ЧАСТЬ 1

– Давненько я таких маршей не вышагивал, – переведя дыхание, посетовал Валера Братишкин, с которым нас и отправили догонять мой взвод, что находился сейчас под командованием ротного капитана Герасимова. – Тебе мешаю, торможу…

– Ты считаешь, что мне в удовольствие скакать, как дикая лошадь? – спросил я в ответ, стараясь так успокоить Валеркину совесть. – Я сам с удовольствием медленнее иду…

Почему меня отправили, это понятно. Все-таки мой взвод, и мне в нем служить согласно контракту еще не один год. А взвод, из которого отправляли на учебу Валерку, в настоящее время в Ингушетии находился и в ближайшее время в бригаду не собирался. Вот туда бы его… Но в Ингушетию, видимо, попутного транспорта не было. А стажировку, да еще с новыми винтовками, которых и опытные снайперы-офицеры не имеют, необходимо было проходить в сложных боевых условиях, чтобы такую классную технику освоить. Вот Валерку ко мне, грубо говоря, и «прибавили» простым арифметическим действием. Не позволили ему отдыхать и своих дожидаться. И мне тоже не одному через горы добираться. По одному в здешних условиях никого не отпускают. Обычно солдат без офицера даже парами не пускают, только ввиду особых обстоятельств. Видимо, здесь был тот самый случай. А что произошло, нам не докладывали. Не нашего, как говорится, ума дело. Наше дело приказы выполнять, а отдают их другие.

Хотя, может быть, здесь и другое сказалось. В перечне упражнений, которые мы должны были освоить в боевой обстановке, была стандартная работа снайперской пары. Лучше всего пара работает против снайперов противника, когда устраивается так называемая дуэль, но у бандитов теперь снайперы в дефиците, и потому на дуэль рассчитывать не приходится. Есть, однако, и другие варианты работы парами. Например, когда противник знает, что находится под обстрелом снайпера. Тогда он после очередного выстрела меняет позицию. Он думает, что тот один и что он успеет перескочить за другое укрытие до следующего выстрела, и тут нарывается на пулю второго снайпера. Возможно, в нашем стажировочном предписании как раз и была прописана парная работа, потому нас и оставили в связке. Так вдвоем и отправили, не дав даже суток отдохнуть после прибытия в батальон. А отдохнуть хотелось.

Хотелось даже большего и, может быть, даже важного. Я планировал в тот же вечер в «самоход»отправиться, чтобы Веру навестить, подружку свою. Она молода и наивна, какой и положено быть нормальной десятикласснице. Ненормальных десятиклассниц я тоже много видел, и больше не хочу. Ненормальные только о развлечениях думают. Их так весь внешний мир воспитывает. Телевизор и прочее… Мне это никогда интересно не было. А она именно нормальная, без современной дури в голове. Вера терпеливо ждала меня шесть месяцев, когда я учился в школе снайперов, и писала по письму через день. Я по-мужски был более сдержан и писал два письма в неделю. Наверное, и разница в возрасте сказывалась. Шесть лет – это немалый срок. У нас с ней хорошие отношения складывались. Я Веру от всего и всех берег и имел в отношении ее самые серьезные намерения. И потому встречи с ней ждал, и она ждала. Но вот увидеться не получилось. Отправляли нас быстро и, я бы даже сказал, торопливо. Причину нам не объясняли. Так, краем уха слышал, что в той операции, куда нас погнали, тепловизоры нужны. Но они везде нужны…

Сначала нас вертолетом забросили вместе с какими-то ящиками на противолавинную станцию. Командование договаривалось, билеты брать не пришлось. Полет был такой, что просто нет слов. Вертолет гражданский, дребезжал, как консервная банка, и мы с Валеркой гадали, в какую минуту он развалится. И очень удивились, что этого не произошло. Потом лавинологи куда-то по своим делам выезжали, по пути отвезли нас на машине до нужного поворота на высокогорье и высадили. Пальцем ткнули, показывая направление.

– Дальше по большой тропе, никуда не сворачивая. Там ошибиться невозможно. Следуйте за поворотами большой долины. За сутки дойдете до аула, а там уже ваши рядом… – так нас и напутствовали.

Повезло нам. За счет того, что часть пути мы на машине проехали, уже кучу времени сэкономили. А те сутки, что дали нам на дорогу до аула лавинологи, они оценивали по своим более чем скромным возможностям. Мы с Валеркой на такие мерки внимания предпочли не обращать и двинули привычно, как нас учили, маршевым темпом. Останавливались только один раз, чтобы на двоих уничтожить один пакет сухого пайка. Больше на марше лучше не есть, иначе идти трудно. И добрались до места за восемь часов. Значит, сделали мы вывод, лавинологи в ходьбе слабы, привыкли больше к машинам и вертолетам. Но нас и это не расслабляло, потому что мы готовы были и в ночь двинуться дальше, надеясь до темноты успеть нагнать взвод.

