15
Публика собиралась…
Подполковник Моринец шел по коридору, с кем-то разговаривая, и его торопливый раскатистый голос слышен был, наверное, и за пределами здания. Судя по двум ответным голосам, с подполковником был не только капитан Нурмагомедов, а кто-то еще. Первым сориентировался майор Коваленко.
– Вместе с командиром идут… – И тут же застучал кулаком в стену кабинета. Потом наклонился к электрической розетке и крикнут туда, как в переговорное устройство:
– Три стула принеси. Срочно!
Дверь кабинета открылась, и вошли подполковник Веремеев, традиционно суровый, с ним подполковник Моринец и капитан Нурмагомедов. А за их спинами стоял старший прапорщик с узла связи, держа в одной руке два сложенных спинками стула, и один – в другой. Стульями, таким образом, были обеспечены все офицеры.
– Садитесь, садитесь, – сказал Веремеев, сам присаживаясь у окна. – Продолжайте работу. Мы послушаем.
– Сначала хотелось бы послушать, как капитан надумал профессора Идрисова выманить. Мне кажется, что Исмаил Эльбрусович уехал с желанием не возвращаться. Посчитал, что ему пора на Западе обосновываться. Вот и Абдуразак Джумалиевич тоже так думает.
– Почему? – не понял Шереметев. – Какие есть основания для подобного вывода?
– Я поддерживаю мнение товарища подполковника, – осторожно высказался капитан Нурмагомедов. – Слишком много вариантов, по которым Идрисов может попасть под подозрение, а он человек предельно осторожный. Даже если мы только заподозрили, что Идрисов и Борзов одно и то же лицо, профессор больше здесь не появится. И мне кажется, что он давно почувствовал, как у него подошвы начали дымиться, и сразу уехал, без всякого желания вернуться.
– Не согласен, – возразил Григорий Владимирович. – Даже один такой маленький эпизод, как содержимое жесткого диска компьютера профессора, уже говорит о том, что он считал себя человеком вне подозрений. Если бы он уезжал без желания вернуться, то уничтожил бы данные жесткого диска или хотя бы подчистил его, чтобы ничего подозрительного не осталось. А он этого не сделал.
– Может, просто не успел… – предположил Моринец.
– Юрий Трифонович, – майор Коваленко был целиком на стороне капитана Шереметева, – если у вас есть данные, что Идрисов уезжал в цейтноте, сообщите нам. Если таких данных нет, считаю ваше предположение чисто умозрительным и не имеющим под собой никаких оснований. Следовательно, исходить нам следует из другого.
– А из чего тогда исходить? – спросил Нурмагомедов. – Наша ситуация, по большому счету, патовая. По дороге сюда мы с товарищем подполковником внимательно перебрали все те факты, что Юрий Трифонович обсуждал ночью с майором Коваленко. Могу на что угодно поспорить, что, предъяви мы эти факты для выдачи профессора Идрисова через систему Интерпола, нас любой суд любой страны на смех поднимет. Каждый факт следует доказывать, а без признаний самого Исмаила Эльбрусовича мы ничего доказать не сможем. Он признаваться, естественно, не будет, а признания двух его сподвижников, иначе говоря, простых бандитов и террористов, назовет оговором. И очень трудно будет доказать обратное. Конечно, можно применить к профессору «прессование» на допросах. Может быть, тогда и удастся что-то из него вытянуть. Если человека таскать на допросы через каждые сорок минут в течение трех суток, он готов будет признаться в чем угодно, лишь бы ему дали выспаться. Правда, потом попробует на суде отказаться от показаний, но это уже техническая сторона вопроса, и после признаний можно добыть подтверждающую фактуру. Профессор все это хорошо знает и понимает. У него в окружении было много опытных бандитов, которые прошли школу допросов и многое могли ему рассказать. Он не захочет сюда возвращаться, и, я думаю, все попытки капитана Шереметева будут напрасными. Раньше времени вызвав подозрения Идрисова, мы окончательно лишимся возможности до него добраться.
