5

День прошел в длительных и нудных хлопотах, требующих тщательности и дотошности. Одна только передача оружия и боеприпасов роты, которые «висели», естественно, на командире, заняла половину дня. И это даже при том, что в акт вносилось исключительно штатное оружие, а все то, что было сверх штата: трофейные ручные пулеметы, несколько автоматов разных систем, тоже трофейные, в том числе и американские автоматические карабины «М-4», захваченные совсем недавно, несколько самодельных взрывных устройств, изготовленных бандитскими руками и вовремя перехваченных спецназом, пистолеты разных систем, все это передавалось, с благословения начальника штаба батальона, только со словесным описанием и кратким перечислением, поскольку официальному учету не подлежало. Но даже временно исполняющий обязанности командира роты обязан знать, какое нештатное оружие есть у солдат, не только потому, что это оружие и оно иногда стреляет неизвестно в какой обстановке, но и потому, что оно должно быть использовано во время проведения боевых операций, для чего, собственно, негласно и разрешалось бойцам спецназа иметь его.

Акт передачи подписали только в конце дня, когда на улице уже стемнело. И усталость от таких действий была большая, чем от доброго марш-броска по горам, поскольку постоянно что-то терялось, потом находилось, потом снова терялось и находилось и все это трепало нервы. Со штатным оружием, конечно, проблем не было, там Шереметев за порядком следил. Но и помимо оружия было много различных вещей, за которые следовало отчитываться так, что к концу дня голова у капитана шла кругом.

Когда закончили, майор Коваленко поспешил покинуть расположение роты, но на прощание не забыл напомнить Шереметеву:

– В пять тридцать машина будет стоять у КПП. Не проспи с устатку…

– Не умею, товарищ майор. Рад был бы, честно говоря, когда-нибудь что-нибудь проспать, да не умею. Меня за это жена «автомобилем» иногда называет. Для нее это обидное прозвище, поскольку она прав водительских не имеет.

– Удачно съездить.

– Спасибо, я постараюсь.

На том и расстались. И со старшим лейтенантом Медведем тоже расстались. Старлей ушел предупредить свой взвод, что он уже всей ротой командует, а за себя оставляет старшего сержанта контрактной службы, официального замкомвзвода. Офицера на эту должность пока найти не удалось, но Медведь был в своем старшем сержанте уверен, считал, что тот справится и за короткий промежуток времени совсем не «умотает» солдат взвода, желая заслужить похвалу командира.

Медведь ушел следом за Коваленко. А Шереметеву и уходить никуда не нужно было, поскольку кровать его стояла в канцелярии. Перед дорогой не мешало бы отдохнуть.

С избытком отоспавшись в минувшую ночь, он на этот раз спать так много уже не мог. И потому, когда подошло время выезжать, был полностью готов. Одно только слегка задерживало. Сам капитан обычно оставлял ключи от оружейной горки у дневального, а у старшего лейтенанта Медведя, видимо, привычки были свои. Медведь увел роту на часовую пробежку по периметру военного городка и ключи с собой забрал. Ловить старлея было некогда, да и таскаться с автоматом по столице республики тоже не очень хотелось. Поэтому Шереметев вооружился только штатным пистолетом «Грач», который обычно держал в своем несгораемом ящике, громко именуемом сейфом, и на всякий случай прихватил с собой трофейную «беретту-92». Если «Грач» носился открыто в кобуре, то «беретта» привычно убиралась в специально приклеенный карман бронежилета под «разгрузку», крепилась двумя вертикальными «липучками» и легко доставалась левой рукой, поскольку правая обычно была занята другим оружием. В принципе вооружаться так основательно Григорий Владимирович не планировал, поскольку не ждал никакой опасности со стороны профессора Идрисова. Исмаил Эльбрусович должен понимать, что Шереметев не втайне от всех к нему отправится, и просто из чувства самосохранения не пожелает подставлять капитана, следовательно, и себя. Случись что с Шереметевым по вине профессора, тот едва ли смог бы в этот день улететь в Женеву.

