Глава третья

До того как поступил сигнал от самого полковника Исмаилова, капитану Стручкявичусу среди ночи позвонил по служебному телефону, разбудив его, один из командиров взводов, заступивший на службу начальником караула.

– Товарищ капитан, часовой с вышки сообщил – в поселке была слышна активная автоматная стрельба.

– И что? – сонно спросил капитан.

– Я вот думаю, это не в «пожарке» ли? Как днем полковник предупреждал…

– Он бы позвонил. Ладно. Я сам сейчас в полицию позвоню. На всякий случай подними свою отдыхающую смену. Пусть будет готова к выезду.

Но позвонить в полицию капитан Стручкявичус не успел, потому что «подал голос» его мобильник. Звонил Исмаилов.

– Слушаю вас, товарищ полковник…

– Капитан. Началось. Они напали. Выехать сможешь?

– Понял. Поднимаю взвод по тревоге.

– Я сам еще дома. Чуть позже вас, наверное, доберусь. В полицию я уже позвонил. Они сами стрельбу слышали. Уже выслали два наряда с автоматами. Наверное, уже там или вот-вот там будут. У меня мой дежурный спрашивает, можно ли новые машины к вам на базу загнать? Хотя бы просто за ворота. Туда бандиты не сунутся.

– Я распоряжусь, чтобы пустили. Смогут через бандитов прорваться?

– Они через задние ворота выедут. И в обход двух кварталов двинутся.

– Пусть едут.

– Тогда ждем вас на месте. Дежурный сказал, бандитов больше двадцати человек. Это по его прикидкам. У нас пока только омоновцы отстреливаются из разных окон. Но как-то оборону держат. Ворота у нас крепкие, однако снаряд гранатомета не выдержат. Если ворвутся, всей смене плохо придется. Можно с помощью поторопиться?

– Понял. Еду…

Еще не завершив разговор, капитан уже нажал «тревожную кнопку» и услышал, как в казарме за его дверью сработала сирена. Свободный взвод поднимался. На пульте начальника караула тоже прозвучал сигнал тревоги. Значит, и еще одно отделение готово выступить в дополнение к свободному взводу. Капитан позвонил майору Луценко. Юрий Иванович ответил сразу, словно и не спал:

– Слышу твою сирену, капитан. Что там? Исмаилов?

– Он самый, товарищ майор.

– Готов?

– Собираюсь.

– Я в гараж сам позвоню. Тэтээры твои вышлю.

– Хорошо, товарищ майор. Пусть к казарме подъезжают. Я сейчас с полковником разговаривал. Он просит разрешения перегнать несколько новых машин к нам за ворота, чтобы бандиты их не пожгли. Здесь они хоть под охраной будут.

– Пусть подгоняет. А сам как? Как всем составом в двух тэтээрах разместитесь?

– Два отделения внутри, два на броне. Больше людей никак с собой не взять. Да и посты оголять нельзя. Тем более сегодня…

– Тем более сегодня… – эхом повторил майор.

Оба знали, что уже завтра новое экспериментальное оружие должны забрать с базы тремя партиями с разных складов. Одна партия поступит на испытания в войска, другую отправят в Абхазию для усиления сил абхазской самообороны, а последняя будет отправлена сначала в Северную Осетию, откуда уже какими-то путями ее переправят в Южную Осетию. Все поставки, за исключением поставок в свои войска, естественно, должны быть негласными, и вообще передача экспериментального оружия обычно покрыта мраком тайны, которая в этот раз по необходимости была открыта только участникам переправки оружия.

Капитан Стручкявичус быстро собрался и вышел в казарму, когда строй уже стоял в полной боевой экипировке, готовый выслушать приказ командира роты. Приказ прозвучал не вполне определенный, но дать более конкретное задание было невозможно.

