Войскам, оперирующим в Чечне, подсказка не нужна. Агентура работает и без приказа, дает данные. Данные классифицируются, составляются и исполняются планы. На острие действия и спецназ МВД, и ОМОН, и пограничники, и, конечно же, спецназ ГРУ... Часто в донесениях встречается упоминание о появлении новых людей, которых прячут от чужих глаз... Это не может не заинтересовать...

Грязно-зеленый «Ленд ровер Дискавери» натужно ползет в гору. Дорога крутая, мелкие камни сыплются из-под колес, скатываются в пропасть. Машина идет на пониженной передаче, и двигатель гудит монотонно, с прочихиванием. Это оттого, что бензин используется «паленый», производства местных мини-заводиков. Не приспособлена машина для такого низкооктанового топлива, и двигатель не может работать так, как ему предназначено было по замыслу конструкторов.

Штатный снайпер отдельной мобильной офицерской группы подполковника Разина старший лейтенант Парамонов в «оптику» пытается рассмотреть, сколько человек в машине. Но уже начинает темнеть, а в салоне и подавно темно. Боковые стекла тонированы до черноты и не пропускают света. Хорошо видно только водителя в черной одежде и пассажира справа в «камуфляжке». У пассажира зажатый, похоже, коленями автомат – ствол с прицелом видно над нижним уровнем ветрового стекла. Парамонов включает прицел ночного видения, но это не приносит пользы. Инфракрасный глаз дает только контуры людей, и, чтобы узнать конкретного человека, нужно его хотя бы несколько раз узреть в таком же виде.

– Волга! Волга! Я Спартак, – говорит старший лейтенант в «подснежник».

– Я Волга, слушаю тебя, – отзывается подполковник Разин своим позывным.

– Не могу понять, кто там катается... Нормально вижу только водителя и боевика на переднем сиденье. Остальных только через «ночник». Женщин нет – единственная гарантия... Могу «снять» на выбор... Кого закажете?

– Не трекай... Докладывай дальше... – Разин сердится.

– А что докладывать?.. Говорю же, заднее сиденье в темноте... Определить не могу. Может, «шмальнуть» туда для профилактики?.. Кого-нибудь вынесут...

– Спартак, отставить профилактику. Задача – только следить и определить...

– Я Спартак! Понял...

Старший лейтенант Парамонов, которого в группе обычно зовут просто Парамошей, вздыхает. Ему работа снайпера больше по душе, чем деятельность наблюдателя. Даже обидно, что наблюдает он не в бинокль, а в оптический прицел «винтореза» и не имеет возможности проявить себя. Боевик всегда остается боевиком. И стрелять в него следует при первой же возможности, уверен Парамоша. Если ты не выстрелишь сегодня, завтра он сам будет стрелять в кого-то. Это непреложная истина. Ушли в прошлое времена, когда в боевики попадали случайные люди. Все случайные уже сложили оружие и сидят одни дома, другие в «зоне», в зависимости от жизненного пути, который пришлось пройти за время этой войны. А те, кто остался в горах и лесах, – отпетые бандиты...

Новая мысль приходит в голову снайпера, когда машина уже скрывается за поворотом дороги.

– Волга! Я Спартак... Хорошая мысля приходит опосля... Надо было прострелить им колесо. Где-то на видном месте. Чтобы встали... Может, тогда из машины выйдут?

– Я Волга. Могут выстрел услышать.

– Я далеко... Дистанция семьдесят метров...

– Я Сокол! Я на такой же дистанции. Машину вижу хорошо. Могу остановить, – вклинивается в разговор второй штатный снайпер группы лейтенант Сокольников.

– Я Волга. Кто еще видит машину?

– Я Кречет, – отзывается майор Паутов. – Машина прямо подо мной. Обзор полный.

– Я Радуга, – добавляет лейтенант Стогов. – Сбоку от меня. Я недалеко от Сокола. Обзор хороший.

– Я Волга. Паша... «Туши» колесо...

– Я Сокол. Понял...

