Книга: Специальный рейд
Назад: ГЛАВА ПЕРВАЯ
Дальше: ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Ахмат снова приехал в дом к землякам. Ворота ему открыли сразу, не пришлось даже сигналить. Должно быть, кто-то наблюдал за улицей внимательно и узнал машину.
– Что с пленником? – спросил Ахмат у хозяина, поспешившего ему навстречу.
После телефонной беседы с Умаром Ахмат еще раз убедился в правильности своих мыслей. Пленник должен быть откровенно выброшен. Чтобы его опознали как можно скорее. Тогда Умар поймет, кто убирает его людей. И обязательно пожелает разобраться.
– Труп вывезем ночью. Где-нибудь выбросим. Ох, и живучий оказался. Полную обойму в него выпустили, а он все дергался...
– Отдергался, слава Аллаху. Только выбросить нужно немедленно. Ночью он уже будет не нужен. К утру самого Умара не должно быть в живых.
– Трудно. И остановить машину могут. И выбрасывать – чужих глаз полно.
– Так даже лучше, чтобы кто-то издали увидел. Так быстрее найдут.
– Как скажешь...
– Пойдем на склад... И пошли кого-нибудь отправить Завгата по назначению с приветом для Ажигова.
Хозяин, шаркая ногами, отправился в дом за ключами, по пути спросил о ком-то, ему ответили, и он двинулся дальше, тяжело преодолевая ступени крыльца. А Ахмат смотрел ему в спину и думал о том, что его родной отец на несколько лет старше, а выглядит на десяток лет моложе. Наверное, потому, что пожилые годы проводит дома, дышит чистым воздухом гор. По молодости отец намотался по золотоносным приискам Севера. Здоровья потратил много. Но и сейчас еще крепче тех, кто всю жизнь только торговать умел. Потому отец такой, что вернулся вовремя. И он сам, Ахмат, как только закончит свое дело, вернется домой. Продаст все свои магазины армянской мафии и вернется. Но продаст, конечно, за ту цену, которую сам назначит, а не за ту смехотворную, что жадные армяне предлагают. Они считают себя крутыми деловыми людьми. Крутизну обломать можно без проблем. И только после этого начать торговаться. Вообще Ахмат не любил иметь дело с армянами, которые всегда имеют в торговле склонность к обману. Но сейчас они реальные покупатели, а других искать долго. Потому и придется связаться, чтобы не затягивать свой отъезд.
При думах об отъезде мысли невольно вернулись к Людмиле, с которой прожил последние полтора года. Ее с собой он, конечно же, не возьмет. И даже говорил ей уже об этом. Зачем женщину обманывать и обнадеживать перспективами дальнейшей жизни, если сам таких перспектив не видишь. С женщинами Ахмат всегда старался быть честным. Они его любят не за то, что будет потом, а за то, что есть сейчас. Ему нравились такие отношения. Эти отношения подчеркивали, что он сам по себе немало стоит. И пусть ловят момент его внимания. Пусть наслаждаются тем, что успеют получить.
Но что-то долго Людмила не звонит. Она должна была позвонить, как только выпутается из этой истории с преследователями-чеченцами, что вышли на нее из-за неосторожности Ахмата. Надо было оставить грязь на номере машины, когда всю машину мыл. Если бы и остановил потом какой-то мент на въезде в Москву, легко можно было бы заплатить ему и тем обезопасить Людмилу.
Ахмат прошелся по чистому, ухоженному двору из конца в конец и достал «сотовик». Сам набрал номер, чтобы выяснить ситуацию. Людмила не ответила. Легкое беспокойство кольнуло в груди.
Текилов прошелся по двору теперь уже в другую сторону. И остановился у кирпичного забора в раздумьях, словно сам забор рассматривая.
Если люди Умара захватили Людмилу – дело осложняется. Надеяться на то, что Людмила не выдаст его, глупо. Люди Умара развязывать языки умеют. Гали Барджоев был сильным и гордым мужчиной, но и он не стерпел избиений и пыток. Чего же от Людмилы ждать. Обязательно сдаст...
Но не то страшно, что Людмила сообщит, кто ездил утром на ее машине. Это было бы даже хорошо, это подтвердило бы сообщение, которое получил Умар с подачи Текилова. Хуже, что Людмила знает адрес квартиры Ахмата. Вдруг да надумают сдуру боевики сунуться туда? Конечно, поймать Нури с братом Ажигову очень даже хочется. И он постарается это сделать. Но зачем ему поднимать шум и ломиться в чужую квартиру, дверь которой так просто даже выломать невозможно? Он же знает, что вечером они будут на улице возле станции метро. Более того, они должны быть не одни, а с самим Ахматом. Это должно показаться Умару более привлекательным.
