Эпилог

Михаил Викторович позвонил вскоре после того, как на площадь подогнали полицейский грузовик. С этим грузовиком чуть было не возникла проблема, но все разрешилось. Единственным чужим человеком в отряде спецназа ГРУ оказался именно водитель грузовика, который ни в какую не пожелал доверить свою машину другому. А механик-водитель боевой машины пехоты был не против остаться в поселке, тем более что и ураган он пережидал в подвале дома своих дальних родственников, и местный самогон ему пришелся по вкусу. Выбираться из-за стола, пусть и подвального, ради боевых действий механик-водитель желанием не горел и потому согласился отпустить свою БМП под чужим управлением. Отряд был готов к выступлению, но казак, звонка которого с нетерпением ждал Виталий Владиславович, спецназовцев не поторопил, хотя и сообщил, что в их местах ураган не настолько сильный, чтобы людей угробить, опасность представляют только несколько мощных смерчей, разгуливающих то по холмам, то по скалам. Один из смерчей, как рассказал Михаил Викторович о своих наблюдениях, захватил часть каменной горки, сооруженной бандитами для защиты расщелины, разворошил свежие могилы погибших бандитов и, кажется, утащил куда-то их тела. Потом по той же горке на скалы поднялся и ушел в сторону.

— Вас хоть, слава богу, не задело. Но опасность, наверное, еще есть? — поинтересовался Устюжанин.

Его интерес был естественным и вполне деловым — подполковник ждал сообщения о том, что бандиты готовятся к выезду. Если он вовремя не получит такого сообщения, может опоздать со своими запланированными действиями, кроме того, случись что с наблюдателем — и команду подполковнику дать будет некому.

— Сережу с Виктором, наверное, напугало, рядом с ними смерч прогулялся. Мне казалось, он, как живой, несколько раз порывался в расщелину заглянуть. Непонятно себя вел. Затем на холм ушел, в сторону моего побитого грузовичка. Боюсь, не поломал бы машину.

— Продолжайте наблюдения, — сказал Устюжанин. — Мы готовимся…

Чингис открыл дверцу машины и огляделся. Движение воды было заметно даже невооруженному глазу. Она стекала в сторону выхода, хотя дождь еще шел, но это был уже просто дождь, а не сопутствующий урагану ливень. «Чингисхан» выдохся, но не выдохся сам Чингис. Он только почувствовал свою силу и уверенность, хотя потери в отряде эту уверенность слегка подломили. Правда, сравнивая их с теми, что понес противник, Чингис ощущал гордость и за себя, и немножко за своих людей. Он сумел их подготовить так, что хваленые «волкодавы» ничего не смогли ему противопоставить, они даже сопротивляться возможности не имели. Правда, и ответная их атака была убийственной для отряда, но еще более убийственной она стала для самих «краповых».

Перед выходом на операцию Чингис всегда заставлял своих бойцов тщательно чистить обувь сапожным кремом. Это была не прихоть, просто сырость может любого человека с ног свалить, а сухие ноги позволяют человеку стоять прочно и не терять здоровья. Хорошо начищенные, пропитанные кремом с воском башмаки армейского образца воду не пропускают, и ноги остаются сухими. Свои башмаки амир чистил сам, причем с особой тщательностью. И сейчас, на глаз прикинув глубину воды под машиной, он смело шагнул за порог, выпрямился и осмотрелся. Стоящие позади машины от смерча, кажется, не пострадали. Увидев, что амир вышел, покинули свои насиженные теплые места и остальные.

— Как дела? — крикнул Чингис.

— Заднее стекло камнем разбило, — раздался голос из задней машины. — Всю машину ливнем залило. Промокли…

— Терпите. Утром будете на базе греться.

Чингис посмотрел на часы. Время уже пошло к вечеру. Торопя события, он двинулся к выходу из расщелины, чтобы с горки осмотреть окрестности и узнать, что думает о его дальнейших действиях «Чингисхан». Поскольку амир никого за собой не позвал, бойцы за ним не двинулись, остались около своих машин.

Поднявшись на горку, Чингис в первую очередь осмотрел окрестности, а потом и небо. Небо, «Чингисхан» то есть, посылало его на дальнейшие боевые действия. А вот то, что было вокруг, радовало мало. Во-первых, «Чингисхан» полностью разорил свежие могилы погибших бойцов отряда и неизвестно куда унес их тела, как и тело связанного пленника. Только тело Базаргана прибило к его машине. Но противиться воле «Чингисхана» и искать тела для нового захоронения тоже не стоило. Ураган свое дело сделал, предоставив Чингису делать свое. И еще вызывало беспокойство большое количество глубоких луж в окрестностях. Склоны холмов не имели ровного стока, и в яминах осталась после ливня вода. Вообще-то, часть ям можно и объехать, но в тех, которые не объедешь, есть возможность застрять. Почва глинистая, после ливня становится скользкой. Однако ветер все еще был сильный, и Чингис надеялся, что он склоны быстро просушит. Высушить лужи, конечно, не сумеет, не лето на улице, а преддверие зимы, тем не менее, хотя бы частично должен помочь. Дальше придется выезжать с предельной аккуратностью, а кое-где, возможно, возникнет необходимость машины и толкать. Но это-то, последнее, как раз и не самое страшное. Все российские водители время от времени с этим сталкиваются и проблем в подобном не видят.

