Глава 5
Старший прапорщик Архиереев еще плохо знал расположение корпусов военного городка бригады спецназа ГРУ, поэтому был ведомым, шел прямо за подполковником Судоплатовым. Он легко вписывался в манеру подполковника ходить быстро, длинными шагами. Комбат был высокого роста и ноги, соответственно, имел длинные. Архиереев оказался ниже на полголовы. Идти вровень им было трудно, но старший прапорщик все равно не отставал, хотя на один шаг подполковника приходилось полтора его, куда более быстрых.
Узел связи находился в подвальном помещении штаба бригады. Судоплатов поздоровался с дежурным по штабу, встретившим их, сообщил, куда они направляются, и сразу прошел к лестнице. Старший прапорщик, не знакомый с этим офицером, тоже скромно приветствовал его и двинулся вслед за комбатом.
Бетонные и всего лишь побеленные стены подвального помещения говорили о том, что здесь люди только служат, то есть работают. К отдыху эти коридоры никак не располагали.
– Там у нас тир. – Подполковник показал в конец коридора, откуда сквозь металлические двери доносились глухие звуки пистолетных выстрелов. – Тебе, Алексей Александрович, в нем с офицерами работать. Чуть позже заглянем. Оценишь помещение. Оборудованием начальник штаба бригады занимался. Он любитель пистолетной стрельбы. Сам, наверное, будет твои навыки оценивать. Он у нас любит всякие проверки.
Говорил Судоплатов со своей обычной хмуростью в глазах и в интонациях голоса. Непонятно было, одобряет он действия начальника штаба бригады или осуждает их.
На узле связи начальник смены, старший прапорщик, уже ждал гостей.
– Товарищ подполковник, сеанс видеосвязи проводится в пилотном режиме. Москва просит использовать такую возможность, пока нет сбоев. Обычно у нас эти сеансы проблематичны. Идет отладка системы. Вон в ту отдельную комнату, пожалуйста.
– Это закрытый канал? – спросил Судоплатов.
– Так точно, канал кодируется аппаратурой ЗАС .
– Разговаривать, значит, можно свободно?
– В пределах режима ЗАС.
– А этот режим?..
– Данные с грифом «Для служебного пользования» и «Секретно» передаются без ограничений. Материалы, помеченные «Совершенно секретно» и «Особой важности», передавать запрещено.
– Ну, командование эти режимы лучше нас знает. Оно грифы и ставит. – Подполковник открыл указанную ему металлическую дверь.
На специальном широченном столе стоял большой двадцатичетырехдюймовый монитор, поверх которого были закреплены четыре стандартные веб-камеры. За столом сидел младший сержант, который тут же встал и уступил место подполковнику.
– Мы вас оставим, товарищи, – сообщил начальник смены. – Малахольный, покажи, как переключать камеры. Малахольный – это его фамилия, товарищ подполковник. Не кличка.
Младший сержант Малахольный, по внешнему виду и вправду слегка не от мира сего, типичный компьютерщик, вытащил из-под клавиатуры неаккуратно оторванную четвертинку стандартного бумажного листа, на котором крупными буквами были написаны четыре строчки с комбинациями клавиш управления.
– Для вас. Инструкция.
– Разжевать не можешь? Словами. Зачем мне перечень команд? Я их и так знаю. А что каждая комбинация значит?
– Вызов, товарищ подполковник, двойным нажатием «Enter». На той стороне уже ждут. Если вас будет плохо видно, то оператор с той стороны подскажет, какую камеру следует включить, – объяснил младший сержант и торопливо, неразборчиво дописал на листочке расшифровку разных клавиатурных комбинаций.
Подполковник поморщился, но все же сумел прочитать эту китайскую грамоту, согласно кивнул и приказал:
– Иди.
Старший прапорщик уже стоял одной ногой за порогом и держал дверь открытой. Малахольный шагнул вслед за ним. Дверь закрылась с громким металлическим звуком. Только после этого подполковник Судоплатов сел за стол перед монитором и, недолго думая, дважды ткнул пальцем по клавише «Enter».
Монитор тут же выдал какую-то ярко-голубую заставку, светящуюся звездами, и голос из невидимых динамиков сказал раньше, чем появилось изображение:
– Наконец-то!.. Здравствуй, Павел Анатольевич. Ты привел Архиереева?