Однако предупредить Ширвани все-таки следует. Ахмат набрал номер. Трубку взяла Нури.
– Это Ахмат. Позови брата.
– Он спит. Что-то ему передать?
– Сама запомнить сможешь? У тебя голова чистая?
– Я запомню лучше, чем он.
В этом она права. Если отошла уже от наркоты, то соображать она может лучше туповатого братца.
– Тогда запомни. Дверь изнутри закрой на задвижку. Если в дверь будет кто-то звонить и даже стучать, к двери не подходить. Когда выглядываешь в дверной «глазок», из подъезда это заметно. Если попытаются дверь открыть, тоже не выходить в коридор. Открыть снаружи все равно никто не сможет. На телефонные звонки не отвечать. Не брать трубку, как бы долго ни звонили. И не забудь, в час ночи вы должны стоять у дороги. Машина долго ждать не может.
– Хорошо, Ахмат. Спасибо вам. А что случилось?
– Пока ничего не случилось, но случиться может... На всякий случай, запомни мои слова хорошо.
– Я запомнила. И брату скажу, когда проснется.
Ахмат еще раз попробовал дозвониться до Людмилы. С тем же результатом. Очень это странно. Оплаченное время разговоров кончиться не могло. Он сам только позавчера купил ей карту экспресс-оплаты на шестьдесят единиц. Обычно такой карты хватает на месяц. С другой стороны, если бы Людмила попала в руки парней Умара, то «сотовик», обычно висящий у нее в чехле на шее, оказался бы у них в руках. И Умар не упустил бы возможность побеседовать с Ахматом. Как всякий не слишком развитый человек, он любит красивые эффектные слова. Ему в такие моменты кажется, что он сам выглядит красиво и значимо.
Вышел хозяин дома в сопровождении пары своих парней. Ребята молодые, боевые, но с хозяином почтительные. Стоит ему приказать – и один из них убьет другого. Но он этого приказывать не будет. Они очень нужны ему в Москве, чтобы не приходилось обращаться за помощью к посторонним. А помощь может всегда понадобиться.
Хозяин дал парням указания. Хозяину дома хочется перед Ахматом показать, как он много значит в этом мире. Много бы значил в самом деле, не получал бы указания старейшин тейпа подчиняться Ахмату Текилову. И совсем не так, как с парнями, разговаривает он с Текиловым. Конечно, подобострастия не показывает, но осознает, за кем реальная сила.
Парни направились на задний двор, где тоже имеется вход в подвал. Работа им предстоит не самая приятная, но необходимая. Тело Завгата сейчас отвезут, потом выбросят где-то из машины так, чтобы на него вскоре наткнулись. Документы с отметкой о регистрации у трупа при себе, в кармане, хотя они ему самому больше не нужны. Но нужны Текилову. Только не в руках, а в том же кармане обладателя, где они сейчас лежат. Труп опознают. Тогда уже через пару часов о находке станет известно Умару Ажигову. Это непременно выведет Умара из себя. Пусть волосы от злости на заднице рвет и обещает своим ребятам отомстить. Он не сможет не пожелать отомстить, иначе потеряет весь свой авторитет.
Ахмат вообще-то и без этого не сомневался, что Умар обязательно приедет к станции метро, чтобы повидаться с ним. Телефонный разговор с Ажиговым вел охранник-милиционер, что раньше сидел на посту в одном из магазинов Ахмата. Этот охранник фигурой и цветом волос на самого Текилова сильно походил, и, увидев его однажды со спины, Ахмат выделил парня среди остальных. Однажды поговорил мимоходом, потом поговорил основательнее. После третьего разговора снял мента с поста, оставив ему прежнюю зарплату. Стал использовать для особых поручений. Поддержка порой бывает необходима не только со стороны земляков. А люди, которых больше всего интересует заработок, всегда окажут за деньги нужную поддержку. Сгодится этот мент и ночью, когда в темноте будет изображать самого Ахмата. Хотя после этого деньги ему уже будут не нужны. У Умара немало серьезных ребят, которые умеют отлично стрелять. А в лицо самого Текилова знают только некоторые, да и то мимоходом. Конечно, Текилов предупредил мента об опасности и попросил надеть бронежилет скрытого ношения. И даже пообещал, что сам прикроет огнем и даже постарается не довести дело до выстрелов. И пообещал за риск крупненькую сумму. Мент согласился. После чего Ахмат решил, что парень согласится и киллером стать, только бы ему платили. Что же, если останется жив после сегодняшнего вечера, можно будет подумать, как его использовать.