Карта у нас была. В штабе выдали, и даже без росписи. Не армейская, не секретная, без нанесения на нее мест дислокации воинских частей и специальных обозначений, типа геодезических знаков, помогающих ориентироваться, но все же и на этой карте были обозначены тропы. Мы прикинули свои возможности и решили, что можем ускориться. Тем более в ауле нам сказали, что взвод вышел по маршруту только нынешним утром. Значит, до леса, куда взвод направлялся, он еще не дошел и в сам лес, скорее всего, пойдет только завтра. Есть возможность нагнать. Вдвоем можно шагать быстро. Колонной такое передвижение осуществлять сложнее, если только бежать, но о том, что взводу следует торопиться, нас в известность никто не ставил. Нам на маршрут должно было хватить четыре часа – так я по карте определил. В крайнем случае, если в это время не уложимся, подойдем в темноте. Не окликнув, даже часовой не стреляет, и потому разобраться возможность будет. Да и оставшийся путь в большинстве своем выпадал на еще светлое время суток. Значит, много спотыкаться не будем.

Правда, нас пытались пугать местные жители. Каких-то волков-оборотней придумали, которых пуля не берет, а сами они на людей нападают и, дескать, мозг из черепа выгрызают. Пугали, а у самих глаза хитрющие… Нас этим не проймешь. Мы и сами хитрые.

И мы пошли совершенно без страха. Но оказалось, что силы мы рассчитали неправильно…

Общие силы всегда следует измерять по слабому звену. Я еще вполне нормально себя чувствовал, когда Валерка заметно сдыхать стал. Он перед отправкой в школу снайперов три месяца после ранения в ногу пролежал в госпитале. Естественно, не тренировался. А все занятия по общефизической подготовке в школе снайперов, хотя они и казались кому-то чрезвычайно интенсивными, для нас, по большому счету, и тренировками не были. Нагрузка совсем не та, что в спецназе ГРУ, где тебя до кровавого пота гоняют. Капитан Герасимов, наш ротный, сам не понимал, что такое усталость. И не понимал, когда другие устают. А в школе… Так, утренняя разминка перед завтраком. Потому Валерка форму потерял окончательно и стал тормозить, а потом, хотя и не жаловался на боль, совсем захромал. Осуждать его за это было грех. Не сам он себе лежку в госпитале устраивал и не по большому блату туда попал. В общем, мне пришлось равняться на него и сдерживать свои порывы. Я-то сам с раннего детства на лыжах бегал: в юношескую, а потом и в молодежную сборную области входил и потому усталости обычно не знал, а если и уставал, то умел терпеть и приводить себя ко «второму дыханию». В армии это помогало. Даже когда другие наши парни, хорошо подготовленные, начинали тормозить, я имел возможность прибавить темп. Но с Валеркой в напарниках темп прибавлять было нельзя. И даже укорять его не хотелось, хотя сам я не представлял пока, что такое дважды простреленная кость голеностопного сустава и длительное ношение гипса после операции. Наверное, это будет еще долго сказываться.

– Сегодня, пожалуй, и не догоним, – предположил я. – Может, помедленнее пойдем, но без остановки до утра?

– А нам нужно так спешить?

Уже этот встречный вопрос и тон, каким он был задан, показали, что Валерка слегка раскис. Нужно было его жестко приводить в норму. Именно жестко, иначе не получится, а если и получится, то ненадолго. И я нашел аргумент:

– А ты что, хочешь потом по лесу плутать и аукать? Долго искать придется. Лес громадный. И не сообразишь, куда они пошли.

Валерка вздохнул, соглашаясь, и перекрестился. Но ситуацию тоже оценил. В любом случае вдвоем себя чувствуешь не так, как со взводом. Наш маршрут – это не туристическое мероприятие, и находимся мы на территории, где людей найти непросто, да и те не всегда к нам доброжелательно относятся. Я сам еще до школы снайперов участвовал в операции по «зачистке» горного аула, где мы вытащили из подвалов четверых бывших солдат, превращенных в рабов. Кавказцы в большинстве своем сами работать не любят, но обожают заставлять работать на себя других. Это у них в порядке вещей и считается хорошим тоном на протяжении многих веков. Тех, кто рабов держит, односельчане уважают.

И потому задерживаться и оставаться постоянно в состоянии настороженности тоже не хотелось. Но пошли мы все же значительно медленнее, тем более что и сама тропа поднималась все выше и выше и дышать становилось труднее. А потом она вообще стала петлять среди высоких камней, полностью закрывающих обзор. И темнота уже была готова вот-вот подступить вплотную. Среди скал это ощущалось явственнее, чем на открытом месте.