Бронетранспортеры, судя по звукам, уже подошли к казарме. Произвели загрузку. Место командира в передовой машине занял капитан Стручкявичус, во второй – командир взвода. На каждой машине на броне разместилось по дополнительному отделению солдат. И сразу же после загрузки двинулись, стараясь не терять время. Ворота уже были раскрыты по приказу майора Луценко, и на выезде задержки не произошло. Все шло как планировалось, как представлял себе капитан Стручкявичус еще вчера. А представлял капитан, как бойцы проведут десантирование из движущегося БТРа, рассыпятся цепью по площади перед зданием пожарной охраны и с ходу начнут бой. В принципе, открыть огонь они смогут еще до начала десантирования. Это для того, чтобы сразу подавить возможность встречного огня. Здесь же и пулеметы самого БТРа включатся. Такая мощная атака двумя бронетранспортерами с тыла способна сломить и смять самое сильное армейское подразделение, не то что малоорганизованную и плохо обученную банду. Именно для одновременного десантирования и создания огня высокой плотности капитан приказал на последней улице бронетранспортерам ехать рядом друг с другом, занимая всю ширину проезжей части. Машин там быть не должно, потому что эта улица только еще застраивается и днем на ней возятся рабочие, но ночью нет никого. Так что дорога будет свободной. Провести таким образом атаку подсказал полковник Исмаилов. Он хоть и пожарный, но с головой и в боевой обстановке соображать умел. Стручкявичус легко согласился с предложением полковника.

Но продолжение было совсем не таким, каким его представлял капитан…

Шамиль командовал тем же звеном, с которым ходил в разведку. Рядом, в доме через дорогу, засело еще одно звено, равное по силам. На их долю второй бронетранспортер. Завгат, как и говорил ему Шамиль, высунул в окно недостроенного дома длинную тубу гранатомета «РПГ-7» с зарядом кумулятивной гранаты. А сам Шамиль вместе с Джабраилом приготовились стрелять из подствольников осколочными гранатами. Подствольниками они оба умели хорошо пользоваться. При прицеливании приклад автомата укладывали поверх плеча, чтобы избежать отдачи, способной свалить с ног. После выстрела из подствольника тоже секунд пять или шесть нужно приходить в себя. Но бронетранспортеры, вернее, десант, сидящий на броне, тоже не сразу в себя придет. Часть сразу осколками с брони снимет, а остальные только успеют подняться после раздавшегося рядом взрыва, еще не понимая, что происходит, как прозвучат автоматные очереди. Три автомата с одной стороны дороги, три автомата с противоположной стороны – этого за глаза хватит, чтобы за десяток секунд уничтожить всех, кто уцелеет после выстрелов из подствольников. Две гранаты – это четыреста осколков, от которых невозможно увернуться. Тем более что два идущих рядом БТРа будут своей броней рикошетить осколками в соседа. Хотя кого-то броня наверняка и прикроет. Но этим пули достанутся. Им негде будет укрыться. Дорога узкая, газон есть, но он еще не засажен кустами и деревьями, закрывающими обзор стрелкам. Весь этот квартал представляет собой новостройки. А вокруг новостроек всегда пустыри. Открытое место. И за горящими бронетранспортерами укрыться будет невозможно. Там такой пожарище вспыхнет, что броня станет сначала красной, потом местами побелеет и только к утру, может быть, начнет чернеть. Рядом никто выстоять не сможет. А те, кто окажутся внутри, сгорят за секунды. Они даже выбраться не успеют. Бронетранспортер – спичечный коробок. И весь боезапас взорвется меньше чем через минуту. Кумулятивная граната умеет с такой техникой расправляться…

Улица, хотя и была только-только застраиваемой, уже имела освещение, которое, впрочем, ночью обычно выключалось, но именно в эту ночь кто-то словно специально забыл отключить подачу электроэнергии. Может, просто автоматика отказала. И освещение позволило увидеть быстрое и стремительное движение мощных и тяжелых бронетранспортеров. Десанту требовалось обладать обезьяньей ловкостью, чтобы удерживаться на броне в поворотах и тогда, когда тяжелые машины подпрыгивали на ухабах. Дорожное полотно в поселке было отвратительным, и легковые машины здесь быстро ездить не могли. Но БТРы себе такую роскошь позволяли. Впрочем, если они даже и не так быстро ехали, все равно при их мощи движение казалось стремительным.

– Не прозевай! – предупредил Шамиль.

– Не прозеваю, – пообещал Завгат.

И уже через пару секунд громогласно ухнул гранатомет. И, сливаясь с ним звуком, ударил второй с противоположной стороны улицы. И следом, почти одновременно, ударили четыре подствольника. Затем заговорили четыре автомата, потом, с опозданием на пару секунд, еще два. Один за другим взорвались боекомплекты внутри бронетранспортеров. Никому покинуть горящие машины не удалось. Только на первой машине откинулся командирский люк и человек успел наполовину высунуться из люка, но тут же свалился внутрь.