Водитель, старший прапорщик Николай, курил рядом со своим «уазиком», дожидаясь капитана:

– Едем, товарищ капитан?

– Едем, – ответил Григорий Владимирович, усаживаясь, согласно инструкции по передвижению военным небронированным транспортом в темное время суток, на заднее сиденье. Почему считалось заднее сиденье менее опасным, чем переднее – никто и никогда толком сказать не мог. Просто так однажды кто-то решил, так и стали считать. Хотя что лобовое стекло прострелить, что брезентовую боковую обшивку автомобиля – разницы для пули никакой не было. Разве что человека на заднем сиденье не видно. Но и на переднем, если в салоне свет не включен, его тоже ночью не видно. Глупость, конечно, но приказного плана, а Шереметев к приказам всегда относился с уважением.

Выехали за ворота вовремя. В городе еще не включили освещение. Оно включалось только утром, незадолго до рассвета, но света фар автомобиля вполне хватало, чтобы свободно ехать через город.

Когда подъезжали к стоянке такси, Шереметев увидел, как какой-то офицер усаживается в машину. Судя по тому, что он был в фуражке, а не в косынке или берете, это не спецназовец. Такси резво рвануло с места и заняло дорогу впереди «уазика». Впрочем, Николай не гнался за иномаркой, понимая, что его старенькому «уазику» подобное соревнование не по силам. Дистанция быстро увеличилась. Как и между тем же «уазиком» и другой легковой машиной, обогнавшей его. Вторая машина ехала даже быстрее первой, что сразу заметил Григорий Владимирович, и это его слегка удивило. Казалось, что городская дорога словно специально сделана, как полигон для испытания военных внедорожников. Тем не менее военный внедорожник не торопится и притормаживает перед каждой большой выбоиной, а легковые машины, не опасаясь за свою подвеску и целостность легкосплавных колес и низкопрофильной резины, по такой дороге носятся как угорелые. Впрочем, горячая кавказская кровь позволяла местным жителям меньше обращать внимания на целостность своих машин, а больше получать удовольствие, которое доставляет мощный двигатель.

Город был небольшим даже по кавказским меркам. Пятиэтажные дома через несколько минут сменились частным сектором, за которым уже следовал выезд на прямую трассу до Махачкалы. Впрочем, понятие «прямая» для горных дорог подходит едва ли, поскольку дороги эти извилисты и неровны. Но встретить рассвет в горах всегда приятно, и капитан Шереметев смотрел в окно в ожидании этого рассвета.

Выстрелы за шумом голосистого двигателя «уазика» не услышали ни старший прапорщик, ни капитан. Но Григорий Владимирович сразу среагировал на вспышки впереди. Фары не доставали до места, откуда они приходили, да и светили в сторону, потому что дорога вот-вот должна была привести машину к крутому повороту, командир роты спецназа огненные мазки из ночной темноты легко просчитал.

– Гони вперед, там стреляют! – скомандовал он.

– Слава Богу, не по нам, – ответил старший прапорщик Николай, тем не менее резко вдавил в пол акселератор, и «уазик» заметно ускорился, хотя и не так резко, как иномарки.

И снова в ночи, позади светящихся фар, удалось рассмотреть огненные мазки. Стреляли из двух автоматов, как определил Шереметев. Стреляли в машину, идущую впереди.

Капитан протянул руку и положил ее на автомат на переднем сиденье, но не взял оружие сразу, словно спрашивая разрешение у водителя.

– Мое, – возразил старший прапорщик. – Я с одной руки стреляю на ходу…

Шереметев отвел руку и взялся за свой пистолет.

Впереди, видимо, наступила развязка. Свет фар идущей первой машины исчез из поля зрения, должно быть, машина просто свалилась в глубокий кювет. А машина преследования остановилась.