– Вы больше с обвинительными документами работаете, – со вздохом согласился майор Коваленко. – То есть мы вообще с ними не работаем и не знаем, какие доказательства суд будет принимать во внимание, а какие не будет. Но сейчас разговор идет не о создании доказательной базы, а только о том, чтобы Идрисова заманить сюда. В Швейцарии ему, наверное, совсем неплохо живется. Потом он и в Лондон пожелает заявиться, а как же жену не навестить! Наша задача – вытащить его в Махачкалу, и давайте на этом и сосредоточимся.
– Я только что пять минут доказывал, что вытащить его будет невозможно, – стоял на своем капитан ФСБ. – Профессор понимает, что его здесь ждет, и не захочет возвращаться. А своими действиями мы только покажем, что плотно по нему работаем, и тогда он вообще все связи с Махачкалой прервет и квартиру бросит. Хотя может продать ее по доверенности. И компьютер бросит со всеми данными. И красных волков забудет.
– Я тоже так думаю, – согласился Моринец.
– Вы оба не правы, – сказал молчавший до этого капитан Шереметев. – Вы просто плохо знаете профессора. Я тоже мало его знаю, но вы – еще меньше. Если бы вы видели его глаза, когда он говорил о красных волках, если бы слышали, что говорят люди из его банды о профессоре, вы бы иначе смотрели на наши шансы. Но я прошу дать мне карт-бланш на эту операцию. Только на начальный уровень, при котором я берусь вызвать профессора сюда, вытащить его, несмотря на все ваши прогнозы. Я уже узнавал авиационное расписание и уверен, что, если в течение часа позвоню и поговорю с ним, то через три часа профессор Идрисов уже вылетит в Москву, а из Москвы в Махачкалу и к утру будет уже дома. У него в квартире все в порядке, я проверял лично. Он ничего не заподозрит и сразу же займется делами, на которые я его толкну. Это та часть операции, которую я беру на себя, и успех гарантирую. Я редко это слово употребляю – «гарантирую», но в данном случае оно подходит больше всего другого. Остальное будете делать уже вы, хотя я буду вынужден помогать ФСБ, поскольку стану почти соучастником действий профессора, по крайней мере, его основным информатором. Итак, я прошу карт-бланш.
– Рискованно, – в сомнении покачал головой Моринец.
– Рискованно? А чем мы, собственно говоря, рискуем? – спросил подполковник Веремеев. – Я никак ситуацию понять не могу. Вы сами только что уверяли нас, что Идрисов навсегда покинул Россию, а теперь боитесь его спугнуть. Боитесь, что после звонка Григория Владимировича Идрисов никогда не вернется. Так в чем ваша правота – в том, что он навсегда покинул Россию, или в том, что мы можем его спугнуть? Не понимаю такой логики, честное слово.
– Здесь есть тонкая грань, – попытался объяснить подполковник Моринец. – Мы подозреваем, что Идрисов уехал навсегда. Только подозреваем, с большой процентной долей вероятности. Но все же шанс на его возвращение имеем. А так у нас никакого шанса не будет.
– И насколько велик этот шанс? – спросил майор Коваленко.
– Думаю, процентов двадцать, – сказал Нурмагомедов.
– А капитан Шереметев дает стопроцентную гарантию своего успеха. Сто процентов и двадцать процентов – что перетягивает?
– Каким образом можно вытащить Идрисова? Давайте обсудим, – предложил капитан ФСБ.
– Вообще-то, у меня есть только наметки, – признался Шереметев. – Наметки разговора. Но я на протяжении нескольких часов перебирал все варианты, предвидел восприятие профессора и мои откровенные подталкивания его к нужному мне решению. Даже интонацию свою отрепетировал, причем в разных вариантах для разного настроения профессора. Если все это повторять вам, уйдет несколько часов, и профессор не успеет на самолет. Поэтому я прошу дать мне карт-бланш. Я просто поговорю с ним, предупрежу. Может быть, попрошу его, чтобы вмешалось ЮНЕСКО, поскольку он находится в Женеве. Даже звать его сюда не буду, он сам примет решение. Без меня. Я только передам ему новость. Сообщение о предстоящем событии, которое в действительности даже не предстоит.