Сколько солдат уцелело на втором бронетранспортере, Шамиль не видел. Знал только, что после выстрелов из подствольников с первого БТРа спрыгнули двое, а одного отбросило взрывной волной. Но он быстро встал и перекатился в сторону, в то время как два его товарища были тут же срублены автоматными очередями. Лежащий солдат видел, откуда в них стреляют, и успел в ответ выпустить очередь. И сразу заглох автомат Джабраила. Шамиль краем глаза видел, как Джабраил упал лицом вниз под подоконник, но сам Шамиль этого солдата тут же взял в прицел своего автомата и выпустил в него три точные короткие очереди. Дистанция была такая, что хладнокровный человек, у которого руки с перепугу не ходят ходуном, промахнуться не имеет права. По эту сторону дороги все было окончено. А с другой – автоматная стрельба прекратилась чуть раньше. Видимо, там гранаты из подствольников легли более удачно.

Выждав несколько секунд, Шамиль включил переговорное устройство:

– Агахан, что у тебя?

– Один оставался. Но больше никого нет, – со смехом отозвался Агахан.

Он всегда смеется. Особенно, когда кого-то убивает. Это занятие Агахану всегда кажется чрезвычайно веселым делом.

– Али Бейбарсович! – позвал Шамиль в «переговорку».

– Я здесь, – отозвался амир. – Через пять минут подъеду. Как дела, я уже понял. Всех, слышу, уложили?

– Кто не сгорел, всех уложили. У нас потери.

Шамиль посмотрел в сторону соседнего окна. Наклонился и за лоб приподнял голову Джабраила. Пальцы сразу почувствовали кровь под ладонью. Она пульсировала и сильно текла.

– Кто?

– Джабраил. Пуля прямо в лоб. Один из солдат отстреливался. Только одну очередь и успел дать. И сразу – точно.

– Понял. Отнесите его в «пожарку». Что там с омоновцами?

– За воротами уложили. На бетоне. Надеюсь, уже не замерзнут даже в бронежилетах.

– Пожарные машины забрали?

– Проехали мимо нас еще двадцать минут назад. Все четыре. Алискер Хадисович сам был за рулем первой. С бронетранспортерами должны были встретиться неподалеку от базы. Едут не спеша, чтобы раньше времени не приехать.

– Хорошо. Алискер Хадисович! Как меня слышишь?

Алискер Хадисович не отозвался. В переговорном устройстве слышался только обычный привычный треск. Видимо, «переговорка» у Алискера была выключена.

– Алискер Хадисович уже должен быть на месте, Али Бейбарсович. На месте он от связи отрубится, – глянув на наручные часы, объяснил Шамиль. – Тут езды-то всего ничего. А уже двадцать минут прошло. Точно, на месте…

– Да, наверное, уже там… – согласился Али Бейбарсович. – Пора действовать. Не будем ему мешать. Подождем. Он справится. Мы пока огнем поддержим. Постреляйте еще из подствольников.

– Это мы с удовольствием! – согласился Шамиль и тут же зарядил свой подствольный гранатомет. То же самое, глядя на него, сделал и Завгат.

Но первые выстрелы из подствольников раздались все же с противоположной стороны улицы. Группа Агахана слышала переговоры и успела зарядить оружие раньше. Три выстрела раздались один за другим. Стреляли в соседний недостроенный дом. С небольшим опозданием в тот же дом послали свои гранаты и Шамиль с Завгатом. Их опоздание было простительным. От них до этой стройки было на сорок метров дальше. Требовалось прицелиться…