Монитор показывал только самого подполковника Судоплатова и живот старшего прапорщика Архиереева. Собеседников видно не было. Светился только небольшой квадратик в самом углу экрана.
Однако Судоплатов узнал голос старшего офицера оперативного отдела диверсионного управления и ответил:
– Здравия желаю, Владилен Федорович. Ты, если не ошибаюсь?
– А ты не видишь?
– Нет. Себя видим, любуемся, и больше никого. Я только по голосу ориентируюсь. Понял, что не ошибся, хотя давненько уже не встречались.
Владилен Федорович зычно вздохнул, и микрофон передал этот звук во всей его красе.
– Опять у связи проблемы. Я вот тебя нормально вижу. Себя тоже. Зато Архиереева не вижу. Только его живот. А с животом как-то разговаривать не совсем удобно. Попроси его сесть справа от тебя… Нет, слева, мне вот тут оператор подсказывает, что у нас с камер идет зеркальное изображение. Слева посади, чтобы я и его видел.
Судоплатов привычно хмуро глянул через плечо. Старший прапорщик поискал взглядом стул, нашел его в углу кабинета, принес и сел.
– Теперь нормально. Всех вижу.
– Здравия желаю, товарищ полковник, – сказал старший прапорщик.
Тут монитор засветился полностью, и появилось изображение. Спецназовцы не ошиблись, на связь с ними вышел полковник Рысинов, который знал лично не только комбата Судоплатова, но, как оказалось, и старшего прапорщика Архиереева.
– Вижу тебя, Владилен Федорович, – сообщил подполковник Судоплатов.
– Я вас тоже. Того и другого. Потороплюсь, потому что связь ненадежная. Я только что отправил в Махачкалу самолет. Три китайских офицера с нашим сопровождающим. По твою душу, Павел Анатольевич. Правда, они будут работать в контакте с местным управлением ФСБ, но ты к ним подключайся. Скажи мне, знаешь что-нибудь про банду амира Азамата Тимирбекова? Он в Дагестане. Ты же там все, кажется, знаешь.
– Всего никто не знает. А Тимирбеков… Знаком с ним только по оперативным сводкам. Пути наши не пересекались, против него я не работал. Иначе ты не спрашивал бы. Сам знаешь, если я прицеплюсь, то как клещ, и уже не оторвешь меня никакими силами. Даже сбежать будет невозможно, потому что я уже прицепился.
– За это тебя командование и ценит. Готовь отряд под свою команду. Желаю тебе поскорее вцепиться в Тимирбекова. Ваш командир бригады и начальник штаба в курсе. С собой возьми Алексея Александровича. В этой операции он тебе будет необходим.
– Алексей Александрович у нас специалист по рукопашному бою. Зачем он мне в реальной операции? На то есть какие-то объективные причины?
– Есть причины. Это тебе китайские офицеры объяснят. Или тот сотрудник ФСБ, который будет их курировать. Некто Крикаль Виктор Львович. Он недавно проводил операцию вместе с отрядом подполковника Устюжанина. Не слышал?
– От нас до Махачкалы не близко. Мне тоже туда лететь придется. Марш-броском добираться можно, но долго, на машинах рискованно. Так что Устюжанин про этого Крикаля говорит?
– Он, как я понимаю, сотрудничеством вполне удовлетворен. Основной упор делает на способность Крикаля быстро добывать любую необходимую информацию из самых разных источников. Это хорошее качество. Надеюсь, и ты останешься довольным. Короче говоря, готовь отряд. Силы стандартные. В пределах роты, плюс-минус взвод или два. Сам смотри, кто тебе понадобится. Кто такой Тимирбеков, ты, надеюсь, знаешь, хотя вы и не встречались.
– Какой-то бывший спортсмен.
– Не какой-то спортсмен, а известный. Можно сказать, гордость республики. Был одним из первых чемпионов мира по панкратиону. Это разновидность рукопашного боя, входившая в программу Олимпийских игр древности. Самая жесткая, даже жестокая.
Судоплатов, кажется, догадался:
– Поэтому я должен взять с собой Архиереева? Чтобы он вызвал амира на поединок?