– О каком событии идет речь? – спросил Моринец.
– О большой охоте на красных волков.
– Что за охота? Какая охота? Не понимаю.
– Вы не знаете, что такое стая красных волков для Идрисова. Это вся его жизнь. И я уверен, что он сразу сюда отправится.
Шереметев говорил с таким напором, что его уверенность поколебала скепсис Моринца и Нурмагомедова. Сначала капитан пожал плечами в ответ на взгляд подполковника, потом сам подполковник вздохнул и сказал:
– Если только так… Никакого напора, никакого словесного вызова…
– Звони… – глядя в окно, дал команду подполковник Веремеев.
Григорий Владимирович вытащил свою трубку. В первую очередь, включил до максимума громкость. Потом включил диктофон, нашел в списке номер профессора Идрисова, вздохнул, как перед стартом, и нажал клавишу вызова. Исмаил Эльбрусович долго не отвечал. Но капитан проявлял настойчивость, и профессор, в конце концов, ответил:
– Здравствуйте, капитан. Я еду в трамвае по Женеве, мне плохо слышно, поэтому попрошу вас говорить громче. У вас, как я понимаю, что-то важное произошло, если вы меня даже за границей достали. Прошу учесть, что роуминг начисляется и мне, и вам тоже. Говорите быстрее.
– Здравствуйте, Исмаил Эльбрусович, здравствуйте. У меня тут неприятности, и я спешу поделиться с вами. Выскажу вам про ваши неприятности, может, мне легче станет… Как думаете, станет мне легче от ваших неприятностей?
– Это зависит от самих неприятностей. Они могут быть разного характера.
– Меня из-за ваших волков сняли с командования ротой. Там, на перевале, когда мы вас пропускали, погибли трое моих солдат. Волки их загрызли. Ваши красные волки. Дело дошло до Москвы, и меня за это сняли. Я считаю, что несправедливо. А вы как считаете?
– Я не вхожу в состав вашего командования и не могу поступки оного командования оценивать. Извините.
– Ладно уж. Пусть так, – с горькими интонациями в голосе произнес Шереметев. Со стороны посмотреть, казалось, что капитан основательно выпил перед разговором. Видимо, репетиции пошли ему на пользу. – А теперь о ваших неприятностях, вызванных моими неприятностями. Это вас интересует?
– Не понимаю, о чем вы, но говорите. Неприятности лучше знать, чем гадать о том, что произошло, или о том, что произойдет.
– Второе.
– Что – второе?
– Что произойдет.
– Не понимаю вас. Не забывайте, мы в роуминге.
– Мое московское командование… Понимаете, профессор, у нас там много охотников. Хорошие охотники, любители, но с хорошим оружием, и коллекционеры всякие шкур и голов зверей. Мода такая сейчас пошла. У нас там есть один генерал, которого специально в Африку возили охотиться на белого носорога. А это более редкий зверь, чем ваши красные волки, и тоже из Красной книги. Спецназовцы ГРУ генералу в Африке загонщиками служили, а адъютант снимал видео об этой охоте. Но то носорог. А тут услышали о красных волках… – Шереметев замолчал, выдерживая артистическую паузу.
– И что? Говорите громче, мне плохо слышно. – Идрисов стал проявлять явную обеспокоенность.
– Так вот, послезавтра к обеду прилетают сюда два генерала. У меня есть приказ обеспечить им охоту на ваших красных волков. Как вам это нравится?
– Мне это не нравится… – В голосе профессора звучала уже откровенная угроза.
