Глава третья

В «Пьер» она вернулась обессилевшей около четырех часов с одной большой коробкой. И эту одежду выбрать было непросто! Она не знала, что надеть к обеду Ди. В «Бергдорфе» продавщица сказала ей, что в моде миди-юбки, а мини уже устарело. Но в полдень, когда девушки хлынули из контор на ленч, Пятая авеню изобиловала мини и микромини. На Лексингтон-авеню Дженюари увидела индейскую бахрому, джинсы, спортивные костюмы и длинные юбки в стиле ретро. Это был парад мод. Она остановила свой выбор на длинной юбке, сшитой из кусочков материи, и красной блузке из джерси, которую видела на манекене, выставленном в витрине «Блуминг-дейла». Продавщица заверила девушку, что этот костюм подойдет для любого случая.

Вернувшись в отель, Дженюари подошла к стойке и спросила, нет ли сообщений. К ее удивлению, клерк протянул два листочка. Придерживая коробку одной рукой, она принялась читать по дороге к лифту. Одно послание поступило в три, другое — в половине четвертого. В обоих содержалась просьба позвонить в «Плазу»… номер 36. Внезапно она улыбнулась. Ну конечно… это, вероятно, офис Майка.

Когда Дженюари открыла дверь «люкса», горничная вытирала пыль с нефритовых слоников, стоявших на камине. При дневном освещении апартаменты выглядели еще красивее. Солнце отражалось в серебряных рамках с фотографиями, расставленных на пианино. Их было много. Дженюари узнала сенатора, Нуреева, посла и восхитительную Карлу. Подойдя ближе, разглядела выцветшую чернильную надпись. «Дидре от Карлы». Дженюари посмотрела на высокие скулы, потрясающие глаза. Горничная подошла к девушке.

— Слева — три принца. И раджа. Дженюари кивнула.

— Я смотрела на Карлу.

— Да, она очень красива, — сказала женщина. — Меня зовут Сэди. Рада с вами познакомиться, мисс Дженюари.

Девушка улыбнулась. Женщина лет шестидесяти пяти напоминала уроженку Скандинавии. Ее светлые блеклые волосы были стянуты на затылке в маленький тугой узел. Чистое лицо немного блестело. Крупная, ширококостная, сильная горничная сказала:

— Мисс Дидра велела мне развесить ваши вещи. Я взяла на себя смелость переставить полки в вашем шкафу. Когда привезут чемоданы?

— Их нет, — ответила Дженюари. — Вы видели все вещи. И вот кое-что из «Блумингдейла».

— Я поглажу. Мисс Дидра сейчас ушла, но если вам что-то понадобится, возле кровати есть кнопка. Она соединена с кухней и моей комнатой. Я услышу звонок. Не знаю, курите ли вы, но я положила сигареты в вашу спальню. Если вы предпочитаете какую-то определенную марку, сообщите мне.

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, приму ванну и отдохну.

— Звоните, если вам что-то понадобится. Я также оставила в вашей комнате свежие журналы мод. Мисс Дидра подумала, что они вам пригодятся. Она сказала, что вам предстоит многое наверстать.

Сэди покинула комнату с коробкой из «Блумингдейла». Через секунду она вернулась назад.

— Да, в шесть часов придет Эрнест.

— Эрнест?

— Это парикмахер мисс Дидры… Он появляется ежедневно в шесть вечера.

Дженюари вспомнила о сообщениях, которые она держала в руке. Пройдя в свою комнату, села на кровать и назвала телефонистке номер. После трех гудков на коммутаторе сняли трубку. Дженюари попросила соединить ее с абонентом 36.

Пауза… щелчок… другой голос:

— Офис мисс Риггз.

— Что? Дженюари встала.

— Кто вы? — прозвучал раздраженный голос.

— Я — Дженюари Уэйн. Кто такая мисс Риггз?

— О, я — секретарь мисс Риггз. Один момент, мисс Уэйн. Соединяю вас.

Снова щелчки. Затем кто-то удивленно протянул:

— Дженюари, это действительно ты?

Голос был вкрадчивый, аристократический, сдержанный.

Дженюари попыталась вспомнить, кому он принадлежал.

— Кто это? — спросила она.

— Господи, Дженюари. Это я… Линда. Линда Риггз!

— Линда… из школы мисс Хэддон?

— Ну конечно. Что, есть еще одна?

— О, сколько лет прошло! Как твои дела, Линда? Как ты нашла меня? Чем занимаешься? Линда засмеялась.

— Это я должна задать тебе эти вопросы. Но сначала о работе. Почему твой отец так обошелся с Китом Уинтерсом?

— С Китом?

— С Китом Уинтерсом… фотографом…

— О, вчера вечером? (Боже, неужели это было всего лишь вчера?)

— Да, я послала его сфотографировать тебя для нашего журнала.

— Какого журнала?

Линда, помолчав мгновение, произнесла с недовольным оттенком в голосе:

— Я — главный редактор «Блеска», и…

— Главный редактор!

