На следующий день Анжелика возвращалась из Парижа в Сен-Жермен. Вдруг впереди она заметила другую карету, съехавшую в канаву, а приблизившись, увидела, что у куста шиповника сидит девушка в одежде придворных дам де Монтеспан. Это была мадемуазель Дезиль.

Анжелика дружески помахала ей рукой.

— Ох мадам, ну и попала же я в переделку! — воскликнула девушка. — Мадам де Монтеспан послала меня со срочным поручением, и она здорово рассердится на меня за это опоздание. Я ведь торчу здесь уже с полчаса. Этот дурень кучер не заметил огромного камня посреди дороги.

— Вы едете в Париж?

— Да, но это половина дела. Я должна встретить одного человека на перекрестке дороги в Буа-Си. Он должен кое-что передать для мадам де Монтеспан. Но я опоздаю, и этот человек может уйти, не дождавшись меня. Мадам де Монтеспан будет страшно разгневана.

— Садитесь ко мне. Сейчас я прикажу повернуть лошадей назад.

— Мадам, вы так добры…

— Я не оставлю вас в беде. К тому же мне будет приятно оказать услугу Атенаис.

Мадемуазель Дезиль подобрала юбки и села рядом с Анжеликой на краешек сиденья. Анжелика краем глаза наблюдала за девушкой. Она уже давно хотела войти в контакт с кем-нибудь из свиты де Монтеспан. Слабый характер Дезиль был ей известен. Она плутовала за картами, и только Анжелика, знакомая с этими приемами еще по «Двору чудес», могла уследить за ее проделками.

— Вот мы и приехали! — воскликнула девушка, высунув голову из кареты.

Анжелика приказала кучеру остановиться. Из густых зарослей возле дороги вышла девочка лет двенадцати и подошла к карете. Одета она была просто, на голове был белый чепец. Девочка передала Дезиль маленький пакетик. Та, в свою очередь, шепнула ей что-то и вынула кошелек. Увидев, какую сумму она отсчитала, Анжелика в изумлении подняла брови.

«Что же в этом пакетике, если он так дорого стоит?» — думала она, глядя на Дезиль, которая укладывала пакет в большую сумку. Анжелике показалось, что она различила в пакете флакон.

— Теперь мы можем вернуться, мадам, — сказала Дезиль, явно успокоившись, что так успешно справилась с поручением.

Когда карета разворачивалась, Анжелика еще раз успела взглянуть на девочку в белом чепце, которая тут же скрылась в зарослях.

«Где же я ее видела?» — с тревогой думала Анжелика.

Карета катила в Сен-Жермен, и чем дальше, тем больше Анжелике казалось, что она просто обязана воспользоваться предоставившимся случаем. Неожиданно она вскрикнула.

— Что с вами, мадам?

— Ничего особенного. Просто расстегнулась булавка.

— Разрешите вам помочь?

— О, спасибо, не нужно.

Анжелика вдруг побледнела, потом так же внезапно покраснела, так как вспомнила, где видела девочку. Это была дочка ля Вуазин, та самая, что принесла корзину.

— Давайте я помогу вам, мадам, — настаивала девушка.

— Хорошо, помогите отстегнуть застежку на юбке.

Дезиль выполнила просьбу, и Анжелика поблагодарила ее за помощь.

— Вы так добры. Знаете, я просто восхищаюсь вашим искусством, ведь вы следите за нарядами Атенаис.

Девушка в ответ улыбнулась.

Анжелика подумала: «А знает ли эта девушка об адских замыслах своей хозяйки? Кто знает, может быть, она сейчас везет яд, которым мадам де Монтеспан собирается отравить мадам дю Плесси. Судьба порой шутит очень зло. Да, но что же я попусту трачу время?»

— Но больше всего я восхищаюсь вашим умением играть в карты, — продолжала Анжелика доверительным тоном. — В прошлый понедельник я видела, как вы обчистили герцога де Шолне. Бедняга теперь не скоро оправится. И где вы научились так искусно мошенничать?

Притворно-сладкая улыбка мигом исчезла с лица девушки. Она побледнела, а потом покраснела.

— Что вы говорите, мадам?! Мошенничать?! Что вы, я никогда не позволила бы себе такого!

