Возвращаясь от австрийских врачей, Разин сделал небольшой крюк и увидел свет в знакомом окне районного отдела ФСБ. Он не надеялся застать нужного человека так рано.

Дверь была уже открыта. За дверью солдат-часовой, сразу шагнувший навстречу с вопросом в лице, который он произнести еще не успел. Но одновременно такой же шаг с другой стороны сделал и дежурный по отделу, протянул руку для рукопожатия. Солдат отступил.

– Смотрю, у Страхова свет в окне…

– В час ночи приехал. Ночевал здесь, – ответил дежурный. – Пройдите, товарищ подполковник. Если свет горит, значит, уже проснулся.

Разин, скрипя деревянными ступенями, поднялся на второй этаж, дважды стукнул в знакомую дверь.

– Да-да… – раздалось в ответ.

– Ни сна, ни отдыха измученной душе, – сказал подполковник, переступив порог.

Капитан Страхов шагнул навстречу.

– Вы тоже птичка ранняя.

– Дела стараемся делать, чтобы прослыть людьми деловыми в деловом отношении… – скаламбурил Разин и сел на стул у стены. – Николай Николаевич, у тебя какая есть подробная карта района Асамги?

– Топографическая есть. Старая. Со всеми подробностями времен тридцатилетней давности. Есть аэрокосмическая съемка… Чуть помельче масштаб. Но более подробная. Современная. Есть еще…

Разин стукнул ладонями по коленям, жестом показывая бессмысленность дальнейшего перечисления.

– Вот такую именно мне и надо. Космическое око… Сможешь выделить экземпляр для операции?

– Только через полчасика. Когда «секретчик» подойдет. Все карты у него. Чай будете? Только что заварил… Специально, будто гадал, к вашему приходу.

– Буду. Если не жалеешь заварку.

Капитан проявил себя гостеприимным хозяином, только чай налил не в привычную руке подполковника объемную полулитровую тару, а в небольшие чашки. Но на крепкость напитка Разин пожаловаться не смог. Уважили его.

– В Асамги, я слышал, собираются эти придурки из миссии «Врачи без границ»… Неплохо было бы их использовать, товарищ подполковник, но… не согласятся…

– Согласились, – сказал Разин. – Я сейчас как раз от них.

– Сумели договориться?

– Сумел. Им очень хочется почувствовать себя героями и принять участие в освобождении тех итальянцев и француза.

– Осторожнее надо. Батухан кого-то из лекарей завалит, скандал поднимется несусветный.

– Постараемся такого не допустить. Поедем в форме милиции. Охрана. Миссии четыре человека в охрану выделили.

– Я бы порекомендовал настоящих ментов до окончания операции держать в отдельном помещении без средств связи. У нас тут все они повязаны в родственных и прочих отношениях. И не знаешь порой, от кого чего ждать.

– Мы так и предполагаем. Меняться местами будем на дороге, без чужих глаз. Ментов в закрытой машине доставят в наше помещение и оставят там под присмотром часового.

– Разумно. Чтобы скандала не было, я могу оформить это через нашу контору. В связи с оперативной необходимостью… С нами местное МВД пока еще считается.

– Это было бы прекрасно, хотя я сам на скандалы внимания не обращаю. Еще бы чайку, если можно…

Страхов налил еще чашку. Одновременно поинтересовался:

– План операции утвердили?

– Его утверждаю я. А потом даю готовый результат вместе с отчетом. В прошлую командировку было два случая, когда после утверждения плана мы никого не заставали на месте. Теперь я ученый…

– Хорошо вам, когда собственное начальство далеко. Нам так не позволяют. Требуют работать в тесном контакте и с местными властями, и с внутривойсковиками. Чтобы ни одного самостоятельного шага. Посидите пару минут… Я спущусь на первый этаж. Может, «секретчик» уже подошел. Карту брать на ваше имя?

– Вот это нежелательно. Опять могут возникнуть вопросы. У вашего же руководства.

– У нашего возникнут, даже если я возьму на свое имя. Но наше руководство к вашим действиям отнесется лояльно. Если местные власти начнут выступать по поводу вашей операции, наши просто разведут руками – ничего не видели, ничего не знаем…

– Приятно. Но лучше возьми на свое имя. Я возьму у тебя по акту.