— Дженюари, ты что, с луны свалилась? Я была звездой шоу Майка Дугласа в прошлом месяце. И меня пригласили выступить в шоу Мерва Гриффина, когда я следующий раз приеду на Запад.

— Понимаешь, я была в Европе и…

— Но все знают, что я сделала для «Блеска». Я — самый молодой и самый известный главный редактор в мире. Конечно, я не Хелен Герли Браун. Но и «Блеск» — это не «Космополитен». Дай мне время. Я собираюсь сделать этот журнал самым популярным.

— Чудесно, Линда. Помню, мне было тогда лет десять; после твоего ухода из школы мисс Хэддон мы все обезумели, узнав, что ты…

— Младший редактор, — закончила фразу Линда. — Возможно, эта должность производила впечатление на учениц мисс Хэддон, но за звучным титулом скрывалась рабская работа. Боже, я носилась по городу шестнадцать часов в день. Выискивала бриллианты для демонстрации мод… варила кофе фотографам… выполняла поручения сотрудников художественного отдела… привозила серьги, забытые редактором отдела моды, — и все за какие-то семьдесят пять долларов в неделю. Но в восемнадцать лет это захватывало. Я спала четыре часа в сутки и еще успевала ходить каждый вечер на танцы в клуб. Господи, я уже устала от одного рассказа об этом. Кстати… сколько тебе лет?

— В январе исполнится двадцать один.

— Отлично. Мне двадцать восемь. Забавно, как исчезает разница. Я о возрасте. Когда мне было шестнадцать, а тебе восемь, я едва замечала твое существование. Вспоминаю, ты была одной из малышек, что ходили за мной в школе мисс Хэддон, да?

— Вероятно.

Дженюари не сочла нужным объяснять, что никогда не принадлежала к толпе поклонниц Линды.

— Поэтому я и отправила Кита Уинтерса в «Пьер». Отдел светской хроники узнал, что ты прибываешь из Европы, и я решила напечатать в «Блеске» фотографии Дженюари и Майка Уэйнов, сопроводив снимки статьей о твоей встрече с новой женой отца. Твой папа обошелся с Китом сурово, но снимок удался. То ли ты исключительно фотогенична, то ли и правда превратилась в настоящую красавицу. Слушай, почему бы тебе не заглянуть к нам завтра… часа в три? Я сочиню сопроводительный текст, и мы сделаем хорошие фотографии.

— Буду рада увидеть тебя, Линда, но насчет статьи не знаю.

— Поговорим об этом завтра. Знаешь, где находится здание «Мослера»? Это на Пятьдесят второй, возле «Мэдисон». Мы занимаем три верхних этажа. Поднимайся в пентхаус. До встречи. Чао.

Дженюари наполнила водой ванну, легла в нее и закрыла глаза. Только сейчас она поняла, как сильно устала. Подумала о Линде — некрасивой, живой, энергичной… Теперь она была… судя по ее тону, важной особой. Дженюари почувствовала, что засыпает. Ей показалось, что голос Сэди прозвучал всего через несколько секунд.

— Мисс Дженюари, проснитесь.

Она подняла голову, села. Вода была чуть теплой. Боже, уже шесть!

— Мисс Дидра говорит, что вам пора одеваться к обеду, — объяснила Сэди. — Я выгладила ваше платье. Оно висит в шкафу в спальне.

Дженюари уже оделась, когда Дидра, постучав, вошла в ее комнату. Мгновение они смотрели друг на друга. Дженюари смущенно протянула руку.

— Поздравляю вас. Боюсь, я забыла сделать это ночью.

Ди коснулась своей щекой щеки Дженюари.

— По-моему, мы обе многого не сказали вчера. Мы познакомились не в самых удачных обстоятельствах.

— О, боже…

— Что случилось? — спросила Ди.

— Я забыла купить халат. Ди рассмеялась:

— Оставь себе халат Майка. Ты выглядишь в нем превосходно. Некоторые женщины неотразимы в мужской одежде. Я не отношусь к их числу.

Дженюари решила, что Ди более красива, чем ей показалось сначала. Сегодня она уложила свои пепельные волосы в стиле Гибсон. Дженюари поняла, что в ушах Ди — настоящие бриллианты. Она была очень женственна в черных шелковых шароварах, и Дженюари вдруг засомневалась в уместности своей юбки, сшитой из кусков материи.

Ди отступила на шаг назад, оценивающе разглядывая девушку.

— Мне нравится… только тут нужны драгоценности. Она позвонила Сэди, и горничная тотчас появилась в комнате.

— Принеси мою шкатулку с украшениями, Сэди.

Сэди вернулась с большим кожаным футляром, и Ди стала примерять на Дженюари золотые цепочки. Она настояла на том, чтобы девушка повесила в уши серьги в виде золотых обручей. («Дорогая, они великолепно подходят к твоему загару… ты похожа на цыганку».)

Дженюари едва не сгибалась под тяжестью четырех цепочек, нефритового кулона и львиного клыка в золотой оправе. (Ди пояснила, что сама застрелила этого льва во время сафари.)