– Гони! – категорично потребовал капитан, но «уазик» больше не имел ресурсов для разгона.

И все же расстояние до места расстрела сократилось быстро. Минута только прошла, когда в свет фар «уазика» попала иномарка, правда, невозможно было разобрать, что это за машина. А два человека на обочине успели дать еще по очереди куда-то под откос, заскочили в машину и рванули с места.

– Стреляй! – приказал капитан водителю. – Хоть с одной руки…

Тот опустил стекло, высунул руку с автоматом и дал несколько одиночных выстрелов. В свете фар было видно, что по крайней мере две пули пробили заднее стекло, а одна пробила багажник.

В задней дверце стекло не опускалось, а только сдвигалось, и то на слишком небольшое расстояние, не позволяющее выставить автомат, но для пистолета вполне достаточно, что Григорий Владимирович и сделал, однако с опозданием, потому что сбоку от дороги, под небольшим, метра в три, откосом, машина уже горела. Это было то такси, в которое на площади садился офицер. Иномарка быстро удалялась, и те три выстрела из «Грача», что сделал Шереметев, результата не дали, даже если он и попал в машину.

Капитан вытащил трубку мобильника и передал сообщение городским ментам, зная телефон оперативного дежурного по управлению, а потом и дежурному по гарнизону. Все же в такси был офицер. Дежурный по гарнизону обещал сразу же выслать к месту происшествия вооруженный наряд из состава караульного взвода, а менты пообещали перекрыть дорогу в сторону Махачкалы и потребовали от Шереметева немедленного возвращения для дачи показаний.

– Не могу. Веду преследование преступников.

– На какой машине? – поинтересовался дежурный.

– На армейском «уазике».

– Бросьте это дело, бесполезно «уазику» тягаться в скорости с иномаркой. Приезжайте. Машину и без вас перехватят.

Григорий Владимирович кашлянул в трубку и вежливо, но голосом человека, который не терпит возражений, отказался, пообещав вернуться к обеду и заглянуть в отдел МВД, не заезжая в свою часть, чтобы дать исчерпывающие свидетельские показания.

Принявший сообщение дежурный возразить не решился. Видимо, сработало общее представление людей о ГРУ как о какой-то непонятной и жутко засекреченной организации, проникновение в тайны которой грозит невесть чем. По идее, понятие отчасти даже справедливое, ГРУ в самом деле предельно закрытая организация. И из всех внутренних силовых структур государства, а спецназ ГРУ со времен первой чеченской войны сделали тоже внутренней силовой структурой, хотя и неофициально, только один он, как, впрочем, и само ГРУ целиком, не имеют не только пресс-центра, но даже офицера, ответственного за связь с прессой. Просто не считают нужным…

Старший прапорщик Николай как включился в погоню, так и не сумел или не пожелал из нее выйти. Машина тряслась и дрожала всем своим металлическим телом, но даже большой ход пружинных амортизаторов не позволял чувствовать себя едущим в автомобиле, а не в тракторной тележке. Капитан Шереметев переносил эти неудобства молча, хотя и понимал всю бесполезность погони. Наверное, понимал эту же бесполезность и сам старший прапорщик, тем не менее гнал и гнал машину вперед как одержимый.

И Григорий Владимирович не останавливал его, надеясь в глубине души, что старенькая иномарка не может сравниться по запасу прочности с военным «уазиком» и развалится раньше, чем он. Лучше, если это произойдет на высокой скорости. По крайней мере, хлопот будет меньше, и никого ни задерживать, ни расстреливать не придется.