Капитана не было около пяти минут. За это время Разин успел полностью опорожнить чайник, не разбавляя заварку кипятком. Карта, которую Страхов сразу развернул на столе, оказалась в самом деле очень подробной.

– Сгодится?

– Даже очень. Это для моих снайперов. Им следует вычислить, где Батухан выставит своих, а потом их обезвредить.

– По карте?

– По карте вычисляют наиболее удобные места. А потом держат эти места под визуальным контролем.

– Когда выезжаете?

– Мы, четверо, за час до австрийцев. Следовательно, завтра в одиннадцать. Пятерых отправлю сегодня после обеда. Снайперов и разведчиков. Придется им в лесу ночевать. Надеюсь, не просквозит…

– Ни пуха им…

– К чертякам!..

Занятия по рукопашному бою всегда проходят еще в темноте. Но болельщиков собирают, хотя это и происходит каждое утро, немало. К приходу подполковника все уже кончилось, спецназовцы вернулись в казарму, а местные внутривойсковики все еще стояли на улице, обсуждая зрелище и показывая друг другу что-то, нелепо размахивая необученными кулаками и ногами. У Разина такой показ вызвал улыбку. Улыбка стала слегка горькой, когда он заметил, что тем же самым, но еще более неумело, занят и начальник боевой подготовки части. Неуклюже показывает «правильное» нанесение удара ногой. Как он может готовить солдат, если сам ничего не умеет.

– Нога разгибается только в самый последний момент, – проходя мимо и не останавливаясь, подсказал подполковник, – иначе вас сразу за нее поймают и ответят пинком между ног!..

У внутренних войск есть свой хороший спецназ. И держать бы его здесь, в районе постоянных конфликтов на базовой основе. Говорят, скоро так и будет. Несколько лет уже так говорят. А пока без стеснения используется «на полную катушку» прикомандированный, но не подчиненный спецназ ГРУ, и в такие же командировки иногда гоняют своих. Хотя в подобном положении вещей, может быть, и есть свое рациональное зерно. Спецназ ГРУ имеет возможность работать самостоятельно, стоит только дать ему конкретное задание. А спецназ внутренних войск обязан согласовывать свои действия с местным МВД. Это не только постоянный тормоз. Это еще и частое предательство, откровенная подставка и прочие аналогичные неприятности.

Разин прямиком прошел в свою казарму, чувствуя за спиной провожающие взгляды. Он, как и остальные спецназовцы, к этим взглядам привык. На них всегда смотрят, им стараются подражать. Им и помогать полезли бы, долго не раздумывая. Их повседневная работа считается чуть ли не подвигом. А вот отрабатывать каждый удар до двадцати потов сможет не каждый. Но и это не главное. Желающих и умеющих хорошо и даже отлично драться – пруд пруди. А кто из других частей сможет так же, как они, без движения и звука просидеть ночь на морозе, сохраняя полное внимание и готовность в любой момент вступить в бой. А после этой ночи закоченевшими пальцами снять чехол с прицела «винтореза», задержать дыхание, чтобы ствол не шевельнулся, и нажать спусковой крючок в нужный момент так, чтобы пуля попала точно в цель? Для этого нужно особое умение. Умение терпеть. Умение терпеть – это главная и самая сложная часть работы спецназовца ГРУ. И вырабатывается такое качество годами тренировок.

Группа в казарме проверяла «подснежники» – средства связи. Маленький наушник вставляется прямо в ухо, к ушной раковине крепится легкий пластиковый кронштейн-пружина, доводящий до уголка рта миниатюрный микрофон. В работе это удобно. Если только не рукопашный бой. В рукопашке аппарат связи легко сломается от любого случайного удара. Кроме того, он достаточно заметен и непригоден для скрытого ношения. Поэтому четырем «милиционерам» придется обходиться без связи. По крайней мере, до того момента, когда пресекут попытку захвата заложников.

Разин дождался, пока «подснежники» уберут в чехлы-упаковку. В том числе и его прибор, проверенный майором Паутовым. И только после этого из дверей штабной комнаты дал команду:

– Прошу всех к столу. На завтрак у нас продукт аэрокосмической съемки. Карта передана мне под роспись. Поэтому попрошу обращаться аккуратно и грязные пальцы об нее не вытирать.

Группа склонилась над картой, пальцы, похоже, у всех чистые, потому что сразу «загуляли» по тропам и тропинкам. Началось обсуждение.