Хозяин дома вслед за своими парнями спустился с крыльца и сам осмотрелся подозрительно, словно во дворе могли находиться посторонние.
– Пойдем, что ли...
Заднюю стену забора составляют подсобные помещения, сараи, выложенные из такого же красного кирпича. Крайний слева сарай, как Ахмат уже давно знал, занимает угольный склад. Осенью в задние ворота заезжает самосвал с углем, выгружается, и уголь для маленькой котельной перебрасывают в этот склад.
Хозяин открыл дверь ключом, вошел в помещение без окон и включил свет. Ахмат пошел по небольшой куче угля, оставшегося с прошлых лет. В задней стене ниша. Нужно просто надавить на нужный ряд кирпичей, крышка ниши приоткроется, а дальше открывать ее нужно уже руками. Что Ахмат и сделал. Этой нишей он уже несколько раз пользовался и знает все хитрости скрытого замка.
В нише три полки. Ахмат взял с верхней полки «калаш» со спаренными рожками, со средней – одноразовый гранатомет «муха». Оружие он сложил у двери, выглянул во двор и кивнул хозяину:
– Я машину подгоню. От лишних глаз...
Показаться во дворе с автоматом – в этом никакой проблемы нет. А вот разгуливать с гранатометом... Ни к чему лишние разговоры. Лишние разговоры всегда могут услышать посторонние растопыренные уши.
Ахмат проехал вокруг дома вслед за другой машиной. Догадался, что туда сейчас будут грузить вытащенное из подвала тело Завгата. Но сразу за домом он проехал дальше, к сараям. Оружие спрятал под заднее сиденье.
– Я сегодня не вернусь. Поеду попрощаться с Умаром...
– Если ты поехал на это, я мысленно уже попрощался с ним.
Ахмат ухмыльнулся на такую откровенную лесть. Выехав со двора, он остановился перед поворотом на шоссе и еще раз набрал номер телефона Людмилы. На сей раз почти сразу ответил мужской голос. Но голос явно русский, совершенно без акцента, как с удивлением понял Ахмат. Он растерялся.
– Кто это? Я с Людмилой поговорить хотел...
– А вы кто ей будете? – уже по этому вопросу можно было догадаться, что произошла беда.
– С кем я говорю? – вопросом на вопрос ответил Ахмат.
– Подполковник милиции Миллер. Так кто вы будете?
– Я живу с ней... – прямо ответил Ахмат, как опытный, хотя и отставной мент понимая, что теперь ему будут задавать немало вопросов и даже в чем-то неизбежно подозревать. – Можно сказать, что муж...Что случилось? Авария?
– Людмила Анатольевна Косаченко была расстреляна неизвестными, как только обратилась к милиции с просьбой защитить ее. Мне необходимо с вами встретиться. Вы, как я понимаю, Ахмат Темирович Текилов?
– Да. Я возвращаюсь в Москву. Постараюсь к завтрашнему утру быть на месте.
– Где вы сейчас?
– В дороге. Я хотел съездить в Назрань...

2

Зарема поправлялась на удивление быстро, только шум в голове, который она называла морским прибоем, хотя никогда в жизни морского прибоя не слышала, временами возвращался. Особенно если небо затягивалось тяжелыми тучами. А весной в горных районах погода неустойчивая. Быстрому выздоровлению способствовало ее желание поскорее увидеться с сыном. Как только у Арчи сняли с руки гипс, его забрала из больницы бабушка – мать Адлана. Но к Зареме в палату свекровь даже не поднялась, хотя и отпустила Арчи с медсестрой попрощаться с матерью. Должно быть, нашлись добрые люди, нашептали что-то про Зарему и Зураба, как это обычно бывает. Людям свойственно давать волю своему воображению. Осуждая других, они сами себе кажутся лучше.
Иного объяснения случившемуся сама Зарема не видела. Но она не обижалась. Что есть, то и есть. Пусть даже приукрасили люди свои рассказы, но если сказана в них правда, то ведь она из жизни взята. Отказываться от этого она не собиралась, только больше волновалась за Зураба, который, как ей говорили, стал тоже слегка поправляться, но положение его все еще оставалось нелегким, хотя уже и не опасным. И ждала, когда ей разрешат ходить, чтобы навестить его.
Рыжеглазый офицер ФСБ, думала Зарема, отвязался от нее совсем после того, как тетя Галя нажаловалась главному врачу. Оказалось, что не отвязался. И только лишь состояние больной стало стабильным, не внушающим опасений, он начал появляться снова, бесконечно повторяя одни и те же вопросы и пытаясь найти противоречия новых ответов с ответами прежними. Сейчас, когда она чувствовала себя легче, допросы эти стали ежедневными и уже так не утомляли. А когда рыжеглазый совсем надоедал, она тихо стонала и говорила, что у нее разболелась голова. Офицер сразу уходил, непременно с укором взглянув на тетю Галю, которая обязательно стояла во время допроса за дверью, готовая в случае надобности сразу же войти и с казачьей боевитостью выпроводить надоедливого представителя власти.