– Нет. Не поэтому. Для Архиереева другая работа предвидится. Но опять же под твоим руководством. Китайские товарищи все тебе расскажут. Это не тот разговор, который может вестись через непроверенную систему. Но амир Азамат может и без того доставить много хлопот тебе, да и всему твоему отряду. Своих бойцов он постоянно держит в прекрасной спортивной форме, даже тренирует, я слышал. Не разрешает ни пить, ни курить, не говоря уже о том, что расстреливает наркоманов. Этим Тимирбеков и отличается от других полевых командиров. Поэтому ты с собой бери самых подготовленных. Молодых оставь дозревать.
Судоплатов что-то промычал, несколько секунд подумал, потом ответил:
– Извини, Владилен Федорович, у меня боевой отряд всегда составляется по собственному принципу. Я обязательно беру с собой четверть необстрелянных людей. Иначе как и где их научишь? Я с детства уверен, что лучший способ научить человека плавать состоит в том, чтобы сбросить его с лодки посреди реки. Меня именно так в свое время учили не только плавать, но и воевать. Кажется, я это освоил и сам взял на вооружение такой метод. Именно потому у меня в батальоне растут хорошие бойцы.
– Твое дело. Сейчас зайди к начальнику штаба, я с ним пятнадцать минут назад перезванивался. Он должен быть в кабинете, все оформит и транспорт закажет. Завтра утром вылетай. Помещение для твоего отряда подготовит подполковник Крикаль. Все понял?
– Понял.
– Еще вот что. В поддержку тебе нам разрешили задействовать силы космической разведки ГРУ. Вместе с китайцами в Махачкалу вылетел офицер этого управления со своей техникой. Он поступает в твое распоряжение и объяснит тебе, чем может оказаться полезным. А толку от него бывает очень много.
– Я слышал, что они существенно помогают, если есть какие-то конкретные телефонные номера. Отслеживают их в реальном режиме времени.
– Да. У меня все. Вопросы есть?
– Есть.
– Слушаю.
– Когда Сталина вернут?
Полковник Рысинов сильно задумался, что было видно даже при плохом качестве видеокамер, используемых в системе связи.
– Не понял. Какого Сталина?
Судоплатов же никакого смущения не испытывал, говорил, как всегда, хмуро и сердито:
– Любого. Вернется Сталин, восстановит статью за вредительство. Сердюкова расстреляют за вред, причиненный армии. Срочно нужен Сталин, чтобы никому неповадно было ее разрушать. Это фундамент государства. Разломай его, и весь дом обрушится. Я с народом много общаюсь. Люди Сталина требуют. Когда, спрашивают, вернут?
– Не по адресу вопрос, Павел Анатольевич. У меня все. Удачи. Как, Алексей Александрович, осваиваешься на новом месте? – Московский полковник, видимо, сильно смутился от вопроса подполковника Судоплатова и постарался стремительно перевести разговор на другую тему.
Его последнее обращение уже выходило за рамки конкретного служебного разговора и относилось напрямую к старшему прапорщику Архиерееву.
– Сегодня проводил первое занятие, товарищ полковник. Знакомился с молодым пополнением. Правда, за час оценить его трудно. Надеюсь продолжить. Даже в командировке, если Павел Анатольевич новобранцев тоже возьмет.
– Возьму, – упрямо подтвердил Судоплатов.
– Хорошо, удачи вам. До связи.
Большой экран на мониторе потух. Остался только маленький квадратик в углу, в котором подполковник со старшим прапорщиком могли бы полюбоваться собой. Но комплекс Нарцисса им был, кажется, чужд.
К начальнику штаба бригады подполковник Судоплатов пошел опять вместе со старшим прапорщиком Архиереевым. Он надеялся, что хотя бы подполковник Луковников объяснит, какая роль в предстоящей операции отводилась Алексею Александровичу, поскольку московское командование делать этого не желало. Дежурный по штабу, сидящий на первом этаже, сообщил Судоплатову, что начальник штаба только что спустился в тир. Им пришлось разворачиваться и снова спускаться в подвал.
Они остановились сразу за дверьми, потому что подполковник Луковников, вооруженный двумя экспериментальными пистолетами «Стриж», находился на исходной позиции. Дистанция для пистолетной стрельбы с двух рук была выбрана достаточно большая – пятьдесят метров. Мишени выставлены поясные, то есть не самые крупные, но Луковников знал, что делал. Для него это было обычным упражнением даже при стрельбе из более привычного пистолета ПМ. Впрочем, для обоих моделей пятидесятиметровая дистанция считается максимальной. Обычно такие упражнения в стрельбе, пусть даже из двух пистолетов, производятся по одной мишени. Перед подполковником Луковниковым их было выставлено пять.