– Я для того и звоню, чтобы вы какие-то меры предприняли. Может, через свою комиссию ЮНЕСКО, куда доклад свой отвозили. Может, в Махачкалу кому-то позвоните. Мне загонщиком быть не хочется, честно признаюсь.
– Я понял… Я подумаю… Позвоню вам позже…
Идрисов, как показалось Григорию Владимировичу, был в полной растерянности и резко отключился от связи.
Хотя капитан Шереметев и включил громкость трубки на предельный уровень, собравшиеся в комнате офицеры слышали только самого капитана, и теперь все смотрели на него вопросительно, хотя вслух вопросов никто не задавал.
Тогда Григорий Владимирович просто включил диктофон. У диктофона «голос» был более сильным, и разговор стал доступным всем. Слушали молча, стараясь уловить профессорские интонации, особенно в конце разговора.
– Не приедет, – сделал вывод капитан Нурмагомедов.
– Не приедет, – согласился с ним подполковник Моринец. – Зачем ему ехать?
– Дай мне номер этого профессора, – решительно встал подполковник Веремеев.
Капитан нашел в трубке номер, повернул монитор к командиру. Тот сразу запомнил и быстро вышел из кабинета, не прикрыв за собой дверь. Моринец выглянул в коридор:
– Товарищ подполковник… Олег Иванович…
– Я через две минуты… Только в Москву позвоню…
Выглянул за дверь и майор Коваленко.
– Ага… Я так и подумал. На телефон ЗАС пошел. Что он передать хочет?
Пока ждали Веремеева, обсуждали состоявшийся разговор.
– Сам что думаешь, Григорий Владимирович? – спросил Коваленко.
– Думаю, что Идрисов уже вышел из трамвая, пересел в такси и поехал покупать билет на самолет. А потом заторопится в гостиницу, чтобы вещи собрать. У него мало времени. Кто был в Женеве? Далеко там аэропорт от города?
– Я был, – сказал Моринец. – Около пяти километров от города. Рядом с деревней Куантран. Дорога широкая, многополосная. Кажется, шесть полос в одну сторону, и столько же в другую. Ехать можно без задержек. Это не наши столичные аэропорты. Если профессор захочет, он не опоздает.
– Только захочет ли, вот в чем вопрос, – продолжал сомневаться Нурмагомедов.
– Нам остается лишь ждать и просматривать списки пассажиров всех рейсов из Москвы. Впрочем, я могу и в Москву позвонить. Если прилетит такой человек, меня поставят в известность.
Даже по манере речи видно было, что это говорит офицер ФСБ, а не армейский офицер, потому что армейский сказал бы «мне доложат». Но такая почти гражданская речь никого не смущала. Не смутила она и вернувшегося подполковника Веремеева:
– Можете не звонить, Юрий Трифонович. Я за вас расстарался, позвонил сам.
Телефон Идрисова ставят на контроль спутника ГРУ. Будут не только все его разговоры прослушивать, но и контролировать его передвижения и за границей, и в России. Сейчас его уже «ведут», наверное, по карте Женевы. Подключить к контролю не сложно, нужно только номер на компьютере набрать.
– Нам бы такую технику… – со вздохом проговорил подполковник ФСБ.
– Когда-то и мы эту же фразу говорили про технику КГБ, – отпарировал Веремеев и торопливо вытащил из чехла на поясе свою трубку. Ему звонили. – Вот, уже сообщение. Слушаю, подполковник Веремеев. Так, так, да, конечно, он должен говорить по-дагестански. Если можно, быстрее. Впрочем, запись можете включить? Рядом со мной сейчас дагестанец, он переведет. Да-да, даю ему трубку… Капитан… – протянул он трубку Нурмагомедову.
Тот сразу приложил ее к уху и сказал:
– Да. Я готов. Включайте. – Слушал Абдуразак Джумалиевич недолго, видимо, запись разговора была короткой. – Все понятно. Спасибо, – коротко сказал он и отдал трубку Веремееву, который, послушав короткие гудки, сам отключился от разговора и вопросительно посмотрел на капитана.
