Эпилог

Я не стал ждать, когда раздастся выстрел, и потому, вероятно, не услышал его, хотя даже обычный шум двигателя «Волги» не в состоянии заглушить раздавшийся в стороне грохот выстрела из «Мухи». Мысли заработали, компьютер благополучно передал их на электродвигатели, и экзокостюм бросил меня вперед, на шею водителю. Я успел протянуть руки, ухватиться за руль и повернуть его. Видимо, машина вильнула как раз тогда, когда раздался выстрел. Граната летит, конечно, несравненно быстрее, чем едет «Волга». Но мои действия помогли. Граната не ударила в машину, разорвалась слева от нас, переворачивая тяжелый автомобиль взрывной волной. Водитель движением плеч и головы постарался сбросить «железного человека», то есть меня, со своих плеч и затылка, и это удалось. В момент переворота «Волги» я упал в промежуток между передними сиденьями. А сама машина умудрилась проехать на крыше добрых пару десятков метров и только потом добраться до откоса и скатиться с него, перевернувшись еще дважды. Сами моменты переворачивания машины были достаточно быстрыми, тем не менее я умудрился мысленно контролировать их, цепляясь за сиденья и, кажется, за ручку тормоза. При этом видел, что ударил ногой медсестру Светлану.

И только в самый последний момент, когда «Волга» перестала кувыркаться, видимо, разорвалось какое-то крепление, у меня с головы слетел шлем, оставив на голове только сетку энцефалографа вместе с резиновыми присосками. И я потерял способность двигаться. Сразу понял, что произошло. Энцефалограф продолжил снимать показания мозга, но передать эти показания в компьютер, находящийся в шлеме, не мог. И двигатели уже не включались. Весь мой экзокостюм превратился в сплошную гипсовую повязку, только вместо гипса в повязке использовались какие-то титановые сплавы. Но у меня сил не было, чтобы с этими сплавами справиться и выбраться из машины. Я сумел только руку протянуть, и повернуть ключ зажигания во избежание возгорания. Все остальные не могли сделать даже этого, хотя ремни безопасности, которыми были пристегнуты водитель и полковник Михайленков, конечно, спасли им жизнь. Я не пристегивался, не пристегивалась и Светлана, но я не мог голову повернуть, чтобы посмотреть в ее сторону. Голову без шлема заклинило между сиденьем и тяжелым телом Михайленкова. Напрягся, чувствуя боль, и все же голову вытащил. И увидел прямо перед собой пистолет полковника. Рука, преодолевая сопротивление костюма, протянулась к пистолету.

— Не стреляй… — хрипло прошептал полковник. — Он идет сюда. Только в крайнем случае…

Оказывается, Михайленков был почти в порядке и контролировал ситуацию. Я чуть-чуть повернулся и сумел посмотреть за спину и вбок. Машина стояла на всех четырех колесах, увязнув ими в глинистой пашне. Рядом с машиной стояла медсестра Светлана. Я не видел и не слышал, как она выбралась. Но с ней было все в порядке. Что-то тикало рядом со мной. Я скосил глаза, и увидел перед носом часы на руке полковника. Пришлось отодвинуться в сторону, чтобы не оглохнуть от этого тиканья, которое, как казалось, по ушам било.

Когда я во второй раз посмотрел за свое плечо, рядом со Светланой стоял тот самый водитель такси, что стрелял в нас из «Мухи». Светлана вытащила из сумки свою трубку, на которую меня фотографировала, и передала ему. Таксист потребовал еще что-то, но сразу не взял, потому что наклонился и сунул голову в машину. Медсестра нашла в кармане какой-то предмет, похожий на вторую трубку, только имеющий короткую антенну. А мой взгляд встретился со взглядом Ахматхана Айтмырзаева. И я не постеснялся улыбнуться. Он шарахнулся так, словно ему за шиворот кипящий чайник опрокинули, и сильно ударился головой о дверцу. Так сильно, что даже кожу на голове рассек. Приложился к голове ладонью, посмотрел — ладонь была в крови. Я тем временем поднял руку с пистолетом полковника.

Медсестра так и стояла, держа в руке тот предмет, который достала из кармана. Ахматхан сначала не обратил на нее внимания, выхватил свой пистолет, и, пользуясь медлительностью моих движений, дважды выстрелил мне в грудь. Пули били сильно, и было больно, но экзокостюм пистолетные пули держал. Третий выстрел… Медсестра упала рядом с машиной, а Ахматхан побежал в сторону своего «Форда Фокус», сел в машину, быстро и ловко развернулся на не слишком широкой дороге, и, резко набирая скорость, рванулся в сторону Москвы…

* * *

— Слушаю, капитан Лосовски.

— Как дела, капитан? — спросил Ахматхан. — Мои пули не слишком тебя потревожили?

— Какие пули? — не понял Лосовски.

— Я рад, что ты жив и мои пули достались кому-то другому. — В голосе кавказского бандита уже совершенно исчезли яростные нотки возмущения и агрессии. Видимо, голос собеседника производил на него благотворное впечатление. — Я пять минут назад пустил тебе или твоему двойнику, не знаю уж точно, кому из вас, две пули в грудь. Если у него есть сердце, обе пули попали туда. Больше у тебя не существует двойника. Если хочешь, могу послать тебе его фотографии. По моей просьбе были сделаны. Могу показать, когда ты прибудешь. Готов оказать тебе гостеприимство.

— А это значит… — голос Лосовски требовал продолжения.

— А это значит, — продолжил Ахматхан, — что я снимаю свои к тебе претензии. У этого типа, при всей вашей похожести, нет на теле твоей татуировки. Ты не зря выставил в Сети свою фотографию. Теперь я знаю, как вас различать. Хотя уже нет необходимости.

— А это значит, — сам развил мысль капитан, — что мы можем спокойно работать вместе.

— Можем, — согласился кавказский бандит. — Ты хотел что-то сказать мне.

— Ты в картах разбираешься?

— Разбираюсь.

— У тебя есть компьютер?

— У меня смартфон.

— Электронный адрес сообщи. Я пришлю тебе карту, где будет обозначено место нашей встречи и время. Это на границе с Грузией. В Чечне.

— Проще переходить границу из Абхазии. Там всегда можно пограничников купить. И сразу — в Карачаево-Черкесию, там я встречу, а оттуда проведу в Кабардино-Балкарию.

— А мне вообще-то нужно в Дагестан.

— Да, тогда лучше переходить границу в Чечне, — согласился Ахматхан. — А наши разговоры не прослушиваются? И твою почту не просматривают?

— И моя трубка, а теперь и твоя, под контролем. И электронная почта тоже.

— Что, невозможно нас подслушать?

— Только через спутник. Тебя космическое управление ГРУ не разыскивает?

— Если только спецназ ГРУ, но они не знают моего имени. Они ищут Казбека. Тем более не знают моего номера.

— Вот и отлично. Больше в России никто спутниками для прослушивания не пользуется. У вас в моде простая система СОРМ-2, но ее наши операторы блокируют. Ты, кстати, не пугайся, если вдруг разговор прервется и услышишь в трубке только писк. Это значит, что система определила прослушивание и отключила разговор. Система реагирует на подключение за одну двадцатую долю секунды. Ничего сообщить не успеешь.

— Это меня радует. А электронная почта?

— Твой адрес проверят. И возьмут под свой контроль. Если будет подключение, твой номер сразу заблокируют, и почту никто не сможет прочитать. Кстати, и ты тоже. Потому советую сохранить где-то карту. Не в почтовом ящике.

— Я переброшу на ноутбук. Он у меня без Интернета. Старенький.

— Договорились. Диктуй адрес…

Ахматхан продиктовал латинские буквы…

* * *

Только после этого я поднял пистолет полностью, пошевелился сам, опершись на плечо Михайленкова всей тяжестью не активированного экзокостюма, и ногами вперед стал выбираться из машины. Выбрался, посмотрел на Светлану. Пуля пробила ей лоб, оставив аккуратное черное отверстие, и разворотила на выходе затылок. А на лице застыла гримаса удивления. Так, в удивлении, она и умерла. Это, наверное, легче, чем в испуге. Вот так вот все мы не знаем, когда настигнет нас кончина. Ходит по улице мужик, дышит широкой грудью так, что вокруг него никому кислорода не хватает, и жизнью наслаждается. И уверен, что больные и хилые умирают, а он будет жить вечно… А у него в жаркую погоду сосудик в голове лопается, и нет человека. И ничего он не успел, и перед всеми в долгах остался, всех всегда обижал, а теперь и прощения уже попросить не сможет. Наверное, и Светлана также считала, что она будет жить если не вечно, то долго-долго. Помочь ей было уже невозможно. Я вытащил из ее руки то, что она хотела передать Айтмырзаеву. И рассмотрел. Понял, что это радиомаяк. Айтмырзаев за нами вплотную не ехал. Он только смотрел в монитор компьютера и видел, где мы находимся. И выбрал место для засады. Значит, медсестра Светлана предала нас. Меня лично предала. И с этим отправилась в иное царство. Как ее там примут?

У полковника зазвонила трубка. Он сам вышел из машины, даже не вышел, а выбрался, но почему-то с закрытыми глазами. Точно так же, не открывая глаз, подал мне шлем, упавший ему на колени, и лишь потом вытащил трубку.

Мне выслушать разговор полковника не довелось, потому что я и сам, только шлем нацепив и почувствовав, что контакты встали в гнезда, обрел нормальную способность к движению и тут же поспешил в сторону водителя. Радиомаяк я сунул в руку полковника. Пусть полюбуется.

Водитель начал в себя приходить. Он слегка, видимо, ребра себе повредил о руль. Дышал тяжело. Осколки стекла каким-то образом никого из нас не задели, хотя в машине вообще ни одного стекла целого не осталось. Я отстегнул ремень безопасности водителя и помог тому выбраться. Только после этого, уже с открытыми глазами, подошел полковник Михайленков, на ходу убирая трубку. Другой рукой показывал мне радиомаяк.

— Это откуда?

— Медсестра в кармане таскала. Отдавала Айтмырзаеву, но он у меня в руке пистолет увидел, в меня дважды выстрелил, потом в нее. И убежал. Испугался.

— Чего? Чего ему пугаться?

— Я ему улыбнулся.

— Тогда понятно. Захватить его ты не пытался?

— Шлем слетел. Я с трудом в своем «скафандре» шевелился.

— Айтмырзаев спутал тебя с капитаном Лосовски. И посчитал, что вы с капитаном — одно лицо. Подумал, что ты его в ловушку заманиваешь. А твоим убийством он пытался проверить настоящего Лосовски. Проверил. Значит, операция не сорвалась. Мне только что сообщили. Я вызвал новую машину. Попросил в район учений ничего не сообщать. Пусть играют в свои игры. У нас игры серьезнее.

— Как бы не заиграться. Он мог вместе со мной и в вас пострелять, и в водителя.

— Мы ему были не интересны. Кстати, как костюм? Выдержал пули?

Я потрогал грудь. Пули пробили обивку из мягкого пластика и расплющились о внутреннюю металлокерамическую пластину.

— Если я стою на ногах, то это неплохой бронежилет. Хотя слышал, что жилеты не бывают с рукавами. А тут и с рукавами, и со шлемом. Еще бы шлем с головы не падал…

* * *

Для капитана Лосовски начались самые трудные дни. Он иногда даже ночевать в лаборатории оставался и только звонил домой, спрашивал у своего помощника по хозяйству, покормил ли тот собаку. У самого времени не хватало. Его катастрофически не хватало на подготовку, не говоря уже о поездках домой, когда только дорога два с половиной часа занимает. Точно так же заняты были и бойцы группы. Домой ездили изредка.

Самая сложная и кропотливая работа сводилась к изучению карт и сведению географических данных с военно-политическими в одно целое. Из ЦРУ и из Госдепартамента были предоставлены несколько аналитических работ по обстановке в российской Республике Дагестан. И вот это очень трудно воспринималось рациональным мозгом американца. Чего хотят люди, которых в США привыкли называть повстанцами, капитан Лосовски так и не сумел понять. Конечно, были среди них и те, кто ратовал за создание большого мусульманского Имарата, то есть панмусульманского государства, объединяющего значительную территорию. Были яростные и фанатичные сторонники салафитов , но большинство же повстанцев просто противники существующей власти… В других республиках Северного Кавказа проще. Чечня ратовала за самостоятельность, другие республики, более спокойные, имели расхождения только на религиозной почве. В Дагестане же все смешалось настолько, что разобраться с обстановкой чрезвычайно сложно. И угораздило же русских проводить испытания экзоскелета именно там. Однако приказать русским испытателям капитан Лосовски возможности не имел и потому вынужден был приспосабливаться к уже существующим условиям. Изучив две монограммы Госдепартамента и объемную аналитическую записку ЦРУ, Боб Лосовски решил, что на месте разберется. И ему нет необходимости углубляться во все тонкости политических и национальных отношений в Дагестане. Более того, наверное, и попытка тщательного изучения вопроса была лишней. Она только помешает ему воспринять все там происходящее собственным свежим взглядом. Тем не менее изучение вопроса продолжал, потому что от умения вписаться в ситуацию может зависеть успех всей операции.

Своим помощникам Лосовски выделил экземпляры полученных текстов. Они тоже должны были все знать. Хотя решения принимает всегда он сам, но никто не гарантировал группу от потери командира. Следовательно, любой боец должен заменить его, даже если учесть, что лейтенант Принстон официально считается заместителем командира группы. Но Принстон является заместителем больше по технической части. Он — человек с двумя университетскими дипломами, в знании технической стороны оборудования, которое они испытывают, может заткнуть за пояс самого профессора O’Хару, хорошего теоретика, но не практика.

Еще больше путаницы в голове капитана Лосовски возникло, когда из ЦРУ ему доставили специальный доклад разведки Грузии по обстановке в Дагестане. Этот доклад вообще сводил на нет всякое наличие в горной республике какой бы то ни было власти. Причем черным тоном отмечалась как федеральная, так и местная власть, и точно так же дагестанские повстанцы. А уж когда пошел разговор о представителях разных национальных групп Дагестана, Лосовски полностью прекратил чтение этого доклада, чтобы совсем не запутаться. Да, работать там будет сложно. Вся надежда на помощь Ахматхана Айтмырзаева.

Дни летели, делалось много, но предстояло сделать еще больше…

* * *

В госпитале мой костюм осматривал долговязый профессор, приехавший по звонку полковника. Он сплющенные пули извлекал из мягкой пластиковой обшивки, заменил поврежденную часть металлокерамической пластины. Был доволен тем, что меня пытались убить и не убили.

И все это происходило в присутствии моего преподавателя английского языка. Одновременно с английским Ирина Анатольевна начала обучать меня арабскому, который давался значительно труднее. Первоначальное мнение, что китайские препараты способствуют не только оздоровлению и восстановлению организма, но и лучшему усвоению языков, давало пробуксовку. Арабский у меня откровенно «не пошел». Наверное, мой собственный язык не так устроен.

Полковник Михайленков выглядел здоровым и энергичным. Даже более энергичным, чем электродвигатели моего костюма, который я снял уже в палате и надеялся, что до следующего утра не буду в него облачаться. Телу нужен естественный отдых. Заведующий отделением провел тщательное исследование моего бренного тела. И только головой покачивал, явно не одобряя быстрый процесс восстановления.

— Полноценное выздоровление может происходить только естественным путем. А все искусственные стимуляторы могут через какое-то время аукнуться рецидивом.

— Под рецидивом вы подразумеваете новое самодельное взрывное устройство? — попытался я более точно узнать свое будущее.

Он не ответил.

— Так что, вечером еще час будем заниматься арабским? — спросила Ирина Анатольевна.

— Если очень надо…

— Очень надо, Кот, — вступил в разговор полковник Михайленков. — Иначе ты не сможешь полноценно заменить Лосовски, и нам придется всю операцию перекраивать.

