Глава третья

Сначала все пошло по плану — начало было почти удачным. Только один из хваленых гранатометчиков Карима Каримуллаева послал гранату не в тент уже остановившегося автомобиля с людьми, а в двигатель, хотя необходимости в этом уже не было, грузовик и без того встал, не имея возможности выехать из середины колонны. И потому сразу не удалось уничтожить всех солдат. Когда следующая граната все-таки взорвалась в кузове, там оставалось всего несколько человек. Эмир Карим не проработал со своими гранатометчиками правильные варианты обстрела, а эмиру Абдулджабару пришлось положиться на правильность действий Карима. Вот поэтому-то Гулоханов не любил совместных операций. Как не осуждать, если Карим недоработал с инструктажем, а в результате остались боеспособные солдаты и гибнут моджахеды. Слишком уж большая часть солдат осталась жива и заняла позицию с автоматами. А это уже грозило потерями, которые не замедлили явиться. Причем первыми погибли два парня из джамаата Гулоханова. А он, эмир Гулоханов, виноват в том, что предоставил своих людей Каримуллаеву, не проверив весь план боя.

Боевая практика всех последних лет сложилась так. Обычно все джамааты, устраивая засаду, стараются сразу уничтожить живую силу противника, а если это не удается, отходят. Это не считается позорным. Бывали случаи и у Абдулджабара Гулоханова, когда приходилось уходить после незавершенного удачного начала. Что-то не так шло, и все. В длительный бой ввязываться не стоило. И такая тактика всегда давала победные плоды — удавалось с наименьшими потерями или вовсе без потерь нанести противнику наибольший урон. А если не получалось, значит, не получалось. Но когда два джамаата сошлись вместе, ни один из эмиров не захочет показать себя трусом, ни один не пожелает публично признать свою ошибку, но такая ситуация может стать гибельной.

Конечно, какие солдаты из военных строителей и военных водителей — это понятно. Не для войны парни созданы и не для войны подготовлены. Тем не менее все они прекрасно знали, что после засады подлежат уничтожению в бою или без боя, поэтому, стараясь сохранить свою жизнь, будут драться до конца. А за свою жизнь все дерутся хорошо, даже те, кто драться не умеет. Отчаяние — великая движущая сила. Отчаяние рождает ярость и отвагу. Даже заяц, когда на него нападает орел, ложится на спину не для того, чтобы показать свою беспомощность, а сильными своими задними лапами убивает, случается, орла наповал, разрывая ему грудь. И это заяц. Что же говорить о людях, которые держат в руках оружие! У них чувство самосохранения работает не менее активно…

После того как была отбита первая атака, а солдаты не отходили на более удобную верхнюю позицию, эмиру Гулоханову стало очевидно, что у них в рядах ни одного офицера. Сами солдаты были не обучены вести боевые действия, сказывалась существующая во всех армиях мира узкая специализация. Одни воюют, другие строят им дороги и мосты, третьи ставят мины, четвертые обеспечивают армию связью, патронами и пищей, пятые эту пищу готовят и так далее. И не оказалось среди солдат того, кто решился бы взять на себя командование.

Это навело на определенную мысль. Как раз в этот момент эмир Карим Каримуллаев отчитывал отступивших моджахедов, грозясь в следующую атаку повести их сам. Тут к общему кругу примкнул и эмир Гулоханов. Послушал высказывания Каримуллаева и вмешался в разговор, хотя обычно старался не вмешиваться, когда кто-то своих людей отчитывал. Но сейчас Карим общался не только со своими людьми, но и с людьми Абдулджабара.

— Карим, как ты думаешь, почему солдаты не отступили к каменной гряде? Там их позиция была бы намного сильнее.

— А кто их, этих солдат, знает? Может, не сообразили, может, им просто лень.

— Вот, насчет первого ты, я думаю, прав, необходимость перехода на новую позицию, на мой взгляд, очевидна, здесь им долго не продержаться. Но, думаю, дело в том, что у них погибли все офицеры, и никто из солдат не решается взять на себя командование.

— И что? К чему ты все это мне говоришь? — Кариму очень не понравилось, что Гулоханов вмешался в его разговор с моджахедами.