Сначала показалось, что все получилось именно так…

По мере того как рассветало, а рассветало, как всегда бывает в горах, стремительно, дорогу стало видно лучше, и Николай поехал медленнее. Он, наверное, ужасался тем выбоинам, которые преодолевал в темноте, и теперь часто притормаживал, чтобы не объезжать ямы на полном ходу. Наверное, то же самое испытывал и водитель иномарки с бандитами, поэтому иномарка далеко уехать не смогла. Капитан Шереметев первым увидел ее, узнал по дырам в заднем стекле, чудом сохранившемся, и на багажнике. Правда, на багажнике было на две дыры больше, чем он ожидал, но это, видимо, были следы от его собственных пистолетных выстрелов.

С правой стороны дороги был довольно высокий обрыв, а слева не слишком крутой, но все-таки непреодолимый для легковой машины склон. Иномарка вылетела с дороги в левую сторону, проскочила встречную полосу и пыталась устремиться вверх по склону, но доехала только до первого большого камня.

Старший прапорщик увидел иномарку на несколько секунд позже капитана, что дало возможность Шереметеву дать команду:

– Тормози…

И все же они проехали метров на тридцать дальше, потому что резко тормозить на такой дороге было опасно, могло занести и на повороте сбросить с обрыва.

Григорий Владимирович не стал ждать, когда старший прапорщик сдаст задним ходом, и выпрыгнул из машины. Пистолет был уже у него в руке, потому что Шереметев заметил над капотом легкое испарение. Должно быть, от столкновения пробился радиатор, и в воздух выходил кипящий после быстрой езды антифриз. Значит, авария произошла совсем недавно и бандиты из машины могли быть рядом. Но уже через пять шагов, едва перебежав на противоположную сторону дороги, Григория Владимирович понял, что пистолет ему не понадобится. Бандиты были в машине. Вернее, только один – водитель, руль не дал ему вылететь после столкновения. А второй остался в салоне только ногами, а всем туловищем лежал на капоте, заливая его кровью.

Приблизившись, капитан увидел, что кровь еще бежит по капоту. Значит, армейский «уазик» опоздал всего на несколько минут, и, может быть, еще есть возможность оказать бандитам помощь или хотя бы допросить их. Убрав пистолет, Шереметев хотел было вытащить трубку, чтобы вызвать полицию и «Скорую помощь», но вдруг остановил свою руку, бросив короткий взгляд на машину. Пули от автоматных очередей оставили на капоте характерные следы. У водителя, свесившего голову на приборную панель, была прострелена голова, а у пассажира, вылетевшего на капот, разворочена вся грудь. Это уже стреляли не из автомата, а явно из дробовика. Только охотничье ружье способно нанести такую рану. Причем стреляли, видимо, с близкого расстояния.

Шереметев открыл водительскую дверцу и выключил зажигание во избежание пожара. После столкновения с камнем у машины могла быть повреждена система подачи топлива, даже наверняка была повреждена, о чем говорил запах бензина. Достаточно одной искры, чтобы иномарка вспыхнула. Это оказалась старенькая «Тойота» непонятно какой модели. Современные модели популярного японского бренда Шереметев знал, но старые, давно снятые с производства, были только в автомобильных каталогах в библиотеках.

Просмотрев примерную траекторию движения машины, с противоположной стороны дороги до места остановки, капитан вышел на дорогу, чтобы попытаться определить место, откуда стреляли. А стреляли наверняка с близкого расстояния, иначе охотничье ружье не могло бы сделать такую кучную дырку в груди пассажира «Тойоты». И не после аварии его добивали. Тогда тело бы перевернули. Расстреливали движущуюся машину.

Гильзы убийцы или подобрали, или просто сбросили с обрыва. Но и без гильз капитан сумел примерно определить место, где они стояли. Должно быть, за машиной прятались и вышли из укрытия в самый последний момент, когда оружие уже было поднято. Стреляли с таким расчетом, чтобы машина, оставшись без управления, на повороте вылетела с обрыва. Водитель же расстрелянной машины завалился не в ту сторону, и руль в последнем движении повернул не туда, поэтому, не доехав до поворота, закатился на склон.