Однако время подготовиться еще было, хотя до темноты, до того момента, когда уже будет плохо видно даже то, что под ногами, оставалось не так уж долго, а сделать требовалось многое.

Амир вернулся в расщелину, кивнул в сторону тела Базаргана, все еще покоящегося на крыше его же собственной машины, и сказал Джумали:

— Ты займись с кем-нибудь похоронами. Побольше камней наложите. Остальные пусть проход разбирают. Хотя… Просто вынесите Базаргана. Только в лужу не положите. Найдите место посуше и всю горку на его тело переложите. Это будет его поминальный холм…

Алексей, начальник районной передвижной механизированной колонны, подогнал топливозаправщик с соляркой, который заправил и полицейский тентированный «КамАЗ», и боевую машину пехоты, что называется, под завязку. После этого отряд спецназа ГРУ распределился по транспортным средствам. В грузовике командовал старший прапорщик Шевченко, в БМП на месте механика-водителя устроился старший лейтенант Логвинов, а в башне на командирское сиденье сел подполковник Устюжанин. Оператор-наводчик орудия, хотя Изжогин и навязывал спецназу своего, по словам подполковника, опытного, все же нашелся свой. В принципе, подготовка солдат спецназа ГРУ включает в себя навыки владения всеми видами оружия и вооружения. А с боевыми машинами пехоты спецназу ГРУ сталкиваться приходится даже чаще, чем с парашютами. И потому имелись и профессиональные операторы-наводчики, и любой другой солдат всегда мог заменить его, так что от услуг Изжогина отказались.

Расселись, приготовились. Ждали только команды. Просчитав ситуацию с остатком светлого времени суток, подполковник Устюжанин понимал, что Чингис вот-вот начнет действовать. Задержать его может только ураган, но небо и с юго-восточной стороны стало заметно светлее, значит, момент приближался.

Сигнал поступил в образе телефонного звонка:

— Товарищ подполковник, это Михаил Викторович. Они вышли. Начали разбор завала.

— Спасибо, казак. Отдыхай. Можешь даже поспать, только не храпи громко. Выбираться оттуда советую только после отъезда банды Чингиса. Хотя с двумя ранеными вообще лучше не выбираться. Но я позвоню, когда все закончится, и согласуем действия. Решим, как вас оттуда вытащить.

— Хорошо. Будем ждать. Я возвращаюсь к своим «краповым». Как они там, не знаю.

— Добро. Позвоните мне. Сообщите состояние раненых.

— Обязательно…

Вечер наступал стремительно, словно ураган. Чингис привык к тому, что в горах между днем и ночью практически нет перерыва. Весь вечер сводится обычно к нескольким минутам. За эти минуты солнце сначала только касается нижним краем хребта на западе, потом совсем прячется, и тогда наступает ночь. Но Чингис слышал много разговоров о продолжительности вечера на равнине, о его плавности и ждал, что отряду будет отпущено больше времени. Оказалось, что темнеет быстро и стремительно. Тогда амир уже сам взялся за камни и начал вместе со всеми растаскивать горку. Только тогда он понял, на какой труд определил бойцов своего отряда. Сначала заболели руки, которые Чингис умудрился сразу же ободрать. Потом спина не позволяла разогнуться с очередным камнем, и приходилось сначала приседать и только потом выпрямляться. Ноги все-таки у человека отличаются большей силой, чем руки и спина. Скоро и пот стал заливать глаза, несмотря на то что ветер был пронизывающим, ледяным и все еще достаточно крепким. Но работа продвигалась. Теперь уже не было необходимости разгораживать весь проход, следовало только узкое место освободить, чтобы машина могла выехать задним ходом. Общими усилиями, устав и измотавшись от непривычной работы, бойцы вместе со своим амиром успели засветло расчистить выезд и выехать. Только один Джумали умудрился задним крылом зацепиться за скалу. Но машина была не его, и Джумали не берег ее. А Базарган остался под высокой каменной горкой, благополучно захороненный, в отличие от других погибших, унесенных ветром неизвестно куда. Все остальное по завершении основной работы казалось простым и легким. Но это только казалось. Выезжали уже при свете фар. Ориентироваться при отсутствии готовой дороги было сложно, но возможно, хотя все следы смыло ливнем. Гораздо труднее было проехать туда, куда хотелось проехать. Небольшие озера, оставленные ливнем, были кругом, и пришлось петлять среди них, теряя в темноте общее направление, в дополнение ко всему, четыре раза машинам удалось застрять, хорошо хоть не всем сразу. По одной вытащили все и поехали дальше. Так и выбрались на дорогу. А там уже мир показался распрекрасным, и жизнь, даже ночная, только радовала, несмотря на то что все ужасно замерзли. Автомобильные печки, как это бывает в российских машинах, грели только переднего пассажира и водителя. Но постепенно тепло и на задние сиденья пришло…

— Товарищ подполковник, это Михаил Викторович.