— Ты не понял? А ведь все очень просто. Ты собрался сам возглавить следующую атаку. А если кто-то поймет, что идет эмир? Пусть даже не поймет, просто кто-то выберет тебя своей мишенью? Тогда твой джамаат лишится командования и некому будет подсказать моджахедам, что и как следует сделать. Джамаат попадет в такое же положение, что и солдаты.

— Но ты-то здесь.

— Это твоя операция, я ее не прорабатывал, и вообще у меня свое видение боевых действий.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу тебе посоветовать не ходить самому впереди джамаата. Останься лучше со мной.

— А атака? Я потерял двух гранатометчиков. Пользоваться гранатометами умеют все, но специалистов у меня больше нет. И у тебя есть потери. Это нельзя просто так оставить. Кровь погибших просит отмщения.

— Кто же тебе запрещает? Гранатометчики, говоришь, погибли? Но «подствольниками»-то у тебя умеют пользоваться все. И мои парни тоже умеют. Пусть начнут атаку по науке — с артподготовки. У моих парней имеются в запасе гранаты-«лягушки».

— У моих тоже есть.

— Тем более. Стрелять придется прямой наводкой. Возможность такая есть, пока у нас верхняя позиция. А «лягушки» специально созданы для таких положений, как у нас, когда невозможно пулей поднять лежачего. Осколки сверху заставят их подняться и побежать.

— Уговорил, — согласился Карим Каримуллаев. — Я не пойду в атаку.

В этом отношении с Каримом было не сложно сотрудничать. Он обычно внимал здравым рассуждениям и не упирался, как баран рогами, в собственное мнение или решение. Главное было, не давить на него своим авторитетом, не показывать своего превосходства. Этого ни один эмир не потерпит. А неназойливую подсказку умный эмир поймет правильно.

Моджахеды выстроились в линию. Для стрельбы навесом, упирая приклад в землю, дистанция была маловата. Да и зачем стрелять навесом, теряя прицельность, если можно стрелять прямой наводкой, хотя стрелять с плеча мало кто любит, слишком сильно бьет в плечо пистолетная рукоятка автомата. Тем не менее спрашивать, кто что любит или не любит, в намерения эмиров не входило. Командовал подготовкой эмир Карим. Сначала он выделил троих моджахедов для пробных выстрелов, чтобы проверить уровень прицеливания. Три первых выстрела оказались удачными. Только после этого Каримуллаев дал команду на залп, который накрыл большую площадь, занимаемую солдатами, и, наверняка, нанес им ущерб.

— Заряжай! — прозвучала новая команда.

— Они отходят, эмир!

— Тем более надо стрелять. Заряжай! Прицеливайся!

Расстояние по времени между двумя выстрелами было невелико, и солдаты не успели добежать до камней, которые могли послужить хорошим укрытием и от пуль, и от осколков. Эмиру Гулоханову показалось, что половина не добежала. Выполненный по его совету гранатометный обстрел существенно помог в ситуации.

— В атаку! Выбить их с позиции на открытое место и уничтожить!

Моджахеды побежали. Сверху вниз они бежали хорошо, быстро, но, миновав низину, полезли в гору, и темп бега заметно упал, наверное, раза в три. И тут начали стрелять солдаты. Стреляли хладнокровно, спокойно, на уничтожение. Но моджахеды упрямо шли вперед. Эмир Карим Каримуллаев смотрел на это, скрипя зубами. А эмиру Абдулджабару Гулоханову в это время позвонили.

Абдулджабар вытащил трубку, посмотрел на определитель номера и отошел на несколько шагов.

— Абдулджабар?

— Я слушаю, Принц.

— Что там у тебя происходит?

— Стреляют.

— Кто стреляет? В кого? Твой джамаат обложили?

— Нет, Принц, это мы с эмиром Каримуллаевым объединили свои силы для уничтожения федеральной военной колонны. Сейчас добиваем остатки солдат.

— Ты сильно боевыми действиями не увлекайся, твои люди тебе скоро понадобятся. Индус, как я понимаю, еще не звонил?

— Нет, Принц, еще не звонил.

— Сейчас позвонит. Он уже со своими людьми на границе с Россией. Что они доставляют, ты знаешь. Тебе сколько времени нужно, чтобы до границы дойти?