— Мне нравится твой макияж, — сказала Ди, приблизившись к девушке. — У тебя фантастические собственные ресницы. Отсутствие помады на губах подчеркивает твою молодость. Твои волосы просто восхитительны. Сегодня вы, молодежь, не обременяете себя укладкой. Длинные распущенные волосы в моде. В твоем возрасте я стриглась и делала перманент. В начале пятидесятых все сходили с ума от итальянского стиля. Я всегда говорила Джине, что готова убить ее за то, что она ввела его. У меня от природы прямые волосы, и, кажется, я полжизни провела под феном с бигуди на голове. А теперь в моде длинные прямые волосы… хотя, бог видит, Карла не меняла свой стиль с восемнадцати лет.

— Какая она?

Ди пожала плечами.

— Карла — одна из моих самых старых и близких подруг… один господь ведает, как я терплю ее эксцентричные выходки.

— У мисс Хэддон, — сказала Дженюари, — мы все смотрели по ТВ ее фильмы. Для меня она — более великая актриса, чем Гарбо или Дитрих, потому что обладает грацией балерины. Сколько требует мужества, чтобы уйти из кино в сорок два и больше туда не возвращаться!

Ди закурила сигарету.

— Она никогда не любила сниматься. Всегда обещала уйти, как только заработает достаточно денег. Постоянно копила их.

— Где она сейчас? — спросила Дженюари.

— Кажется, вернулась в Нью-Йорк. Она скоро позвонит. У нее квартира на Ист-Ривер. Великолепные апартаменты, но, кроме нескольких подаренных ей картин и неплохих ковров, в доме ничего нет. Карла панически боится тратить деньги. Я ждала ее в Марбелле. Твой отец испытал разочарование… я знаю, что он хочет познакомиться с ней. Боже, до этого лета она всегда бывала у меня. Прошлой весной Дэвид устал постоянно выводить нас куда-то. Она обожает балет. До сих пор придерживается своего прежнего артистического режима — подъем в семь, четыре часа у станка, в десять — сон. Но она может отправиться на обед с близким человеком и обожает смотреть ТВ. На самом деле стоит только узнать ее получше, как она начинает казаться весьма скучной. Ее коронный номер — исчезновения. Например, прошлым июнем она пропала, просто сказав мне «До свидания» и ничего не объяснив. Лично я, — Ди понизила голос, — думаю, что она уезжала сделать подтяжку. Кожа Карлы стала чуть провисать… хотя господь не допускает, чтобы черты ее лица, ставшие бессмертными, как-то менялись. Дженюари засмеялась:

— Теперь я боюсь знакомиться с Дэвидом.

— Почему?

— Ну, если Дэвид устал выводить ее в свет по вашей просьбе, то мое общество покажется ему еще более тягостным.

Ди улыбнулась:

— Милая детка, посмотри на себя в зеркало. Карла разменяла шестой десяток, а Дэвиду — двадцать восемь. Она потушила сигарету.

— А сейчас мне пора заглянуть к твоему отцу. Насколько я знаю его, он сейчас смотрит новости и еще не побрился. Почему мужчины не любят бриться два раза в день? Женщины накладывают макияж гораздо чаще. Да, кстати, я сказала всем, включая Дэвида, что в Швейцарии ты училась в «Международном институте». Это отличный колледж.

— Но зачем?

— Ты говоришь по-французски?

— Да, но…

— Дорогая, доверься мне. Ни к чему упоминать тот несчастный случай. Люди подумают, что ты могла повредить голову. Кое-кто насторожится, узнав, что ты лечилась в клинике. Ты должна познакомиться с лучшими людьми и жить в свое удовольствие… не стоит оповещать всех о твоих прошлых болезнях.

— Но сотрясение мозга и переломы костей — это не болезни…

— Дорогая, все связанное с мозгом отталкивает людей. Я помню Курта… я собиралась выйти за него замуж, пока он не сказал мне, что у него в черепе после горнолыжной травмы стальная пластина.

Она передернула плечами.

— Я не смогла бы прикоснуться к голове, внутри которой металл. В этом есть что-то от Франкенштейна. К тому же, если металл соприкасается с мозгом, он, очевидно, влияет на них каким-то образом. Послушайся меня, дорогая. И еще… я попросила Дэвида прийти на двадцать минут раньше остальных гостей. Оставайся до его прибытия в своей комнате. Я дам тебе сигнал, когда выходить. Появление всегда должно быть обставлено подобающе.

Шагнув к двери, она повернулась.

— Ты влюбишься в Дэвида. Как и все женщины. Даже Карла нашла его не просто интересным. А Карла не способна влюбляться. Не потеряй голову от его красоты. Будь сдержанна и излучай обаяние. Я уверена, тебе его не занимать. В конце концов, твой отец обладает им в избытке.

Открыв дверь, Ди замерла в тот момент, когда Дженюари собиралась сесть на кровать.

— Нет… нет. Ты не должна садиться. На юбке появятся складки. При первом появлении человек должен выглядеть безукоризненно. Теперь я должна спешить. Эрнест ждет меня, чтобы зафиксировать мою прическу лаком. Оставайся здесь… пока не придет время познакомиться с Дэвидом.