— И я тоже, дорогая моя, — резко сказала Анжелика. Она взяла руку девушки, перевернула ее ладонью вверх и стала рассматривать пальцы. — У вас такая нежная кожа на пальчиках, и вы, несомненно, пользуетесь этим. Я видела, как вы шлифовали пальцы кусочком шкурки, чтобы сделать их более чувствительными и лучше различать наколки на картах во время игры. Эти наколки такие крошечные, что только такие нежные пальчики, как у вас, могут их различить. У герцога де Шолне слишком грубые руки, чтобы он мог что-нибудь заподозрить. Но мне кажется, что подозрение у него возникло…

Сразу же весь внешний лоск слетел с девушки. Ей было хорошо известно, что. при дворе самым большим позором считается шулерство при игре в карты. Герцог и так проиграл не менее тысячи ливров девушке незнатного происхождения, а если станет известно, что она плутовала, то и он не перенесет такого позора, и ей несдобровать.

Анжелика еле удержала девушку, которая хотела броситься на колени прямо в карете.

— Мадам, вы можете погубить меня!

— Встаньте. Какая мне от этого польза? Вы очень ловкая и умная мошенница. Только я одна раскусила вас. Я думаю, что вы и дальше будете выигрывать… если не вмешаюсь я…

Лицо Дезиль отражало все цвета радуги.

— Мадам, что я могу сделать для вас?

Девушка расплакалась и сквозь слезы стала рассказывать историю своей жизни. Она была незаконной дочерью какого-то дворянина, имени которого не знала. Ее мать была горничной в игорном доме. Отсюда и такие познания у девушки. Атенаис, которая разбиралась в людях, взяла ее в свою свиту. И теперь девушка была при дворе, но это не могло спасти ее от привычек, усвоенных с детства. Такой привычкой была игра в карты.

— Но я ведь мошенничаю не всегда, когда я не жульничаю, то проигрываю. Я сейчас в долгах, и все, что я выиграла, придется отдать другим. А у мадам де Монтеспан я боюсь просить.

Анжелика вытащила увесистый кошелек и бросила его ей в подол. Девушка взяла его дрожащими руками, румянец снова залил ей щеки.

— Мадам, что я могу сделать для вас? — снова спросила она.

Анжелика кивнула на сумочку.

— Покажи мне, что там.

После минутного раздумья девушка вытащила бутылочку с темной жидкостью.

— Знаете ли вы, для кого предназначена эта отрава?

— Что вы имеете в виду, мадам?

— Может быть, вы этого не знаете, но я думаю, что ваша хозяйка уже два раза пыталась отравить меня. Что сможет удержать ее от третьей попытки? Ведь я узнала эту маленькую девочку, которая дала вам флакон. Это дочь ля Вуазин, колдуньи, которую я тоже хорошо знаю.

— Мадам де Монтеспан приказала съездить за снадобьем, приготовленным колдуньей, но мне вовсе не было известно, для кого оно предназначено.

— Я думаю, что скоро мы это узнаем, — резко сказала Анжелика, — ибо я рассчитываю на вас. Думаю, что вы предупредите меня об опасностях, которые будут мне грозить. Держите уши и глаза открытыми и сообщайте мне все, что станет вам известно.

Анжелика крутила флакон в руке. Девушка робко протянула руку, чтобы взять его.

— Нет, — сказала Анжелика, — пусть он лучше будет у меня.

— Мадам! Сначала я почти ничего не могла понять. Но мало-помалу моя хозяйка распалилась и повысила голос: и вот тут-то я услышала: «Или эта женщина колдунья, или ля Вуазин дурачит нас. Все наши попытки потерпели неудачу. Кто-то ее, наверное, предупреждает. Но кто? Этому нужно положить конец. Вы пойдете к ля Вуазин и поговорите с ней. Я и так много ей плачу. Или она сделает то, что надо, или сама поплатится за все. Сейчас я напишу ей». Она села за бюро, написала записку и отдала ее Дюшесу. «Дадите ей прочесть, пусть она поймет, как я зла. Потом тут же сожгите записку. И не уходите оттуда, пока она не даст вам требуемого. Подождите, у меня есть платок, принадлежащий той, о ком мы говорили. Мне отдал его паж, он думал, что это мой. Но у меня нет связи ни с одной девушкой из ее прислуги после того, как она выгнала Терезу. И вообще, она какая-то странная женщина. И что только нашел в ней король?» Несомненно, она говорила о вас, мадам.

— Я тоже так думаю. И когда же Дюшес встретится с ля Вуазин?

— Сегодня ночью.

— Где и во сколько?

— В полночь в таверне «Золотой рог».

— Хорошо, вы во многом помогли мне. Теперь я на время позабуду о ваших пальчиках. Ну вот мы и в Сен-Жермене. Я бы не хотела, чтобы кто-нибудь видел нас вместе. Приведите себя в порядок. Потрудитесь хорошенько, вы выглядите ужасно.