– Полюбуйся, Алексей Александрович, как наше командование стреляет. Есть на что посмотреть, – сказал подполковник Судоплатов все так же хмуро.
Должно быть, он вообще не любил или не умел улыбаться и говорить хоть что-то в добродушном, веселом тоне.
Начальник штаба, конечно же, увидел визитеров, но с огневого рубежа не ушел. Значит, им предстояло ждать, когда подполковник выстрелит тридцать четыре раза, поскольку магазин каждого «Стрижа» вмещал по семнадцать патронов.
За столиком неподалеку сидел пожилой начальник тира по фамилии Строев, майор в отставке.
Он хрипло прокашлялся в кулак и громко спросил:
– Готов, Юрий Владимирович?
– Готов! – отозвался Луковников.
– Гони!..
Начальник штаба бригады вытянул руки и открыл огонь почти одновременно. Интервал между выстрелами, необходимый для прицеливания, был настолько малозначимым, что они слились в один. Сразу после этого Луковников стремительно побежал, стреляя на ходу. На его пути были заранее выставлены самые разные препятствия.
Ведя огонь, он перепрыгнул через кучу битых кирпичей, потом через бетонный блок, взлетел на стол и отметился парой выстрелов. Потом подполковник совершил несколько переворотов при движении вперед. Он стрелял с обеих рук и при входе в кувырок, и при выходе из него. Затем начальник штаба выполнил тройной перекат, не прекращая пальбы. Он опорожнил обоймы, стоя на коленях метрах в пятнадцати от мишеней.
Начальник тира встал и прильнул глазом к окуляру смотровой трубы, закрепленной на треножном штативе. Он рассматривал мишени и что-то хрипло мычал, кажется, одобряя стрельбу. Подполковник Луковников тем временем сам сменил мишени на новые, точно такие же, как те, по которым только что стрелял. После этого он быстрым шагом направился к столику начальника тира.
– Вроде бы неплохо, – оценил подполковник свои результаты. – Бывает, конечно, лучше, иногда даже намного, но не всегда. Над стабильностью мне еще нужно попотеть.
Отставной майор вытащил из кармана секундомер, показал его начальнику штаба и сообщил:
– В третий раз на три секунды хуже, чем в первый. Быстро устаешь.
Луковников пожал плечами и заметил:
– Возраст. Дедом на прошлой неделе стал. Старею!..
– Поздравляю, товарищ подполковник, – сказал старший прапорщик.
– Ты у нас, Архиереев, сейчас представляешь отдел боевой подготовки бригады. Покажи себя, а то я про твои успехи только слышал. Как, сможешь повторить, что я сейчас делал?
Алексей Александрович пожал плечами и протянул руки к оружию. Луковников вставил в пистолеты новые двухрядные обоймы.
Старший прапорщик вышел на рубеж, громко выдохнул и, не дожидаясь, когда его спросят, сам сказал:
– Я готов!
– Гони, – дал команду отставной майор Строев и, прямо как профессиональный стартер, дал отмашку рукой и нажал на секундомере кнопку отсчета времени.
Архиереев с первых метров дистанции сделал из каждого пистолета по три выстрела, затем, не переставая вести огонь, преодолел все препятствия. Он выполнил те же упражнения, что и начальник штаба, да и завершил стрельбу точно так же, с колена. Но у него к тому моменту осталось уже только по одному патрону в каждой обойме.
Начальник тира зашелся сухим кашлем, показывающим наличие хронического бронхита, и склонился к смотровой трубе.
Он переводил ее с одной мишени на другую, потом еще дважды осмотрел все и сказал только одно слово:
– Однако!..
– Что? – переспросил комбат.
Инструктор по рукопашному бою вообще-то числился не в штате батальона, хотя был закреплен именно за ним, а относился к отделу боевой подготовки бригады. Тем не менее Судоплатову хотелось, чтобы Алексей Александрович показал себя настоящим бойцом, подготовленным не только в рукопашке. Да и интерес у него был к умению старшего прапорщика владеть оружием, поскольку подполковнику однозначно приказали включить Архиереева в командировочный отряд.
– Промахов нет, – сказал Строев. – Мало того, все пули легли в голову. Область глаз и лба – смертельные попадания. Так у нас никто из пистолета не стреляет. Даже ты, Юрий Владимирович, в последние немолодые годы.