— А это вообще реальные сроки, товарищ полковник? — спросил я. — За несколько дней выучить новый для тебя язык…

— Постарайся, чтобы это стало реальностью, — не приказал, а попросил Михайленков.

— Рискну, — согласился я. — Только попрошу активно меня не беспокоить. И сообщать о том, что во взводе творится.

— Завтра утром сообщу, — пообещал Михайленков.

Меня почти освободили от разного рода медицинских издевательств. После ужина принял новую порцию китайских препаратов из сумочки погибшей медсестры. Потом час занимался с Ириной Анатольевной арабским языком, потом, проводив ее, еще до двух часов ночи занимался тем же, но уже с помощью планшетного компьютера.

Утром чувствовал себя настоящим туарегом , хотя не был уверен, что туареги говорят на арабском, а не на каком-то собственном языке. Да, где-то я слышал про берберские языки. Но, кажется, арабы когда-то подчинили себе туарегов. Наверное, свою культуру и язык тоже в их жизнь привнесли. Это для меня значения не имело. Покататься по пустыне на верблюде мне, тем не менее, хотелось, в экзокостюме или без него.

В ожидании новых занятий еще на несколько часов засел за уроки из Интернета. Хорошо, что они интерактивные и робот постоянно подправлял меня, если я ошибался. Но утром он уже стал подправлять меньше, чем накануне вечером. Это радовало. Появилась надежда, что не сорву предстоящую операцию.

Новый рабочий день начался с приятных известий. Позвонил полковник Михайленков и сообщил, что подполковник Велеречивый все же повел взвод на марш, но вынужден был в одиночестве возвращаться с трети дистанции. Тем не менее взвод под командованием старшего сержанта Серегина свою задачу выполнил и захватил в плен весь штаб «зеленых» вместе с наблюдателями. «Зеленым» не помогли ни «летающие ведра», ни всевидящие днем и ночью системы РСП.

Если день так удачно начался, можно было ждать, что он так же и продолжится. Он и продолжился удивлением Ирины Анатольевны моими успехами.

— Во сне учился, — сообщил я жуткую тайну шепотом.

Правда, полковник Михайленков настроение мне все же слегка подпортил, привел специалиста по татуировкам…

* * *

На ночной режим работы полностью группа перешла за три дня до вылета. Обычно и сам капитан Лосовски, и его бойцы быстро проходили акклиматизацию, тем более что климат Скалистых гор сродни климату Кавказа, но к перемене времени следует привыкать заранее. Трех суток для этого должно было хватить. Летели не напрямую, а сначала в Турцию на американскую военно-воздушную базу самолетом военно-транспортной авиации и оттуда уже на самолете попроще отправились в Грузию, где группу прямо на аэродроме встретил камуфлированной масти HMMWV , куда перегрузили все оборудование. Для группы места тоже хватило.

Рядом с водителем-грузином сидел стопроцентный американец со стопроцентной американской улыбкой, показывающей стопроцентно вставные идеальные зубы. Капитану Лосовски стоило большого труда не улыбнуться в ответ.

— Полковник Перескатис, — представился стопроцентный американец. — Меня попросил курировать вашу группу старший агент Кант.

Поездкой командовал, естественно, Перескатис. И маршрут выбирал, как и обещал Льюис Кант, тоже он. В город они не заезжали, хотя Лосовски много слышал о своеобразной красоте Тбилиси, сохранившего старинные замки, и хотел бы посмотреть. Но это можно сделать и на обратном пути… Боб Лосовски во время операции всегда был слегка суеверным и потому сразу одернул себя: зачем загадывать…

Грузинские дороги были настолько истерзаны временем и людьми, что Лосовски вспомнил про любимый «Сильверадо». Но и для HMMWV преград не существовало. Единственное, что могло помешать мощному броневику передвигаться, это высокогорье с его обычным кислородным голоданием. Когда преодолевали один за другим три перевала, чувствовалось, что двигатель задыхается и снижается его знаменитая тяга. Капитан Лосовски слышал о такой проблеме еще в Афганистане, где горы еще выше. Тем не менее машина перевалы преодолевала и ехала дальше на север. Но Грузия — далеко не Соединенные Штаты. Чтобы пересечь Грузию, даже не на самой быстроходной тяжелой машине, требовалось всего несколько часов.

— Скоро в чеченское село въедем, — предупредил полковник Перескатис. — Там попрошу всех быть сдержанными и аккуратными, не соваться куда не следует и самим не подставляться. Чеченцы народ ненадежный. Всегда могут что-то стащить, а обнаглеют или слабину почувствуют, попробуют просто отобрать. И чуть что, за оружие хватаются. С ними даже местные пограничники не связываются. Предпочитают решать дела миром.

— Нам с ними идти, сэр? — спросил Лосовски.

— Нет. Мы дождемся только группу сопровождения. Тоже чеченцы, но которых мы оплачиваем. Они нас и поведут.

— Они надежные?

— Не знаю. Пока не подводили. Знаю, что жадные. Всегда требуют в десять раз больше, чем получают в итоге. С ними нужно уметь торговаться. Они с другой стороны. Из России. Поведут, получается, домой…

— К месту встречи, сэр, — поправил Лосовски. — Нам нужно пройти к месту встречи. В Дагестан. Дальше мы от помощи вашей группы откажемся. Нас там собственная группа встретит.

— Я в курсе. Они доведут вас, куда требуется. Потом будут возвращаться, чтобы я с ними расплатился. Расплачиваться, во избежание неприятностей, я буду только после вашего сообщения об удачном завершении маршрута. Номер мой запомните. Связь здесь устойчивая. Оператор российский, обслуживает русские погранзаставы и местных жителей, в основном по ту сторону границы. Их вышка охватывает и грузинский район. Для местных жителей, живущих по эту сторону границы, это неудобно. Оплату приходится производить в России. Впрочем, к таким неудобствам они уже давно привыкли. Для многих пересечь границу то же самое, что для американца перед завтраком сходить в булочную.

— Вы с нами не идете?

— К сожалению… У меня нет полномочий на переход границы. Я лицо дипломатическое. И аккредитован только в Грузии. Следовательно, на дипломатический скандал нарываться не намереваюсь. Вам проще. Собрались и пошли… на экскурсию…

— Да, сэр, мы любим экскурсии, — согласился капитан…

* * *

Мое выздоровление дошло до определенного уровня и словно приостановилось. Дальше пошло вполне обычными темпами, что вызвало удовлетворение заведующего отделением госпиталя. Он хотел рекомендовать мне физиотерапевтические процедуры, но долговязый профессор, присоединивший к моему костюму кучу всяких датчиков, оттягивающих мой пояс, и постоянно записывающий их показания, заверил заведующего отделением, что костюм полностью восполняет восстановление. Врач показания датчиков посмотрел и согласился. Моего согласия в данном случае никто не спрашивал, никто не интересовался, насколько я устал таскать на себе эту амуницию, которую время от времени приходилось подключать к простой розетке, чтобы подзарядить аккумуляторы, хотя они, кажется, в определенной степени заряжались и при простом моем движении руками и ногами. Врача больше всего беспокоило мое правое плечо, хотя меня оно уже беспокоить перестало. И я, несмотря на наставления врача и долговязого профессора, снимал на ночь часть костюма, заменяющую мне «вертолет».

В один из дней у меня слегка поднялась температура. Это показали датчики костюма, да и сам я чувствовал. Врач вместе с долговязым, посовещавшись, пришли к мнению, что это реакция организма на большую татуировку. Обычно такие объемные татуировки делают в несколько заходов. В любом случае, краска отравляет если не весь организм, то раздражает кожу. И у меня на нескольких участках появилось воспаление. Так что физиотерапевтический кабинет посетить мне все же пришлось, где воспаленные участки облучили ультрафиолетом. Воспаление прошло.

Меня самого, как и полковника Михайленкова, больше всего беспокоили уроки арабского языка. Занимался я усиленно, и даже собственный язык, казалось, слегка покрылся трещинами от чрезмерных усилий. Но преподавательница была довольна.

Когда полковник Михайленков, выслушав доклад Ирины Анатольевны, сообщил мне, что капитан Лосовски со своей группой уже вылетел в Турцию, а оттуда вылетает в Грузию, я почувствовал облегчение. Мне, в силу характера и в силу специфики привычной службы, надоело быть подопытным кроликом у людей, делающих экзокостюмы и экзоскелеты. Хотелось действия…

— Ты когда будешь готов? — спросил Михайленков.

— Минут через пять, товарищ полковник. Только зубы почищу, и все, — пообещал я.

— К вечеру приказываю быть здоровым.

Я согласился почти радостно.

Любой бы на моем месте согласился.

— Руки просят оружия, товарищ полковник, и устал уже бока отлеживать. Пусть и на знаменитой японской кровати.

— Главное твое оружие в настоящий момент — арабский язык. Завтра утром будешь беседовать с Ахматханом по-арабски. Правда, до этого придется, возможно, и в бой вступить. С капитаном Лосовски. Он без экзоскелета. Ты — в экзокостюме. Заодно и испытаешь его на возможность рукопашной схватки…

* * *

Чеченское село располагалось на берегу реки, согласно карте. Рекой маленький ручей, по большому счету, назвать было сложно, но капитан Лосовски хорошо знал норов таких рек и речушек. Стоит где-то в горных районах пройти дождям, как ручей превращается в мощный поток, в который никому не рекомендуется входить, не привязавшись предварительно к чему-то достаточно крепкому, — с ног сшибет и размажет о камни. Это свойство всех подобных рек.

Группу разместили во дворе заброшенного дома, за забором, сложенным из сланцевых плоских камней. Дом, запыленный и захламленный, предоставили им в полное пользование. Хозяин дома, как сказали, не вернулся из России больше пяти лет назад. «Не вернулся» при этом говорилось таким же тоном, каким говорится «погиб».

Машину поставили посреди двора, под окнами, ворота закрыли. При этом сразу разгружаться не стали, поскольку машине в любом случае следовало еще ждать группу проводников, с которой полковник Перескатис должен расплатиться. По совету полковника Лосовски выставил во дворе часового, особому вниманию которого поручил именно машину с высокотехнологичным грузом.

Осталось дождаться ночи и местных проводников…

* * *

Я только закончил самостоятельное облачение в экзокостюм, когда в дверь палаты постучали. Понял, что за мной приехали.

Так и оказалось. Вошли два капитана и старший лейтенант. Один из капитанов, седой от природы, сказал:

— По вашу душу, Котовский… Собирайтесь. Машина внизу. Московские дороги — непредсказуемы. Выезжать следует с запасом времени. Вещи свои заберите сразу. Сюда больше не вернетесь. Обмундирование и оружие получите на месте. Самолет через три часа. Летите спецрейсом.

Мои вещи уже были собраны. Сомнения оставались только насчет планшетного компьютера. Его принесла мне Ирина Анатольевна, хотя, как я понял, планшет принадлежал не ей, а управлению. Но, поскольку никто меня особо о планшете не предупреждал, предпочел взять его с собой.

— С кем летим? — спросил я.

Седой капитан показал на второго капитана и на старшего лейтенанта:

— Офицеры вашей группы.

— Капитан Бекбулатов, — представился с сильным кавказским акцентом капитан, шагнув вперед. — Амир Ватанович меня зовут. Включили в группу как человека, хорошо знающего местную обстановку. Помимо этого я считаюсь, как бы это сказать, техническим экспертом, что ли. Компьютерщик и все остальное. Обеспечиваю вашей группе связь со спутником. Мой ноутбук будет вам, думаю, очень полезен…

Он излишне крепко пожал мою не восстановившуюся после ранения правую руку. Я в ответ улыбнулся, и капитан руку сразу выпустил.

— Старший лейтенант Золотарев, — в свою очередь, представился его спутник. — Александр. Сан Саныч… Спецназ ГРУ.

В машине мне, как командиру, уступили переднее пассажирское сиденье. Седой капитан сидел за рулем. И ехал настолько быстро, насколько позволяла обстановка на вечерних московских дорогах. А она была вполне сносной.

— А полковник Михайленков? — спросил я.

— Должен ждать вас у самолета. Он с вами летит. Инструктаж на месте. С полковником специалисты по экзосистемам и солдаты. Видимо, вместе полетите.

— Нам еще и солдат выделили? Что за солдаты? Сколько? Откуда?

— Я не в курсе. Знаю только, что с вами летят солдаты.

Москву мы покинули по Щелковскому шоссе, из чего я сделал вывод, что лететь будем с аэродрома Чкаловский. Так и оказалось. Как обычно бывает с военными бортами, посадку мы совершали без регистрации. Самолет оказался грузопассажирским, а не просто транспортным. То есть он имел грузовой транспортный отсек и грузовой задний распашной люк, но имел еще и салон для пассажиров. И даже отдельный пассажирский вход, где около трапа нас дожидался, посматривая на часы, полковник Михайленков.

— Как себя чувствуешь? — сразу спросил полковник. — К выполнению боевого задания готов?

— Даже без скафандра, товарищ полковник. Хотя бронежилет таскать мне было бы, признаюсь, тяжеловато.

— Пойдем в салон. Я тебе место забронировал. Там полностью объясню задание. Оно сильно меняется. Ситуация обострилась, и не по нашей вине, но мы не может игнорировать смежников. У них тоже дела государственные.

— Смежники — это кто?

— В данном случае — ФСБ.

В салоне уже сидели шесть офицеров. На меня они посмотрели, как на пустое место. Разве что мой «скафандр» их слегка заинтересовал. Солдат я не увидел. Должно быть, их было немного и они спали в первых рядах, не показываясь.

Мы сели в самом последнем ряду. Из кабины пилотов вышел человек, полковник сделал ему знак рукой — все в порядке. И больше мы не отвлекались.

Михайленков раскрыл и разложил карту, по которой я сразу понял, что работать придется в горных районах Дагестана.

— Вот, смотри. Здесь должны встретиться две группы. Группа капитана Лосовски и группа Ахматхана Айтмырзаева. У Ахматхана трое людей. У Лосовски четверо. По первичному плану мы намеревались выслать твою группу на перехват группы Лосовски сразу после пересечения границы. Самого капитана ты должен был подменить и при встрече захватить Ахматхана и его людей. В группе Лосовски есть сотрудник СВР. Его зовут лейтенант Принстон, и он должен был помочь тебе. Внешне его определить не сложно. Он ростом под два метра, на голову выше других. Но возникла сложность. Лосовски везет какие-то документы или что-то еще для резидента ЦРУ в Дагестане. Предполагается, что это какой-то влиятельный в республике человек, чиновник с мягким креслом, но ФСБ не знает, кто он такой. И потому необходимо дождаться, когда произойдет встреча, ФСБ сделает свою работу, а потом уже вступишь в дело ты вместе с группой испытателей экзоскелета, за которым Лосовски охотится. При поддержке взвода спецназа ГРУ.

— Все предельно просто и буднично, — сказал я. — И зачем только я язык ломал цветастым арабским произношением!

— Когда-нибудь пригодится. И еще. Дело в том, что в качестве оплаты за помощь Лосовски везет бандитам инфразвуковой генератор, вызывающий у людей мощную диарею, полностью лишающую человека боеспособности. К сожалению, лейтенант Принстон не участвовал в испытаниях генератора. И не может ничего подсказать. Как против такой установки воевать думаешь?

— Не знаю. Надо на месте смотреть.

— И никто не знает. Установка апробировалась несколько лет назад, когда в Грузии разгоняли митинги оппозиции. Мы поинтересовались. Действие направленное. Но с расширением по мере удаления от источника. Примерно то же самое происходило во Франции. Там тоже испытывали на массовых выступлениях… Из Грузии у нас есть только видеоматериалы, но они позволяют сказать, что слабое действие оказывалось на тех, кто стоял в стороне. Из Франции нами была получена даже копия отчета МВД Франции. Там положение было хуже. Установка действовала и на тех, кто ее использовал. Поэтому будем исходить из грузинских реалий. Атаковать группу Лосовски и Айтмырзаева можно только сбоку или с тыла. Это первое. Второе. Работать на опережение. До того, как установка будет подготовлена к использованию. По нашим данным, запаса аккумуляторов у нее практически нет, и работает психотронный генератор на токе, вырабатываемом простым солярочным генератором переменного тока. Понимаешь ситуацию?