Алискер Хадисович Чопанов когда-то жил в Ханты-Мансийском национальном округе, служил старшим лейтенантом спецназа внутренних войск, носил «краповый берет» и даже сохранил его до настоящего времени. Хотя постоянно демонстрировать своим товарищам его тоже не стремился, понимая, что эта деталь костюма, хотя и показывает уровень его боевой и общефизической подготовки, тем не менее для собратьев по отряду является тем же, чем красный плащ матадора для быка. Но при случае любил вспомнить свои былые боевые будни, чтобы привести какой-то конкретный пример. В отряде Алискер Хадисович отвечал за боевую подготовку и подчинялся только лично Али Бейбарсовичу, не признавая других авторитетов. И Али Бейбарсович обычно прислушивался к советам Чопанова, признавая за тем способности как раз в той области, которой Алискер Хадисович и занимался. И это сотрудничество всегда давало хорошие результаты. А недовольство некоторых бойцов тем, что к ним приставили бывшего «крапового» в наставники, Али Бейбарсович подавлял собственной властью и авторитетом. Хотя он сам считался человеком мягким, не наказывающим своих людей без справедливой причины, слова Али Бейбарсовича было достаточно, чтобы ропот прекратился. По крайней мере, в открытом виде. А Алискер Хадисович, как помощник, оказался незаменимым. Он, конечно, иной раз издевался над бойцами отряда, заставляя их делать то, что они не хотели делать, считая, что смогут при необходимости с помощью одной силы воли все выполнить. Например, проводя занятия с какой-то отдельной группой, Чопанов ввел обязательные марш-броски. Не длительные, всего-то по пять километров. Но эти пять километров большинству бойцов давались так же, как спортсмену-профессионалу дается марафонская дистанция. Пот из одежды можно было выжимать даже зимой. Но Алискер Хадисович снова гнал бойцов на пробежку, чтобы привести их физические возможности в боевой порядок. За те полгода, что Чопанов пребывал в отряде, многое изменилось. И главное, изменилось отношение к службе. Строгость бывшего старшего лейтенанта переняли и другие, и люди стали ответственнее, к любому, даже самому простому делу стали относиться как к самому главному делу в своей жизни. Так когда-то учили самого Чопанова, и так он учил бойцов отряда Али Бейбарсовича.

Боевые операции, причем, как правило, многоходовые, умные и эффектные, обычно разрабатывал именно Алискер Чопанов, потом докладывал план амиру, и Али Бейбарсович всегда соглашался, хотя часто желал упростить саму операцию, поскольку Алискер Хадисович порой зарывался и предлагал слишком много ненужных действий и движений, без которых вполне можно было бы и обойтись. Так было и в прошлой операции, когда почти полностью был уничтожен районный ОМОН. Все придумал и разработал именно Алискер Хадисович. И сам же воплощал план в жизнь. Но собственный план бывшего «крапового» старшего лейтенанта бы намного сложнее и объемнее и включал в себя множество эффектных, но неэффективных моментов, при исполнении которых вполне можно было бы даже себя перехитрить и запутаться. С корректировкой Али Бейбарсовича все прошло без сучка и задоринки, а результат был точно таким же, каким был бы согласно первоначальному излишне сложному плану. Конечно, варианты, которые Алискер Хадисович предлагает, могут пойти только на пользу отряду. О подобных делах, когда они становятся достоянием гласности, много говорят, рассказывают, пересказывают, перевирают и создают такие легенды, что сами участники операции потом не могут понять, про что идет разговор. Чопанов хотел, чтобы об их отряде ходили легенды. И Али Бейбарсович тоже был бы не против, если бы все это не представляло угрозу самим исполнителям. Зачем рисковать, если можно не рисковать!

В этот раз план опять разрабатывал Чопанов. Корректировку, как всегда, проводил сам Али Бейбарсович, но, кажется, Алискеру Хадисовичу удалось обуздать свою бурную фантазию и он не слишком много наворотил лишнего. Убирать почти ничего не пришлось. В основном мелочь, которая только сбивала с толку не только противника, но и самих исполнителей. А исполнять все Чопанов вызвался сам, понимая, что успех в этой операции превратит их отряд в такую могучую силу, с которой едва ли кому удастся легко справиться. Он-то все поймет и сделает правильно, с присущим ему артистизмом. Но дело-то в том, что Чопанов будет не один. Другим он тоже не роль статистов отводил. И любое несовмещение действий во времени может привести к общему срыву. И потому упрощение пошло операции только на пользу…

Алискер Хадисович ехал в передовой машине, оснащенной мощной пожарной водяной пушкой, которой в странах Запада модно разгонять демонстрантов. Такая пушка без проблем сбивает с ног не только одного человека, но смывает с асфальта толпу, если бьет ей по ногам. И самое мощное пламя в состоянии сбить за считаные секунды, что для пожарной машины всегда считалось наиболее важным в работе. Простые люди считают, что водой пожарные пользуются потому, что вода не горит и перекрывает огню доступ воздуха. В действительности тогда можно было бы использовать простейшие пожарные рукава, которые просто разбрызгивают воду в том виде, в котором она подается из водопроводной сети. А пожарные всегда пользуются не просто водопроводной сетью, а собственными компрессорами. И все для того, чтобы пламя сбить. Вот для того компрессоры и используются. И пожарная пушка оснащена таким мощным компрессором, что водяная струя способна не просто сбивать пламя, но и разрушать, и людей расшвыривать в стороны. Именно на такой машине и ехал Чопанов. Пушка управляется изнутри машины, и за пультом сидел человек, который прекрасно с нею управлялся. Али Бейбарсович специально его отправлял учиться и приобретать навыки управления такой техникой. Три другие машины были простыми пожарными автомобилями, оснащенными только обычными пожарными рукавами и имеющими емкости для воды. Впрочем, воды в этот раз они с собой не взяли. Ни к чему машину перегружать лишней тяжестью. И так ее загружать придется…