И в этот момент мы впервые и услышали его…

Это был волк. Он выл безудержно-тоскливо, с какой-то многовековой затаенной болью, которую пытался вылить на окружающий его мир, в надежде таким образом избавиться от нее навсегда. Я никогда раньше не слышал волчьего воя, но сразу понял, что это такое, и ощутил, как под кожей по всему телу пробежал ледяной озноб. Даже под автоматным огнем врага такого озноба не ощущаешь. Там только злость и отчаяние, а здесь – что-то похожее на ужас. И вдруг ты начинаешь чувствовать свое бессилие, начинаешь понимать, что ты состоишь из обыкновенного мяса и костей.

И сразу вспомнились рассказы жителей аула об оборотнях…

Нет, конечно, ни я, ни Валерка не верили в оборотней. Тем не менее влияние волчьего воя на наши уши было таким, что поневоле верилось в любые небылицы. Валерка трижды перекрестился.

– Далеко он?

– А здесь определишь? Любой звук среди скал болтается, может сразу остановиться, а может за много километров убежать и только усилиться. Эхо…

– Неприятно…

– А ему, думаешь, приятно было бы нас встретить?

Валерка вздохнул, вытащил из глубокого кармана «разгрузки» трофейный автоматический пистолет «Глок» и переложил в другой карман, откуда его можно легко достать.

Пистолет модный, но дерьмовый, честно говоря. У меня был такой еще во время срочной службы, до контракта. При стрельбе ствол бросает так, что в автоматическом режиме прицельно из него можно только на площади в демонстрацию стрелять. Может быть, в кого-нибудь попадешь, но и это не факт. Скорее, все пули в небо уйдут. Одиночная стрельба еще более-менее нормальная. Но тогда зачем вообще автоматический режим сделан? Непонятная пластмассовая игрушка, хотя и называется громко «полицейским пистолетом». Ну да, полиции-то в самый раз демонстрации с таким разгонять…

У Валерки, насколько я знал, оставалось всего два патрона. Я еще перед выходом предлагал пистолет с собой не таскать, хотя и весит он совсем не столько, сколько «Стечкин». Но вот «Стечкин» с полной обоймой, несмотря на тяжесть, и я бы в дорогу прихватил. Только его у меня не было.

– Винтовки соберем? – спросил Валерка.

– Рано еще…

Наши крупнокалиберные винтовки «Харрис-93» в собранном состоянии, в отличие от российских крупнокалиберок, покороче, но и потяжелее, и неудобны при переноске. Это только на первый взгляд кажется, что без малого десять килограммов груз не слишком большой. А если еще и магазин на двадцать патронов прихватишь – а у патронов-то калибр 12,7 миллиметра, – следовательно, вес обоймы немногим меньше веса винтовки… А есть еще и комплектующие, начиная от портативной спутниковой метеостанции и боевого калькулятора и кончая прицелом с тепловизором и аккумуляторами ко всей системе… Как подумаешь, что тащить это придется на одном плече в гору на протяжении многих километров, сразу поймешь, что в разобранном виде винтовка гораздо более удобна. На каждое плечо по упаковке, и можно идти. А предложение со стороны Валерки прозвучало только для того, чтобы на отдых остановиться и дыхание перевести. Но нам лучше было медленнее передвигаться, чем останавливаться и тем сбивать себе дыхание.

Чем выше мы поднимались, тем прохладнее становилось. В горах ночи всегда прохладные, а на высокогорье особенно. А здесь высокогорье серьезное, если сюда вертолеты стараются не летать. От ходьбы и тяжести груза потеешь, а воздух вокруг холодный. Приятного в таких ощущениях мало.

– Не торопись… – попросил Валерка.

Голос его звучал уже с дистанции. Значит, я, задумавшись, оторвался от него. Так тоже парами не ходят. Напарника следует ждать. Я остановился и обернулся. Валерка вышел из-за поворота, сильно хромая. Наверное, мы слишком откровенно рискнули, отправившись в этот переход сразу после восьмичасового перехода до аула. Надо было отдохнуть, а там, может быть, и из взвода кто-то подошел бы. Нам в штабе батальона обещали, что нас могут встретить.

Валерка шел, глядя себе под ноги. И рот был открыт, и дыхание тяжелое. Я уже подумал было, что стоит привал объявить, пусть отдохнет…

Только в пяти шагах от меня Валерка поднял голову. И в его глазах я сразу прочитал приближение беды. Смотрел напарник не на меня, а мне за спину. Я уже обернуться хотел, когда почувствовал, что мне в позвоночник чуть ниже рюкзака уперся автоматный ствол.

– Привет туристам. Заблудились мальчишки, – сказал насмешливый голос с сильным кавказским акцентом.