Лейтенант Сокольников взял машину в оптический прицел «винтореза» сразу после того, как она появилась из-за поворота. Он лежит среди трех низкорослых елей, разрастающихся на открытом ветрам склоне не вверх, а в ширину, и просунул ствол меж двух камней, как в крепостную бойницу. И сначала ведет наблюдение точно так же, как Парамоша – сквозь пыльное ветровое стекло. И тоже не может разобрать, кто устроился на заднем сиденье. Получив команду, Паша спокойно переводит прицел на колесо, останавливает дыхание и нажимает на спусковой крючок. Глухой негромкий звук с расстояния в семьдесят метров, да еще в то время, когда так надсадно урчит двигатель, одолевающий подъем, конечно же, не может быть услышан пассажирами. Машина внезапно начинает активно «хромать», чуть виляет и останавливается на самом краю дороги, рядом с обрывом. Если бы шли сверху вниз, да еще на скорости, могли бы и с обрыва слететь.

Майор Паутов наблюдает все происходящее сверху через окуляры бинокля. Колесо пробито аккуратно, оно не лопнуло, а просто спустилось. Трудно заподозрить прицельный выстрел. Первым из машины стремительно выскакивает человек с автоматом – с правого переднего сиденья. Осматривается, ворочает стволом в разные стороны. Все так и должно быть, осторожность вещь полезная, только зачем же себя так подставлять? Мало толку от твоего автомата, если тебя сейчас подстрелят. И будь уверен, обязательно подстрелят, только чуть погодя... Конечно, если будет в этом необходимость... Сам ты только прокурору и нужен...

Следом за охранником, переждав опасные минуты и не услышав выстрелов, выходит водитель. Приседает перед колесом. О чем-то разговаривает с охранником. Обсуждают, должно быть, что произошло и как могло колесо так проколоться... Водитель ковыряет пальцем и вытаскивает из протектора острый камень. Показывает охраннику и что-то говорит. Тот пожимает плечами – уже расслабился, не зыркает по сторонам. Вздохнув, водитель подходит к своей дверце, заглядывает в салон и теперь показывает камень там. Разговор недолгий. И водитель направляется к прикрепленному сзади запасному колесу. Вытаскивает из багажника инструменты, домкрат. Начинает снимать «запаску». Охранник отставляет к камню автомат, помогает водителю.

Спецназовцы ждут. Им необходимо знать, кто едет в машине. Если там нет нужного им человека, то нападение может наделать много шума и помешать в нужный момент сработать наверняка. Им не нужен шум, им не нужны простые боевики. По донесению агентуры ФСБ, к боевикам прибыл эмиссар из-за границы. Его необходимо захватить, обезвредив охрану.

Открываются с двух сторон задние дверцы. Но никто сразу не выходит. Потом с левой стороны медленно выбирается немолодой человек в камуфляже. Что-то говорит внутрь салона. Обходит машину и приближается к левой дверце. Руку протягивает, помогая выйти человеку в гражданской одежде и в чалме.

Паутов узнает человека в камуфляже, хозяина «Лендровера», местного полевого командира.

– Волга! Я Кречет. Это Джабраил... Вышел размять ноги... А второй с ним... Наверное, этот и есть. Европейский лоск. Одет не для гор. Прихрамывает...

– Я Волга. Это он... Хромой... Больше быть некому...

– Больше быть некому, – подтверждает Паутов. – Джабраил с ним очень уважителен.

– Я Волга. Общий приказ. Стягиваемся к машине все, кроме снайперов. Снайперы страхуют... Спартак, меняй позицию, выходи на прямую видимость... Все. Вперед! Живым брать только гостя. Обязательно. Остальных – как получится...

Скучными в работе спецназа бывают минуты ожидания, которые порой превращаются в часы и сутки. От ожидания устаешь гораздо больше, чем от самой напряженной работы, и мышцы, затекшие от безделья, становятся ватными и непослушными. Но приходит обычная работа, и усталость бездействия забывается. В привычную активность не надо втягиваться, организм сам включается в экстремальные условия.

В лесу работать несравненно легче, чем на почти голых горных склонах, где только отдельные кусты орешника и маленькие группки елей могут служить прикрытием. Старшие офицеры отдельной мобильной группы проходили практику в еще более бедном на растительность Афгане и умеют это хорошо, потому что практика была жесткой – на выживание. Они выжили... Младшие учатся здесь.