Вместе с медсестрой, опираясь на ее сильную, как у мужчины, руку, Зарема пробовала уже передвигаться по палате. Но в коридор выйти пока не решалась. Голова сильно кружилась даже от нескольких неуверенных шагов.
– Тебе двигаться больше надо, двигаться, – настаивала тетя Галя. – Не слушай ты врачей... Это им самим покой нужен, а не тебе. Чем больше двигаться начнешь, тем быстрее на ноги встанешь. Я на больных-то да на раненых насмотрелась за свою жизнь. С пятнадцати лет в больничных стенах работаю. И лучше любого врача знаю, кому что надо.
Ей Зарема рассказала всю свою историю. И о том, как на дорогу с автоматом выходила, желая убить какого-то русского солдата или офицера. И о том, как Зураб заступился за нее. И про другого офицера ФСБ, про капитана Басаргина, рассказала, который и устроил ее на работу, и даже насчет жилья договорился.
Ходить по палате они пробовали каждый день. И уже через неделю Зарема вдруг почувствовала, что может и по коридору пройти. И она пошла к Зурабу. Тетя Галя, которая в эту смену отдыхала, еще раньше рассказывала, что Зураб лежит в палате по другую сторону, в крайней, если повернуть влево.
Она пошла, придерживаясь за стену. В середине коридора Зарема подумала было, что сейчас упадет и обязательно стукнется перевязанной головой о пол. Испугалась. Предстали перед глазами неизбежные новые операции и опять долгое лежание без движения, так утомившее ее, отнявшее больше сил, чем сама травма. Именно этот испуг и придал ей силы. Заставил идти, не останавливаясь, пока рука не легла на дверную ручку последней двери.
Она оперлась на эту ручку, чуть не легла на нее обессиленным телом, и дверь раскрылась, как показалось, с шумом и грохотом.
В палате была дежурная медсестра.
– Вам кто вставать разрешил? Как вы дошли сюда? – взревела медсестра, как сирена «Скорой помощи».
А Зарема, чуть не падая, шагнула вперед и позвала:
– Зураб...
Он услышал ее. Сама Зарема никогда бы не узнала его, перевязанного больше, чем она сама. И попытался приподняться на локте.
– Зураб... – сказала Зарема уже более спокойно и уверенно.
Медсестра поняла все, с женской чуткостью ощутила необходимость этого свидания для обоих и подхватила обессиленную Зарему одной рукой под локоть, второй за талию, помогла дойти до кровати Зураба и присесть на нее.
А они смотрели друг на друга и ничего не говорили. Просто смотрели, и им было все ясно.
– Арчи где? – спросил наконец Зураб.
– У бабушки, – ответила она, благодарная ему за этот вопрос.
– Ты как?
– Уже хожу... В первый раз...
Он понял, что она встала в первый раз и сразу пошла к нему. И в глазах Зураба мелькнула радость.
– Скоро и я... – ему даже не надо было собирать силы, чтобы договорить фразу до конца. Она и так поняла, что он тоже надеется вскоре встать. Хотя вид у него был более больной, чем у нее.
– Сестра, – позвал голос из угла палаты. – Мне «утку» надо...
Медсестра тоже умеет понимать недосказанное. Она поняла, что больной стесняется чужого женского присутствия.
– Все, – подошла она к Зареме. – Погостила, и будет... Пойдем, я помогу тебе...
* * *
Прибежала тетя Галя.
– Что ж ты, дурочка моя, наделала...
– Что? – не поняла Зарема.
– Зачем же ты к Зурабу ходила! Моего дежурства дождаться не могла?
– А почему нельзя?
– Можно... Вот и сходила... Там сейчас у главного врача этот... Рыжеглазый... Из ФСБ... Ругается... Он же ведь и Зураба тоже подозревает, допрашивает, как тебя, каждый день... А теперь, говорит, тебя надо переводить в следственный изолятор в Грозный. Там лазарет есть. Туда тебя хотят... Врач пока не соглашается. У тебя же даже швы не сняли. Решили через неделю... А пока часового к твоей палате поставят...
При общей тесноте в отделениях больницы Зарема одна занимала целую палату, потому что не было в отделении экстренной хирургии больше ни одной женщины-пациентки. Во всей больнице еще только две женщины, как тетя Галя рассказывала, и обе в инфекционном отделении.