Ситуация просчитывалась в общем-то легко. Нажать на спусковой крючок автомата вовремя тоже не так-то просто. Я легко успевал бы резко развернуться, отбросить одной рукой ствол, а второй ударить с разворота. Но тогда предназначенная мне очередь угодила бы в Валерку. Да и он смотрел не в одну точку, глаза у него бегали из стороны в сторону. Значит, за спиной было несколько человек, и, сбив с ног одного, я угодил бы под очереди других.

– Много их? – не оборачиваясь, спросил я Валерку.

– Пятеро, – сказал он и перекрестился. – Влипли, кажется…

– Влипли, влипли, – согласился тот же голос за моей спиной. – Креститесь не креститесь, теперь это вас не спасет…

– Что же ты патронами для меня не запасся? – спросил Валерку старший в группе боевиков, захвативших нас, невысокий крепыш с седыми косичками под окончанием усов. Он вертел в руках пистолет Валерки и уже убедился, что в обойме только один патрон, а второй был уже дослан в патронник. – Идешь в гости, нужно подарки с собой брать…

– Не успел пока другого такого, как ты, найти с таким же пистолетом, – спокойно и с достоинством ответил Валерка.

– Зачем тебе другой? – не понял боевик, хотя я уже понял.

– Чтобы его убить, а патроны забрать… Придется тебе самому своих собратьев убивать, чтобы патронами разжиться. В армии такие пистолеты не в почете. Дерьмо…

Боевик довольно усмехнулся.

– Дерьму – дерьмо…

И сам нарвался на ответ.

– Вот тебе и достался… Дерьму – дерьмо.

Валерка за словом в карман никогда не лез. И не из трухлявых оказался. Хорошо сказал.

Удар ногой в пах последовал незамедлительно. Но такой удар блокировать можно было без труда, что Валерка и сделал. Просто голенью отвел бьющую ногу в сторону. Мог бы и сам ударить в ответ, пока бандит был в неустойчивом положении, но пока не ответил. Да и как ответишь, если на тебя четыре автомата смотрят не мигая. Вернее, на него только два смотрели, потому что два оставшихся смотрели на меня.

– А ты храбрый, – сказал Валерка. – У нас в деревне баба одна такая же храбрая была. Пьяного мужа постоянно избивала. Он утром просыпается, весь избитый. Она говорит, таким домой, мол, пришел. Пока ему не сказали. Быстро, слава богу, отучилась…

И при упоминании имени Бога демонстративно перекрестился.

– Ты меня бабой обозвал? – взревел бандит.

– Мужчина мужчину уважает. А безоружного только баба бьет, – сказал я.

Это бандита, готового нанести Валерке второй удар, остановило.

– Посмотрим, кто из вас не баба, – сказал он. – А это что?

Он толкнул ногой одну из упаковок с «крупнокалиберками». С нас их сняли сразу, решив, видимо, облегчить нам дорогу.

– Посмотри, – равнодушно сказал я.

Бандит упаковку расстегнул, стал вытаскивать винтовку.

– Ух, ты… Лукман, по твоей части. Разберешься?

Стоящий дальше других бандит загнул вперед и наклонился.

– Крупнокалиберка. Американская дальнобойная. Всю жизнь о такой мечтал!

– Хорошая штучка?

– Класс! А у Адама почти такая же. Чуть-чуть похуже. Только я, пожалуй, со всеми этими приборами не разберусь. – Он посмотрел на нас. – Если никто не покажет…

– А Адам?

– Адам тем более не разберется. Он только стрелять умеет. С его-то винтовкой я ему разбираться помогал. Он дурак.

– Каждый бы дурак так стрелял! Муху влет бьет…

– Ох, и винтовочка… – Лукман гладил приклад.

– А я из-за каких-то пистолетных патронов ругался, – сказал первый. – А нам вон какой подарок принесли… Ну, спасибо вам, спасибо! Наш эмир человек благодарный. Он, может быть, в знак уважения решит вас просто расстрелять и не будет с живых шкуру снимать. Спасибо еще раз. И патроны есть…

– Тебе спасибо, обрадовал, – ответил я.

– Человек предполагает, а Господь располагает… – добавил Валерка и снова перекрестился, чувствуя, что этим сильно раздражает бандитов, и умышленно идя на обострение.

И словно в ответ ему совсем неподалеку раздался протяжный волчий вой. Мы с Валеркой переглянулись и тут же на боевиков глянули. Они на вой почти не отреагировали. По крайней мере, явно не показали своих эмоций и за оружие не схватились. Только Лукман плечами передернул, словно озноб сбрасывая.

– Идем, – сказал старший. – Пора уже…2. Рота капитана Герасимова. Спецназ ГРУ

Капитан Герасимов собрал вокруг камня, служившего ему канцелярским столом, командиров взводов, чтобы поставить вводную задачу и провести инструктаж.