С картиной происшедшего все вроде бы было ясно. Новые убийцы расстреляли старых убийц. Ради чего? Но этот вопрос простым осмотром места преступления разрешить было невозможно. Практика показывает, что обычно убирают свидетелей. Григорий Владимирович не знал офицера, которого расстреляли в такси, и не мог предположить даже приблизительно мотива убийства. Но самих убийц ликвидировали в течение полутора часов. Значит, дело было серьезным, и кто-то пытался замести следы. Теперь главное, чтобы не ликвидировали их убийц, хотя, как рассказывал Шереметеву знакомый начальник уголовного розыска в Ингушетии, такие случаи не редки. В полицейской практике известно дело, в котором поочередно убирали пятерых убийц. В итоге дело так и осталось нераскрытым.

Снова подойдя к убитым, Шереметев потрогал руку того, что лежал на капоте. Она была не просто теплой, но даже, как показалось, горячей. Это оттого, что сам капот был горячим. Кровь продолжала бежать из громадной раны, следовательно, времени после убийства прошло немного. Можно, конечно, попытаться догнать убийц, хотя, если те тоже едут на иномарке, это дело бесполезное. Но полиция обещала перекрыть дорогу в сторону Махачкалы. Конечно, здесь есть немало дорог, уводящих в сторону, и машина с убийцами почти наверняка свернет на какую-то из них, понимая, что так будет легче скрыться. Значит, и преследование ничего не даст.

Но все же время терять не хотелось. Григорий Владимирович хорошо помнил, зачем он в Махачкалу отправился, и потому сел в «уазик» на свое место на заднем сиденье и вытащил трубку мобильника. Николай, увидев это, сел за руль и спросил:

– Едем?

– Едем. Нам здесь делать нечего.

А то, что следовало сделать, можно было сделать и во время движения автомобиля, то есть позвонить в полицию и дежурному по гарнизону. В полиции опять начали настаивать на немедленном прибытии к ним для проведения допроса в качестве свидетеля.

– По второму случаю я свидетелем выступить не могу, только в качестве лица, обнаружившего расстрелянную машину. Кто стрелял, мы с водителем не видели. Но рекомендую вашим постам впереди быть внимательнее и осторожнее. После таких расстрелов бандиты не постесняются стрелять и в ваших сотрудников.

– Они к этому готовы. Но вас, товарищ капитан, нам необходимо видеть как можно быстрее. – В этот раз дежурный был более категоричен. – Не заставляйте в принудительном порядке доставить вас в отделение.

Шереметев на категоричность мог ответить только своей категоричностью:

– Я же сказал, что вернусь в районе обеда. Я не могу пропустить встречу с этим человеком, она важнее всех ваших расследований, вместе взятых. И не рекомендую мне мешать.

Капитан умышленно говорил не о своих интересах, а об интересах службы, и это, кажется, произвело впечатление.

– Но постарайтесь не задерживаться в Махачкале, – не решился продолжать разговор в ультимативном тоне дежурный.

– Я постараюсь, – пообещал Шереметев.

Следующий звонок был дежурному по гарнизону. Тот выслушал сообщение молча и задал только один вопрос:

– Военных, как я понимаю, в машине не было?

– Военных не было, – подтвердил капитан. – Я передал сообщение для общей информации.

– Я скоро дежурство сдаю. Запишу все в журнал.

– Что-то уже известно относительно убитого в такси офицера?

– Капитан Лукин. Только вчера приехал в республику по каким-то снабженческим делам. Контактировал только с военными. Его в аэропорту встретили и сразу к нам отвезли. С утра в Махачкалу отправился. И… Не доехал. Знакомых в республике, как говорил, не имеет.

– Снабженческие дела – дела всегда темные, – вздохнул Шереметев. – Здесь можно поискать мотив.

– Не мы же с вами искать будем? Для этого существует Следственный комитет при военной прокуратуре округа. Пусть они и ищут.

– Согласен, – сказал Шереметев и отключился.