– Зачем часового? – не поняла Зарема. – Почему с Зурабом видеться нельзя?
– Этот... говорит, что вы сговорились уже, какие показания давать. Для того ты, лежачая, дескать, и ходила... Сидели, говорит, в палате и шептались...
– Когда шептаться? Когда мы успеть могли? Я же меньше минуты у Зураба была. Еле дотащилась туда. Только-только дыхание перевела... А он и говорить почти не может. Только про Арчи успел спросить и про мое здоровье. И все...
– Этому ж разве докажешь... Он свое твердит... Теперь часового поставят, и будешь ты арестованная... Чтоб, значит, не сбежала, раз начала ходить...
Зарема села на кровать, рядом с которой стояла. Опять прибой в голову ударил. Да какой это прибой? Это шторм целый разыгрался, и бушует, и колотит волной... И больше ничего она сказать не смогла.
Если по честности разобраться, то Зарема всерьез рыжеглазого офицера ФСБ не воспринимала. Ну, ходит, ну, спрашивает – работа у него такая: много спрашивать. Может, что-то из ответов ему и сгодится для дела. Но обвинения в свой адрес она не могла воспринимать как угрозу. Ведь она же все честно рассказала, как дело было... И Зураб свидетель...
– Что делать будем? – спросила тетя Галя. – Он ведь всерьез про часового-то...
– А что я сделать могу? – вдруг сухо и гордо ответила Зарема. – Я все рассказала. Мне больше добавить нечего. Если виноватая я в чем-то, пусть судят...
– Им, таким, виноватых-то трудно найти... Они и ищут, кто ответить за себя не может, и сажают, кто под руку попадется... И тебя, и Зураба твоего посадят за милу душу... Что с сыном-то будет?
Этот аргумент, казалось, совсем сбил с Заремы гордость. Опять заштормило в голове, и даже сидя она головокружение почувствовала.
– Как же быть? Что мне сделать надо?
– Думай сама. Откуда я знаю... – медсестра ответила даже сердито.
Она ушла. Зарема долго лежала в тишине. И ни одной стоящей мысли не возникло. Мысли, что помогла бы ей понять ситуацию и что-то придумать. Потом в дверь постучали, возвращая ее к грустной действительности. Стучал перед тем, как войти, только рыжеглазый офицер ФСБ.
Она никак на стук не отреагировала. Только глаза закрыла, прикидываясь спящей. Он вошел и без приглашения. Зарема услышала, как загремел по полу пододвигаемый стул.
– Проснитесь... – сказал рыжеглазый. – Я должен сообщить вам, что вынужден поставить у вашей двери часового, чтобы вы не сбежали и не имели возможности общаться с сообщником.
– Вам лечиться надо, – сказала Зарема. – Вас нужно срочно отправить в больницу для умалишенных... И никогда оттуда не выпускать. Никогда! Как можно вообще жить и всех подозревать? Как можно невиновных людей обвинять и после этого с другими людьми общаться, жену иметь, детям своим в глаза заглядывать... Стыдно перед детьми должно быть...
– Таким образом вам не удастся убедить меня в своей невиновности.
– Я вас ни в чем не собираюсь убеждать. Мне вас просто жалко. Несчастный вы... Вас никто по-настоящему не любит... И вы никого по-настоящему любить не умеете...
* * *
Рыжеглазый приготовил новые вопросы.
Он называл имена людей, о которых Зарема слышала или не слышала, и спрашивал, в каких она отношениях с этими людьми. Она ни в каких отношениях с ними не была, ни с кем не была даже знакома лично, кроме одного человека, своего односельчанина, который учился в школе вместе с ней и с Зурабом, только классом старше. Так она и сказала.
– Значит, это он передавал вам взрывчатку... – по-своему отреагировал на это рыжеглазый.
Она опять закрыла глаза, показывая, что разговаривать с офицером не желает.
Он понял это и встал, с грохотом отодвинув стул.
– Через неделю, а может быть, и раньше, вас переведут в лазарет следственного изолятора. Там с вами никто церемониться не будет. И вы себя будете по-другому вести.
Он ушел, а дверь тут же скрипнула снова. По тяжелым шагам Зарема узнала тетю Галю. Но глаз не открыла. Даже добрую медсестру видеть сейчас не хотелось.
– Я вот что придумала, – торжественным шепотом произнесла тетя Галя. – Письмо надо с жалобой написать. Сразу президенту...

3

Генералу позвонили на сотовый телефон.
– Так. Понял. Хорошо. Она молодец. Мы заедем по дороге. Окрестности блокировали? Да. Да. Пусть так и остается. Да. Отлично. Посты держать постоянно.