— Понимаю.

— Если не успел атаковать, спасайся бегством. Тем не менее рюкзак туалетной бумаги я бы тебе рекомендовал запасти.

— При моем «скафандре» это бесполезно. Не успею снять. А где солдаты? Мне сказали, что мы летим с солдатами.

— Едут. Их ждем. Вон, кажется, машина. Двигатель шумит.

— Не понимаю только, зачем мне чужие солдаты. Мне бы свой взвод под команду.

Полковник промолчал, но посмотрел на меня странно. И я все понял. И потому не удивился, когда при загрузке в самолет первым в салон вошел старший сержант Серегин. Нашел меня взглядом, козырнул:

— Товарищ полковник, разрешите обратиться к товарищу старшему лейтенанту.

Михайленков рукой махнул, разрешая.

— Товарищ старший лейтенант, взвод прибыл в ваше распоряжение. Разрешите продолжить загрузку?

Хотелось радостно улыбнуться, но я побоялся, что от моей радости исчезнет радость в глазах Серегина…

* * *

Перед наступлением темноты пришли четыре человека. Бородатые лица, на груди автоматы, на поясе подсумки с гранатами, только кинжалы зубами не сжимают и платков на лицах нет, иначе стопроцентные кавказские абреки, какими их представляют в фильмах. С настоящими абреками Лосовски не встречался, но считал, что каждый выходец с Кавказа немного абрек.

Полковник Перескатис заговорил с ними о помощи по переноске груза, проводники решили торговлю устроить. Капитан Лосовски, когда понял, в чем дело, прервал полковника.

— Мы свой груз сами понесем. Никому не доверяем. Презентационная техника.

Полковник перевел сказанное. Проводники сразу сникли, исчезла наглость…

В принципе, психотронный генератор не тяжелый, был приспособлен для переноски. Единственное, приходилось нести с собой запас солярки для обеспечения энергоустановки. Но запас этот был небольшим. Солярку кавказские бандиты пусть добывают себе сами. Это, наверное, не сложно даже в России.

Как только стемнело, двинулись в путь. Шли сначала по улице села. Улица, естественно, не освещалась. Но за невысокими заборами в темноте виднелись фигуры людей. Группу провожали взглядами, удовлетворяя свое любопытство, местные жители. Капитан Лосовски вполне допускал, что среди них может оказаться и информатор ФСБ, но что-то противопоставить этому он не мог и только надеялся, что горцы, которые всегда любят представлять себя людьми чести, таковыми и являются. Однако предпринимать что-то уже поздно. Даже если и вернуться в дом, откуда они вышли, соглядатай ФСБ не поверит и будет всю ночь караулить и ждать, когда группа уйдет.

Значит, следует соблюдать осторожность при переходе границы. Соглядатай может сообщить российским пограничникам, и группу встретят автоматными стволами. Но группа капитана Лосовски была хорошо экипирована, и приборы могли помочь обнаружить засаду. Шлем каждого из бойцов был снабжен тепловизорной оптикой. И любую засаду можно будет обнаружить заранее.

Как только закончилась улица села, закончилась и дорога. Каменистая тропа вела вниз, к берегу речки. Света звезд явно не хватало для того, чтобы не спотыкаться, и капитан Лосовски первым опустил на шлеме очки ночного видения . За ним последовали и другие бойцы группы. У чеченских проводников таких очков не было, но они, кажется, как волки, обладали способностью видеть в темноте и шли не спотыкаясь.

Тропа вывела к воде. Проводники вошли в речку, группа Лосовски последовала за ними. И дальше путь шел уже по руслу мелкой реки. Здесь споткнуться было трудно, несмотря на то что дно не просматривалось в темноте ночи. Просто камни, о которые можно было споткнуться, над поверхностью выступали заметно. А вокруг тех, что не выступали, вода слегка бурлила, и очки ночного видения позволяли это рассмотреть. Но скоро стало светлее, потому что из-за гор выплыла луна.

Ваха, старший из проводников, остановился и дождался, когда с ним поравняется капитан Лосовски.

— Скоро с грузинскими пограничниками встретимся, не пугайтесь, — сказал с легкой насмешкой на плохом английском.

Взгляд у Вахи был высокомерный, как у большинства чеченцев, которых Лосовски встречал в своей жизни.

— Мы не из пугливых, — ответил капитан. — Но хорошо, что предупредил. А то могли бы расстрелять их.

— Не надо. Они, конечно, жадные, но свои деньги отрабатывают.

Наряд пограничников показался как раз перед поворотом реки. И, увидев группу, пограничники сразу развернулись и двинулись в обратную сторону. Так, должно быть, договорено. Пограничники свою оплату отрабатывали.

Шли еще с десяток минут по дну речки. Свернули вслед за руслом, но на берег не выходили. Обувь уже начала промокать.

— Ваха, — позвал Лосовски. — Когда будем границу переходить, предупреди. Я в тепловизор осмотрю.

— Мы уже давно в России. Когда грузин увидели, мы как раз границу переходили. Они участок для нас охраняли. Если бы к нам пошли, значит, переходить нельзя. Ушли — можно.

На берег выбрались только через полчаса, когда на небе начали одна за другой гаснуть звезды. Звезды гаснут обычно перед рассветом. Но в горах рассвет наступает позже, чем на равнине. Солнцу тоже требуется время, чтобы преодолеть участок неба, закрытый горами.

— Мы в Чечне?

— Мы в Ичкерии. Так мы свою страну зовем. Это русские зовут ее Чечней.

— Чечней ее зовут и в Америке, и в Европе, — не согласился Лосовски. — Но нам надо в Дагестан. Это долго?

— Завтра утром будем там. Не переживай. Мы поведем вас, где другие не ходят. Ночевать придется в горах. Но ночи сейчас короткие. А там, где мы пойдем, особенно. Там высоко.

— Дорога трудная?

— Дороги вообще нет. Нет даже тропы…

* * *

Тот факт, что не мне одному предстояло мучиться, передвигаясь в «скафандре», не утешал. Бойцы группы испытателей на мой костюм смотрели с некоторой завистью. Наверное, потому, что он легкий, как я понимал из предоставленных мне ранее документов.

Самолет приземлился в Каспийске. Мы все, офицеры и солдаты, пересели в автобус, груз из самолета перегрузили в грузовик сами испытатели, никого не подпуская к своим ящикам. Ехали несколько часов в сопровождении бронетранспортера с морскими пехотинцами на броне. Прикрытие нам было необходимо, потому что вооруженными ехали только испытатели экзоскелетов. Даже мой взвод, исключая снайпера, не имел при себе боевых патронов.

Но дорога оказалась безопасной.

Нас привезли в палаточный военный городок и выделили на всех одну большую палатку с деревянным полом, в которой впору большому штабу размещаться. Там попутчики моей группы распаковали свой багаж, и я, уже имеющий некоторый опыт, сразу определил, что они привезли с собой именно экзоскелеты. Любопытно будет посмотреть на процесс облачения.

Полковник Михайленков с нами почему-то не поехал, но появился в палаточном городке на пару часов позже и устроился в нашей же палатке. Я так понял, что полковник курировал и деятельность моей группы, и, одновременно, группы испытателей.

Чем экзоскелет отличается от экзокостюма, все же поинтересовался. И понял, что, во-первых, велика разница в бронезащите, что не удивляло, поскольку экзоскелет все же являлся боевой составляющей солдатской амуниции и выдерживал произведенную с близкого расстояния автоматную очередь. Во-вторых, в вооружении, поскольку, в отличие от моего облачения, имел вооружение в виде двух гранатометов на каждом предплечье. Просто пальцем куда-то показываешь, и происходит выстрел. В-третьих, в силе двигателей, способных позволить человеку в экзоскелете повторить если не все, то хотя бы большинство подвигов Геракла. Я предпочитаю воевать так, как меня учили, а учили меня быть не человеком, а легкой тенью, правда, тенью вооруженной. А спецназовец в экзоскелете будет выглядеть передвигающейся горой, танком. Но зачем это нужно, если есть нормальный танк, я понять никак не мог. Мне лично даже экзокостюм, честно говоря, мешал, хотя я вынужден был его носить, чтобы предохранить свое неокрепшее тело от возможных дополнительных травм.

На мой вкус, создатели подобных экзосистем просто поддались мировой моде. Первый шаг, так сказать, к созданию боевого робота, который когда-нибудь сможет заменить солдата. Слышал я как-то высказывание одного военачальника о том, что война будущего — это война роботов. Пусть так, главное, чтобы она потом не превратилась в войну людей против роботов. Пока же я лично сталкивался только с роботом, который способен взрывные устройства отыскивать и утилизировать.

Испытатели, правда, уверяли меня, что они вчетвером могут доставить в труднодоступный район целый минометный дивизион с запасом мин. Я бы еще поверил, что они могут доставить на какую-то точку минометную батарею, а целиком дивизион — это испытатели явно перегибали. Ладно бы еще только минометы дивизиона, но как и для чего они потащат все системы управления? И какая вообще может возникнуть необходимость в перетаскивании минометного дивизиона, если его можно заменить, к примеру, несколькими автоматическими гранатометами «Пламя». Для переноски автоматических гранатометов и боезапаса к ним усилий потребуется значительно меньше, а учитывая бо€льшую точность огня АГС, результат обстрела может оказаться равным. Да и нет сейчас, пожалуй, на всем Северном Кавказе сил, для уничтожения которых требуется применять минометный дивизион. Хотя, конечно, экзоскелет создавался не специально для нужд армии на Северном Кавказе. Подразумевалось, видимо, более широкое применение.

Полковник Михайленков сразу ушел в штаб. Как я слышал, для испытателей экзоскелетов должна быть создана особая обстановка. Согласно данным разведки, где-то в горах действует сильная банда, которую давно пора уничтожить. Эту банду планируется выманить какой-то провокацией, а уничтожением займется как раз группа испытателей. Я со своей группой и со взводом в этом случае выступаю в качестве охраны, что ли…

Судя по тому, как бегал и суетился с самого утра полковник Михайленков и вместе с ним другой полковник, имеющий погоны с ярко-голубыми просветами , действие вот-вот должно было начаться.

После посещения гарнизонной столовой я принял очередную порцию китайского препарата и хотел было прилечь отдохнуть, пользуясь своей привилегией еще не совсем оправившегося от ранений человека, когда прибежал полковник Михайленков.

— Кот, ты выступаешь первым, — он посмотрел на часы. — Восемь минут на сборы. Полным составом. С группой и со взводом…

* * *

Капитан Лосовски посмотрел на часы — половина двенадцатого. И в этот момент ударили одна за другой две автоматные очереди. Рядом с Вахой упал один из проводников. Сами проводники моментально залегли, как и бойцы испытательной группы.

Речку группа покинула давно и передвигалась по альпийским лугам, богатым травой и выветренными скалами, словно средневековые башни поднимающимися над травой. Раздались еще очереди. Капитан Лосовски определил, что стреляли из четырех автоматов, причем стреляли с двух позиций, но ни первой засады, ни второй он засечь не сумел. Мешала большая, крепкая в основании монолитная скала, из-за которой проводники уже вышли, а американцы выйти не успели.

Трое чеченцев перекатились в траве и легко перебежали в сторону, удаляясь от американцев. И этим вызвали новый грохот стрельбы, на которую они ответили несколькими короткими очередями. Теперь капитан Лосовски сумел приблизительно определить, где сидит та засада, что начала стрелять первой. Вторая была где-то в стороне и дальше и просто поддерживала первых огнем. Создавала видимость атаки, рассчитывая на слабые нервы противника.

Но чеченцы повели себя правильно. Если бы они попытались добежать до ближайшей скалы, за которой и американцы укрылись, ситуация стала бы трудноразрешимой, и неизвестно, какое последовало бы продолжение. А они ушли в противоположную сторону, причем вроде бы ставя себя в опасное положение между двумя точками засады. Но они заставили первую засаду себя обнаружить и предоставили американцам возможность действовать скрытно и неожиданно. Не каждый под обстрелом поймет, как правильно действовать. Здесь должен опыт сказываться и природное хладнокровие. Видимо, проводники в свое время повоевали достаточно.

Капитан Лосовски большого опыта не имел, хотя во многих незначительных стычках участие принимал, но он прекрасно знал военную теорию и хладнокровие тоже имел завидное. И, главное, умел применять знания на практике. И потому знаком подал команду своим бойцам — разгружайтесь. Психотронный генератор и все, что к нему прилагалось, тут же легло в траву. Снимали груз спокойно и аккуратно, без суеты, чтобы не ударить и не повредить. А уже следующим знаком капитан показал направление вверх по склону, вокруг большой скалы, что прикрывала их от противника.

Конечно, можно было бы и психотронный генератор применить. Но его монтаж занимает никак не меньше пятнадцати минут. А этого времени у группы не было. Проводники оставались под перекрестным обстрелом, залегли, изредка огрызаясь короткими хлесткими очередями, и ждали действий со стороны американцев. Ваха и Лосовски понимали друг друга, оба знали, что следует в такой ситуации предпринимать.

Скалу обошли быстро и впятером собрались у ее острого угла. Лосовски вытащил свой бинокль и включил тепловизор. Трава здесь поднималась на полтора фута, и с тепловизором была возможность просмотреть пространство, не поднимая высоко голову. Что капитан и сделал. И сразу нашел засаду. Два человека стояли на коленях за крупными камнями, положив автоматы на сами камни. Спины стрелков были обращены к американцам, можно стрелять прицельно на поражение, однако капитан Лосовски не торопился. Он включил в своем шлеме переговорное устройство и сделал это демонстративно, так, чтобы другие бойцы это увидели. В ушах сразу появился легкий фоновый шум, отличимый от внешнего шума. Это заработали наушники. Шлем в области уха имеет почти незаметные глазу множественные отверстия, позволяющие слышать окружающий мир даже лучше, чем его слышно без шлема. Отверстия шлема работают как капилляры, пропуская и даже усиливая звуки извне. Это тоже какая-то особая и сложная инженерная система. А наушник переговорного устройства вставлен в шлем чуть впереди. И слегка фонит при включении.

— Принстон, возьми Лукаса, и… Тех двух стрелков… На ножи…

— Сэр, я не бандит, — категорично отказался капитан Принстон.

— Кем лучше быть, бандитом или покойником? — спокойно спросил капитан.

— Сэр, мы с Уайтом сходим, — вызвался сержант Лукас.

Сержант Уайт согласно кивнул. Кивнул в ответ и капитан. Видимо, два университетских диплома Принстона мешали ему быть до конца воином.

Лукас с Уайтом приготовили ножи и поползли. Они знали свое дело, и капитан Лосовски даже не наблюдал за ними. Он искал в бинокль вторую засаду, но, видимо, засада находилась в таком месте, что ее видно не было. Редкие автоматные очереди, направленные в сторону проводников-чеченцев, раздавались, и даже направление по звуку удалось определить, хотя в таких местах звук любит прыгать от скалы к скале и вводить в заблуждение. Но увидеть стрелков в засаде не удалось.

Капитан перевел бинокль ближе и увидел, что Лукас с Уайтом уже возвращаются. Дело было сделано без звука. Тогда Лосовски встал в полный рост.

— Принстон, Кириленд, отправляйтесь к грузу. Если что, стреляйте без предупреждения. Мы пока попробуем проводников выручить.

Два лейтенанта быстро скользнули под скалу, где были оставлены рюкзаки.

Лосовски опять поднял бинокль. Но, даже стоя в полный рост, не нашел засады. Тогда он двинулся к двум сержантам, жестом поднимая их на ноги.