— От восьми до двенадцати часов. Это зависит от того, попадется ли кто-то на дороге. Иногда бывает, что приходится по несколько часов лежать, выжидая, когда путь освободится. А у меня на пути два больших села, лучше никому там на глаза не показываться.

— Ладно. Не убирай трубку, Индус сейчас позвонит. Удачи тебе. Да хранит Аллах правоверных мусульман.

Абдулджабар отключил трубку, посмотрел на поле боя, и в этот момент раздался следующий звонок. На сей раз звонил Индус.

— Я слышу, у вас там стреляют, уважаемый Абдулджабар? — спросил он.

— У нас идут занятия по боевой подготовке. С учебными стрельбами.

— Это не опасно? Вас никто не заметит, никто не услышит?

— Мы далеко в горах. Это безопасно. В это время года в горы никто не ходит.

— Хорошо. Но вам придется свои занятия прервать. Я уже на границе и жду вас для передачи всего, что было ранее обговорено. В том числе и посылок от Принца.

— Я в курсе. Он мне только что звонил.

— Место встречи вы помните?

— Конечно. Я уже дважды встречал там людей и провожал их на нашу территорию.

— Тогда я жду вас. Чем быстрее вы прибудете, тем в большей безопасности я буду находиться. Груз у нас такой, что может многих заинтересовать. А я не владею всеми потоками распространяемой информации, может быть, что-то уже ушло на сторону. Так что мы здесь сидим, как в глухой обороне. Прибывайте быстрее. С собой возьмите пару человек для охраны и, конечно, снайпера. Ему тут передадут винтовку и кое-что покажут. Винтовка не простая…

— Я выйду через двадцать пять минут. В пути буду от восьми до двенадцати часов, но постараюсь добраться побыстрее.

— Поторопитесь. Кстати, вам нужно будет как можно быстрее отправиться в Северодвинск. Там, кажется, собираются перенести время спуска на воду авианосца.

— Я готов. Выхожу, как только вызову снайпера. Десять минут сбегать до него, десять минут обратно. До встречи!

— До встречи! Жду вас…

Убрав трубку, Абдулджабар подошел со спины к эмиру Каримуллаеву и заметил, что тот сильно напряжен, даже не оборачивается. Видимо, слушал разговор Гулоханова, хотя собеседники говорили тихо и голоса он услышать не мог.

— Карим! Мне нужно уходить. Меня ждут в Азербайджане важные дела.

— Ты меня бросаешь в самый ответственный момент! Дай хотя бы этих солдат уничтожить, а потом иди. Фундаменты я сам взорву.

— Мы пойдем вчетвером. Я, мой молодой снайпер, мой подрывник и еще один моджахед для охраны. Остальных я оставлю тебе. Надеюсь, ты не дашь их уничтожить. Я прикажу им, чтобы тебя слушались.

— Эх, надо было мне самому идти вперед! — с горечью воскликнул Карим. — Они останавливаются. Солдаты на удивление удачно стреляют, у нас уже большие потери.

— Пусть возвращаются. Мне все равно нужно забрать одного, а еще подрывника и снайпера. За подрывником и снайпером кого-то послать надо. Твои лучше местность знают, пошли кого-нибудь.

Снайпер Адам Аллахвердиев остался на базе со своим братом Абузаром. Разбирали конспекты старшего брата, искали нужное Адаму. Там же остался и подрывник, поскольку пока для него работы не было. Посылать снайперов и подрывников в атаку — излишняя роскошь, эмиры себе этого позволить не могли.

— Новая атака не получится. Эта захлебнулась, а новая не получится. Уже сил не хватит. — Карим был озабочен, кажется, единственным вопросом, невозможность решить который его сильно угнетала. — Как ты своих зовешь? Зови…

— У нас существует только общая команда. Отзываю всех.

— Отзывай. Попробуем еще раз хорошенько накрыть их гранатами.

— Лучше посади своего снайпера. Он один «повыщелкает» их.

— Да, я так и сделаю. Как ты отзываешь своих? — повторил Карим.