Он убрал трубку и поделился с Басаргиным новостями:
– Ахмат Текилов заволновался по поводу молчания своей расстрелянной подруги. Дважды звонил ей и нарывался на тишину. Это проконтролировали ваши парни через спутник. К нам в управление позвонил Гагарин и попросил связаться с ментами, чтобы они ответили с трубки Косаченко. Боялся, что Текилов предположит захват Людмилы Анатольевны людьми Умара Ажигова, «сдачу» его и визит людей Умара к нему на квартиру. И постарается найти для брата с сестрой до вечера новое убежище. Пока менты чесались, Ахмат уже сам на квартиру позвонил и предупредил, чтобы никому дверь не открывали и телефонную трубку не брали. Разговаривал с Нури. Наши сотрудники, что дежурят на квартире Текилова, побоялись подпускать к телефону Ширвани по причине медленной сообразительности. Через некоторое время Текилов опять позвонил Людмиле Анатольевне, и ему ответили. Потребовали его присутствия. Он сказал, что ехал в Назрань, но возвращается и к утру будет в Москве.
– Молодец. Соображает. Сразу и алиби себе приготовил.
– Нет желания заехать со мной туда и познакомиться с местом будущего действия?
– Заезжать с вами мне придется в любом случае, потому что свою машину я оставил на стоянке около управления. А это не рискованно? Вдруг да пожалует Текилов по какой-то своей надобности.
– Окрестности дома и станции метро контролируются нашими постами. Своих людей нам не хватало, пришлось взять с собой половину службы «наружки». Но там парни опытные. Появление Текилова будет отмечено заранее. Даже выход с перрона метро контролируется. Мы успеем уйти.
– Тогда едем. Минеры работу закончили.
Они прошли сначала в кабинет директора, дали тому подробные инструкции, как себя вести в случае проверки боевиками своих компьютеров.
На прощание Басаргин стал наводить справки по совершенно непонятному для генерала вопросу:
– А где сейчас ваш психотерапевт?
– Он сегодня не работает. Будет только завтра.
– В воскресенье?
– В воскресенье. К нему на одиннадцать часов пациент напросился. Говорит, была просьба важного человека, он не смог отказать.
– Пациент или пациентка?
– Насколько я знаю, пациент. С проблемным ребенком. Впрочем, точно я не могу сказать. Геннадий Аркадьевич их всех зовет одинаково. Говорит, что человек приедет. И все...
– Он постоянно ведет здесь прием?
– Он вообще не ведет прием. Он занимается наукой. Иногда к нему посылают тех, от кого отказались врачи. И он со своей работой справляется.
– А кто просил принять завтрашнего пациента?
– Вы попробуйте сами пообщаться с Геннадием Аркадьевичем. Он считает, что произнесение лишних слов лишает человека энергии. И лишних слов не произносит никогда... Даже на вопросы порой не отвечает, если считает это для себя не нужным. Сложный человек. Но очень талантливый специалист.
– Чем он конкретно у вас занимается?
– Выясняет способности детей к творчеству и развивает эти способности. Удивительные результаты...
– Спасибо за информацию, – сказал Басаргин.
Они вышли на улицу. Компьютерщики и минеры уже ждали в машине.
– К метро «Парк культуры», – распорядился генерал.
Дорога заняла много времени. Водитель микроавтобуса не любил, должно быть, плутать по узким обходным улочкам, предпочитая спокойно простаивать в очереди перед светофором. На подъезде к последнему повороту генералу опять позвонили. Он выслушал сообщение, ответил коротко:
– Действуйте в соответствии с планом.
И тут же прокомментировал сообщение Басаргину:
– Странно. Текилов приближается. Едет на квартал впереди нас. Нас уже тоже «определили». Что ему там делать? Не подвел бы только Ширвани!
– Ахмат в квартиру не пойдет, – покачал головой Александр. – Он произведет осмотр местности и подготовит себе место для будущего нападения на Умара. Возможно, у него там «схрон» с оружием есть. Проверяет сохранность.
– Может быть, и так. Даже скорее всего так. Хотя место действия он должен знать заранее, еще до того, как назначил Ажигову встречу. На месте и мы сориентируемся – где его ждать, как его ждать, с какими силами...
– В этом вы правы. Он давно и хорошо знает место. Ахмат слишком опытен, чтобы назначать такую важную встречу в случайном месте. Но он должен предвидеть ситуацию, когда Умар попытается его перехитрить, и должен попытаться просчитать наиболее эффективные варианты своей засады. Как бы вы сами поступили на его месте?
– Я никогда не окажусь на его месте, – ответил генерал сердито.