– Нас сегодня утром атаковали, если можно так сказать, хотя, по большому счету, нас только обстреливали с опушки леса. Часовой видел передвижение бандитов по опушке, но за ее пределы они не выходили. Не решились на лобовую атаку. Я насчитал около пятидесяти автоматных стволов. Было два выстрела из «Мухи». Видимо, у бандитов есть еще несколько «Мух», и потому необходимо быть осторожнее. Выдвигаться начнем по всему периметру за три часа до рассвета. Конечный остаток пути до опушки леса все передвижения выполнять скрытно, ползком. Встать в полный рост можно будет только в момент соединения со своими, если это произойдет и если бандиты при этом будут далеко. Скорее всего, банда отошла в глубину леса, но резонным будет предположить и наличие засады. Минирование и простые растяжки можно будет встретить повсюду, и пото у еще раз предупреждаю об осторожности. Передвигаться с оглядкой, смотреть под ноги, контролировать все вокруг. Это всем ясно?

– Ясно, товарищ капитан, – ответил за всех командиров взводов лейтенант Локтионов.

– Теперь перейдем к конкретным мероприятиям. Первый взвод по главе с лейтенантом Локтионовым, как наиболее знакомый с местной обстановкой, занимает верхнюю позицию. Другим, кто склона не видел, спуститься там будет сложнее. Локтионов своих проведет и начнет спуск к лесу с левого фланга. В сам лес углубляться только после того, как станет ясно, что и остальные займут нужные позиции.

– Понял, товарищ капитан.

– Идем дальше. Второй взвод выходит овечьими тропами на дно ущелья и проходит вдоль ручья. Далеко в долину не углубляться, а готовиться к атаке только со своей стороны. Одновременно со вторым взводом третий заходит в долину как можно глубже, но не более чем на 200 метров. После этого первый взвод заходит в лес и пересекает его. При этом следует учесть, что линию нельзя разрывать. Лучше оставить открытым незначительный участок с самого края, чем ставить сеть, состоящую из сплошных дыр. Таким образом мы замкнем цепь окружения. Два оставшихся взвода под моей командой пойдут, вернее поползут, во фронтовую атаку.

– А «краповые»?

– Если они успеют к началу боя – хорошо. Не успеют, ну что ж. Но я оставлю сообщение для их командира. Пусть полностью перекроют выход из леса, плотной линией, и захватывают тех, кто попытается выйти оттуда.

Командир роты осмотрел своих офицеров, ожидая вопросов. Вопросов не последовало. И только после этого он перешел к следующей теме.

– Информация на всякий случай… У нас два солдата-контрактника пропало. Младшие сержанты Братишкин и Востриков. После окончания школы снайперов прибыли в бригаду на стажировку. Их высадили вертолетом на противолавинной станции и отправили пешком догонять нас. При отсутствии устойчивой радиосвязи не было возможности предупредить нас, чтобы встретили. В ауле снайперы были вчера во второй половине дня. Там не задержались и сразу двинулись догонять нас. По дороге пропали. Лейтенант Локтионов в сопровождении солдата своего взвода выходил навстречу, дошел до аула и вернулся обратно. Следов солдат он не нашел. Сбиться с пути было сложно, свернуть в боковое ущелье у них надобности не было, банда заперта в ущелье без возможности выхода через перевал. Тем не менее солдат нет. У них при себе были новые американские крупнокалиберные снайперские винтовки, имеющие оптику с тепловизором. Из-за этого их к нам и послали так срочно. Потому попрошу каждого отмечать любую информацию, которая поможет облегчить поиск. – Капитан еще раз осмотрел всех командиров взводов. – У меня все. Если нет вопросов, можно разойтись и начинать инструктаж и подготовку солдат. А лучше дать им сначала выспаться.

Конечно, полноценно выспаться за оставшееся время никто не сумеет, тем не менее привычным к таким графикам солдатам спецназа ГРУ хватило бы пары часов, чтобы почувствовать в себе новые силы. Командир роты это знал прекрасно…

Капитан и сам не прочь был выспаться. Оставив вместо себя дежурного с приказом будить при любой информации и назначив время подъема, Андрей Александрович сразу же уснул, как только отдал себе внутренний приказ. И проснулся опять же сам, за несколько минут до назначенного для подъема времени, чем очень обрадовал дежурного, которому и самому хотелось хоть чуть-чуть поспать.

– Радиста ко мне и можешь идти отдыхать, – распорядился капитан и немножко помахал руками, чтобы разогнать кровь по телу. Ночь все же была прохладной, и нужно было немного согреться. Но согреться как следует не удалось, потому что откуда-то издалека опять послышался волчий вой. Теперь одиночный, но одиночным он был недолго, и уже через минуту к нему присоединились два других голоса из разных мест долины. Впечатление было такое, что волки разбрелись в разные концы леса и так перекликаются.