— Засаду не видно. Обходим по кругу так, чтобы проводники нас видели и не стреляли в нашу сторону, — распорядился капитан и пошел первым. Сержанты поднялись и двинулись следом.

Если из засады стреляли по проводникам, значит, их видели даже лежа. И проводники должны были видеть группу американцев и сообразить, в чем дело. Видимо, Ваха сообразил и дал команду. Стрельба усилилась. Но определить траекторию полета пуль было невозможно. И только звук ответной стрельбы примерно показывал место.

Лосовски знаком приказал сержантам следовать за собой и побежал, чтобы сократить время. Так уже через три минуты они вышли на место, откуда была видна засада, два человека. Лосовски поднял винтовку, прицелился и дал две короткие очереди. Засады не стало…

Подойдя одновременно с чеченцами, Лосовски рассмотрел тех, кто прятался за камнями. Внешне этих людей отличить от проводников было сложно. Такие же бородатые, похожие на бандитов. Может, только физиономии более откормленные.

— Кто это? Кто нас встретил? — спросил Лосовски.

— Кадыровцы, — уверенно сказал Ваха. — Личная гвардия президента Кадырова.

* * *

Штаб нашей операции располагался в небольшой палатке, к которой протянули «воздушку» электросети, чтобы подключить компьютер. Там, в штабе, сидел полковник ФСБ, которого я уже видел, и еще четыре офицера, двое за компьютерами. По приказанию полковника Михайленкова я взял с собой капитана Бекбулатова, который тут же подсел со своим ноутбуком к одному из компьютерщиков ФСБ. Как я понял из их разговора, нужно было синхронизировать их компьютеры для осуществления связи. Пока они занимались своими делами, мы с полковником Михайленковым и с полковником ФСБ, фамилию которого мне так и не доложили, занялись изучением карт.

— Вот здесь они перешли границу, — показал пальцем полковник. — Пограничники следили за переходом, но атаковать по нашей просьбе не стали. Более того, было подозрение, что американцами используются средства ночной визуализации, и потому при приближении группы пограничники предпочли спрятаться за камни.

— Проводниками с американцами идет группа чеченских боевиков, — вставил свое слово полковник ФСБ. — Ведут через горы.

— Вот место, где Лосовски должен встретиться с Айтмырзаевым, — Михайленков показал очередную точку. — За Айтмырзаевым ведется наблюдение специалистами ФСБ. Он на месте. Дожидается, принимает на всякий случай меры предосторожности. Где-то добыл систему предупреждения пересечения периметра . Датчики выставил со всех сторон на дистанции около двухсот метров от своего лагеря. Он все же не до конца доверяет Лосовски и перестраховывается. Первоначально мы планировали перехватить группу Лосовски до того, как он встретится с Ахматханом. Но вот наши коллеги, — Михайленков кивнул в сторону второго полковника, — заявили о своем интересе. Будем действовать, соблюдая интересы всех сторон. Кроме, естественно, стороны противной. Первоначально ты со своим взводом и с испытателями будешь выдвигаться вот сюда. Там наши коллеги устроили небольшую комедию для того, чтобы выманить местную банду. Банда, правда, небольшая, всего семь человек, и ликвидировать ее придется тебе. При этом ты будешь с помощью компьютера капитана Бекбулатова отслеживать передвижения и группы Лосовски, и группы Айтмырзаева, а дальше по обстановке. Возможно, в подкрепление тебе пришлют спецназ ФСБ, но это желаемое…

— Если только успеют, — согласился полковник ФСБ. — Они сейчас в другой операции заняты. А мы свою вне плана проводим. В условиях строгой конспирации.

— Значит, рассчитывать только на свои силы, — сделал я вывод. — Будет подмога, хорошо. Не будет — обойдемся.

— Точно так, Кот, — сказал Михайленков. — И мы на твои силы полагаемся. Заодно посмотрим, что собой экзоскелеты представляют. С тебя тоже экспертное заключение могут потребовать.

— Я могу дать заключение только по экзокостюму.

— Когда закончишь, дай поносить, старлей, — попросил полковник ФСБ, наклоняясь к нашей карте, словно подсмотреть что-то хотел.

— Напрокат даю только со своей улыбкой, — и я по-доброму улыбнулся ему.

Полковник шарахнулся так, словно я его поленом по носу щелкнул…

* * *

Потеря времени была связана с необходимостью похоронить погибшего проводника. Кадыровцы стреляли, видимо, плохо; имея возможность начать отстрел проводников прицельными выстрелами, они сразу начали стрелять очередями, и к тому же издали, в итоге убит был только один человек, хотя еще одна пуля все же попала в бронежилет Вахе. Но очередь увела ствол влево, и сам Ваха не пострадал.

— Мы успеем? — выразил беспокойство капитан Лосовски, глядя, как проводники готовят лопатки для рытья могилы.

— Нас могут не дождаться? — вопросом на вопрос ответил Ваха.

— Не знаю. Могу, конечно, и позвонить. Просто я люблю быть на месте тогда, когда обещал.

Проводник в ответ только плечами пожал.

Могилу копали малыми саперными лопатками. Выкопали уже на глубину около метра. Но почва была тяжелой, каменистой, и чем глубже, тем больше попадалось камней. Когда один из проводников выпрыгнул из ямы, Лосовски взял в руки его лопатку. Попробовал острую грань.

— Слышал я, что ваш спецназ воюет этими лопатками.

— Я тоже слышал, — из могилы отозвался Ваха. — Только ни разу не видел. Но рубить ей, как топором, можно. Главное, вовремя точить.

Два других проводника за все время пути не произнесли ни слова. Капитан еще понял бы, если бы они с американцами не разговаривали, потому что английским не владеют. Но они и между собой, кажется, не разговаривали. По крайней мере, Лосовски не слышал, чтобы один к другому обратился. И впечатление складывалось, что они глухонемые.

— С кем ты встретиться должен, капитан? — спросил Ваха, когда закончил свою смену и в могилу вместо него спрыгнул другой проводник.

— Тебе сказать фамилию?

— Просто я знаю всех серьезных людей на Кавказе. И знаю, кто чего стоит в Дагестане.

— Эти парни балкарцы.

— Тогда ты зря с ними связываешься. На всем Кавказе дело можно иметь только с чеченцами и дагестанцами. Остальные — не воины.

— Я познакомился с этим человеком в Афганистане. Он учился воевать у талибов.

— Я сам могу поучить талибов воевать, — усмехнулся Ваха. — И учил в свое время… Я воевал с ними в восемьдесят первом году. Там же, в Афгане. Характер у них есть, а вот воевать не умеют.

— В каких частях ты воевал?

— Десантура. Я был младшим сержантом, командовал отделением. Так как зовут парня, к которому мы идем?

— Ахматхан.

— А фамилия у него есть?

— Айтмырзаев.

— Что-то слышал, но не помню. По крайней мере, к серьезным парням его отнести нельзя. Иначе я знал бы его, хотя он и балкарец.

Ваха спросил что-то на своем языке у своих спутников. Один из них, повторив фамилию Айтмырзаева, показал, что он тоже разговаривать умеет, хотя бы иногда, и сказал что-то. Второй только плечами пожал.

— Довтмирза слышал про такого. Он где-то в России взрывы устраивает. Больше ничего не умеет. В бою он бесполезен. Тебе такой нужен?

— Мне нужен такой, кто умеет воевать.

— Тогда бери чеченцев или дагестанцев. Все остальные ненадежные. Бросить могут в трудную минуту. И в бою от них толку мало.

Капитан Лосовски подумал несколько секунд. Но в глазах проводника он прочитал ожидание и предложение.

— Ты предлагаешь вместо Ахматхана взять тебя с твоими людьми?

— Я ничего не предлагаю, но сразу говорю, что соглашаюсь на дело только тогда, когда что-то о нем знаю. Я не люблю покупать кота в мешке, — Ваха с трудом перевел на английский язык сложную русскую фразу, но Лосовски понял ее, поскольку фраза эта принадлежит не только русскому народу.

Капитан вспомнил, что там, в Афганистане, ни сам Ахматхан, ни его товарищ Дадух ничем не отличились и лежали, закрыв голову двумя руками тогда, когда талибы пытались отстреливаться. Конечно, глупо отстреливаться автоматом от минометного обстрела, но это в любом случае желание к сопротивлению. Ахматхан же с товарищем такого желания не показывали. И потом, когда талибы прорывались и их отстреливали из автоматических винтовок, Ахматхан с товарищем никак себя не проявили. Сравнение наводило на определенные мысли, способные изменить планы Лосовски.

— Ввести в курс дела не сложно. Вопрос в другом. Тебе же нужно платить наличными, а у меня нет с собой наличных… — с сомнением сказал капитан.

— Можно и банковской карточкой. Я не настолько дикий, чтобы не уметь ею пользоваться. И мои братья по оружию тоже.

— Я рассчитывал расплатиться с Айтмырзаевым тем, что мы несем на себе. Это дорого стоит. Но, даже имея большие деньги, купить такую штуку невозможно. Это экспериментальное оружие, которое не скоро еще будет принято на вооружение.

— Что это такое? — Ваха, кажется, проявил интерес.

— Психотронный инфразвуковой генератор.

— Кто-то мне рассказывал про такие штуки. Они эффективны. Генератор убивает, я слышал, какие-то определенные органы? А есть такие, которые ужас нагоняют?

— Нет. Этот генератор настроен на другую частоту. Он просто вызывает мощную, неудержимую диарею.

— Это что такое?

— Жестокий понос. При некоторых обстоятельствах это бывает более действенным средством, чем фугас, установленный на дороге.

— И сразу выведет из строя пограничный наряд… — улыбнулся Ваха. Генератор вызвал у него интерес, это Лосовски увидел.

— Ладно, Ваха, я подумаю над твоим предложением.

— А я не делал предложения. Просто рассказал о положении вещей. Но если ты сделаешь мне предложение, мы посоветуемся и ответим тебе быстро. Если нам нужно свернуть в сторону, лучше это сделать раньше…

* * *

— А почему, товарищ полковник, зная, где сейчас базируется Айтмырзаев, мы не можем уничтожить его до прихода американцев?

— А потому, что Лосовски всегда может позвонить ему, и, не дождавшись ответа, просто вернется назад в Грузию, не углубляясь в Дагестан.

— Если ему нужен экзоскелет, он не отступит, все равно пойдет туда, — сказал я.

— Звонит, — сказал капитан Бекбулатов и включил на своем ноутбуке звук.

Вызывающие гудки длились не долго. Айтмырзаев ответил. Оказывается, полковник Михайленков был прав, когда утверждал, что мне когда-нибудь могут сгодиться уроки арабского языка. Из всех присутствующих в палатке, кажется, один я понимал, о чем идет разговор. Заметил знак Михайленкова в свою сторону и сразу начал переводить.

— Я слушаю тебя, капитан. Ты где?

— Здравствуй, Ахматхан. Я в горах, на вашей стороне. Идем через Чечню. Была небольшая неприятность. У нас погиб один из проводников. Мы попали в засаду парней, которых проводники зовут кадыровцами. Но отстрелялись удачно. Как ты?

— Жду.

— Сколько у тебя людей?

— Нас трое. Для быстрой атаки этого хватит. Всего нас восемь человек. Сделаем все, что надо. Мои люди надежные и никогда не отступят.

— Я думал, у тебя большой отряд…

— У меня был большой отряд. Но мы тоже попали в засаду, и это все, что от моего отряда осталось.

— Извини, Ахматхан, но троих мало!

— Ты, капитан, не знаешь наших реалий. Большим отрядом сейчас ходить опасно. А маленькие группы делают самые большие дела.

— Нет, Ахматхан. Извини. Меня такое положение не устроит. Я вынужден буду развернуться и отправиться назад. У тебя слишком мало людей. Так мы не договаривались.

— А ты разве говорил, сколько людей тебе нужно? Я такого не припомню.

— Я говорил, что мне нужна боеспособная группа.

— У меня боеспособная группа.

— Три человека… Не уверен. Все. Вопрос решен. Я отправляюсь в обратный путь.

— Зачем тогда ты вытаскивал меня из Москвы? Сорвал мне важные мероприятия.

Но Лосовски не ответил. Он просто отключился от разговора.

— Так… — сказал полковник ФСБ. — Ситуация в очередной раз изменилась. Нужно срочно давать указания пограничникам, чтобы они заблокировали переход!

Он вытащил из кармана трубку.

— И какой из групп мне теперь заниматься? — спросил я. И те, и другие нужны. Только американцев еще нужно догонять, а Айтмырзаев под боком. К тому же у меня к нему личный разговор. По душам… Как мужчина с мужчиной…

— Капитан, откуда звонил Лосовски? — спросил полковник Михайленков.

— Идет через Чечню.

— Остановился, когда разговаривал?

— Никак нет, товарищ полковник. Продолжает движение в прежнем направлении.

— У меня есть сомнения относительно его намерений. Погранцам можно и не звонить. Он будет продолжать свое дело. Только взамен малой группы Айтмырзаева нашел себе другую группу, более сильную. Может быть, какой-то отряд из Чечни.

Полковник ФСБ остановил набор номера и подошел к компьютеру капитана Бекбулатова. Заглянул в монитор.

— Это что за линия?

— Пройденный Лосовски маршрут.

— В онлайн-режиме посмотреть можно?

— Если там небо чистое, то можно, товарищ полковник.

— Они идут по высокогорью. Там должно быть чистое небо.

Бекбулатов заскреб толстым пальцем по тачскрину и защелкал кнопкой. Честно говоря, капитан как-то не вписывался в мое представление о компьютерщиках. Он больше походил внешностью на профессионального борца и, наверное, когда-то борьбой в самом деле занимался, о чем говорили его переломанные и изуродованные ушные раковины.

— Вот они, — сказал капитан, когда все мы собрались перед монитором и стали видны восемь точек, передвигающихся среди зеленой травы. — К сожалению, они сейчас прямо под спутником. Можно только макушки рассматривать.

Восемь человек. Пятерых выделить легко, у американцев камуфляж грязно-песочного цвета и на головах шлемы. Трое проводников слегка терялись среди зеленой травы своим зелено-грязным камуфляжем. Но проводники не носили головных уборов, и потому их черные головы были видны почти отчетливо.

— И солнце тоже в зените, — посетовал капитан Бекбулатов. Даже тени почти не видно.

— Возвращаться они не намереваются, — понял полковник Михайленков.

— Что и требовалось доказать, — констатировал я. — Пусть углубляются в нашу территорию и переходят точку возврата. У нас будет время до них добраться. Но до Айтмырзаева нужно добраться раньше.

— А вдруг Лосовски изменит решение? — продолжал опасаться полковник ФСБ.

— Ну и что? — спросил Михайленков. — Что с того? Ахматхана уничтожать все равно нужно. Тем более что уже официально подтверждена идентичность его голоса с голосом мифического Казбека. Он отъявленный террорист и подлежит уничтожению.

— Можем спугнуть Лосовски…

— Вряд ли. Если сам Лосовски вместе с проводниками нарвался на кадыровцев, — вставил я свой аргумент, — то кто мешает Айтмырзаеву нарваться на пост внутренних войск? Или, скажем, спецназа ГРУ.

— Последний аргумент убедителен, — согласился полковник ФСБ. — Предоставляю вам возможность разобраться с этим бандитом. А я позабочусь о том, чтобы материал об уничтожении этой одиозной личности сразу был выставлен в Интернет.

Осталось определить направление, в котором двинется Айтмырзаев, и выставить у него на пути засаду. По моим предположениям, он должен был двинуться на север, в сторону России. Хотя я вполне допускал мысль, что Ахматхан обозлился на Лосовски и пожелает ему отомстить, дабы другим неповадно было. Этот вывод напрашивался из предыдущего поведения бандита. Заподозрив, что я и Лосовски — одно и то же лицо, он рвался отомстить. Такое желание может возникнуть у Ахматхана и сейчас.