– Я бы здесь с удовольствием «подсел». С трех сторон кусты закрывают… И бруствер из камней, словно руками, выложен…

– Низко. Обзор маловат. Они же не знают точно, где амбулатория остановится…

– Это-то нам и на руку. Если раньше времени точки займут, ищи их потом… Может, и займут, только не те, которые нужно. Лекари заранее объявили, что встанут посреди села…

– Значит, будут срочно перебазироваться. Нам в это время самая работа…

– А не получится так, что вы себе место облюбуете, а они точно туда и двинутся? У кого-то там, я слышал, вкусы сходятся… То ли у снайперов, то ли еще у кого-то…

– Всякое может быть…

– Мне вообще кажется, что они рассеиваться не захотят. Парой засядут.

– Вам тоже парой надо.

– А если не засядут? Если захотят широкий обхват сделать?

– Конечно, при незнании дислокации требуется как можно более широкий сектор обзора.

– Значит, не парой садитесь!

Пошел обычный рабочий «треп», без которого не может обойтись ни одно обсуждение предстоящей работы. Но этот «треп», несмотря на традиционные подкалывания и подзуживания, всегда позволяет выяснить все возможные и невозможные варианты, которые один человек или даже сработанная пара не в состоянии так быстро просчитать. Сколько людей, столько и характеров. И характер каждого предполагал свое поведение в определенной обстановке. Собственное поведение и поведение противника.

Подполковник послушал, кивнул, сам вставил несколько фраз, давая дополнительное направление для обсуждения, и пошел заказывать машину для первой пятерки – они готовы к автономной работе.

Шерхан сел и потрогал рукой плечо. На пальцах осталась кровь. Стало жалко пальто. Хорошее пальто. Он привез его из Англии, где, как известно, шьют лучшую мужскую одежду. Но боль от ранения оказалась не сильной, хотя чувствовалось жжение во всем плече.

Охранник вышел первым, так и не выпустив из рук «узи». Обежал машину вокруг и услужливо открыл дверцу, протягивая руку, чтобы помочь выйти. Правильно сделал. Соображает. Ранение в правое плечо. Он открыл левую дверцу. Правую руку Шерхан и протянуть бы не смог. И смотрел охранник при этом больше по сторонам, чем на министра. Подбежали санитары. Не слишком торопясь, подошли два врача. Милиционеры на крыльце продолжали осматривать больничный двор – ствол автомата вместо третьего глаза.

Шерхан вполне мог бы обойтись без посторонней помощи. «Но из такого ранения вполне можно сделать себе хорошую рекламу», – быстро пришла мысль. И он решил делать ее, изображая страдающего. Машину покинул с помощью охранника и санитаров. Его тут же попытались уложить на носилки, но какое-то движение за раненым плечом заставило Шерхана обернуться. Придерживаясь свободной рукой за машину, а из второй по-прежнему не выпуская «узи», начал оседать на землю охранник. В сумраке осеннего утра Шерхан увидел, что у парня все плечо и шея в крови. Ему, похоже, досталось больше, чем министру.

– Его… – показал Шерхан на охранника.

Санитары и без подсказки стали укладывать раненого на носилки. Понесли, а сбоку пошел Шерхан, придерживаясь за те же носилки левой рукой. Сбоку его взял за талию врач. Не сильно, просто страхуя и показывая свою услужливость.

В приемном покое оказалось пустынно, остро пахло медикаментами и кровью. Показалось, что этот запах заполнил все помещение. Только пройдя в операционную для осмотра, Шерхан понял, что чувствует в дополнение ко всему и липкий запах собственной крови.

Откуда-то появились две медсестры. Заспанные, ленивые. С него сняли пальто, пиджак, развязали галстук и сняли сорочку. Из соседней операционной вышел врач.

– Через неделю в волейбол можно играть! – с первого взгляда оценил ранение. – Кусок мяса из дельтовидной мышцы вырвало. Это быстро зарастет.

– Почему в волейбол, а не в футбол? – спросил Шерхан, морщась от прикосновений к плечу жестких чужих пальцев и какого-то металлического щупа.

– Потому что в футбол руками не играют, – ответил врач. – А дельтовидная мышца отвечает за возможность поднимать и опускать руку. Как в волейболе. Я сам когда-то в волейбол играл… Мы сейчас зашьем рану, перевяжем и проводим вас в палату…

– Вы говорите, ранение неопасно?