От этих диких тоскливых голосов в тело вместо тепла вошел холодок.

Радист младший сержант Серегин и сам знал, что подходит время сеанса связи, и велел дежурному разбудить себя чуть раньше. И потому на зов командира роты явился сразу.

– Разворачивай технику…

– Уже готово, товарищ капитан. Через две с половиной минуты подходите. Сеанс начнется…

Через две с половиной минуты, которые Герасимов сосчитал, не заглядывая в циферблат часов, младший сержант Серегин протянул подошедшему капитану наушники с микрофоном.

– Начальник штаба на связи…

– Здравия желаю, товарищ майор, – сказал Герасимов.

– Здравствуй, здравствуй. Докладывай обстановку. – Начальник штаба батальона был настроен по-боевому, и вообще он никогда не любил порожних разговоров.

– Рота прибыла. Установку для каждого направления дал. Сейчас солдаты отдыхают. Через час начнем операцию по зачистке леса. «Краповых» пока дожидаюсь. Надеюсь, подойдут вот-вот. Снайперы пропали вместе с винтовками. И вообще обстановка неприятная…

– Что пропали два солдата – это очень неприятно. Попробуй их поискать. Хотя бы следы найди. И, как только все дела в лесу закончишь, начинай активный поиск. Прямо с аула. Пусть «краповые» там зачистку проведут. Все может быть… Могут там их держать. А сам путь к перевалу полностью прощупай. И докладывай результат.

– Я не про эти неприятности, – вдруг захотелось пожаловаться Герасимову.

– Еще что-то?

– Волки. В ауле говорят, что оборотни…

– Что-что? – переспросил Григорий Петрович.

– Из леса время от времени раздается волчий вой. Причем настоящий, не имитация. У меня в роте охотники есть – говорят, настоящий. Да и чувства он вызывает неприятные. В ауле говорили, что здесь волки-оборотни живут…

– В погонах или без? – спросил Григорий Петрович, явно не воспринимая сообщение всерьез. Да любой на месте начальника штаба батальона повел бы себя аналогично. – Оборотни в погонах сейчас – модная тема в прессе. Откуда волчьей стае взяться? Сейчас не зима. Волки стаями только в зиму бегают. Что-то ты не то говоришь, Андрей Александрович.

– И это мы обсуждали. Все понимают, что сейчас не зима. Тем не менее воет целая стая. В разных местах леса…

– Не дури ты мне голову всякими оборотнями. – Начальник штаба не сердился, но смеялся. – Это вам бандиты что-то подсовывают.

– Удачно подсовывают, товарищ майор. У солдат уже настроение скверное от этого воя. Он вроде бы нас не преследует, тем не менее неприятно ощущать рядом волков. Только что вот выл, и у меня внутри все холодеет. Но у меня психика закаленная. А солдаты многие в неуверенности находятся, я заметил. Они бандитов не боятся, а с волчьей стаей встречаться откровенно не желают. Придется их туда сводить, чтобы сами увидели. Придется в любом случае, поскольку мы весь лес должны прочесать.

– И прочесывай. Через три часа доложишь. До связи…

Капитан передал наушники радисту, тот смотрел командиру прямо в глаза.

– Ты что?

– Не верят, товарищ капитан, в волков-оборотней?

– Не верят. А ты веришь?

– В мире много странностей бывает. Что-то там есть, а что – скоро узнаем. Хотя узнавать как-то жутковато… «Краповые», кажется, идут.

Из-за перевала раздавался шум, похожий на шаг колонны, идущей по площадной брусчатке. Конечно, горная почва тоже не отличается мягкостью, тем не менее все же лучше ходить потише, подумал капитан, вставая, чтобы встретить подкрепление, которому он отводил роль заслона…

Итак, все роли были распределены. «Краповые» выступили на обозначенные позиции почти без остановки. Да им и выступать-то было особо некуда, поскольку предстояло просто занять перевал, где для них даже окопы были подготовлены. На это было решено выделить треть личного состава, а остальными двумя третями, тоже далеко не удаляясь, перекрыть дно ущелья. Само ущелье никуда не ведет, но все же если бандиты прорвутся через ряды спецназа ГРУ, они могут рассеяться по склонам, где собирать их по одному будет и долго, и затруднительно, да и потерями это чревато. Но дно ущелья под перевалом было достаточно широким, и потому капитан Герасимов решил выставить туда большую часть спецназа внутренних войск. Внизу, конечно, предстояло окопаться и выложить из камней бруствер. Задача несложная, даже если учитывать ночное время. Нужно было только не шуметь при выставлении заградительной линии.

Тех бойцов, которым предстояло перекрыть перевал, Герасимов повел на позиции сам. И, производя смену, вспомнил про пустой окопчик на скале, что приготовил для себя рядовой Бапынаев. Вспомнилось, как кто-то из этого окопчика отвечал на вопросы, хотя сам Бапынаев в это время ушел с командиром взвода встречать снайперов.