— А вот так…

Абдулджабар сунул в рот два пальца и залихватски, по-разбойничьи засвистел. И тут же началось отступление. Причем отступали оба джамаата, словно люди Карима тоже выполняли команду эмира Абдулджабара…

Посланец добежал до базы и вскоре вернулся вместе с братьями-снайперами и подрывниками. Абдулджабар, как и планировал, взял с собой снайпера Адама Аллахвердиева, подрывника Башира Гудулова и, в качестве дополнительной охраны, богатыря и силача, внешне слегка неуклюжего Залимхана Иналова. Иналов со стороны смотрелся большим и неповоротливым человеком, хотя, когда требовалось, был быстр и мыслями, и движениями. Эмир ценил его за эти качества, особенно за невероятную физическую силу. Гулоханов видел однажды, как баловались его моджахеды. Вчетвером взявшись за толстую веревку, пытались сдвинуть с места одного Залимхана, который держал другой конец веревки и спокойно притянул их всех, одного за другим, к себе.

Адам Аллахвердиев очень хотел задержаться, чтобы через свою «оптику» посмотреть, как стреляет брат, но эмир торопил, и юному снайперу не удалось продемонстрировать, чему он успел научиться. Тем не менее свиданием со старшим братом Адам остался доволен. Он получил от него в пользование тетрадь с конспектом как раз по той винтовке, которую должен был получить на границе. Школа снайперов у талибов обучала работе с разным оружием, значит, не зря брат берег конспекты.

Вышли сразу к границе, не заглядывая на свою базу, и сразу взяли высокий темп перехода. Шли по склону хребта, заросшему таким густым лесом, что порой это мешало передвижению. Но и спасало от чего-то. В середине первого часа маршрута, услышав звуки вертолетных двигателей, Абдулджабар сразу дал команду спрятаться. Спрятались под кустами в разных местах. Хотя знали, если у вертолета есть тепловизор, то их все равно обнаружат. Два вертолета пролетели прямо над их головами. Или сами вертолеты тепловизорами были не оснащены, или им было просто не до маленькой группы — они откровенно спешили туда, где группа была больше, причем значительно.

Эмир Гулоханов сразу вытащил трубку и набрал номер Карима Каримуллаева:

— Карим, срочно уводи свой джамаат. Рассылай всех в разные стороны. Пусть по лесу рассеются. Как можно быстрее и как можно дальше.

— Что случилось? Мне осталось человека три подстрелить. Они поняли, что стреляет снайпер, и прячутся. И нас время о времени обстреливают, прямо сквозь ветви. У них, видимо, где-то еще стрелок сидит.

— Это все пустяки. Уходи оттуда. Летят два вертолета. Во-первых, сразу ударят по тебе «НУРСами», во-вторых, высадят десант, от которого потом не отвяжешься. Они вцепятся в хвост, не отцепишь. Лучше уйти заранее. Два вертолета — это два взвода. Против шестидесяти спецназовцев тебе не устоять. Уводи людей. Сбереги их. И своих, и моих…

— Понял. Спасибо за информацию… Хрен с этими парнями, хрен с этим фундаментом. Джамааты дороже. Фундаментов мы еще много найдем…

— Позвони мне, когда вернешься на базу.

— Зачем?

— Чтобы я не волновался.

— За своих парней переживаешь?..

— Конечно. И за твоих. И за тебя тоже. Знаю, что ты упрямый.

— Не переживай. Я умные советы принимаю всегда с уважением. Я же пообещал тебе, мы уже уходим…

— Да поможет тебе Аллах…

Эмир Каримуллаев, кажется, впечатлился двумя взводами спецназа. Понимает, что это не военные строители и не военные водители. Эти отступать не будут, а начнут планомерно и неуклонно загонять всех в кольцо, в которое потом ударят «НУРСами» вертолеты. И добавят пушками и пулеметами, хотя добавлять и необходимости, может быть, не будет: температуру горящего напалма никто не выдержит.