– Пустяк!

– Тогда я поеду на работу. У меня сегодня трудный день. Смогу я работать?

– Да… Небольшие неудобства чувствовать будете, не без этого. Но вашему охраннику досталось больше. Он прикрыл собой водителя. Стреляли первоначально, видимо, именно в водителя. Чтобы машина остановилась. Если бы остановилась, и вас бы изрешетили. Парню четыре пули досталось. Две в плече сидят, две в бронежилете на груди. Бронежилет, конечно, спас, но ребра переломало. Кашлянуть не сможет. С такой работой тяжелый бронежилет носить надо… Тот бы и ребра спас…

Шерхан вообще не знал, что охранник в бронежилете. Следует, пожалуй, и себе такой же приобрести.

Рану защипало. Острый запах йода одновременно ударил в нос. Потом перевязка. Вообще-то это была даже не перевязка. Просто наложили на рану тампон с какой-то мазью, сверху заклеили пластырем.

– Может, бинтом притянуть? – спросил Шерхан.

– Бинт и вам мешать будет, и сам не удержится в этом месте.

С бинтом ранение казалось бы более основательным. Но можно и так обойтись. И впечатление произвести. Только совсем другое. Впечатление мужественного человека. В голове сразу созрел план.

– Спасибо, – вежливо сказал Шерхан.

– Не за что, – ответил врач. – Не скажу: «приходите еще…» Я посоветовал бы вам полежать сегодняшний день. Работа всегда может подождать. Никто вас за это не осудит.

– Нельзя. Сегодня решается вопрос с подачей тепла в город. Без меня его решить не смогут. Люди мерзнут… – имиджевый план начал работать.

– Да, – согласился врач. – В квартирах холоднее, чем на улице…

Уже без посторонней помощи, но изображая человека, пересиливающего боль, он вышел в приемный покой. Медсестра вынесла одежду. Здесь уже стояли милиционеры из машины сопровождения. Смотрели с любопытством и чуть-чуть виновато.

– Не поймали?

– Они сразу ушли. По рожку отстреляли и ушли. «Перехват» объявили, но это бесполезно…

Шерхан посмотрел на свою сорочку. И достал из специального кармана пальто «мобильник». Набрал домашний номер. Трубку не брали долго. После его ухода жена отправляет в школу детей, а сама ложится досыпать. Любит спать утром. Наконец трубку взяла мама.

– Мама, – сказал Шерхан спокойно. – Сейчас приедет машина. Дай им для меня чистую сорочку, серый костюм и старое пальто.

– Зачем это? – Мама еще не проснулась полностью.

– Так надо, мама. Мне необходимо переодеться.

– Зачем? – Она продолжала настаивать.

– Это не телефонный разговор… – он специально произнес эту фразу многозначительно. Мама наверняка подумает, что это как-то связано с ночным визитом Бату. И не будет расспрашивать.

Так и произошло.

– Пусть приезжают.

Разговор шел в присутствии милиционеров. Они тоже сумеют оценить поведение министра, который после покушения и ранения не желает волновать мать и намерен отправиться на работу.

– Пошлите ко мне домой машину. Не мою… Чтобы не видно было следов пуль. Ни к чему волновать… Пусть привезут мне одежду.

Старший милицейского наряда кивнул и вышел.

За окном уже рассвело. Судя по утру, день обещал быть пасмурным.

Дожидаясь возвращения милиционера, Шерхан заглянул во вторую операционную. Его не решились окрикнуть и вернуть. Таким образом, министр сумел дойти до самого операционного стола, на который положили охранника. Две деформированные пули, извлеченные из плеча, уже лежали в металлическом, формы перезрелого боба, блюдечке.

Он встретился взглядом с парнем, кивнул ему подбадривающе. Но говорить ничего не стал. Сразу вышел.

Маленький знак внимания. А парню это запомнится надолго. Может быть, на всю жизнь. И приобрел таким секундным вниманием надежного союзника. Хотя даже не знает, как того зовут. Это и неинтересно. Все равно не запомнит…

В Доме правительства уже, похоже, знают о том, что случилось. На крыльцо вывалила охрана. Все вооружены. Сейчас Шерхан понял, что даже под гражданской одеждой у охранников бронежилеты. Смотрят с легким удивлением. Понимают, другой после покушения и ранения вернулся бы домой отлеживаться. Почти каждый должен так поступить. Даже и без ранения. Просто после нервного стресса.