Мадемуазель поспешно привела себя в порядок. Бормоча слова благодарности, она выскочила из кареты и скрылась.

— В Париж! — крикнула Анжелика кучеру, высунувшись из окна кареты.

Переодевшись в грубую одежду и, спрятав под черный платок волосы, Анжелика стала похожа на женщину из лавки. Она позвала Мальбрана. Еще раньше она вызвала его из Сен-Клу, хотя понимала, что подвергает Флоримона риску, оставляя его только на попечении аббата.

Мальбран, войдя в комнату, удивился, увидев там женщину из простонародья, но еще больше он удивился, узнав в ней мадам дю Плесси.

— Мальбран, я хочу, чтобы вы сопровождали меня.

— Вы и так неузнаваемы, сударыня.

— Там, куда я направляюсь, этого будет недостаточно. Я вижу, вы при шпаге. Возьмите еще и пистолет. Разыщите Флико и ждите меня в аллее за домом. Я выйду через садовую калитку.

— Все будет исполнено, сударыня.

Немного погодя Анжелика, сидя на лошади позади Мальбрана, прибыла на окраину Сен-Дени. Флико сопровождал их бегом. Они остановились у затемненной гостиницы «Три товарища».

— Оставьте лошадь здесь и дайте хозяину мелочь, чтобы он присмотрел за ней. Иначе нам не выбраться отсюда. В этой темноте лошадь может легко потеряться.

Мальбран сделал все, что приказала Анжелика, и пошел за ней. Он не задавал вопросов, лишь покусывал кончики усов да ворчал на грязь, которая не высохла даже под летним солнцем.

Было похоже, что этот район был знаком старому вояке. Наверное, в былые годы ему приходилось не раз здесь бывать. Неподалеку от того места, где они находились, стояла выкрашенная в красный цвет статуя Вечного Отца. Флико был в восторге, чувствуя себя здесь как дома.

В необычном дворце из грязи и битого щебня восседал Великий Керэ — Жанин

— Деревянный зад — в своей деревянной чашке, как на троне. Подданных у него было великое множество, и его могли бы доставить в любое место, стоило только пожелать. Но Жанин не любил суетиться. Темнота в его жилище была такой, что даже днем здесь горели масляные светильники. Деревянный зад любил вести именно такой образ жизни.

Добраться до него было нелегко. Раз двадцать посетителей останавливали люди не слишком благообразной наружности и спрашивали, какого черта им здесь надо. Флико говорил пароль, и их пропускали.

Наконец Анжелика добралась до Великого Керза. С собой у нее был увесистый кошелек, который она попыталась тут же всучить ему. Но Деревянный зад только презрительно посмотрел на нее:

— Не спеши!

— Кажется, ты не очень-то рад видеть меня, Жанин? Разве я не посылаю тебе то, что должна? Разве твои слуги не приносят тебе под Новый год сочного зажаренного поросенка, индюшку и три бочонка вина на великий пост?

— Слуги, слуги! Нужны мне эти ослы! Ты думаешь, у меня нет другого дела, как хлебать твой суп и пережевывать твое мясо? Да у меня столько денег, что я могу устроить пир тогда, когда захочу. Что я частенько и делаю. А у тебя, красавица, что — мало времени, что ты так редко заходишь сюда?

Повелитель нищих и бродяг был страшно раздражен. Он считал, что Анжелика просто пренебрегает знакомством с ним. Ему вовсе не казалось странным, что придворная дама ползет по полуметровому слою грязи, да еще рискуя жизнью среди бандитов, и все только для того, чтобы повидать его. Что ж, среди монархов такое возможно. Он был королем отверженных и знал своих подданных.

— Мы могли бы договориться с ля Рейни, если бы вы помогли нам. На кой черт он окружил нас полицейскими? Кому понравится быть в окружении полиции? Полиция нужна лишь для богатых дураков. Нам ведь приходится туго. Как нам жить дальше, что нам уготовано? Тюрьма… веревка… галеры? Он хочет нас извести, проклятый ля Рейни!

Жанин искренне горевал. «Двор чудес» доживает свои последние дни с тех пор, как ля Рейни стал лейтенантом полиции и распорядился поставить фонари на всех улицах Парижа.

— А это кто? — вдруг спросил Жанин, указывая черенком курительной трубки на Мальбрана.

