спасут едва ли. Как не спасет, боюсь, и это. Однако на всякий случай...

Генерал передал Владимиру Алексеевичу пакет с американским нанокостюмом, заменяющим бронежилет и защищающим все части тела, в том числе и голову. В этом костюме полковник проработал всю минувшую операцию и даже испытал его, получив в грудь автоматную очередь. Ребра побаливали до сих пор; тем не менее и полковник остался цел, и сам нанокостюм не пострадал. Голова защищалась плотным многосекционным капюшоном. От ударного эффекта пули он уберечь не мог, но пробить его было невозможно, а это уже кое-что...

– Остается надеяться на себя?

Владимир Алексеевич извлек из пакета костюм.

– Что за штука такая, товарищ генерал? – Полковник Солнцев потрогал пальцами ткань и пожал плечами. Он не понимал, что это такое. – А это вообще может спасти?

– Меня уже спасло однажды от автоматной очереди в грудь, – объяснил Кирпичников.

– Рассказывайте сказки! – скривился Солнцев. – Я же вижу, что это не кевлар, здесь текстура другая. На мне сейчас кевларовый жилет...

– Кевларовый жилет не спасет ваши ребра, а этот нанокостюм мне мои спас... – Владимир Алексеевич объяснял спокойно и ненавязчиво, не стараясь убедить. В принципе, ему было безразлично, поверит ему полковник ФСБ или не поверит. – Я пока переоденусь.

Он вышел в другую комнату, а Солнцев посмотрел на генерала.

– Нанокостюм – это что-то новое... Производство Чубайса и компании?

– Насколько мне известно, компании Чубайса пока не удалось произвести что-то подобное. Но он и ставит перед собой, кажется, иные задачи. Его главная цель – создание миниатюрных микрочипов для вживления в человеческое тело. Все остальные темы – только попутные, хотя и широко рекламируются. Но пока все успехи российских производителей нанопродукции никак не связаны с компанией Чубайса.

Полковник ФСБ предпочел не поддерживать данную тему.

– Ладно, товарищ генерал. На данный момент перед нами стоит конкретная задача. Полковник Кирпичников подсказал одну интересную и правдоподобную версию покушения, но сам в нее не верит. Говорит, что имеет еще две версии, однако может говорить о них только после вашего разрешения. Вы таковое, надеюсь, дадите?

– Я пока ни с одной версией не знаком, – сдержанно сказал генерал. – Познакомьте хотя бы с той, что довел до вас Владимир Алексеевич.

Солнцев, глядя до безобразия честными глазами, уже было раскрыл рот, но в этот момент его мобильник заголосил какой-то азиатской мелодией.

– Извините, товарищ генерал, – сказал полковник, глянув на определитель. – Должно быть, поисковая бригада чего-то добилась.

И приложил трубку к уху.

– Слушаю, полковник Солнцев. Да. Молодцы, что еще сказать... И что? Понятно. Так. Так. Так. Могу только поздравить. Да. Всё, как планировали. Продолжайте в том же духе.

У трубки Солнцева был слабый голос, доходящий только до уха обладателя. Другим не дано было услышать ни одного слова.

– Поисковая бригада, товарищ генерал, обследовала участок лесопарковой зоны, откуда можно было стрелять по окнам полковника Кирпичникова. Нашли подходящую сосну. Сосен там, впрочем, много, но на этой были следы от «кошек», похожих на те, которыми пользуются монтеры электросетей, когда взбираются на деревянные столбы. Вернее, раньше пользовались, когда столбы были деревянные, а у монтеров не было никаких подъемных механизмов. Сейчас «кошки» для деревьев используются в различных подразделениях спецназа.

– Используются, – с авторитетностью эксперта подтвердил подполковник Лукошкин. – У нас полковник Денисенко большой спец по «кошачьему вопросу».

– Было дело, – согласился Денисенко. – Многократно пользовался. Удобная, доложу вам, штука, но требует определенных навыков. Рекомендую на досуге потренироваться.

– Так вот, – продолжил Солнцев, не обращая внимания на рекомендации Денисенко. – С помощью «кошек» некто взобрался на сосну и стрелял с нее. Винтовку опереть было, видимо, не на что, потому что до кроны он не добрался. Стрелял с середины ствола. Из этого наши специалисты делают вывод, что винтовка была не из самых длинных и тяжелых. Большая КСВ требует или упора, или места, на которое можно установить раскладные ножки... Нашли и гильзу. Снайпер, видимо, сам искал ее, о чем говорят следы ног в снегу. Но горячая гильза провалилась в снег, а время поджимало. Или помешал кто-то... Там неподалеку лыжня проходит; может быть, ранний лыжник пробегал. Короче говоря, снайпер удалился вместе с винтовкой. Его проследили до того места, где он встал на лыжи и ушел. Но ушел недалеко. Там поблизости незамерзающий родник есть, многие местные жители к нему за водой ходят. Целая тропа протоптана. Родник окружен камнями, среди них снайпер спрятал «кошки». Их нашли. Надеялись найти и винтовку, но ее там не оказалось. Дальше следы снайпера потерялись.