Точно таким взглядом, как охрана, встретила Шерхана и секретарша. Удивляется. И даже легкий ужас в глазах. У нее у самой убили мужа год назад. Он тоже служил в охране, только в президентской. Должно быть, секретарша пытается понять состояние министра и через него ощутить состояние мужа тогда…

Он поздоровался и прошел в кабинет. Привычно выложил из портфеля на стол бумаги, к которым, естественно, дома даже не прикасался. Взгляд упал на рабочий блокнот, куда вечером на совещании делал записи. Блокнот отложил в сторону. Сел за стол, но взгляд опять на блокнот упал. И какая-то мысль зацепилась за него, не желая отпускать. Не понимая еще, что следует сделать, Шерхан открыл блокнот на последней исписанной страничке. Обратил внимание на свои пометки.

Ремонтные трубы…

Ремонтные трубы… Это он записал, не думая о том, что делает, потому что мысли были заняты звонком Батухана. Сейчас начал вспоминать подробности разговора. Не отгрузили трубы… Он обещал позвонить и выяснить сам… Что здесь необычного? Почему эта запись вызывает беспокойство?

Шерхан перелистнул страничку, просмотрел предыдущие записи. Нет. Там все ясно. Вернулся к последней странице и догадался, что здесь есть какая-то зацепка.

Зацепка?…

Какая зацепка?… За что он хочет зацепиться?…

Покушение! Это связано с покушением?

Шерхан решительно достал записную книжку, нашел нужный московский телефон и начал звонить сам, минуя секретаршу, чтобы не подпускать к информации посторонних.

– Как так? – не поняли его в Москве. – Все отгружено полностью. Шесть вагонов. Минутку, я посмотрю в компьютере… Так… Так… Вот, нашел… Да, и подтверждение получения от вас пришло. Три дня назад. За подписью вашего заместителя. Так что у нас перед вами никаких долгов нет. Трубы кондиционные. Рекламаций выписано не было. Я не понимаю ситуацию. Разбирайтесь у себя сами…

Вот теперь все встало на свои места. Теперь стала очевидной и необходимость не допустить его до этого звонка. Как неаккуратно вчера сказал!.. Пообещал сам выяснить. Вот и выяснил. И хорошо еще, что покушение готовилось так спешно. Если бы имели в запасе хотя бы день, вполне смогли бы подготовиться лучше. Теперь не стоит ждать звонка из МВД. Пока они раскачаются…

Шерхан набрал номер премьера. Секретарша сказала, что премьер очень занят. Шерхан назвал себя, просил связать его с премьером, как только тот освободится.

– Извините, я не узнала вас по голосу… Он сам просил вас найти. Я пять минут назад звонила, вас еще не было. Приходите, вас ждут…

Шерхан собрал в отдельную папочку для докладов необходимые документы. Да, теперь у него есть возможность обезопасить свои тылы. Этого требуют элементарные меры самозащиты. Заместитель давно собирает на министра слухи. На эти слухи есть чем ответить.

Он уже хотел покинуть кабинет, когда зазвонил «прямой» телефон. Пришлось вернуться и взять трубку. Этот номер известен далеко не всем. И звонить могут только по важному делу.

– Шерхан Алиевич! Здравствуй!

Шерхан узнал голос министра внутренних дел.

– Здравствуй.

– Как самочувствие?

– Лучше, чем кому-то хотелось бы…

– Вот поэтому я и звоню. Мы задержали одного из нападавших. Он ранен. Наши менты дважды его подцепили. Так, уголовник… Даже не боевик… Заказ к ним поступил среди ночи. И знаешь, кто заказчик?

– Знаю, – сказал Шерхан. – Мой заместитель.

– У тебя, я вижу, собственная следственная бригада есть?

– Я его просто вычислил.

– Я уже предупредил премьера. Он дал охране команду на арест. Сейчас и наша бригада подъедет. А ты сам-то отдохнул бы… После пули в плечо трудно на делах сосредоточиться.

– Я отдохну. Когда дела сделаю… Они не смогли меня остановить вовремя, значит, я дела сделаю…