– А время?.. – спросил Луковников с легкой ноткой досады в голосе. – Ну да, он же помоложе будет, поздоровее. Бегает, наверное, куда быстрее.
– Старший прапорщик на шесть секунд обошел твой первый результат. Значит, он сработал на семь секунд лучше второго и на девять – третьего, – констатировал Строев. – Я в молодости не хуже стрелял. Сейчас даже тягаться не буду. А бегать быстро я никогда не мог, тяжеловат…
– Отнимают лавры!.. – Луковников шутливо вздохнул, поворачиваясь к старшему прапорщику, подбежавшему к нему. – Надеюсь, такое умение сгодится в боевой обстановке. Я уже написал приказ о твоем откомандировании в отряд. Павел Анатольевич, ты инструктаж, как я понимаю, получил?
– По связи. Предварительный.
– Пойдем в кабинет. Бумаги проверишь, потом за список личного состава принимайся. К вечеру он должен быть у меня на столе. Можешь прямо по страничке в канцелярию отправлять. Иначе полетите без продовольственных аттестатов. Я и так своих канцелярских крыс обязал сидеть до тех пор, пока на каждого все бумажки не заполнят. Они у меня срочную работу не уважают. А я вот, наоборот, люблю, когда вот так, как снег на голову…
– Это все же лучше, чем сосулька по макушке, – думая о чем-то своем, проворчал отставной майор Строев. – Штабную крышу почистить не мешало бы, а то все жду, кому сосулька на голову свалится. Сейчас модно стало этого не делать. Раньше солдаты работали, а теперь некому. Попробуй, загони на крышу дворника!..
Подполковник Судоплатов с бумагами возился недолго. Он просто запросил списки личного состава у командиров тех взводов, которые намеревался взять с собой, просматривал их и сокращал количество молодых солдат там, где их было много. Потом взводный с готовым списком бежал в канцелярию. За несколько часов Павел Николаевич сформировал отряд, состоящий из семи взводов.
Хотя «взвод» в спецназе ГРУ – понятие растяжимое. Там ограничен общевойсковыми нормами только верхний предел в тридцать солдат. Нижний же может быть любым, и в пятнадцать бойцов, и в двадцать пять, и в десять. Хотя по общевойсковым нормам десять солдат – это только лишь отделение. Спецназ ГРУ формируется по иным принципам, исходя из целесообразности, качества, взаимозаменяемости. Тем не менее общевойсковые нормы все же существуют. При формировании какого-либо особого отряда его командир обычно старается придерживаться их.
Сразу после завершения этого дела подполковник вызвал по телефону старшего прапорщика Сколотова, старшину одной из своих рот, и поставил задачу ему. Забот у него было столько, что ему пришлось бегать до самого отъезда, запасаясь всем необходимым.
Офицерский состав определился проще. Командир есть, начальником штаба отряда подполковник Судоплатов решил взять майора Вознесенова. Не потому, что тот обладал какими-то особыми качествами. Просто он еще не участвовал в боевых операциях, хотя был заместителем начальника штаба бригады и, конечно, занимался разработкой таких мероприятий для других. Кроме того, майор Вознесенов имел прекрасную боевую и физическую подготовку, что тоже немаловажно. Впрочем, в бригаде все офицеры были такими. Здесь просто ткни пальцем – и не ошибешься. Отряд по численности не превышал общевойсковую роту, имел командира, поэтому особого офицера на должность ротного можно было с собой не брать.
Отправив в канцелярию последний список, Павел Анатольевич глянул на часы, хотя время приблизительно, с точностью до пяти-восьми минут, знал и так. Тот прибор, который был у него в голове, тикал вполне исправно. Он понял, что еще успеет посмотреть вторую часть занятий старшего прапорщика Архиереева с молодыми солдатами. К этому человеку подполковник хотел присмотреться повнимательнее.
Не каждый инструктор по рукопашному бою общается со старшим офицером оперативного отдела диверсионного управления ГРУ так же запросто, как со старым знакомым. Не каждый офицер, тренирующийся ежедневно, может показать результаты, которые выдал сегодня Алексей Александрович при стрельбе в тире. Что-то за всем этим стояло. Поэтому командир батальона хотел лучше знать своего инструктора. Желание вполне естественное. Оно ни у кого не вызвало бы удивления. А если бы и вызвало, то подполковнику Судоплатову никакого дела до этого не было.