И потому я попросил капитана Бекбулатова следить не только за американской группой, но и за Ахматханом Айтмырзаевым. Когда известен номер трубки, спутник может выпустить человека из виду только в случае, если человек выбросит sim-карту.

Оставалось надеяться, что он ее не выбросит.

— Поднимай взвод, — распорядился Михайленков, — и гони сюда. Мы пока карты для тебя подготовим. Твоя группа, естественно, с тобой. Испытатели своими делами займутся. Их командир подполковник Соколов меня в курс своих дел полностью не вводит. Бекбулатов, обеспечишь взвод информацией.

— Нет проблем.

— Про американского капитана тоже не забывай. Будут новости, нам сообщай.

— Понял, товарищ полковник. Мне отправляться с Котом?

— Подожди. Карты ему отнесешь…

* * *

Ахматхан Айтмырзаев почувствовал недоброе. Он умел чувствовать опасность, как чувствует ее волк. При этом храбрости Ахматхану было не занимать, и он умел как убегать от опасности, так и идти ей навстречу, чтобы все выяснить и убедиться в собственной правоте. Это было важно для самого Ахматхана. Кроме того, он очень не любил, когда его считали дураком. В данной ситуации или его предали и заманили в ловушку, или просто решили «кинуть». Какая связь может быть у капитана Лосовски с российскими спецслужбами? Но вполне допускал, что американского капитана поставили в такие условия, когда он должен уходить восвояси, ничего не добившись. И эти условия могли быть созданы именно российскими спецслужбами. Это только один вариант. Есть бесконечное множество других вариантов. Например, капитан Лосовски уже в руках пограничников или ФСБ. И звонит Ахматхану, говорит то, что ему приказали сказать. Хотя здесь, скорее всего, было бы выгодно оставить Айтмырзаева с его людьми на месте и там блокировать.

Больно била по самолюбию мысль, что его «кинули». Сорвали с удобного и хорошего места в Москве, где он имел возможность «отметиться» перед москвичами, загнали в горы, в опасные районы, и отказались от услуг! Неужели трудно было раньше спросить, сколько людей может выставить Ахматхан? Если бы этот вопрос так волновал Лосовски, он спросил бы раньше. Правда, Айтмырзаев как-то в разговоре с капитаном упомянул, что его отряд попал в засаду и понес потери, но развивать эту тему тогда не стал. Но если нужны люди, можно было предупредить, и Ахматхан набрал бы новый отряд. Молодых парней, у которых руки чешутся, множество. Это же Кавказ, где девять из десяти парней воины по крови. Но Лосовски неожиданно ушел в сторону, ушел, когда Ахматхан был совсем рядом. Что-то произошло там с американской группой. Но что? Ахматхану казалось, что вовсе не количественный состав его отряда стал решающим фактором, определившим решение капитана.

Может быть, он нашел, кем Айтмырзаева заменить? Конкуренты?

В принципе, такое было вполне возможно. Тем более что вели американцев через горы чеченские проводники. Они никого, кроме себя и своей родни, не уважают. Даже других чеченцев. И могут оговорить любого. Но и Ахматхан к ним относится точно так же, как они к нему. И не простит, если его «кинули» по вине этих чеченцев. Та штука, которой Лосовски обещал расплатиться за помощь, вполне могла заинтересовать и чеченцев. И они могли уговорить капитана, как всегда, хвастаясь своим боевым духом.

Но если дело обстоит так, то Лосовски сильно рискует. Ведь Ахматхан знает район, где должны испытывать экзоскелет. Он может прийти туда и, застав американского капитана на месте, спросить с него. Но ответ придется спрашивать после уничтожения сопровождающих его чеченцев. А в том, что он сможет их уничтожить, Айтмырзаев не сомневался.

Он поднял своих людей, приказал собрать оборудование, выставленное для охраны лагеря, и спрятать его где-то среди камней. Но так, чтобы потом легко было найти. А самим им следовало выступить в путь. И прийти следует на место раньше, чем туда же прибудет Лосовски с чеченцами, чтобы увидеть момент прибытия и узнать место, где они расположатся.

В любом случае, даже если Ахматхану и его людям готовят ловушку, федералы будут ждать от него попытки выйти или в Кабардино-Балкарию, или в Россию. Никто не подумает, что он двинулся туда, где капитан Лосовски будет устраивать ловушку другим, где одновременно будет работать российский спецназ. Там Ахматхана никто не ждет, там его не будут искать, и там для него место, пожалуй, самое безопасное. Капитан Лосовски не зря старался, высылая Айтмырзаеву карту местности, где предстояла операция. Ахматхан твердо решил идти туда. И он не спрашивал совета у своих людей. Он всегда и все решал сам, потому что всегда предпочитал сам распоряжаться и своей судьбой, и судьбой своих людей, и судьбой тех, кого он хотел убить…

* * *

Поднять взвод спецназа ГРУ по тревоге — на это в обычной обстановке уходит не больше трех минут. А в полевой обстановке, в условиях палаточной жизни, когда оружие под рукой, хватило тридцати секунд…

Солдаты ждали моего приказа. И старший лейтенант Золотарев занял место правофлангового.

— В бой готовы? — спросил я, не требуя ответа. — Тогда скоро вам бой предстоит. Уничтожать будем банду, которая пыталась нас уничтожить. Это те люди, которые меня в госпиталь отправили. Теперь мы их знаем, и видим, и никуда они от нас не уйдут.

Две трети взвода уже участвовало в боевых операциях, и их смело можно было назвать опытными ветеранами. Их вообще можно было не спрашивать. Оставшаяся треть в бою не была, но подготовку прошла хорошую и потому рвалась себя испытать.

— Можно вопрос, товарищ старший лейтенант, — спросил старший сержант Серегин.

— Гони…

— «Роботы» с нами пойдут?

Я понял, про кого он говорит.

— Где они, кстати? — спросил я.

— Облачились в свои доспехи и куда-то двинули. Вещи оставили в палатке. Наверное, скоро вернутся. Их командир, подполковник Соколов, попросил нас за вещами присмотреть. Но мы попросим дневального из соседней палатки. Там толковый парень стоит.

— Нет. Они с нами, скорее всего, не пойдут. Хватит с вас и того, что ваш командир почти такой же «робот», только слегка легче весом. А вообще, как прикажут. Я не знаю еще.

В это время пришел капитан Бекбулатов. На груди у него висела какая-то подставка, на которой он устроил свой ноутбук, который был выключен, и, как я понял, Бекбулатов намеревался так отправляться в маршрут.

— Не споткнетесь? — поинтересовался я.

— Я привычный. Сам себе это сооружение сделал, и даже по Москве так хожу. На ходу, бывает, работаю. Необходимость.

— В горах московского асфальта нет, — предупредил я. — Там под ноги нужно смотреть.

— Я в горах вырос, — спокойно возразил капитан.

Мне осталось только плечами пожать.

— Карты принесли?

— Одну для вас. Остальные в компьютер закачал. Они в цифровом формате.

Он передал мне свернутую до формата А4 карту, которую я, не рассматривая, убрал в офицерский планшет. До того, как мы доберемся до района, нам предстоит устроить не менее двух привалов. В первые сутки маршрута я обычно не сплю. Организм позволяет это. Экзокостюм позволит устать еще меньше. А когда дело до боя дойдет, подумаю, что с экзокостюмом делать. Может быть, просто сниму его.

— Полковник сказал, что машины будут у КПП через пять минут. Кстати, он просил тебя позвонить.

— Позвоню с дороги. Машины? Нам нужна всего одна машина.

— Выделили грузовик и бронетранспортер. Из экипажа только механик-водитель и башенный стрелок. Десантный экипаж предложено сформировать из солдат вашего взвода.

— Сформируем, — согласился я. — Старший лейтенант Золотарев будет бэтээром командовать. Согласен, Сан Саныч?

— Нет проблем, — отозвался старший лейтенант из строя.

— Что нового об Айтмырзаеве?

— Выдвинулся…

— В какую сторону?

— На юг.

— Так и предполагал. Значит, с Лосовски он встретиться все же хочет. Интересно, запасся Ахматхан туалетной бумагой?..

* * *

Капитан Лосовски принял решение. Он никогда не держался за людей, если договоренность не была зафиксирована письменно, и выбирал их исключительно по принципу полезности. Так он и свою группу испытателей формировал. Это, наверное, было следствием того, что у него с самого детства не было ни одного нормального и верного друга. Тогда уже Боб Лосовски заменял дружбу полезностью тех, с кем общался. Впоследствии это вошло в устойчивую привычку. И тогда же понял, что польза от разных людей может быть разной. И потому не стеснялся выбирать тех, кто более полезен. И в этот раз произошло то же самое.

Ваха с оставшимися двумя помощниками казался ему более полезным, чем Ахматхан с двумя своими. И он выбрал Ваху. Тем более что Ваха уже показал себя в деле, и выглядел он, и вел себя лучше, чем показал себя Ахматхан в Афганистане. Относительно того, чтобы полностью положиться на проводников, Лосовски иллюзиями себя не питал, но то же самое можно было сказать и о группе Айтмырзаева. Выбрать из двух вариантов лучший — это право капитан оставил за собой. Его не смущало количество людей в той или иной группе. Еще во время подготовки к командировке, читая аналитические материалы по обстановке на Северном Кавказе вообще и в Дагестане в частности, капитан Лосовски узнал, что тактика больших по численности отрядов себя уже давно не оправдывает. И потому бандиты давно уже перешли к действиям малыми группами.

Разговор с Вахой был недолгим. Предложение было озвучено. Решение один Ваха принять не захотел, он подозвал своих товарищей и что-то долго объяснял им на своем языке. Лосовски не понял ни слова. Он, конечно, догадывался, что не все мусульмане разговаривают по-арабски. Но знать языки всех народов Северного Кавказа невозможно, так много здесь живет разных народов и народностей. Но ждать ответа долго не пришлось.

— Мы готовы помочь тебе. А твоя установка… Генератор этот… Ему нужно электропитание? Я слышал, они много электричества жрут.

— Мы носим с собой дизельную станцию. Солярку вам добыть, думаю, не сложно. Хоть в России, хоть в Грузии. К качеству солярки станция не требовательна.

— Значит, договорились. А как ты сообщишь Айтмырзаеву?

— Просто позвоню. Скажу что-нибудь.

— Не надо говорить, что ты нашел других людей. Придумай другое.

— Я придумаю.

Лосовски сразу набрал номер Ахматхана и поговорил с ним. Разговор велся по-арабски. Знал Ваха этот язык или не знал, для капитана осталось загадкой. Но чеченский проводник никак не прокомментировал то, что не услышать не мог. Вполне возможно, что он арабский язык и не знал. Некоторые на своем-то родном языке читать и писать не умеют. Особенно это касается таких регионов, как Чечня. Это все издержки долгих военных лет, когда дети учились держать в руках не учебник, а автомат. Наверное, это даже не вина людей, а только беда их.

— Все в порядке. Ахматхан, конечно, расстроился и возмутился. Но это его личные проблемы. Мы с вами справимся и без него.

— Мы справимся, — согласился Ваха. — Давай корректировать маршрут. Куда нам нужно попасть? Покажи на карте.

Лосовски развернул карту, показал.

— Мы идем правильно. Хотя и не по прямой линии. По прямой линии не пройти. Свернем вечером и тогда двинемся напрямик. Утром в любом случае мы будем в Дагестане. Может быть, даже ночью, если твои люди смогут идти быстрее…

* * *

Наша маленькая колонна медленно, но неуклонно взбирались по серпантину к перевалу. Я вспомнил слова капитана Бекбулатова, сидящего рядом со мной в кабине грузовика, и позвонил полковнику Михайленкову.

— Наконец-то, капитан Кот… — сказал полковник. — Соизволил…

— Не понял, товарищ полковник. Старший лейтенант Котовский…

— Капитан уже. Пришла телеграмма о присвоении тебе очередного звания. За геройское поведение и спасение солдат от взрыва. К награде тебя тоже представили, но это дело канительное. А приказ о присвоении звания уже подписан.

— Спасибо, товарищ полковник.

— Мне не за что. Твой командир бригады с начальником штаба старались. Их благодари. Документы получишь тоже по возвращении в бригаду.

— Понял, товарищ полковник.

— Как сейчас обстановка? Доложи.

— Выдвигаемся в район действий. Капитан Бекбулатов отслеживает перемещения группы Айтмырзаева. Будем ехать, пока дороги хватает, потом двинем маршевой колонной.

— Направление…

— На юг. Айтмырзаев все же мечтает с Лосовски встретиться.

— Хорошие у него желания. Я бы сам присоединился к бандиту, но — не имею ни возможности, ни права. Но с минуту на минуту в тот же район отправляется особый отряд спецназа внутренних войск и с ними наши испытатели. Летят вертолетами, три борта им выделили. Но ты их догонишь. Думаю, среди ночи. Точка сбора та же, что и раньше. Нам, кстати, на испытания новинки с Украины прислали. Предлагают закупить. Я тебе тоже несколько штук с испытателями пришлю. Может быть, сгодится. Согласно рекламе, хорошая и полезная штука. Особенно для полиции. Но и нам при каких-то обстоятельствах может быть просто необходимой.

— А что там такое? — вздохнул я, ощупывая на груди свой испытательный «скафандр».

— Граната легкого действия. Полезная вещь, когда необходимо захватить кого-то живьем. Неплохо было бы захватить Лосовски и всю его компанию. Не забудь, кстати, про лейтенанта Принстона. Это наш человек. Принстон в контакт с тобой вступать не будет. Будет продолжать играть свою роль. Возможно, он когда-то вернется к прежней работе. Потому прошу настоятельно — осторожно с ним, не подстрелите. Мишень из него во всей группе Лосовски наилучшая. По фигуре его и узнаешь. Это не трудно. Но об украинской гранате тебе писать отчет и заключение. Какова она в применении? Есть ли смысл закупать ее для нужд спецназа? Возможности использования в той или иной ситуации? И вообще все, о чем можно написать. Значит, сначала получаешь у испытателей гранату, потом только вступаешь в активные боевые действия. Это приказ из Москвы. Еще. Когда будешь работать персонально по Лосовски… Тебе в помощь выделен командир отряда испытателей подполковник Соколов со своим прибором. За прибором тоже наблюдай. И это требует отчета. Вот. У меня все. Будут изменения, докладывай.

— Обязательно, товарищ полковник. А что за прибор?

— Узнаешь, я и сам еще не знаю толком. Свой «скафандр» постарайся использовать по полной программе. О скафандре тебе тоже писать экспертное заключение.

— Понял, товарищ полковник. Я готов.

Полковник Михайленков отключился от разговора.

Я тоже убрал трубку.

— Когда новые погоны обмывать будем, кэп? — спросил капитан Бекбулатов.

Это значило, что капитан знал о присвоении мне звания, но не стал сообщать, предоставив удовольствие полковнику. Умеет человек молчать. Полезное в разведке качество.

— Как только приказ на руках будет. Что у Ахматхана? — кивнул я в монитор.

— Быстро идет. Мне кажется, сильно торопится. Хотя он, мне думается, собирается скальный участок до темноты миновать. И на место прибыть желает раньше, чем Лосовски.

— А Лосовски как?

— Чуть-чуть подкорректировал маршрут. Теперь ему не нужно встречаться с Айтмырзаевым, и он решил двигаться напрямую туда, где ожидается действие. Откуда у них, кстати, сведения, что там действия будут?

— Для испытаний планировали какую-то банду из логова выгнать. В НИИ, где экзоскелеты делают, «крот» сидит. Дает сведения, какие может. По самим экзоскелетам не смог, но место испытаний выдал точное.

— Полезный для нас человек. Американцев прямо нам в руки загоняет.

— Согласен…

— Кот, а правду говорят, что только неделя с небольшим после ранения прошла?