– Значит, что мы имеем из вещдоков? – спросил Апраксин.

– Имеем только пулю, гильзу «двенадцать и семь на девяносто девять», и «кошки». И знаем, что снайпер ходит на лыжах. Характерного следа на общей лыжне выделить не удалось, но выделили отметины его лыжных палок. Сфотографировали. Не совсем обычные. Это тоже след...

– Товарищ полковник, – позвал Солнцева молодой сотрудник в штатском, сидящий за принесенным с собой ноутбуком. – Я скачал материалы следствия и результат баллистической экспертизы по гильзе и по пуле из Дагестана. Они очень быстро сделали. Будете сейчас смотреть?

Солнцев глянул на вернувшегося в нанокостюме Кирпичникова.

– Нет, позже. Товарищ генерал, может быть, вы с полковником определитесь с версиями, которые можете подсказать следствию?

Виктор Евгеньевич вопросительно посмотрел на Владимира Алексеевича. Тот раскрыл дверь в соседнюю комнату, приглашая генерала удалиться. Разговор длился не больше трех-четырех минут. Вышли они вместе.

– К сожалению, товарищ полковник, – хмуро сказал генерал Солнцеву, – Владимир Алексеевич высказал вам все, что можно было. Остальное составляет государственную тайну.

– Даже для сотрудников ФСБ? – Солнцев поднял брови.

– Тем более для сотрудников ФСБ, – хохотнул полковник Денисенко.

– К подобной информации следует иметь соответствующий допуск, – объяснил генерал Апраксин. – Не вообще – допуск, а именно соответствующий.

– Допуск оформляется у нас в управлении.

– Нет. Он должен оформляться правительственной комиссией по вопросам вооружений. Можете сделать запрос туда. Но не советую торопиться. Сначала я попытаюсь выяснить что-то по своим каналам. Если одна из версий подтвердится, вам придется передать производство в другой отдел.

– Политикам? – Солнцев чуть не зевнул при произнесении этого слова.

– Нет. На сей раз – вполне приличным людям. В контрразведку.

Солнцев поморщился с явным неудовольствием...

В принципе, оперативной группе ФСБ было особо нечего делать в квартире. Всё, что они могли увидеть, – это дыры в двойном стекле и пуля. Пробоины они осмотрели и сфотографировали, пулю забрали с собой, пообещав к вечеру сообщить полковнику Кирпичникову результаты сравнительной баллистической экспертизы. Тем более что сравнивать было с чем. В картотеке ФСБ было немного данных аналогичной экспертизы, поскольку КСВ в практике заказных убийств в России, да и в мире, используется крайне редко. Генерал в присутствии полковника Солнцева позвонил в НЦБ Интерпола и договорился о том, чтобы провести международную сравнительную баллистическую экспертизу. После этого Солнцеву осталось только раскланяться и попрощаться с сотрудниками Департамента «Х». А потом и последним подошло время отправляться на базу, где уже накопилось немало дел.

Генерал посадил Владимира Алексеевича в свой тяжелый внедорожник «Тойота Ленд Крузер», поскольку тот была бронированным. Конечно, даже такой автомобиль не спасет от пули из КСВ, которая способна пробить лобовую броню бронетранспортера. Естественно, не простой пули, а имеющей стальной каленый сердечник. Но с КСВ по улицам никто не бегает, а дать автоматную очередь из проезжающего мимо автомобиля вполне могут. Вот от такой очереди спасет и нанокостюм, и тем более бронированный автомобиль.