– А я бы на его месте выставил вместо себя «подставу». Он же сказал Байрамхановым, что будет рядом. Не такой он дурак, чтобы подставлять себя под пули. Он выставит недалеко кого-то, похожего на себя. Где-то в полумраке. И даже обязательно уже подготовил такого человека. И человек этот, вероятно, не знает, что его ждет. Причем приметная машина Текилова будет стоять рядом, но хозяина в ней тоже не окажется. А сам Ахмат будет стрелять совсем с другой стороны. Там есть кусты?
– Есть кусты, есть участок ремонтируемой дороги. Есть два вагончика дорожных строителей, есть строительная техника. Места, где спрятать, скажем, снайпера, хватает. Но сам Умар Ажигов...
– Надо быть очень внимательными, чтобы не показаться на глаза людям Умара. Я думаю, они уже здесь и контролируют место. Они Текилова определят и вычислят. Хорошо бы вычислить и их самих. Но брать их нельзя. Иначе Умар просто не пожалует на свидание.
– Верная мысль, – согласился генерал и стал тут же звонить с предупреждением постам «наружки». Убрав трубку, попросил водителя: – Постарайтесь пробиться через этот «лес»... Нам нужно догнать красный «Рейнглер». Он впереди метров на двести.
Водитель кивнул:
– Сделаем!
И через пять минут медленного преодоления «полосы препятствий» показал:
– «Рейнглер» на четыре машины впереди. Если надо, могу и обогнать.
– Обгоняйте, если успеете. Мы уже почти приехали. Постарайтесь встать, недоезжая станции метро.
Весь Комсомольский проспект впереди, насколько можно было просмотреть, загроможден едва ползущими автомобилями. Даже мост, который пока еще только угадывался по прямому направлению движения. И водителю пришлось проявить чудеса изворотливости, чтобы протиснуться вперед и кого-то еще обогнать. В это время позвонили Басаргину. Александр посмотрел на табло АОНа. Из офиса.
– Слушаю.
– Саша, – пробасил Доктор так, что трубка завибрировала и исказила голос, мешая слушать, и Басаргину пришлось убавить громкость, – ты где сейчас гуляешь?
– Подъезжаем к метро «Парк культуры».
– Похоже, ты хорошо различаешь запахи, ищейка!
– Есть что-то интересное?
– Туда же сейчас подъезжает Ахмат Текилов...
– Знаю. Я вижу его машину.
– Вот, – вздохнул Доктор в трубку так, словно промышленный вентилятор «дунул» в аэродинамическую трубу, в которой испытывают летные качества самолетов. – Ничем тебя, к сожалению, не удивишь. А больше ты никого там не наблюдаешь?
– Наблюдать не наблюдаю, но из твоего звонка делаю вывод, что сюда же направляется сам Умар Ажигов.
– Он самый! – рявкнул Доктор. – Люди Умара засекли машину Текилова. Они караулили его здесь и возле квартиры Косаченко. Как только увидели машину, позвонили Умару. Он едет к месту, но своим приказал действовать по обстановке. Переговоры велись на чеченском. Слава богу, здесь оказался Зураб...
– Доктор! Быстро сделай максимальное увеличение спутниковой карты. На какой машине Ажигов?
– Я уже сделал максимальное... По-моему, это микроавтобус. Может быть, «Газель», но я не уверен. На «Газель» ориентироваться не стоит, потому что может быть что угодно.
– Постарайся. Рассмотри!
– Раскладывается на пикселы... Невозможно увеличить... Смог мешает. И легкая облачность.
– Ладно. Будут новости, сообщай. Мы тоже действуем по обстановке.
Басаргин убрал трубку и посмотрел на Астахова. Генерал терпеливо ждал капитанского комментария.
– Умар едет сюда. На микроавтобусе. Марку машины разобрать не удалось. Видимо, спутник в зоне плохой видимости или мешает смог.
– Когда у нас будут такие спутники... – вздохнул генерал.
Басаргин не стал поддерживать разговор в плачущем режиме.
– У нас были такие спутники... Но сейчас дело не в этом. Ажигова караулили на подъездах к своему дому и около дома Косаченко. Система добывания информации у террористов поставлена отлично. Они засекли его. Умар дал приказ действовать по обстановке. Они работают с Текиловым на опережение.
Генерал достал уже свою трубку, чтобы отдать необходимые распоряжения, но еще продолжал разговор и с Басаргиным.
– А брата с сестрой?
– Может быть, знают, может быть, предполагают... В любом случае, мне кажется, на квартиру к Текилову они наведаются. Хотя бы ради проверки...
Новый звонок не дал Басаргину договорить. Опять что-то пожелал сообщить Доктор.