Капитан повел на скалу двух бойцов из состава «краповых». На скале, при приближении командира, встал сам Бапынаев. Вернулся, значит, на свое подготовленное место.

– Ты с Локтионовым уходил? – спросил Герасимов.

– Так точно, товарищ капитан.

– Я внизу с солдатами разговаривал, отсюда кто-то в разговор вмешивался. Кто здесь был?

– Баштар Аббасов, наш пулеметчик. Я его попросил здесь посидеть. Сверху пулемету лучше стоять. Стрелять удобнее.

– А сейчас он где?

– На другой скале, выше меня. Пока мы в аул ходили, он выше себе место подготовил.

– Я здесь, товарищ капитан, – раздался голос с соседней скалы. Голос Герасимов узнал.

Вот и разрешилась одна маленькая проблема. Разрешилась просто, без всякой мистики. Разрешится сама собой и проблема с волчьей стаей, и с мистическими оборотнями. И обязательно разрешится просто.

Капитан подумал об этом с облегчением, но тут же, словно в ответ на его мысли, снова завыл волк. И завыл совсем близко. Второй подтянул почти сразу и тянул ту же ноту. Александру Андреевичу вдруг показалось, что волки и вправду его мысли читают.

– Это те самые, которые людям мозг выгрызают? – спросил «краповый», которому предстояло занять место Бапынаева.

– Те самые, – преодолевая себя, усмехнулся командир роты. – Но волки же, как известно, боятся красных флажков. А «краповый» берет ничем не хуже флажка. К вам волк не подойдет…

– Ну вот, значит, и каску надеть нельзя, потому что она зеленая. Зачем тогда тащил ее с собой. – Он похлопал себя по кевларовой каске, подвешенной к ремню ниже спины.

Каски у «краповых» серьезные. Прочные и легкие. Министр внутренних дел о своих подчиненных заботится. Почему же в армии никто о бойцах заботиться не желает? Почему армейская стальная каска до сих пор не нашла себе замены? Обычно отговариваются нехваткой средств. Но на что тогда бюджетные средства тратить, если не на солдат?

Герасимов уважительно потрогал кевларовую каску кончиками пальцев.

– На скале, наверное, можно и ее носить, – сказал капитан. – Сюда волку забраться трудно.

– Пожалуй, надену, – решил «краповый».

Командир группы «краповых» капитан Ермолаев, крупный краснолицый офицер с грубоватыми манерами, поделился с коллегой из спецназа ГРУ переговорным устройством из своих запасов, чтобы можно было координировать действия двух спецназов. У спецназа ГРУ были свои переговорные устройства у командира роты и каждого из командиров взводов, но все они работали в одном диапазоне, и попытка установить общую связь между военными разведчиками и «краповыми» не увенчалась успехом. Потому Ермолаев послал куда-то молодого солдата, и тот вернулся через пару минут с запасной «переговоркой».

– Штука казенная, не личная, – предупредил «краповый» капитан, вручая «переговорку» Герасимову, – подлежит обязательному возврату.

– Беру на себя обязательство… – кивнул Герасимов. – Ну, счастливо оставаться…

Он встал в полный рост и расправил плечи. Пришло время выступать. Три взвода уже выступили. Подошло время четвертому и шестому взводам. Пятый находился в Ингушетии, и, возможно, всей роте скоро придется отправляться ему на помощь. По крайней мере, начальник штаба батальона прозрачно намекал на это совсем недавно. Но это потом, а сейчас необходимо было думать о предстоящей операции.

Выставив вперед дозор из командира четвертого взвода старшего лейтенанта Патрикеева, который ночью видит, по его собственным словам, как две кошки, вместе взятые, двух пулеметчиков и одного автоматчика, капитан Герасимов шел рядом с командиром шестого взвода лейтенантом Корепановым. Передвигались неторопливо, беззвучно, и даже в ночи стремились укрываться под сенью редких деревьев и в тени скал. Когда тропа разделилась на четыре рукава, оба взвода растеклись по ним, чтобы прийти к опушке леса одновременно. Но подходить к опушке в полный рост, на манер Терминатора, Герасимов не собирался. Он сам выбрал необходимую дистанцию и передал команду сначала Патрикееву, ведущему передовой дозор, а потом, через сорок шагов, и всем остальным. Почти шесть десятков бойцов перешли на гусиный шаг. Скоро скалы, камни и заросли кустов скрыли спецназовцев от взгляда возможного наблюдателя из леса. А еще ниже, когда склон стал совсем пологим, Герасимов дал команду двигаться дальше ползком. Команду эту спецназовцы ГРУ всегда не любили хотя бы потому, что на тренировочных занятиях ей уделялось больше всего времени. Ползать в роте умели все, причем почти так же быстро, как ходит обычный человек. И уж конечно быстрее, чем осуществляется скрытное передвижение в полный рост и, тем более, утомительным гусиным шагом.