Говоря по правде, Апраксин не думал, что кто-то решится стрелять во Владимира Алексеевича в Москве в открытую. Он полагал, что это сделали люди, имеющие основания быть предельно аккуратными и осторожными. И думал так же, как и сам Кирпичников, что это не кавказские бандиты, хотя и последних сбрасывать со счетов было нельзя. Те два варианта, которые генерал утаил от полковника Солнцева, казались более жизнеспособными. Согласно первому, это продолжение дела о пропавших документах убитого священника отца Викентия. В поиске документов был задействован Департамент «Z», который за применяемые им недозволенные методы находился ныне на стадии расформирования или, в другой интерпретации, реформирования. Но эти недозволенные методы остались бы скрытыми, если бы дело не выплыло на поверхность и если бы не были похищены из психиатрической больницы люди, на которых Департамент «Z» вместе с Департаментом «Y» ставил эксперименты. И в числе этих людей была жена полковника Кирпичникова. Во избежание огласки властные структуры сами решились на репрессивные меры против «Зет». Но, в действительности, как прекрасно понимали и Апраксин, и Кирпичников, такая структура, как Департамент «Z», была необходима нынешней власти. И она должна была бы вскоре появиться вновь под другим именем. Но предварительно следовало «подчистить» все концы в предыдущем деле. Этим и могло быть вызвано двойное покушение – на отца, а перед этим и на сына Кирпичниковых. При этом Апраксин надеялся выяснить, получал ли Департамент «Z» такую же крупнокалиберную снайперскую винтовку «Барретт» М82А1М, какую сам генерал получал для своего Департамента. Выяснение этого вопроса могло бы внести хотя бы небольшую ясность в ситуацию. Однако если «Зет» винтовку получал, это вовсе не значило, что использовали именно ее; а если не получал, то мог использовать и другое оружие, хотя достать «дальнобойку» высокого класса в России настолько же сложно, как купить для загородных прогулок танк последней модификации. И все же они время от времени появляются – чаще всего у боевиков на Северном Кавказе, куда попадают из-за границы от «добрых» спонсоров. Что эти спонсоры добрые и щедрые, сомнений не было: минимальная цена КСВ чуть меньше шестидесяти тысяч долларов, то есть винтовка равна по стоимости хорошей машине.

Согласно второму варианту, ситуация развивается еще хуже. Генерал точно знал, что контроль спутниковой трубки Владимира Алексеевича был отключен сразу после завершения операции в Дагестане, потому что стоимость данной опции достаточно высока, а бюджетные деньги приходится беречь – новых при перерасходе средств никто не даст. Значит, в тот момент, когда Кирпичникову-старшему сразу по возвращении позвонил сын и по неосторожности – вернее, потому, что никто не предупредил его о секретности миссии, – завел разговор об испытаниях новых минометов, трубку полковника, а следовательно, и весь разговор могли прослушивать. Могли «вести» и трубку капитана Кирпичникова. Если кто-то со стороны интересовался экспериментальными минометами, то он мог знать номер этой трубки и прослушивать разговор. И понять, что полковник Кирпичников, руководитель оперативной группы Департамента «Х», включается в испытания. Возможно, кто-то хотел сорвать российские испытания. Возможно, что было несравненно хуже, кто-то владел и более широкой информацией и пытался сорвать дальнейшие планы Департамента «Х». Это могло бы значить, что некая иностранная разведка имеет осведомителей или в самом Департаменте, или в правительстве среди кураторов и проработчиков вопроса. За свою контору генерал-лейтенант Апраксин хотел бы ручаться, но дать стопроцентную гарантию, естественно, не мог. За правительственных чиновников ручаться вообще бесполезно. Но попытка сорвать операцию имела бы далеко-идущие последствия, вплоть до международных осложнений, разрешать которые можно только на уровне глав государств или министров иностранных дел. Операция, сорванная в пределах Российской Федерации, конечно, международного резонанса не имела бы, а вот за границей – особенно после того, как оперативная группа выполнит задачу, – можно было ждать скандала.

Все эти мысли одновременно вертелись в головах и у сидящего за рулем «Ленд Крузера» генерала Апраксина, и устроившегося на заднем сиденье полковника Кирпичникова. Последний не обладал всей информацией, поэтому не представлял себе общую картину. Хотя по отдельным деталям, что сообщил ему Виктор Евгеньевич при встрече группы, опытный спецназовец мог составить представление о сути дела и понять дальнейшие действия группы. Намеки генерала представляли собой обрывки информации, из которой, при умении анализировать, можно было создать почти верную цельную картину. А анализировать Кирпичников умел...

Хотя сразу по прибытии группы полковник Кирпичников предупредил Старогорова о необходимости лечь на операцию по извлечению из бедра микрочипа, майор не спешил в медсанчасть Департамента, дожидаясь вместе со всеми приезда командира.

– К врачам заходил, Станислав Юрьевич? – спросил Владимир Алексеевич сразу, только переступив порог.

– Никак нет, товарищ полковник. Не успел еще.

– А что тянешь? Генерал отдал приказ еще три дня назад.

Старогоров смутился до того, что даже слегка покраснел.

– Я думал, товарищ полковник...

– Что ты думал?

– У вас ситуация напряженная. Думал, может, понадоблюсь здоровый, при всех силах, – сказал Старогоров твердо, глядя прямо в глаза командиру. У самого майора глаза были, как у побитой собаки.

И Кирпичников понял его состояние, понял душевные муки Станислава Юрьевича. И простил его, полностью забыв недавние разногласия. Спросил уже совсем другим тоном:

– «Глушилку» с собой носишь?

– Обязательно. Пришлось из-за этого полностью отказаться от мобильника. Мне даже домой звонили с заставы. Жена с кухни, куда «глушилка» не достает, попросила перезвонить на городской номер...