— Чуть больше недели… Но лечили качественно, как никогда раньше не лечили. И говорят, что без экзокостюма я еще передвигаться самостоятельно не могу. Но экзокостюм, кстати, сам раны в какой-то степени заживляет. Я на себе, получается, физиотерапевтический кабинет таскаю…

— Дорога скоро кончится, — предупредил водитель. — Еще километров десять проехать сможем, дальше придется резину на камнях рвать.

— Лучше мы свои подошвы порвем, — предположил я.

До конца дороги мы добрались быстро. Там была когда-то бетонированная круглая площадка, позади которой стояли два домика без окон и дверей. Просто коробки сборных щитовых строений. На некогда бетонированной площадке в свое время стояли приборы метеостанции, которой давно уже нет, как и приборов, как и метеорологов, но что-то похожее на дорогу, что сюда вела, осталось нам в наследство. Наверное, на «Волге» мы сюда проехать не смогли бы. А на грузовике даже не слишком сильно трясло. Но это, возможно, аккуратность водителя, который не любит свою машину часто ремонтировать и потому бережет ее на сложной для движения дороге.

Разгрузились привычно быстро. В передовой пост я послал старшего лейтенанта Золотарева с пулеметчиком, а взвод колонной двинулся следом, практически без задержки. Уже в боевой готовности, хотя, согласно разведданным, здесь пока воевать было не с кем. Но автомат всегда бережет того, кто держит его наготове.

В Золотареве я не сомневался. Он точно такой же офицер спецназа ГРУ, как и я, с точно такой же базовой и прочей дополнительной подготовкой. Значит, на него можно полностью и сразу положиться. Говоря честно, я побаивался, что капитан Бекбулатов станет взводу обузой. Его приспособление для работы на компьютере во время марша вызывало дополнительные опасения. Но, как старший лейтенант Золотарев сразу задал темп, так этот темп и держался. И Бекбулатов шел наравне со всеми, не отставая и не выпадая из общего ритма, и успевал при этом смотреть в монитор устроенного на уровне груди ноутбука. Я сменил Золотарева после привала. Попросил Сан Саныча за капитаном все же присматривать. Бекбулатов не спецназовец и не имеет привычки к подобным скоростным передвижениям. Перед привалом капитан, как мне показалось, уже выглядел уставшим. Ему не хватало элементарной «дыхалки». Особенно это сказалось после преодоления участка тропы, который изобиловал длинными спусками и такими же затяжными подъемами. Но у капитана крепкий мужской характер, он заставлял себя идти. У нас в спецназе это называется умением терпеть. Но сколько Бекбулатов выдержит, никто не знал.

Мне даже терпеть было не надо, поскольку мой экзокостюм не только предохранял и подлечивал, но и, грубо говоря, почти на руках нес там, где других несли их собственные ноги. Я даже пытался сопротивляться механическому движению костюма, но это было сложно, костюм подчинялся не чужой, а моей собственной мысли, и потому любое сопротивление сразу прекращало скоростное движение. Мой экзокостюм был, наверное, достаточно удобен для человека, который задает темп общему движению колонны, но был неудобен всей колонне, поскольку он не позволял мне уставать. И только при мысли о том, что взвод может выдохнуться, я притормаживал свою мысль, одновременно притормаживая и движения экзокостюма.

Желая прийти на место как можно быстрее, я сразу взял быстрый темп. Над нами пролетел вертолет, один из тех трех, о которых говорил полковник Михайленков. За первым пролетел и второй вертолет. Третий вертолет тоже пролетел спокойно. После третьего вертолета у меня появилась уверенность, что спецназ внутренних войск и испытатели экзоскелета нас опережают.

Я задержался, чтобы дать возможность Бекбулатову догнать меня.

— Капитан, где сейчас Лосовски?

— Идет все тем же курсом.

— А Айтмырзаев?

— Неподалеку. Параллельно движется. Через плато. С вертолета его могли бы, наверное, и увидеть, если бы взяли чуть правее. Он сейчас за каменной грядой прячется. Уже чуть-чуть отстает. У него «дыхалки» не хватает на быстрый марш, — Капитан перевел тяжелое дыхание, показывая, что «дыхалки» не только группе Ахматхана не хватает…

* * *

Ахматхан никогда в жизни, кажется, не делал таких стремительных маршей. Он и сам дышал тяжело, и два его бойца дышали так же. Появись у них сейчас необходимость в бой вступить, они не смогли бы этого сделать. Минут десять ушло бы на то, чтобы отдышаться. Но желание отомстить за обман не затихало. Однажды Ахматхан читал написанные в тюрьме мемуары и размышления американского грабителя банков. Тот утверждал, что если в банде больше трех человек, банда обречена на провал. Сам гангстер десять лет грабил банки и оставался неуловимым для полиции, и поймали его только тогда, когда в его банде появился четвертый подельник. Ахматхан был тоже уверен, что малая группа может внезапно появиться, внезапно атаковать, добиться результата, а потом так же быстро исчезнуть. И глуп Лосовски, если не понимает этого. На Северном Кавказе большую группу быстро заметят. И тогда уже не об атаке будешь думать, а о том, как спастись.

Идти по плато было не сложно. По крайней мере, легче, чем по склону. На карте была показана тропа, но пользоваться тропой Ахматхан не хотел. Во-первых, ею воспользоваться могут и федералы, во-вторых, тропа пролегала по профилю, где было много спусков и подъемов. На плато было труднее дышать, но не настолько, чтобы променять удобство относительно ровного пути на трудности подъемов, когда металлические обручи начинают сжимать легкие и появляется слабость в коленях. Это все Ахматхан, как человек, выросший в горах, знал хорошо. И беречь силы он умел. А силы могли Ахматхану понадобиться. Его месть, которую он задумал, не была тупой и примитивной. Айтмырзаев решил захватить экзоскелет раньше капитана Лосовски. Захватить и похитить. А потом пусть Лосовски приходит сюда, пусть приходит, его встретят… Вот тогда капитану действительно придется поворачивать в обратную сторону, и уже не просто уходить, но бегом бежать в Грузию. А потом пусть Лосовски разбирается, кто похитил экзоскелет. Он, конечно, разберется. И пусть звонит, уговаривает Ахматхана. А Ахматхан сначала категорично откажется помогать предателю. Но потом может и милость проявить, только цену заломит такую, какую простой человек заплатить не сможет, но сможет такая богатая страна, как Америка.

И тут он услышал шум.

— Быстро! За камни… Ложись! — резко скомандовал Ахматхан и бросился за большой угловатый камень, бывший некогда основанием скалы, ныне рассыпанной водой и ветром. Падать на камни с разбега неприятно, Айтмырзаев раскровянил себе тыльную сторону ладони и скулу, ударившись о камни, но в напряжении момента даже не заметил этого.

Однако звук вертолетного двигателя пришел намного раньше того, как сам вертолет появился. Вернее, не вертолета, а вертолетов. Высунув из-за камня голову, Ахматхан наблюдал за небом.

Первый вертолет летел не над плато, а ближе к ущелью, может быть, даже над самим ущельем или над склоном. Там, где проходит обозначенная на карте тропа. Следом летел второй, третий… Это значило, что надо держаться подальше. Вертолеты, видимо, прикрывают с воздуха колонну…

Ахматхан со своими людьми шел с небольшим отставанием от отряда на тропе. Это походило на преследование. Но преследовать федералов Айтмырзаев не намеревался. И потому скорость своего передвижения снизил. Сталкиваться с противником раньше времени у него желания не было. В данных обстоятельствах у него действительно было мало людей, и ввязываться с кем-то в столкновение не имело смысла…

* * *

Я попросил капитана Бекбулатова сообщать мне свежую информацию о возможном перемещении банды Айтмырзаева. Все же опасно оставлять за спиной людей, которые тебя уже пытались убить и всегда готовы повторить свою попытку, поскольку прекрасно понимают, что ты их попытаешься убить при первой возможности. И весь вопрос сводится к тому, кто сможет нанести удар первым, то есть кто сумеет раньше нажать на спусковой крючок.

— Сколько от нас до него?

— По прямой чуть больше двух километров. В действительности на пару сотен метров дальше, если учитывать все камни и скалы, которые надо обходить.

— В пределы прямого обстрела он еще не вошел?

— Нет. После вертолетов он сразу темп сбросил. Словно специально отстать от нас хочет.

— Ладно. Он в любом случае туда же движется, куда и мы. И к нам в объятия пожалует. Нам все равно надо сначала получить испытательные гранаты и только потом вступать в бой. Мы в прежнем темпе идем. Выдержите, капитан?

— Я разве просил себе персональную инвалидную коляску? Или хотя бы экзокостюм? Не припомню. — Капитан или обиделся, или сделал вид, что готов обидеться.

Намек на мой экзокостюм слегка разозлил. Однако я человек не мстительный и потому не стал улыбаться Бекбулатову. Просто резко добавил хода. Конечно, сделал это зря. Но вовремя сообразил, что, желая замучить капитана Бекбулатова, я и взвод могу утомить. Хотя они у меня парни тренированные, не в пример капитану, тем не менее неизвестно еще, что будет впереди, когда свежие силы понадобятся. В боевой обстановке не следует играть в подобные игры. И мы двинулись привычным уже темпом, который и сам по себе был достаточно высоким.

— Примерно через час будем на площадке, где вертолеты должны были наших высадить, — сказал Бекбулатов, глядя в свой монитор.

А мне даже в карту смотреть необходимости не было. Я ее уже запомнил. И примерно знал, куда вертолеты сядут, потому что другого подходящего места поблизости не было.

— Через сорок минут будем там, — сказал я категорично.

— В лучшем случае, через пятьдесят, — не согласился капитан.

— Это в худшем. А в лучшем — через сорок. Засекай время.

— Уже засек.

Я не стал даже темп увеличивать. По моим расчетам, мы должны были за сорок минут управиться с этой тропой. И уже через полчаса Бекбулатов вынужден был со мной согласиться.

— Десять минут хода осталось. Как раз успеваем.

— Что и требовалось доказать. А что с вертолетами? Их на плато оставили?

— Они группу бойцов внутренних войск на другой конец ущелья забрасывают. Будут оттуда бандитов на нас гнать.

— А мы будем сидеть и тридцать три раза постреливать. Красота…

— Мы будем смотреть, как экзоскелеты по горам бегают.

— Тоже хорошее кино, — согласился я…

* * *

— Скоро мы до Дагестана доберемся? — спросил Лосовски.

— Мы уже давно в Дагестане, — взгляд у Вахи неприятный, высокомерный. — Мы сейчас идем по границе Ичкерии и Дагестана. Напрямую к точке, которую ты назвал. Насколько в горах можно ходить напрямую…

— А пограничники…

— В этих районах нет ни пограничников, ни полиции. Здесь даже люди не живут. Только пастухи стада гоняют на летние пастбища. Мы идем как раз по скотогонной тропе.

Эти фразы были сложны для перевода, но Лосовски понял проводника, хотя и высказано все было на корявом английском.

— Ваха, ты где английский изучал?

— Я два года жил в Лондоне.

— И чем ты там занимался?

— Жил…

— А почему вернулся?

— МИ-6…

— Что они?

— Они считали, что, раз уехал из России, я враг своей родине. Но мы с Россией сами должны разбираться. Без англичан. А они этого понять не могут. Они, как всегда, везде лезут. Моему народу все равно, что русские, что англичане, что американцы.

— Мы для вас все — куффары?

— Конечно.

— И даже те, кто помогает вам?

— Если бы вы помогали нам! Вы помогаете только себе, и нас при этом используете, заявляя, что помогаете. Вот и все. И мы это прекрасно понимаем.

— Тогда почему же ты согласился работать на меня? — удивился капитан Лосовски.

— Мне нужно жить. Мне нужно детей кормить. Их у меня много.

— Это уважительная причина. А что МИ-6? У них другие требования?

— С тобой мы отработали и расстались. И больше не увидимся. А на них придется работать всю оставшуюся жизнь. А мне мало осталось жить. Так я и хочу прожить эти годы, не будучи ничьим рабом, кроме Аллаха.

Лосовски кивнул, удовлетворившись таким объяснением.

— Ты ваххабит? — из-за плеча капитана спросил лейтенант Принстон.

— Нет. Я не слишком вникаю в тонкости религии. Я знаю, что должен любить Аллаха и жить по совести. И пока мне не стыдно за мою жизнь. А это значит, что Аллах хорошо примет меня на небесах, когда пробьет мой час.

Проводник, идущий впереди, что-то закричал и руками замахал.

Отряд остановился. Причина остановки стала ясна сразу. Воздух наполнился отдаленным гулом вертолетных двигателей.

— Ложись! — скомандовал Ваха. — Сворачивайтесь, чтобы сверху на камни походить.

И он показал, как надо сворачиваться.

Но вертолеты, как вскоре стало видно, пролетали далеко в стороне. С такого расстояния различить камни и людей было вообще невозможно.

— Это не по нашу душу? — спросил Ваха. — Три вертолета. Они могут принести чуть меньше сотни человек. Нас со всех сторон обложат.

— Нет. Это мы по их душу, — улыбнулся Лосовски.

* * *

Испытатели приняли меня чуть не с распростертыми объятиями. Но я сразу понял, что в их радости был свой собственный интерес. Судя по тому, как они посматривали на капитана Бекбулатова, едва переводящего дыхание, да и на других, мой вид их вдохновлял. Хотя, конечно, мой экзокостюм и отличался от их экзоскелетов функциональностью, весом, все же принцип действия у них был один, и испытатели уже оценивали свои возможности, глядя на меня. Я-то выглядел совсем не уставшим, хотя в действительности тоже устал. Экзокостюм убирал привычную маршевую нагрузку, но давал свою, в первую очередь эмоциональную, которая тоже утомляла сильно.

Я не стал распространяться о своих ощущениях и сразу потребовал:

— Посылка от полковника Михайленкова…

Принесли ящик и вскрыли его. В ящике было сорок гранат с непривычным пластиковым корпусом. Сверху лежала инструкция по применению, которую я тут же и стал с любопытством просматривать.

Кевларовая граната Б-10 нелетального действия была создана на украинском научно-производственном предприятии «ВАЛАР». С разработками этого НПП я был знаком только понаслышке. Там был создан автоматический гранатомет «Валар» , по своим характеристикам кратно превосходящий все существующие в мире автоматические гранатометы. Только вот пользоваться им мне пока не доводилось. В любом случае, слава гранатомета тенью ложилась и на эти пока таинственные гранаты Б-10, и это порождало естественный дополнительный интерес. И я стал изучать инструкцию.

Граната представляла собой полый цилиндр с пороховым зарядом и стабилизирующим парашютом внутри. При осуществлении броска парашют автоматически придает гранате вертикальное положение, и это обеспечивает активацию взрывателя и срабатывание порохового заряда при встрече с поверхностью земли или асфальта. Внешний слой цилиндра гранаты разделен на отдельные обрезиненные сегменты и разламывается при взрыве на отдельные попарные составляющие, соединенные между собой гибкими шнурами из прочного материала «русар». Сегменты при встрече с телом человека обвиваются вокруг него и полностью сковывают его движения, лишая возможности бегства или сопротивления. Масса гранаты составляет 0,5 килограмма, и средняя дальность броска составляет 30–40 метров. Радиус поражения гранаты составляет 10–15 метров. Начальная скорость осколков при разрыве — 21 метр в секунду и имеет энергию в 100 джоулей, что позволяет приравнять попадание осколка напрямую в человека к действию слабого травматического пистолета.

Согласно данным производителя, одна кевларовая граната при применении полицией во время массовых беспорядков заменяет действия десяти полицейских. Испытания показали эффективность Б-10 при захвате противника живьем в условиях боевых действий.

Я перебросил из руки в руку вытащенную из ящика гранату. В руку она ложилась удобно. А бросать ее с помощью моего экзокостюма, вероятно, можно и на значительно большее расстояние, чем предусматривает инструкция. Главное, чтобы парашют не сильно тормозил движение в воздухе и не искривлял траекторию. Я выпрямился, посмотрел на испытателей.

