Вечерние прогулки еще с полгода продолжались. И даже зимой, в самый мороз и обжигающий ветер, когда люди, в том числе и одинокие девушки, не гуляют, а лишь изредка спешат куда-то. Потом прогулки прекратились сами собой, потому что не приходило то, чего он ждал.

А ближе к весне Леший почти по-собачьи затосковал. Выть иногда хотелось, как воет оставленная одна в квартире собака. Он снова вспоминал теплоту губ девушки, которую избил или убил, когда поймал полный отвращения к нему взгляд, и что-то горячее начинало бурлить между животом и грудью, клокотать, требовать выхода. Он боролся с этим гейзером, как мог. Самым сильным средством в такой борьбе было воспоминание о страхе. Но логика желания побеждала страх довольно легко. Город слишком многолюден, чтобы Леший не мог спокойно думать о повторении. Повторения хотелось. Желание буквально вытягивало все внутренности, и он ощущал порой настоящую физическую боль.

Зацвели деревья, майские ласковые дни становились невыносимыми. Иногда сразу после занятий в институте, иногда прямо с занятий, а порой и вместо занятий он уходил из города. Недалеко. В городской бор. Институт рядом. Едет туда, но проезжает лишнюю остановку и уходит. Бродил подолгу вдоль дороги, не углубляясь в густые заросли.

И видел, что бор посещается многими людьми. Он и раньше знал это, знал, что в хорошую погоду здесь бывает более многолюдно, чем вечером на городских улицах, но деревья и кусты давали иллюзию скрытности.

Ежедневно в бору неспешно прогуливались пенсионеры. У них был всегда свой маршрут. Этот маршрут в городе так и называли «тропой пенсионеров». Так даже в газете писали, требуя поставить на этом маршруте скамейки для отдыха. Была здесь и «тропа здоровья» – там люди бегали «от инфаркта», подтягивались на поставленном прямо среди деревьев турнике, отжимались на параллельных брусьях, сваренных из старых водопроводных труб.

Часто, особенно весной, можно было встретить здесь и парочки. От молодых до людей уже в возрасте. Но все они искали или уединения, или встречались там, где их не могли увидеть, потому что в другом месте встречаться им было негде. Вот эти-то парочки и привлекали внимание Лешего больше всего. Он понимал, для чего они идут в бор. И незаметно сворачивал с дороги следом за ними. Он просто подсматривал. И какое-то время вуайерство давало ему даже удовлетворение. Но потом, уже вечером, уже дома, уже в своей холодной и одинокой постели, он все вспоминал, воображение наращивало подробности, и становилось совсем невмоготу.

Он понимал, что ему нужна женщина. Она нужна была больше, чем все остальное в жизни, она была важнее всего. Такая женщина, которая не унизит его…

Эти понятия в его воспаленном желанием мозгу сливались в одно единое, непротиворечивое. Но где взять ее, если даже самые некрасивые, вообще не нужные никому, отворачиваются от него. А взять ее надо. И взять ее надо будет – он уже так решил и даже представил себе это очень зримо – силой…

Одинокие девушки не гуляли в городском бору. Они приходили туда с парнями. С парой связываться казалось опасным. Неизвестно, на какого парня можно нарваться. На всякий случай Леший купил себе нож. Вдруг да он не удержится, и тогда парень будет ему не помехой… Он просто пригрозит ему ножом… И прогонит его…

Так ходил он несколько дней. Он готовился. И всякий раз, когда видел углубляющуюся в чащу парочку, шел за ней. Но напасть не решался. Даже имея в кармане нож.

Тогда он вдруг подумал, что есть здесь и такие, за которых некому постоять. Гораздо меньше, но они же совсем беззащитные. Молодые матери, которые катают малышей в коляске, чтобы свежим сосновым воздухом дышали. Они же даже убежать с коляской не смогут. Правда, часто они ходят не поодиночке. Но и одиночек он тоже видел. Только тогда они не интересовали его. Тогда он подсматривал за парочками.

Новая задача требовала и новой тактики. Теперь он уже не по дороге ходил, а прятался в самых густых кустах, выжидая момента. И момент настал. Молодая и очень толстая мать катила коляску, что-то напевая себе под нос, прямо мимо кустов, где прятался Леший. Он решил сразу пригрозить ей ножом. Чтобы крика и сопротивления не было. А если что, то ребенку пригрозит. Какая мать это выдержит? С тем и выскочил прямо перед коляской.

Женщина остановилась, недоуменно посмотрела на него.

– Молчи, а то ребенка убью… – прошипел Леший.

Она сразу нож увидела. И такой крик подняла, что Леший сам в первый момент испугался.

– Молчи, сука… Убью, – сказал он, придя в себя только через несколько секунд.

Но женщина за собственным криком его даже не услышала. Она испугалась так, что вообще была, похоже, не в состоянии понимать никакие слова.

И в этот момент недалеко появился мужчина в спортивном костюме. Как раз из тех старичков, что «от инфаркта» бегают. И бежал он прямо на Лешего. И нож, наверное, видел, но бежал, чтобы помочь женщине. Не боится на нож бежать, значит, имеет основания не бояться, решил Леший.

И он сам испугался. Стремительно развернулся и только услышал, как трещат кусты, сквозь которые, не разбирая тропинок, он проламывается. И долго еще бежал, задыхаясь, и долго еще казалось ему, что этот седой, спортивного вида мужчина гонится за ним. И про нож он забыл совсем, хватился только, когда был далеко-далеко от этого места. А потом обходил весь бор по большой дуге, чтобы выйти из него совсем в другом районе.

И опять несколько дней он чувствовал себя так же, как после того первого раза, когда избил девушку. Он каждого взгляда прохожего пугался.