– Ладно, – мягко сказал полковник. – Сходи в медсанчасть, генерал обязательно спросит.

Старогоров ушел, кажется, слегка успокоенный командирским тоном.

Не успел Владимир Алексеевич сесть за рабочий стол, как ему позвонили на спутниковую трубку. Это был полковник Солнцев – на прощание Кирпичников продиктовал ему свой номер.

– Мы, Владимир Алексеевич, привыкли работать оперативно... – Солнцев говорил слегка хвастливо, с пионерскими интонациями в голосе. – Потому можете не удивляться такому скорому появлению первых данных. Короче говоря, по винтовке, из которой в вас стреляли, данных пока, естественно, быть не может. Только отдали на экспертизу и гильзу, и пулю. А по винтовке, из которой стреляли в капитана Кирпичникова, данные предоставил Интерпол. Мы же сразу переслали им файл. Этот ствол уже был «засвечен» дважды. Сначала в США, где застрелили одного кандидата в сенаторы, яростного и опасного политического противника бывшего президента. Потом, через год – от сегодняшнего дня три года назад, – из этого же ствола был убит заместитель какого-то министра в Венесуэле. Все выстрелы осуществлялись через оконное стекло. Видимо, у снайпера это любимое упражнение... Так стреляют нечасто. Из этого я делаю вывод, что в вас и в вашего сына стрелял один и тот же человек, и, видимо, из одного оружия. Нескольких часов ему вполне хватило, чтобы прилететь в Москву и провезти винтовку. Должно быть, есть такая возможность. И винтовку он на месте не бросил, как бросил «кошки». Я так полагаю, привык к своему оружию. В этом я могу его понять.

– Спасибо за информацию, – сказал Кирпичников. – Примем к сведению.

– Комментарии какие-либо будут? – Солнцев словно бы ждал, что Кирпичников одной подсказкой решит всю задачу.

– Комментарии? – Владимир Алексеевич на пару секунд задумался. – Будут. Дело в том, что мы всей группой только накануне Нового года вернулись из Венесуэлы. Это может быть простым совпадением, а может, и нет... Больше ничего сказать не могу.

– Капитан Кирпичников тоже был в Венесуэле?

– Нет. Он оставался здесь, в Москве. Потом уехал на Кавказ.

– И у него никакой связи с Венесуэлой не имеется?

– Насколько мне известно, никакой. Но этот вопрос лучше задавать ему самому. Номер его мобильника я вам дал.

– Да, я обязательно позвоню капитану. Тогда у меня на текущий момент всё.

– Хорошо. Пищу для размышления вы мне подбросили. Буду думать.

Не успел полковник убрать трубку, как по внутреннему телефону позвонил майор Лазуткин и затребовал Кирпичникова к генералу. Владимир Алексеевич встал и осмотрел свою группу. В воздухе словно бы висело какое-то напряжение, и необходимо было его погасить. Командир нашел самый простой способ.

– Что у нас сейчас по расписанию?

– Занятия по психологической подготовке, товарищ полковник, – за всех ответила Тамара Васильевна.

– Тогда я не понимаю, почему группа не на занятиях...

– Ты в курсе ответа Интерпола? – сразу спросил Апраксин.

– Так точно, товарищ генерал. Звонил полковник Солнцев, объяснил... Меня смутило упоминание Венесуэлы.

– Тебе смущаться нечем, поскольку ты был в Венесуэле через три года после того выстрела. Три года назад с делом благополучно справились без тебя. Я полагаю, что это-то как раз и не должно привлекать нашего внимания. А сконцентрироваться стоит на другом: в капитана Кирпичникова стрелял какой-то международный киллер. И было бы очень интересно, если бы в тебя стрелял тот же самый человек. У нас появилась бы нить, за которую можно потянуть.

– Да, у меня уже промелькнула такая мысль, – согласился полковник. – Не так много самолетов летело из Дагестана в Москву за эти ночные часы. Проверить пассажиров реально.

– Вполне реально. Только бы результаты экспертизы подтвердили идентичность и дали толчок розыску. В ФСБ много людей без дела шляется, занимаясь никому не нужной ерундой. Пусть садятся за работу.

– Согласен. Это их прямая обязанность.

– Сыну звонил?

– Только утром. Вскоре после разговора с вами.

– Твою трубку уже взяли на контроль, я распорядился. Как выйдешь от меня, позвони сыну, заодно проверят и его трубку. Может, сумеют найти оператора, осуществляющего прослушивание. Это даст нам еще один шанс выяснить, кто против тебя работает. Или же, что мне кажется более вероятным, против нас. Даже не против Департамента, а против России.

– Обязательно позвоню, товарищ генерал.

– А теперь приступим к нашим основным делам. К тем самым, вести которые, как мы с тобой предполагаем, нам кто-то пытается помешать.

– Я готов...