— Пробовали бросать?

— Пока бросать было некуда.

— Хочу свой «скафандр» испытать, — сказал я в свое оправдание, размахнулся и бросил гранату, не срывая кольцо с чеки, следовательно, и не допуская взрыва. На прикидку, граната улетела раза в два дальше, чем это было сказано в инструкции. Молодой офицер испытательной бригады сдвинул с шлема монотрубу и прижал ее к глазу.

— Сто два метра двадцать сантиметров. Хороший бросок. Поздравляю, товарищ старший лейтенант. Так редко кто бросит.

— У нас в бригаде есть капитан, который бегущему в атаку противнику с тридцати метров гранатой в орущий рот попадает. Я так никогда не умел. А сейчас вместо меня бросает экзокостюм. Он сильнее человека, и бросок резче. Теперь нужно проверить гранату на противнике.

— Это скоро, — сказал командир группы. — Группа бойцов внутренних войск уже должна б высадиться в конце ущелья. Бандиты должны были видеть вертолеты. Высадка велась демонстративно. Не исключаю, что они уже двинулись. Тогда и испытаем.

— Тогда будете испытывать вы. И гранаты, и экзоскелеты. Я же пока должен отдать долг одному человеку, который меня в этот экзокостюм упаковал. Думаю, что скоро мы вернемся. Бекбулатов, что у нас с Ахматханом? Далеко до него?

— Он идет прямо сюда. Словно знает место.

— Это место трудно не определить. В округе больше негде вертолетам сесть. Далеко до него? Быстро идет?

— Около шести километров. Идет не быстро.

— Мы пойдем быстро. Нужно встретить Айтмырзаева на нужной точке. Место встречи вот здесь, — я ткнул пальцем в карту на мониторе. — Засаду лучше делать среди скал, чем на открытом месте. За мной! Вперед! Последний рывок, потом отдохнуть сможем…

* * *

Ахматхан не торопился. Он прекрасно знал, что его время — это ночь. Он сумеет незамеченным подобраться к испытателям и захватить экзоскелет. Хорошо бы, чтобы люди были в экзоскелетах. Ахматхан не знал, снимал ли капитан Лосовски свой экзоскелет на ночь там, в Афгане. Но даже если бы и знал это, сам факт ничего бы еще не говорил, потому что у русских и американцев могут быть разные методы испытаний. Но подобраться на дистанцию ближнего боя Ахматхан рассчитывал. Ранить кого-то или убить и унести, пользуясь темнотой. А там, где-то в стороне, уже можно будет и раздеть человека. Просто снять с него всю оснастку и унести ее. Хотя, конечно, хорошо было бы знать, какая именно принадлежность экзоскелета нужна американцам. Тогда не пришлось бы тащить на себе весь этот хлам. Отчего было не позвонить капитану Лосовски?

Ахматхан вытащил трубку и набрал номер.

— Капитан, ты уже ушел за границу?

— Нет еще, Ахматхан, только приближаюсь. В любом случае границу буду переходить ночью. Проводники говорят, так безопаснее. А что ты хотел?

— Я тут вот о чем подумал… С психотронным генератором ты меня обманул. Надо же мне как-то компенсировать свои финансовые потери!

— Ты считаешь, что я должен тебе что-то компенсировать за то, что ты ничего не сделал и вместо боеспособной группы привел компанию, которой не хватит даже для полноценной партии покера? Мне кажется, я тебе ничего не должен.

— Значит, будешь должен.

Айтмырзаев не угрожал, он просто утверждал и этим вводил Лосовски в недоумение.

— Не понял.

— Я сегодня ночью добуду себе экзоскелет. Правда, не вполне уверен, что он сможет мне пригодиться. Поэтому предлагаю тебе купить у меня эту кучу металлолома.

Капитан громко, так, чтобы собеседник слышал, усмехнулся в трубку:

— Ты, без помощи моей группы, собираешься добыть экзоскелет?

— А почему бы и нет.

— Да просто потому, что любой экзоскелет работает в одной системе с беспилотниками, и беспилотник сообщит о твоем приближении еще за пару километров.

— Это у вас они работают с беспилотниками. В России беспилотники не котируются. Они вообще считаются ненужным хламом, дающим большой заработок компаниям, их производящим, и не больше. Я недавно читал статью в Интернете. Россия вообще считает развитие беспилотной авиации тупиковым ходом. И потому отказалась от закупки израильских самолетов, как хотел прежний министр обороны.

— Интересно. Не телефонный разговор, но попытаюсь у тебя спросить. И чем же русские хотят заменить беспилотник?

— Они предпочитают спутники. У них целая программа, называется «боеприпас-ударно-разведывательный комплекс». И уверяют, что это на семьдесят процентов дешевле содержания целого флота беспилотников, как в США. У вас их, кажется, тысяч десять…

— И где русские могут такое оружие сделать? У России нет достаточного военно-промышленного потенциала для создания такой техники. Это слишком сложно для вашей страны.

— Значит, еще есть где сделать и кому сделать, — с непонятной ему самому гордостью за Россию сказал Ахматхан. — Министерство обороны заключило договор с МГТУ имени Баумана. Там целая лаборатория теперь трудится на армию. Начиная со студентов и аспирантов, кончая маститыми учеными. Они же разрабатывают программу «средства ближнего боя» по применению термобарических зарядов в городских условиях. Аналитики считают, что это будущее войны, а война с протяженными фронтами уже канула в прошлое. Лаборатория разработает. Умные головы у нас еще не перевелись. А промышленность в России подключается быстро. Была бы воля сверху.

— И открыто говорят об этом?

— Я, например, читал в Интернете. Наверное, ваши аналитики тоже это читают и делают выводы. Хотя у вас правят бал те, кто другое оружие делает.

— Может быть, ты в чем-то и прав. Но ты не о том речь ведешь. Я повторяю. Тебя просто не подпустят к экзоскелетам. Не советую даже соваться.

— Ты же сам хотел сунуться.

— Я планировал сунуться после использования психотронного генератора. Когда на всех испытателей нападет неудержимая диарея, им будет не до охраны экзоскелетов. Но я в любом случае рассчитывал на большее количество людей с твоей стороны. Там ведь, насколько я знаю, находятся не только испытатели, но и войска.

— Ты не понимаешь самих наших методов работы. Мы пройдем незамеченными. И я добуду этот экзоскелет, чего бы мне это ни стоило. И потому повторяю вопрос: сколько ты мне за него заплатишь? Это первый вопрос. Второй. Можно ли притащить только какую-то важную часть, не забирая все остальное.

— Можно. Главное — шлем с подшлемником, генератор и силовая установка. То есть аккумуляторы. Все остальное нас мало интересует. Можно только предположить, что там какой-то примитив типа велосипеда. Главное я назвал. Это на всякий случай. Хотя не верю, что тебе удастся что-либо сделать.

— Первый вопрос, капитан…

— Сто тысяч…

— Баксов?

— Не рублей же.

— Триста.

— Тогда сойдемся на ста пятидесяти тысячах. Это согласно правилам восточной торговли. Расчет при передаче. Но не сразу. Мне нужно будет сходить в Грузию за наличными деньгами. Понадобится не менее суток, причем в банк я должен попасть в дневное время.

— Хорошо, — согласился Ахматхан. — Жди моего звонка. Как сделаю, позвоню. И сразу отправляйся за деньгами. Встретимся на самой границе, чтобы тебе сюда не ходить. И еще — не доверяй проводникам, если узнают про деньги, тебя убьют и деньги заберут. Это чеченцы.

Он убрал трубку и посмотрел на небо. Небо хмурилось тучами, кстати, обещая темную ночь. Как раз такую, какая была Ахматхану и нужна…

* * *

Согласие капитана Лосовски было вызвано чисто практическими соображениями. Он специально сделал уточнение, что Айтмырзаеву придется подождать, когда капитан сходит в Грузию и вернется с деньгами. Такое подробное уточнение дает иллюзию правдивости разговора. Но иллюзия правдивого разговора никогда еще не была по-настоящему правдивым договором. И капитан Лосовски прекрасно понимал значение термина «военная хитрость». И тут же подозвал к себе Ваху.

— Айтмырзаев хочет сам напасть на испытателей и добыть экзоскелет. Говорит, что чеченцы народ ненадежный, воевать не умеет…

Ваха только усмехнулся и ответил совершенно спокойно, с полной уверенностью в себе и в своих силах. Так может отвечать лишь человек, не имеющий сомнений и стоящий выше оскорблений, которых он за свою жизнь, возможно, наслушался и знает им цену.

— Я надеюсь, что мы с ним встретимся. Пусть добывает. Мы посмотрим за этим. А потом перехватим его. Тогда и разберемся, кто умеет воевать и кто умеет убегать, забыв про честь.

И спокойно пошел к своим товарищам, объясняя им что-то на своем языке. Проводники даже не возмутились. Они только высокомерно усмехнулись.

Лосовски оглянулся на лейтенанта Принстона. Тот улыбнулся понимающе. Он слышал весь разговор и все понял. Слегка напряженно ждали разрешения ситуации лейтенант Кириленд и сержант Уайт. Они тоже поняли, что произошло. Только один сержант Лукас сидел чуть в стороне и переобувался. Разговоры Лосовски с Ахматханом и с Вахой прошли мимо сержанта.

— Продолжаем движение, — дал команду капитан и вытащил трубку.

Он набрал номер старшего агента ЦРУ Льюиса Канта и попросил его, как они раньше и договаривались, отследить через технический отдел местонахождение трубки. И передал номер трубки Ахматхана Айтмырзаева.

— Ориентация по моему номеру, — уточнил Лосовски. — Изменения докладывать каждые четверть часа. Просто координатами на карте. Можно сразу передавать точку на компьютер.

— Нет проблем. Сделаю. С моим агентом еще не встречался?

— Он еще не звонил. Но я нахожусь в районе.

— Жди звонка. Я потороплю его…

* * *

Звук двигателя нового вертолета я услышал, кажется, первым, несмотря на то что не снимал с головы шлем от своего экзокостюма. Но внешние микрофоны «скафандра» были, наверное, более чуткими, чем человеческое ухо. Пришлось остановить взвод и вернуться до выяснения обстоятельств. Обстоятельства эти казались мне странными.

— Кто-то еще должен прилететь? — спросил я старшего группы испытателей подполковника Соколова.

— Не было такого разговора. Сейчас поинтересуюсь у «краповых»…

Он ушел к сидящим особняком спецназовцам внутренних войск, с минуты на минуту ожидающим команды к выступлению, но вернулся быстро.

— Никого не должно быть.

Оставалось надеяться, что это не какой-нибудь вертолет из Грузии залетел, чтобы нас разбомбить. Но летел с севера… Ни в моей группе, кстати, ни в отряде «краповых» не было оружия против вертолета. А стрелковое против него бессильно. Я боялся опоздать к месту засады.

К нам подошел «краповый» майор, вяло козырнул, представляясь:

— Майор Василевский. — И нахмурил густые, как сибирская тайга, брови: — Кого еще нелегкая принесла?

Прошло три минуты. Наконец, вертолет появился над плато.

— Гражданский, — констатировал Василевский, рассмотрев машину в бинокль. Может, почту возит.

— Может быть, — согласился я. — Но нас должны были бы предупредить, что здесь проходит трасса. А меня лично никто не предупреждал. И вообще, мне кажется, он намерен посадку совершить. Иначе выше летел бы.

— Да, похоже, — согласился Василевский. — Встретим…

— А я тогда двину на операцию. Опаздываю…

Майор плечами пожал. В мои дела он не вмешивался, как и я в его. Задания у нас были разные, и получали мы их отдельно друг от друга.

На сей раз я в самом деле взял серьезный темп, компенсируя вынужденную задержку. Оставалось надеяться, что вертолет был замечен и бандитами, их тоже заставил залечь. Это уравняло бы шансы. Но в боевой обстановке строить свои действия исходя из надежды — занятие порочное и опасное. И потому я спешил. Хорошо хоть расстояние было невелико. Около четырех километров. И преодолели мы его до того, как кто-то успел показаться на горизонте.

— Занять позицию! — дал я команду.

По паре гранат Б-10 выделил старшему сержанту Серегину и старшему лейтенанту Золотареву, при этом предупредил, что я бросаю первым и с расстояния, на которое им рассчитывать не следует. Они могут их применять только в крайнем случае.

Все остальное произошло буднично и почти скучно. Трое бандитов шли быстрым шагом прямо в нашу сторону. У них была возможность обойти скопление камней по кругу, но они этого делать не хотели. Капитан Бекбулатов дал мне прослушать последний разговор Айтмырзаева с капитаном Лосовски. Разговор велся на арабском языке, и я снова был рад, что какие-то азы его усвоил и понял почти все. Главное, что я понял, — Айтмырзаев планирует напасть ночью. Наверное, он хотел до ночи среди камней затаиться. И потому сам шел нам навстречу. Разговор Лосовски с кем-то в США я прослушивать не стал, но Бекбулатов передал мне содержание. Значит, американцы имеют возможность, как и мы, контролировать местонахождение трубок. Нас это, впрочем, не волновало. Как только бандиты попали в зону видимости, я дал тихую команду:

— Не стрелять. Работаю пока я один. А дальше посмотрим.

И я отработал.

Честно говоря, не ожидал такой эффективности от этих украинских гранат. Бросал я метров с пятидесяти, приготовив их на всякий случай сразу четыре штуки. Но хватило двух. Конечно, интересно было бы вблизи посмотреть на физиономии бандитов, когда они обнаружили себя вдруг связанными и лежащими на земле без движения. Но мы смогли увидеть это только тогда, когда подбежали ближе, а самый важный — первый момент изумления и испуга — нам посмотреть не удалось. Без единого выстрела захватили группу из трех бандитов.

— А ты хотел ночи дождаться… — сказал я по-арабски Айтмырзаеву.

— Капитан… — сказал он. — Или ты тот старлей, которого я… Хотя стрелял точно. Старлея должны уже похоронить.

Я расстегнул три застежки на груди своего костюма и показал татуировку.

Фотографии мои до того, как мне сделали татуировку, он видел. И знал, что у старшего лейтенанта Котовского татуировки не было.

— Капитан… — удовлетворился Ахматхан. — Ты что, уже за деньгами сбегал? С тебя сто пятьдесят тысяч, если помнишь.

Он не терял присутствия духа.

— А сколько со мной человек, ты знаешь?

Он осмотрел взвод.

— Если память мне не изменяет, с тобой четверо, и трое чеченцев.

— Это только то, что я хотел уточнить, — сказал я по-русски. — Поставьте их на ноги и ведите в середину камней. Плохо ходить будут, подгоняйте пинками. И пинайте покрепче, не стесняйтесь. Они здесь будут ждать окончания нашей операции. Серегин, выставь рядом с пленными пост. Двух человек хватит. Стесняться не следует. Чуть что не так, прикладом в лоб. Чтобы быстрее до мозгов дошло.

— Так кто ты все-таки? — уже по-русски спросил Ахматхан. — Капитан или старлей?

— Капитан Кот. Только, когда я начинаю мурлыкать, дети плачут.

Я улыбнулся ему. Айтмырзаев шарахнулся резко. И если бы он не был связан, то сумел бы, наверное, с места на пару метров отскочить. А так просто упал на камень. Кажется, слегка голову расшиб. Сам виноват — напросился на улыбку…

* * *

Стандартный армейский планшетный компьютер капитана Лосовски писком сообщил о приеме сообщения. Капитан раскрыл чехол и нажал продолговатую кнопку включения. На мониторе засветилась карта с точкой на ней. Значит, Айтмырзаев уже недалеко от лагеря русских испытателей. Согласно карте, там россыпь камней. Скорее всего, ждет там темноты. С наступлением ночи и сам Лосовски намеревался подойти ближе. Конечно, психотронный генератор лучше всего было бы развернуть в светлое время, потому что сам процесс сборки требует аккуратности. А очки ночного видения не дадут возможности все видеть полноценно. Значит, потребуется всю сборку проверить дополнительно. В противном случае можно и самим попасть под действие аппарата, что совсем нежелательно. Но, согласно плану, облучению электронной пушки подвергнется только лагерь испытателей. После чего на лагерь последует атака с захватом экзоскелета, испытателя в экзоскелете или, что еще лучше, контейнера с экзоскелетом. А потом срочно отправиться в сторону границы, пока к испытателям не подошли сопровождающие их армейские или полицейские части.