— Друг. Ты можешь доверять ему. Его зовут «Точный удар». Ему отведена главная роль в том небольшом спектакле, который я собираюсь разыграть. Но его одного не хватит, нужны еще три-четыре человека.

— Те, которые знают, как играть… со шпагой или с дубинкой? Таких можно отыскать.

Анжелика поделилась с ним планом. Человек, который принес письмо колдунье ля Вуазин, встретит ее в кабачке. Они подождут, пока встреча закончится. А затем, когда этот человек выйдет, наши люди схватят его и…

— И р-раз! — Деревянный зад схватил себя рукой за горло.

— Нет, нет! Не надо крови. Мне нужно просто допросить его. Мальбран возьмет это на себя.

Проникнуть в дом ля Вуазин для бродяг не составляло труда. Они имели сообщников в ее собственном доме. Пикар был ее лакеем, а ее дочь была любовницей Коссака. С их помощью Жан-фонарщик легко может проникнуть к ля Вуазин. Несмотря на то, что колдунья имела доступ в широкое общество, одной ногой она стояла на «дне Парижа». Она понимала, как полезна дружба с Великим Керзом.

— Но ее-то не нужно выдавать? — обратил к Анжелике понимающий взгляд Великий Керз. — Мы не доносчики. Предателям — смерть! Власть отверженных вечна! — прорычал он. — И ля Рейни не уничтожит нас! В отбросах всегда остается росток жизни!

Анжелика плотнее запахнула плащ, она ощущала какую-то слабость. В тусклом свете масленых светильников лицо Великого Керза под шляпой со страусовыми перьями, казалось, было отмечено печатью Каина. Бородатые красные рожи окружали его со всех сторон, и лишь бледное изнуренное лицо Жана-фонарщика выделялось на этом фоне.

Анжелика знала многих бродяг, столпившихся возле Деревянного зада. Пьяница, Крысиная отрава, Испанец и еще несколько, чьи клички она уже позабывала. А вот и новичок по прозвищу «Череп». Свою кличку он получил за обезображенное лицо — монахи из Братства Святого Причастия вырезали ему губы за богохульство, и его зубы торчали наружу.

Но Анжелика дрожала не от страха, так как знала правила игры, да и не впервые уже прибегала к помощи этого отвратительного мира.

Отверженные никогда не прощали измены и никогда не выдавали сообщников. На самом верху или на самом «дне» «братья» всегда могли рассчитывать на бродяг. Если они бедны, то могли получить миску супа, а если богаты, то им помогали шпагой, кинжалом или дубинкой. И эта связь была прочной, примером чему являлся Баркароль, Деревянный зад не распрощался с ним. Анжелика не боялась их. Их волчья жестокость страшила ее гораздо меньше, чем дружба некоторых лиц из высшего общества.

Услышав громоподобный голос Великого Керза, она припоминала ласковые слова, полные тайного смысла и высказанные при различных обстоятельствах. Анжелика чувствовала головокружение, как будто стояла на краю пропасти, куда толкал ее злой рок.

Придя домой, Анжелика сразу же уселась за бюро. Ей ничего больше не оставалось, как только ждать и стараться поменьше думать о том, что произойдет в трактире «Три товарища».

Около десяти часов пришел Мальбран. На его лице была серая маска, закутан он был в такой же серый плащ. Анжелика говорила с ним тихо и спокойно, будто кто-то мог подслушать в этой милой ей комнате, где она не так давно занималась любовью с Ракоци.

— Так же, как и я, вы хорошо знаете, какие сведения я хочу получить от Дюшеса. Поэтому-то я и выбрала вас. Пусть он подробно расскажет о планах той женщины, которая его послала. Пусть назовет имена людей, которые хотят отравить мне жизнь и меня саму, но самое главное — добудьте письмо. Наблюдайте за окном гостиницы. Если Жану не удастся стащить записку, врывайтесь в дом с вашими людьми. Попытайтесь добыть и ту жидкость, которую ля Вуазин приготовила для передачи Дюшесу.

Итак, Анжелике осталось только ждать, и она ждала.

Через два часа после полуночи она услышала легкий щелчок и тяжелые шаги в вестибюле. Вошел Мальбран и разложил на столе несколько предметов. Она увидела носовой платок, бутылочку, сумку и записку. Мадам де Монтеспан писала ужасные вещи. Ее слова просто потрясли Анжелику.