– Могу поздравить Григория Владимировича, – слегка улыбнулся Нурмагомедов. – Листок бумаги можно, пока я не забыл номер? У меня на цифры память плохая.
Майор Коваленко подсунул капитану и листок, и карандаш. Тот записал сотовый номер и только потом сделал сообщение для всех:
– Профессор Идрисов звонил в Махачкалу некоему Тофику. Сообщил, что завтра утром прилетает, и приказал готовить группу. Спросил, сколько человек наберет Тофик.
Тот обещал четверых или, если найдет еще одного, пятерых. Идрисов потребовал быть в полной готовности.
– Значит, у него есть еще люди, и не все остались перед перевалом, – констатировал майор Коваленко. – Это уже интереснее.
– Я это предполагал, когда продумывал свой сценарий, – подтвердил Григорий Владимирович. – Предполагал, что он все свои наличные силы вытащит. И со стороны, кого сможет, привлечет. За своих волков он никого не пощадит, всех подставит.
Веремеев снова вытащил трубку, посмотрел на определитель и протянул капитану Нурмагомедову:
– Снова из управления космической разведки. Наверное, новый звонок.
Капитан ФСБ разговаривал недолго, но долго слушал. Вернул трубку подполковнику и записал на листке новый номер.
– Второй звонок некоему Хасбулату. У Хасбулата, кроме него самого, только трое, двое из них – снайперы, третий минер. Его пулеметчик сейчас в Москве, находится в СИЗО под следствием, не вытащить оттуда. Хасбулат будет готов к завтрашнему утру. Хотя разговаривал он очень неохотно. Впечатление такое, что, если бы мог, не связывался бы с таким делом.
Подполковник трубку убрать не успел, как раздался очередной звонок, и он снова передал ее капитану. Процедура повторилась. Нурмухамедов записал на листке третий номер и сделал очередное сообщение:
– Некий Шамсутдин. Подготовит две машины. С водителями. Грузовая «Газель» и легковой «Опель-Инсигния». Водители будут при оружии. Завтра Шамсутдин сам встретит профессора в аэропорту на «Опеле». На своей машине, и пока еще без водителя. Рейс из Москвы.
– Вот как дело закрутилось, – покачал головой подполковник Моринец. – А мы не верили. Но, как я помню, Григорий Владимирович обещал, что это только начало операции. Как он видит продолжение? Колода у тебя в руках, сдавай, капитан. Не забудь назначить козыри…
– Дальше все будет просто в действии, и, наверное, стремительно, но сложнее организационно. Во-первых, мне будут нужны артисты, которые изобразят типичных московских генералов, чванливых, считающих, что все военнослужащие должны им угождать. Ну, может, артисты и не профессиональные, без высоких званий, пусть это будут офицеры со склонностью к театру, но талантливые. А если профессиональные, то такие, что не примелькались на экранах и не снимаются в сериалах. И нужны они быстро, поскольку предстоит еще провести с ними генеральную репетицию. Впрочем, если, в самом деле, люди талантливые, они могут и с листа сыграть, иначе мы по времени не уложимся в полеты туда и обратно. Если искать будем здесь, придется их в Москву отправлять, а потом снова встретить.
– Я, пожалуй, согласился бы и генеральский мундир примерить, – усмехнулся подполковник Веремеев. – Жена говорит, что я артист прирожденный. Думаю, что справлюсь.
– Вот и отлично! – обрадовался с командиром Григорий Владимирович. – Итак… Что я сказал Идрисову, вы все слышали. Послезавтра прилетают два генерала из Москвы. Азартные охотники. Мечтают добыть хвосты красного волка. Идрисов, чтобы пресечь это и сохранить свою стаю в неприкосновенности, несомненно, будет готовиться к охоте на охотников. И тут у него есть три варианта.