Таким образом, иногда поднимая голову для внимательного ощупывающего взгляда вперед, два взвода спецназа добрались до опушки леса.

– Я – Центр. Командиры групп, доложите обстановку, – потребовал капитан Герасимов, прижимая к губам переговорное устройство.

– Я – Первый, – доложил лейтенант Локтионов. – Опушку уже видим. Последний спуск отнимает много времени. Стена почти вертикальная. Используем блок и веревки.

– Когда будешь на месте?

– Еще минут семь-восемь. Половина взвода спустилась.

– Продолжай. Как только закончишь, доложи. Остальные…

– Я – Третий, – доложил командир третьего взвода старший лейтенант Шамсутдинов. – Завершил выстраивание цепочки.

– Получилась замкнутая система?

– Не хватило человек пяти… Оставил открытой верхнюю часть.

– Сдвигайся до верхнего уровня. Оставляй открытой нижнюю. Если уйдут поверху, в лес, долго потом будем за ними бегать. Если уйдут снизу, есть надежда, что пойдут на «краповых». Пятьдесят на пятьдесят… Выгода очевидна.

– Понял, сдвигаюсь, товарищ капитан. – Шамсутдинов свою ошибку осознал сразу. – Минута уйдет. Через минуту буду готов.

– Жди команды. Второй…

– Я – Второй, – отозвался командир второго взвода лейтенант Балаклава. – Готов…

– Первый! Тебя ждем…

– Сложный спуск. Торопиться нельзя…

В этом лейтенант Локтионов был полностью прав. Лучше неторопливо завершить спуск и приступить к операции полным составом, чем поднимать, перевязывать и выносить с места операции кого-то, кто в спешке сорвется со скалы. Но ждать осталось недолго.

– Центр, я – Первый. Я готов. Вышел полным составом к опушке.

– Остальные… – требовательно и сосредоточенно запросил капитан.

– Третий готов…

– Второй готов…

– И Шестой готов, – пошутил лейтенант Корепанов, лежащий рядом с командиром роты.

– Продвигаемся в сторону цепи Третьего, – не отреагировав на хорошее настроение лейтенанта, скомандовал Герасимов. – Ползком… Внимательно… Вперед! Третий, смотри, чтобы твои в нас стрелять не начали.

– Я инструктировал. Смотрят внимательно. Стрелять будут только в определенную цель.

Продвижение в лес началось. Здесь уже не было необходимости торопиться, потому что требовалось не просто привыкнуть к темноте, но и ощупать каждое место, где можно было устроить замаскированную нору. Спецназовцы ГРУ – сами большие мастера устраивать такие норы, потому и искать их умели.

Но остановиться пришлось уже после первых пятнадцати метров.

– Командира роты на правый фланг… – шепотом передали по ползущей цепи.

Если передавали через солдат, значит, вызов идет не от офицера.

– Иду, – отозвался Герасимов.

Он сдвинулся в сторону, чуть отстал от основной цепи и пополз направо. И скоро заметил, где требуется его присутствие. Два бойца склонились над телом. Это явно было тело боевика, получившего пулю – скорее всего, в бою со спецназом минувшим утром. Пуля вошла в грудь и вышла через правую лопатку ближе к подмышке. Вторая пробила плечо, тоже навылет. Неприятные ранения, но не смертельные. Если в банде есть врач или хотя бы санинструктор, раненого можно было бы попытаться спасти. Его не спасли. Скорее всего, добили. И смерть наступила совсем от другого ранения.

– Прикройте нас… – скомандовал капитан.

Двое бойцов, увидев в руках командира роты фонарик, сразу сообразили, с какой стороны следует прикрывать, сняли бушлаты и отгородили ими Герасимова от внутренней стороны леса. Капитан посветил. У бандита было разорвано горло. Разорвано идеально, с левой стороны, после чего кровь перестала поступать через сонную артерию к мозгу. Такую рану наносят или большие специалисты, или существа, подчиняющиеся только инстинкту.

Опять холодок пробежал под кожей, и капитан прислушался, не раздастся ли где-нибудь волчий вой. Но воя слышно не было. А на горле убитого были видны отчетливые следы острых зубов. Помедлив пару секунд, Андрей перевернул уже остывшее тело бандита лицом вниз и слегка отшатнулся после того, как навел фонарик на голову.

Это была уже не голова. Это была половина головы, потому что теменная часть черепа была сорвана и мозг почти полностью выеден.

«Оборотень… Оборотень… Оборотень…» – начала пульсировать в голове мысль.

Капитан попытался эту пульсацию остановить, но это ему удалось не сразу.