— Да-да, слушаю вас.

— Они выехали. Три машины. Чингис в передней на переднем пассажирском сиденье. Номера записывайте.

— Диктуй, я запомню.

Михаил Викторович продиктовал.

— Спасибо, казак. Мы встречаем их у моста. Скоро и вас вытащим. Отдыхай пока. Если раненые могут, попытайтесь к дороге выйти, чтобы нам вас не искать.

— Мы попробуем. Тут недалеко…

Чингис чувствовал некоторую расслабленность. Он устал от перетаскивания камней. Привык, что бойцы всю тяжелую работу делают без него, а он только командует. И тепло автомобильной печки расслабляло еще больше. Это обернулось тем, что Чингис задремал. И неудивительно, он не смыкал глаз уже почти сутки, как, впрочем, и все бойцы его отряда.

Амир засыпал и просыпался время от времени, смотрел на полотно дороги, освещаемое фарами автомобиля, и снова засыпал. В очередной раз проснулся от обеспокоенного окрика Джумали:

— Амир! Дорога перекрыта!

Чингис, как настоящий хищник, проснулся сразу с ясной головой. И увидел, что они приближаются к мосту, где устраивали засаду на «краповых», а перед мостом стоит БМП с включенными фарами и прожектором и освещает участок дороги. Сбоку у обочины стояли двое солдат, а на дороге, сигналя им рукой, требовал остановки офицер.

— «Поворотник» включи, покажи, что готов остановиться, — сразу сориентировался в ситуации амир. — Сбрось скорость, переключи на «вторую». Ближе подъедем, дави. Оружие к бою. Солдат расстрелять сразу.

Вторая и третья машины тоже включили сигналы поворота, демонстрируя желание остановиться у обочины. Все действовали правильно, и это не было спонтанным, поскольку подобные ситуации многажды репетировались.

«Первая» и «вторая» передачи автомобиля позволяют набирать скорость наиболее интенсивно, даже после почти полной остановки. Офицер на дороге подставил себя, значит, заслужил то, что получит. Мог бы просто стоять на обочине и рукой махать, тогда отделался бы автоматной очередью. А автомобиль, наверное, хуже пули, бронежилет от автомобильного колеса не спасет.

Джумали все делал правильно. Всем поведением автомобиля он демонстрировал, что собирается остановиться, а ничего не подозревающий офицер стоял на дорожном полотне и подставлял себя под удар капота. Метров с восьми, чтобы дать машине возможность разогнаться, Джумали вдавил педаль акселератора в пол. Все делалось так, как должно было бы делаться, как отрабатывалось на тренировках. Офицер был обречен.

Но он повел себя совсем непонятным образом. Вместо того, чтобы шарахнуться в сторону, офицер двинулся вперед и перед самой машиной вдруг неожиданно подпрыгнул, толкнулся ногой о капот, который оказался под ним, еще выше подпрыгнул, переступил через крышу и багажник и только тогда спрыгнул, но не под идущую следом машину, а в сторону. И тут же с разных сторон — спереди, сзади, сбоку — зазвучали автоматные очереди. Там, где раньше стояло только двое солдат, их уже оказалось не меньше трех десятков. И они расстреливали машины в упор.

Джумали сразу получил в голову очередь сквозь лобовое стекло, и машина, приобретя ускорение, но потеряв управление, сразу нырнула с высокого откоса дороги и уткнулась капотом в кювет. Чингис выбил лицом лобовое стекло и больно ударился грудью, но сознания не потерял. Остальные машины остались на дороге, только управлять ими было уже некому. Преимущество в плотности огня в этот раз оказалось на стороне федералов.

Чингис попытался открыть дверцу, чтобы выбраться и убежать, но она никак не хотела открываться. И вдруг открылась легко и без усилий, даже без помощи самого Чингиса. Ее открыли с другой стороны. Тот самый офицер, что стоял на дороге и пытался машины остановить, протянул руку и вытащил Чингиса из машины, как щенка, за шиворот:

— Ну вот, Чингис, и кончилось твое ханство… А ханом ты так и не стал… Я подполковник Устюжанин, спецназ ГРУ…

— Михаил Викторович, это подполковник Устюжанин. Мы в вашу сторону едем. Выходите к дороге, а то мы не знаем, где вас искать, а Чингис дорогу показывать не хочет. Его машина с дороги вылетела, и он от удара язык прикусил. Все время молчит…

— А остальные? — спросил казак.

— Остальные уничтожены. Так вы выходите?

— Я свой грузовик завел. Мы выезжаем…