– Слушаю.
– Саша, я в сводки МВД заглядывал. Срочное сообщение. Из «Волги» с замазанными грязью номерами на ходу выброшен труп. При нем документы на имя Завгата Чочиева. Жена приехала, опознала. Множество огнестрельных ранений и следы активного избиения. Убит еще утром. Вполне может быть, что это и есть тот Завгат, что пытал Гали Барджоева. Текилов добрался до него и выбросил специально, чтобы подразнить Ажигова.
– Спасибо, я понял. Это веская причина, чтобы Умару поторопиться. Если ему успели сообщить...
– Кому будет сообщать жена в чужом для нее городе? В первую очередь друзьям, чтобы помогли с похоронами. Друзья сообщат другим друзьям. Если это он, значит, до Ажигова весть дошла уже через несколько минут. А произошло это около полутора часов назад. Вполне допустимо...
– Понял. Что будет, сообщай, – сказал Басаргин и повернулся к генералу.
Астахов тем временем уже набрал номер, но посмотрел на Александра.
– У меня нет здесь группы захвата. Только парни из «наружки» и двое наших ребят в гражданском, но они охраняют Байрамхановых. Ни на одном нет даже бронежилета. «Наружка», скорее всего, без оружия. У наших парней только пистолеты. Я – без оружия. Кто еще вооружен?
– У меня пистолет, – сказал Александр.
Минеры и компьютерщики промолчали, но молчание это было тоже ответом.
– Что будем делать?
– Упускать нельзя.
– Это я понимаю. Они будут захватывать Текилова. Отдать его им – значит отправить на мучительную смерть. Алло! – резко сказал генерал в трубку. – Пусть брат с сестрой закроются изнутри на задвижку. Вы оба выходите к станции метро. Красный джип «Рейнглер». На нем подъедет Текилов. Здесь же люди Умара. На подъезде и сам Умар. Они будут брать Текилова. Очевидно, вооружены автоматическим оружием, как в случае с Косаченко. Необходимо им помешать и, по возможности, захватить Ажигова. Нас мало, поэтому обстановка серьезная. Приказ: стрелять на поражение!
Генерал давал еще какие-то распоряжения, но у Басаргина опять зазвонил «сотовик».
– Саша! Это Андрей. Мне Доктор сообщил ситуацию. Я не так далеко от вас. Нужен?
– Гони, хоть по тротуару!
Генерал свою трубку убрал и посмотрел на Басаргина.
– Тобако рядом. Он всегда вооружен.
Астахов кивнул.
– Хорошо бы ему успеть. Четыре ствола. Уже проще... Обгонять надо обязательно... – генерал тронул водителя за плечо. – На машину, которая уже стоит на месте, внимания обращают меньше, чем на подъехавшую следом. – Он обернулся к компьютерщикам и минерам. – Все безоружные создают фон. Настоятельная просьба: статистам под стволы не подставляться. По возможности блокировать и лишить возможности заниматься своим делом водителя нападающей машины.
Басаргин диву давался, глядя на то, как изловчился их водитель протиснуться на встречную полосу, по ней, с риском столкновения, обогнать джип Текилова, заставив, наверное, Ахмата вспомнить русские просторечные выражения, потом свернуть во второй ряд и по второму ряду сделать еще два обгона, прежде чем выбраться в первый ряд, заехать двумя колесами на газон и занять место в ряду первых перед светофором машин. Текилов за это время с трудом перебрался во второй ряд. Свою машину бережет и осторожничает.
«Фольксваген» группы подъехал почти к станции метро.
– Здесь остановите, – сказал генерал. – Выходим все, смотрим на часы, дожидаясь того, кто опаздывает. Нервничаем. Два наших сотрудника уже на месте. Александр Игоревич, вы понимаете обстановку. Потому и для вас повторяю: стрелять на поражение!
– Я слышал, – ответил Басаргин.
Он узнал в лицо офицеров «Альфы», остановившихся у трейлера, торгующего всякой снедью. Они жевали шаурму, стаканчики с горячим кофе в руках меньше всего предполагали готовность обоих к активным боевым действиям.
– Где же Тобако? – спросил Астахов чуть не сердито, словно Андрей обязан был уже ждать их на месте.
– Должно быть, добирается, – Александр, перед тем как покинуть машину, передернул затвор пистолета, досылая патрон в патронник, и поставил предохранитель на место. Как всегда в минуту приближающейся опасности, слегка щекотало нервы волнение, но он хорошо знал – когда опасность придет, придет и хладнокровие.
– Выходим. Текилов приближается...
Назад: ГЛАВА ПЕРВАЯ
Дальше: ГЛАВА ТРЕТЬЯ