«Вы обманули меня. Эта особа жива, а привязанность короля к ней растет с каждым днем. Ваши обещания не стоят тех денег, что я плачу вам, — больше тысячи экю. И это за те снадобья, которые не приносят мне ни любви одного, ни смерти другой. Подумайте, ведь я могу сильно, подорвать вашу репутацию, и весь двор отвернется от вас. И горе вам, если счастье не улыбнется мне и на этот раз!»

— Ха! Чудесно! — воскликнула Анжелика. — На этот раз счастье улыбнется нам… мне!

На краешке записки она заметила красное пятно, которое постепенно бурело. Анжелика коснулась его пальцем и почувствовала, что оно влажное. Она тут же позабыла обо всем и посмотрела на Мальбрана.

— Что с Дюшесом? Что вы сделали с ним? Где он?

Мальбран отвернулся.

— Если течение достаточно сильное, то он уже в море.

— Что вы сделали, Мальбран! Я же говорила, что не хочу крови!

— От трупа лучше избавиться, прежде чем он завоняет… Сударыня, выслушайте меня. То, что я собираюсь сказать, может показаться странным в устах такого непригодного ни к чему старика, как я. Но я очень люблю вашего сына. Всю свою жизнь я только и знал, что делал глупости. Я разбираюсь только в оружии и совсем не умею заботиться о своем кошельке. Я постарел, тело мое одряхлело, и мадам де Шуази однажды сказала мне: «Мальбран, что бы вы сказали, если бы вам поручили двух мальчиков из благородной семьи, чтобы вы научили их владеть оружием?» И я сказал себе: «А почему бы и нет?» Вот так я попал к вам, мадам, и стал воспитывать ваших детей. Может быть, и у меня есть дети, но я об этом никогда не думал. Вот Флоримон — это другое дело. Сомневаюсь, чтобы вы знали его лучше, чем я, хотя вы и родная его мать. Этот мальчик рожден быть со шпагой в руках. И когда такой старик, как я, видит силу и талант, то ему становится приятно. И только теперь я начинаю думать о том, что впустую прожил жизнь, и что я очень одинок. В этом малыше я вижу и своего сына, которого, быть может, у меня никогда не было и которого я так и не смог научить искусству фехтования. Вам этого не понять, мадам. А Дюшес… он ведь хотел убить Флоримона.

Анжелика закрыла глаза, так ей было дурно.

— До сих пор, — продолжал Мальбран, — не было достаточной определенности. Теперь все стало на свои места. Он сознался, когда ему стали поджаривать пятки: «Да, я хотел избавиться от этой маленькой вши, — говорил он, — он скомпрометировал меня в глазах короля! Он разрушил все мои надежды!»

— Так это правда, что он подсыпал порошок в кубок короля?

— Ему приказала это делать любовница короля. Все это чистая правда. И он угрожал убить Флоримона. Это он подсыпал отраву в шербет, который предназначался вам. И Монтеспан ездила к ля Вуазин, чтобы найти способ разделаться с вами. Карапорт, один из слуг короля, был их сообщником. Именно он послал малыша на кухню с поручением и посоветовал бежать по лестнице Дианы, прямо по лесам.

Мальбран замолчал и вытер лицо.

— Я должен был избавиться от этой падали, — продолжал он глухим голосом.

— Мои помощники превосходно справились со своими обязанностями. Жан-фонарщик договорился со слугой ля Вуазин, что он будет вместо него нести факел. Он притворился глухонемым, и поэтому она взяла его на встречу с Дюшесом. Все шло по плачу. Мы ждали снаружи. Вскоре я увидел, что у ля Вуазин и Дюшеса что-то не ладится. Они не могли найти письма. Затем началась потеха. Ля Вуазин ушла, она даже не потребовала положенной платы. Жан-фонарщик ради шутки пошел провожать ее домой. Мы же занялись Дюшесом. И, надо сказать, нам пришлось повозиться. В конце концов мы схватили его, отобрали шпагу, платок, бутылочку, коробочку с порошком и вырвали у него те самые тайны, о которых я уже вам рассказал.

— Превосходно! — Анжелика выдвинула ящичек бюро и вынула кошелек с золотом. — Это вам, Мальбран. Вы славно потрудились.

Мальбран отвел ее руку.

— Я никогда не отказываюсь от денег. Благодарю вас, сударыня. Но поверьте мне, я поклялся, что совершу это бесплатно. Я поклялся отомстить за вас.

— Благодарю вас, Мальбран. Завтра вы отправитесь в Сен-Дени, а потом обратно в Сен-Клу. Я хочу, чтобы вы и дальше были с Флоримоном. А теперь прощайте! Спокойной ночи!