Первый. Уничтожить охотников сразу по прилету. Например, заложить фугас на дороге из Уйташа. Это испытанный вариант, но он не всегда срабатывает. Генералы, бывает, выживают, и некоторые даже на ноги после этого поднимаются. Если, конечно, профессор не надумает там же, рядом с фугасом, засаду устроить, чтобы расстрелять машины после взрыва. Но это опасно, поскольку дорога из Уйташа контролируется полицией, а генералов, как он, видимо, предполагает, будет сопровождать спецназ ГРУ, который сумеет их защитить. Даже организационно это сделать сложно, потому что следует и мощный фугас подготовить, и заложить его. В условиях цейтнота, в который попал Идрисов, такой вариант мне лично кажется маловероятным. Кроме того, он не может знать, в какую сторону из Уйташа направится машина. Может поехать в Махачкалу, а может сразу к нам через Каспийск. Куда закладывать фугас? Где устраивать засаду? Думаю, это отпадает.
Второй вариант. Профессор будет использовать снайперов, которые выборочно расстреляют только генералов. Ну, может быть, и меня, как виновника торжества. Но здесь тоже требуется длительная подготовка. Во-первых, следует отследить, где генералы устроятся, как будут передвигаться, подыскать точки для снайперов. Все это требует много времени, а его у Исмаила Эльбрусовича почти нет. Так что и этот вариант, я считаю, скорее всего, отпадает.
– Тем не менее снайперов и минера следует нейтрализовать, всегда неприятно нарваться на пулю, прилетевшую издалека, или на мину-ловушку, – решил подполковник Веремеев. – Номер трубки этого Хасбулата сейчас под контролем. Если он будет звонить своим снайперам, их тоже возьмут под контроль. Да и без контроля, думаю, мы сможем их достать. Коваленко, вводи в действие Медведя с группой солдат, пусть входит в операцию. А солдат сам Шереметев подберет.
– Понял, товарищ подполковник, – кивнул майор.
– Самым вероятным, на мой взгляд, является вариант, при котором профессор Идрисов начинает новый «полевой сезон», – продолжил тем временем капитан. – Он соберет банду, он уже начал ее собирать, и отправится в горы. Как раз в те районы, что обозначены в его карте как ареал обитания красных волков. Наверное, сейчас только сам Идрисов и мы с вами, обладая данными с его компьютера, можем предположить, где в настоящее время стая находится и где искать банду Борзова. Однако все же для уточнения необходимо уже сегодня, если хватит светового времени, провести вертолетную разведку и облететь маршрут по карте.
– Светлого времени хватит, – согласился подполковник Моринец. – А где та самая карта?
Майор Коваленко перебрал диски на своем столе, выбрал нужный, вставил в компьютер, быстро нашел карту и тут же распечачатал ее на принтере, стоящем за стеной в узле связи. Потом стукнул в стену и крикнул в розетку:
– Распечатку принеси! Срочно!
Переговорное устройство работало безотказно. Старший прапорщик, что до этого доставлял стулья для офицерской компании, принес карту уже через несколько секунд. Распечатка была черно-белой, поскольку цветного принтера в штабе не имелось, тем не менее разобрать можно было все, и капитан Шереметев пальцем показал подполковнику пунктир со стрелками – сезонные маршруты миграции стаи.
– Я поехал вертолет заказывать. Сам хочу полететь, – сказал Моринец.
– Проще будет заказать по телефону, – подсказал подполковник Веремеев, – и вылететь отсюда. Тогда точно светлого времени хватит. Район-то не близкий. А вертолету – что от нас вылетать, что из Махачкалы… От нас даже ближе. Полк вертолетный один, только эскадрильи разные.
– Вертолет, и, может быть, даже не один, нам будет нужен на протяжении всей операции, – заметил Шереметев.
– Согласен.
Юрий Трифонович достал из кармана записную книжку и стал листать, отыскивая нужный номер. Одновременно вытащил из кармана свою сотовую трубку. Номер, видимо, не из списка постоянного пользования, потому что в трубку занесен не был…