Сам эмир Гулоханов после звонка быстро выбрался из-под густого орешника, где прятался от вертолета, и маленький отряд, без всяких задержек и приготовлений, отправился в дальнейший путь, не выискивая себе тропы, которых здесь отродясь не бывало, а выбирая только направление. Эмиру Абдулджабару уже доводилось несколько раз ходить этим маршрутом, и он дорогу помнил хорошо, поэтому темп поддерживал максимальный. Замедление произошло при подъеме на высокий перевал, когда потребовалось покинуть одно ущелье и перейти в другое, иначе путь был бы не просто длиннее на добрых десять часов, но заключительный его участок пришлось бы преодолевать вдоль границы, где легко нарваться на пограничный наряд. Какая у пограничников существовала система связи и сообщений, Абдулджабар не знал, но на опыте убедился, что стоит ввязаться в перестрелку с нарядом, состоящим из двух солдат-пограничников, иногда с ними шел еще и проводник с собакой, как тут же на ближайшие посты поступало сообщение и через пятнадцать минут к месту перестрелки стягивались значительные силы, перекрывая все удобные участки для перехода через границу. В таких условиях уйти на ту сторону было уже практически невозможно. Как невозможно было договориться с российскими пограничниками, хотя с их коллегами и на азербайджанской, и на грузинской стороне договаривались всегда.

Перевал отнял много времени и сил, поэтому, оказавшись наверху, несмотря на сильный господствующий там верховой ветер, Гулоханов объявил короткий привал. Раньше его люди предпочитали на привалах отдыхать, не снимая рюкзаков, а просто сев на какой-нибудь камень или прямо на землю, но эмир научил своих моджахедов освобождать на привалах и плечи, чтобы грудь дышала в полную силу легких. И лучше лежа, чем сидя, потому что, полежав две минуты, человек отдыхает лучше, чем десять минут сидя. Все сняли рюкзаки и легли, пока эмир через пять минут не дал команду к спуску.

При спуске тоже не торопились. Здесь упасть даже легче, чем при подъеме. Но лучше было потерять время, чем жизнь, и потому спускались медленно. Но после спуска эмир захотел наверстать потерянное время и, что называется, «погнал лошадей». При таком темпе один только Залимхан Иналов не показывал признаков усталости, все остальные явно устали, в том числе и сам Абдулджабар. Но и сам эмир, и его моджахеды умели себя обуздать ради дела, поэтому молча продолжали путь. Однако вскоре темп передвижения опять замедлился. Предстояло миновать два участка, где существовал риск встречи с местными жителями. Пришлось проявлять осторожность, прятаться, выжидать и только потом переходить. Гулоханову было известно, что местные жители сотрудничают с пограничниками и могут сообщить о подозрительных вооруженных людях, появившихся вблизи границы. Благодаря предосторожностям и умению соблюдать свою невидимость, группа прошла благополучно, избежав ненужных и опасных встреч.

Далее последовал еще один скоростной участок, а потом встретилось и второе село, которое тоже миновали с осторожностью. Дальше путь был достаточно легким, и так — почти до самой границы, где с большим запасом сделали круг, обходя владения погранотряда, и передвинулись вдоль границы на запад. И только там залегли, чтобы определить график прохождения вдоль границы пограничных нарядов. При этом контролировали наряды по одну и по другую сторону мелкой речки, разделяющей Россию и Азербайджан. Пропустили мимо себя три таких наряда с российской стороны, один наряд с азербайджанской, и только после этого, уже в вечерних сумерках бегом перейдя речку, спрятались в густых зарослях тальника на берегу. Отсюда Абдулджабар позвонил Индусу.

— Вы где? — сразу спросил Индус.

— На вашем берегу. А вы где?

— Мы сейчас пьем чай с пограничниками. Очень даже милые парни оказались. С такими просто пообщаться приятно. И немного запросили.

— Вы осторожнее при них разговаривайте. Азербайджанцы, в основном, русский язык хорошо знают.

— Эти слишком молоды. Они родились уже после отделения от России.

— Кто их знает? Азербайджанцы очень хитрый и не честный народ. Из всех народов Кавказа только они могут прийти к человеку в гости, принять угощение, а потом хозяина и ограбить. Где мне вас искать?

— Поднимайтесь в гору. Там вдоль границы идет дорога…

— Я знаю. Поселок.

— Да. Поселок. Как войдете, второй дом по левой стороне. Голубой краской покрашен…

— Будем у вас через десять минут. Ждите…