Но нечаянно в планы вмешались дела старшего агента ЦРУ Льюиса Канта. Капитану Лосовски позвонил человек, сказавший пароль. Капитан сказал отзыв. Человек разговаривал на сквернейшем английском и при этом достаточно бегло. Лосовски с трудом разбирал слова. При этом понимал и то, что присутствие этого человека может оказаться как вредным, так и полезным. Вредным в том плане, что может помешать действиям против лагеря испытателей, а полезным в качестве поставщика информации.

— Вы мне должны были что-то передать?

— Да. Где вас найти?

— Я сейчас рядом с вами. Только что прилетел в этот горный лагерь, где испытывают какие-то виды вооружения.

— Зачем вы сюда прилетели?

— В моей республике проводится серьезная боевая операция. Я курирую в МВД все боевые операции в республике. Моя обязанность быть здесь.

— На чем вы прилетели?

— На своем вертолете.

— Много с вами людей?

— Только шесть моих охранников.

— Как мне с вами встретиться?

— С наступлением темноты. Я могу отойти от лагеря в сторону. И запрещу охране идти за мной. У вас есть приборы ночного видения, чтобы определить меня? Я в генеральском мундире. Это заметно.

— Это сложно. Наше приближение можно отследить со спутника. Там, у ваших людей, должна быть такая аппаратура. Может быть, вы сможете отлететь в сторону на вертолете, я бы подошел и передал вам, что требуется передать. Я могу сказать координаты по карте.

— А что скажут пилоты? Что скажет моя охрана?

— Вы заявите, что получаете данные от информатора о бандитах. Все просто. Они пусть не выходят из вертолета. Только вы. Никто не узнает во мне американского военнослужащего. Флага США я с собой не имею. Кроме того, я могу направить на вертолет лучи психотронного генератора, и всех находящихся в нем сразит диарея. Они даже наблюдать не смогут. Будут друг друга отталкивать и в туалет ломиться.

— А я?

— А вы будете уже снаружи. Мы поставим генератор под таким углом, чтобы вас не задело. Главное, вы вертолет заставьте сесть так, чтобы выходить вам пришлось не на нашу группу, а в сторону. Генератор будет стоять в центре группы.

— Хорошо. Говорите координаты. Я запишу. И передам пилоту.

— А мне при встрече передадите данные о лагере. Сколько там человек, какое оружие, где расположены посты и все прочее. Самые обычные общие данные.

— Люди вот-вот выступят к краю ущелья. Ночью они в ущелье не пойдут, но выход перекроют. С ними часть научной бригады.

— Но кто-то останется?

— Сейчас откуда-то должен вернуться взвод спецназа ГРУ. Они будут на месте. Это точно. Насчет остальных я не знаю пока. Но узнаю. И сообщу.

— Меня в первую очередь волнуют испытатели. То, что вы научной бригадой назвали.

— Я узнаю. Ждите. Скоро прилечу. Мне нужно здесь устроить проверку, чтобы оправдать прилет, дать людям «разгон». Потом посмотреть, что здесь спецназу нужно, их на место поставить, поскольку должность у меня такая. А потом спокойно улечу. Ждите…

* * *

Я с каким-то непонятным удовольствием слушал разговор капитана Лосовски с неизвестным мне человеком. Моих скромных знаний английского языка хватило, чтобы все разобрать. Собеседник Лосовски объяснялся, мягко говоря, даже не с моим оксфордским акцентом. Тем не менее я все понял, а что не понял, о том догадался. И переглянулся с капитаном Бекбулатовым.

— Понятно, что за тип прилетел?

— Понятно, что он работает на ЦРУ. А кто он у нас — я не знаю. Но, если имеет свой вертолет, то, думаю, величина. Тем более шесть охранников.

Бекбулатов тоже владел английским языком в определенных пределах и что-то понял.

— Золотарев! — позвал я старшего лейтенанта.

— Здесь я, — отозвался голос из-за моей спины.

— Ты слышал?

— Слышал.

— Аглицкий знаешь?

— Не так чтобы разговаривать, но все понимаю. Особенно когда плохо говорят. Это потому, что сам говорю так же.

— Все понял?

— Понял, что «вязать» его надо.

Я набрал номер полковника Михайленкова и доложил ему обстановку.

— Смежников из ФСБ рядом нет. Они где-то со своей аппаратурой работают. Запросить не могу, но даю «добро» на действия. Разрешаю не церемониться, невзирая на должность.

— Понял, товарищ полковник. Работаю.

Я убрал трубку.

— Золотарев!

— Здесь я.

— Бери солдат, распредели четко. Блокируй охрану. Работать жестко, чтобы вопросов не возникало. Я займусь главным.

Мы уже вошли в лагерь. И я увидел человека с малиновыми генеральскими лампасами, который что-то кричал майору Василевскому. Только подойдя ближе, я смог разобрать грубые, перемежающиеся матом слова:

— Ты что, подполковник, думаешь, раз подчиняешься в данной операции ФСБ, так не должен свое прямое руководство в известность ставить!

— Руководство разное бывает, товарищ генерал, — сказал я с трех шагов. — Отдельных представителей руководства ни в коем случае нельзя ставить в известность. Это просто опасно. И вас это касается напрямую.

Периферийным зрением увидел, как, отреагировав на мое появление и на мои слова, шагнули в мою сторону охранники, и как, одновременно, к каждому охраннику шагнуло по три солдата. Солдаты не стали ждать развития событий. Они получили приказ работать жестко. И на каждого из охранников одновременно пришлось по три удара по разным уровням тела. Два ногами, один кулаком. Если один еще можно было блокировать, то блокировать одновременно все три невозможно…

Шесть охранников упали одновременно.

— Что такое! — воскликнул генерал с возмущением и непониманием, но еще без осознания своего положения. — Ты кто такой, сопляк. Сгною… Из СИЗО не выйдешь…

— Капитан Кот, спецназ ГРУ, — представился я и улыбнулся.

Рука его тут же потянулась к кобуре с пистолетом.

А моя реакция, облаченная в мысль, сразу послала металлизированный кулак моего экзокостюма генералу в челюсть. Хруст был очень громким и впечатляющим.

— Что это за хрен? — спросил я «крапового» майора.

— Заместитель министра внутренних дел республики. Что происходит, старлей?

— Серегин!

— Я!

— Захватить министерский вертолет. Пилоты мне нужны не сильно битыми. Выясни, передал ли им генерал бумажку с координатами следующей посадки. И сообщи мне. Просто рукой от вертолета махни. Я увижу.

— Понял, товарищ капитан. — Старший сержант сразу убежал с отделением солдат.

— Старлей, что происходит, я спрашиваю? — «Краповому» майору дела не было до заместителя министра. Он бы и сам с удовольствием, наверное, сломал этому уроду челюсть. Василевскому просто было интересно узнать новости, как и подполковнику Соколову, который тоже подошел ближе.

— Мне сегодня присвоили очередное звание. А происходит простое задержание агента ЦРУ. Возможно, даже резидента. Но с этим будет ФСБ разбираться. А мне некогда. Мне еще необходимо захватить настоящего американского капитана. И для этого я использую вертолет.

— Ты к Лосовски летишь? — спросил Соколов.

Я вспомнил приказ полковника Михайленкова. Нарушить приказ не имел права, несмотря на то что предпочитаю не брать на операции посторонних.

— Точно так.

— Мне приказано с помощником участвовать в его захвате.

И про его помощника полковник что-то, помнится, говорил.

— Я в курсе. Но Лосовски намеревается использовать психотронный генератор. Мы рискуем попасть в неприятную очередь около туалета…

— На моего помощника никакой генератор не подействует. И не успеет Лосовски ничего использовать. Помощник слишком быстр, чтобы позволить такое. Он просто ликвидирует этот генератор до того, как его успеют применить.

— Генератор нам нужен целым.

— Это даже я понимаю. Может, и испытывать его буду. Поэтому помощник будет ликвидировать операторов генератора. И все его окружение.

— Что за помощник? — спросил я, желая прояснить ситуацию.

Подполковник шагнул к ящикам, в которых хранилось его оборудование. Я двинулся за ним, чтобы посмотреть. Часть ящиков была уже раскрыта, и несколько испытателей уже облачились в экзоскелеты. Они готовились выступить вместе с группой «краповых», чтобы перекрыть на ночь выход из ущелья. Блокированная там банда к выходу еще не приблизилась, потому основную часть операции по вытеснению и уничтожению бандитов отложили до утра.

Подполковник выбрал самый большой ящик. Кивнул офицерам своей группы, еще не облачившимся в «доспехи». Те раскрыли распашную двустворчатую крышку. В ящике лежал самый настоящий робот. Вернее, экзоскелет здесь был такой же, как обычный экзоскелет, только наполненный не человеческим телом, а какими-то металлическими составляющими, судя по всему, боевыми. По крайней мере, из живота точно торчали два коротких пулеметных ствола.

Соколов снял с верхней крышки упаковку, вытащил оттуда шлем с энцефалографом и надел на свою голову. Поворочал, устраивая так, чтобы ничто не мешало. После этого где-то под мышкой робота нашел замочную скважину, в которую вставил и повернул ключ. И сразу после этого робот, как покойник из гроба, стал подниматься. Сначала сел, потом двумя руками взялся за боковые стенки, оттолкнулся ногами и довольно ловко для своего немалого веса выпрыгнул.

— Уже и такое есть… — удивился я.

— Наши совместные с индийскими учеными разработки. Индийская электроника и механика, наша система управления и энергетическая установка на наноаккумуляторах. Ну, и вооружение наше. Вся система электроники бронирована и выдерживает бронебойную пулю «КСВ» . Индия сейчас ведет большие работы по созданию полностью самостоятельного боевого робота. Этот пока действовать самостоятельно не может. Он только реализует сигналы моего мозга. Летим?

— Летим, — согласился я. — Интересно будет посмотреть. Но у меня план созрел.

— Это хорошо, — согласился подполковник.

— Серегин?

Старший сержант как раз выглянул из захваченного вертолета и сделал утвердительный знак рукой. Я вспомнил задание, которое дал замкомвзвода.

— Бекбулатов!

— Здесь я, — шагнул ко мне капитан, закрывая свой ноутбук. — Я тоже лечу?

— Ты главным действующим лицом будешь. Генеральский мундир примерять не доводилось? Раздевай генерала, облачайся. Будешь его роль играть. Я так понял, что Лосовски его в лицо не знает.

— Понял, — улыбнулся капитан. — Только башмаки я свои оставлю. У него на пару размером меньше. Помогите мне…

Трое солдат взялись помогать. Генерал принялся активно стонать. С него сняли башмаки, потом портупею, бриджи и китель. Этого хватало для Бекбулатова. Мундир пришелся капитану впору, сидел на нем как влитой, тогда как на бесформенном заместителе министра висел мешком.

— Вы за это ответите, — шепелявя, пригрозил генерал.

— Перед президентом США? — спросил я. — Или перед директором ЦРУ?

— Перед Льюисом Кантом, — сказал капитан Бекбулатов, вспомнив имя человека, с которым разговаривал капитан Лосовски.

— Свяжите генерала покрепче, чтобы пошевелиться не смог, — распорядился я.

Солдаты сразу начали выполнять приказ. Мне показалось, что делали они это с удовольствием. Будет мальчишкам о чем вспомнить после службы. Не каждый день такое выпадает. Одно дело бандитов «вязать». Через это многие проходят. А вот генералов — это надолго в памяти останется.

Я отвел в сторону капитана Бекбулатова и подполковника Соколова, объяснил им свой план. Не забыл предупредить подполковника о том, что в группе Лосовски есть человек СВР. Объяснил, что определить лейтенанта Принстона можно только по росту. Он на голову выше всех.

— Возражений нет?

— Работаем, — согласился подполковник. — Приятно, когда полевые испытания сразу становятся боевыми испытаниями. Это сокращает нам время.

— Второе отделение — за мной! Золотарев, с нами!

Мы быстрым шагом направились к вертолету. На первой трети пути нас резко опередил робот, шагающий уверенно и быстро, несмотря на собственную очевидную тяжесть. И, пока мы половину дистанции преодолели, робот уже запрыгнул в салон вертолета, даже не воспользовавшись трапом. Наверное, правильно сделал, иначе нам пришлось бы запрыгивать, потому что трап под его весом наверняка сломался бы…

* * *

Капитан Лосовски закончил сборку психотронного генератора, не успел только подключить энергетическую установку, когда послышался звук вертолетного двигателя.

— Летит. Я выхожу вперед. Подключайте. Будьте готовы. Он должен приземлиться в стороне. Как только генерал отойдет ко мне, я дам отмашку рукой, и — включайте.

Чтобы все выглядело естественно, капитан отошел в сторону метров на пятьдесят. И для наглядности даже рукой показал, куда вертолету садиться. Все было так, как он и рассчитывал. Сам капитан отошел в сторону, не желая глотать пыль, поднятую винтами сильной машины. Винты так и не остановились, хотя снизили обороты. Так обычно делают, когда приземляются на короткое время.

Вертолет встал так, как ему и полагалось. Генерал, видимо, очень хотел посмеяться над своими охранниками и над вертолетчиками. Подставил их под прямой удар генератора. Открылся боковой люк, и, к удивлению капитана Лосовски, из люка легко выпрыгнул человек в тяжелом экзоскелете и стал выставлять трап, по которому важно спустился человек в генеральском мундире. Генерал что-то сказал человеку в экзоскелете и двинулся к капитану Лосовски, который невольно вытянулся по стойке «смирно», хотя перед ним и был генерал другого государства. Человек в экзоскелете двинулся следом. И только через какое-то мгновение Лосовски понял, что это не человек, а настоящий боевой робот. И совершенно непонятно, почему робот сопровождает генерала.

Капитан растерялся, глянул на своих помощников и поднял руку, чтобы дать отмашку. И тут прямо из груди робота высунулось сразу два пулеметных ствола, раздались выстрелы. Лосовски увидел, что рядом с генератором никого нет. Он бросился было бежать, и, обернувшись через плечо, увидел, что робот готов бросить в его сторону гранату. Лосовски залег, и робот с удивительной скоростью преодолел разделяющее их расстояние, наступил капитану на спину тяжелой ногой, придавил его к земле и тут же бросил одну за другой три гранаты. Гранаты взрывались негромко, но взрывались там, около генератора, к которому подошли трое чеченских проводников. Что с проводниками случилось, Лосовски не понял. Их не разметало взрывом, как обычно бывает, а просто свалило, как неустойчивые бревна.

Вертеть головой, когда на спину давит такая тяжесть, было сложно. И Лосовски увидел, как мимо него пробегает с десяток солдат в российском армейском камуфляже. Солдаты бежали к генератору. И уже через тридцать секунд связывали группу испытателей. А рядом с самим капитаном остановились три офицера. Робот убрал ногу. Лосовски сел и улыбнулся, желая напугать подошедших. Однако один из офицеров, в легком экзоскелете, который русские называют экзокостюмом, присел перед американским капитаном. Лицо офицера показалось отдаленно знакомым.

— А ведь действительно похож… — сказал офицер на плохом английском.

И улыбнулся в ответ на улыбку сидящего американца.

Лосовски отшатнулся…

notes

Назад: Глава тринадцатая

Дальше: Примечания