Когда подъезжали к базе, навстречу пожарным машинам выехали два бронетранспортера. Они пока еще занимали не всю дорогу, а следовали один за другим. Алискер Хадисович притормозил и остановился, опустил стекло в дверце. Остановился и передовой бронетранспортер. В башне откинулся люк, и из него по пояс высунулся офицер. Махнул рукой в сторону базы:

– Поезжайте. Я распорядился на КПП. Вас пропустят.

– Спасибо, – вежливо и сдержанно ответил Алискер Хадисович.

Сдержанность его была вызвана тем, что он был верующим мусульманином, и при этом знал, что означает слово «спасибо» , и не хотел того, чтобы этих федералов спасал их христианский Бог. И потому Чопанов со злым скрежетом переключил передачу, желая вперед двинуться, но офицер махнул рукой, желая еще что-то сказать:

– Что там у вас делается?

– Бандиты на площади. Готовятся к штурму. Больше двадцати человек. Пока укрываются за нашими старыми машинами. Омоновцы отстреливаются. Но толку с трех человек…

Это было сказано так, словно водитель пожарной машины требовал от капитана немедленно продолжить движение. И капитан все понял, нырнул в башню и захлопнул люк. БТР рванул с места и быстро набрал скорость.

Алискер Хадисович улыбнулся и прислушался к звукам стрельбы от «пожарки». Али Бейбарсович приказывал стрелять почаще и погромче. И бойцы стреляли. Некоторые даже из двух автоматов сразу, потому что людей там осталось мало, а шума они должны были производить много. Это тоже не всегда бывает легко.

Бронетранспортеры выехали на освещенный фонарями участок улицы, а пожарные машины остались на темном участке. Чопанов выключил двигатель, чтобы не мешал ему слушать. Точно так же выключились двигатели всех трех идущих следом машин.

Ждать и слушать пришлось недолго. Выстрелы гранатометов прозвучали колоритно и громко. Сначала «РПГ-7» отличился, следом за ним заговорили подствольники, а за подствольниками последовали автоматные очереди. «Добивание, – понял Алискер Хадисович, как только автоматные очереди смолкли, – произведено». Можно было ехать.

Ворота базы были уже распахнуты для пожарных машин.

– Готовься, – сказал бывший «краповый» оператору водяной пушки.

– Готов, – отозвался оператор, положив обе руки на ручки управления, которые почему-то называют еще и джойстиками.

Все четыре машины проехали на площадку за воротами, но передовая машина сразу развернулась вместе со своей пушкой. И встала так, что перед ней метрах в двадцати оказалось караульное помещение. Как раз в этот момент дверь «караулки» распахнулась, выпустив неровную трапецию света, и оттуда вышел начальник караула, а за ним разводящий со сменой. Восемь часовых, на каждую из вышек по одному, и двое на КПП.

– Внимание… Начали! – резко сказал Алискер Хадисович, когда дверь закрылась и все вышедшие отдалились от нее на несколько шагов.

Мощная струя ударила сначала перед сменой караульных, но оператору потребовалось меньше секунды, чтобы подкорректировать водяной удар. Вся смена была просто сметена с площадки до того, как успела среагировать. Из трех других машин выскочили вооруженные бойцы. Сразу через окна расстреляли внутри КПП караульных. Струя воды тем временем ворвалась в окно караульного помещения, где находилась бодрствующая смена. Может быть, кого-то эта струя и достала. Но в помещении были и другие окна, которые тут же выбили автоматными стволами, и расстреляли находящихся внутри до того, как они добрались до оружия.

– Машины к складам… – скомандовал Чопанов. – Снайпер, обслужи вышки.

Снайпер уже взбирался на телескопическую пожарную лестницу, чтобы иметь обзор и расстрелять часовых на вышках до того, как у тех появится возможность использовать свои пулеметы. Четыре пулемета могут натворить много бед. Тем более что пожарные машины не бронированные…