На горных склонах настороженность повышенная. Каждый склон – предатель по своей физической сути. Мелкие камни всегда любят скатываться вниз, поскольку природой им не дано катиться вверх. И потому каждый шаг, каждое движение приходится выверять, постоянно смотреть не только перед собой, но и под ноги с особой внимательностью. Допустишь небрежность, не только себя под выстрелы подставишь, но и товарищей. Потому и не катится ни один камень, потому нога сначала пробует почву и только потом становится твердо, служит опорой для следующего шага. И постоянный поиск прикрытия – камень покрупнее, бугорок... И так от прикрытия до прикрытия, с осторожностью, но достаточно быстро.

– Я Волга. Доложите обстановку.

– Я Кречет... До половины склона спустился. Дальше нельзя. Могу добраться донизу в три прыжка...

– Я Спартак. Вышел на позицию.

– Я Сокол. Жду. Они – на прицеле...

– Я Ростов... Гряду обхожу... Здесь под ногами не сыплется...

– Я Радуга... Ползу...

Доклады звучат один за другим. Все девять офицеров группы откликаются, все выходят к месту действия. Подполковник Разин свою позицию за поворотом уже занял.

– Я Волга. Пять минут в вашем распоряжении... Атакуем по команде через пять минут.

Но тут слышится новый звук.

– Волга, я Спартак. В нашем направлении – бежевая «Нива».

Разин сам уже звук слышит.

– Я Волга. Всем укрыться.

Слышат звук двигателя и около «Ленд Ровера». Сначала замирают, потом начинают торопливо готовиться к непредвиденной встрече. Джабраил помогает Хромому сесть в машину. Вытаскивает оттуда свой автомат. Охранник уже занял позицию, присел, прислонился плечом к крылу машины. У водителя тоже автомат уже под рукой, но он продолжает действовать домкратом, старается успеть сменить колесо. Напряжение чувствуется в воздухе...

Бежевая «Нива» еще более тяжело ползет к перевалу. Двигатель послабее, чем у английского внедорожника. Но уже появляется из-за поворота. Водитель тормозит, заметив впереди постороннюю машину. Но ненадолго. Должно быть, узнает «Ленд Ровер», спокойно едет дальше.

– Я Волга. Доложите готовность.

– Я Кречет. Готов...

– Я Ростов. Готов...

Другие тоже докладывают – на позиции.

– Ждем встречи... Атака по команде...

Пальцы перебегают по оружию. Не терпится начать быстрее. Так всегда бывает. Но свое нетерпение спецназ смирять умеет. Момент следует выждать самый удобный.

– Я Волга. Сокол, как слышишь?

– Я Сокол. Слышу нормально. Я жду...

– Сможешь «Ниву» также «обезножить»?

– Без проблем... Будет у них трое хромых... Вместе с пассажиром...

– Я Спартак... Могу подстраховать задним колесом... Сижу удобно... Душа просит...

– Сделай! Вторым номером.

И опять тянется ожидание. Так же нудно и монотонно, как урчит двигатель «Нивы». Должно быть, здесь, около самого перевала, достаточно высоко. Кислородное голодание. Не хватает двигателю кислорода. Человеческие легкие этого почти не ощущают. А машина слабее... Менее склонна приспосабливаться...

Медленно... Долго... Руки начинают опять поигрывать оружием... Пальцы по прикладу нервно постукивают... И готовность вскинуть ствол в нужном направлении в любую секунду. Игра нервов... Разин ждет... Метры между машинами сокращаются... Десятки метров сокращаются... Неторопливо, под гудение двигателя...

Странно думать об этом... ты сейчас нервничаешь... А вон те люди, в которых ты приготовился стрелять, совсем не нервничают. Они тоже узнали «Ниву». Это несомненно... Встает, оттолкнувшись плечом от крыла, охранник, забрасывает ремень автомата за это самое плечо... Водитель бросает на «Ниву» несколько взглядов и, когда она уже близко, приветственно поднимает руку. Он так и стоит на корточках, работает с домкратом. А теперь начинает колесо отворачивать. Гайки припеклись. Отворачиваются с трудом. Сам Джабраил засовывает автомат в салон автомобиля и говорит что-то Хромому...

Они не нервничают... Они просто не знают, что их вот-вот убьют, и потому не нервничают... А нервничают, наоборот, люди, которые будут их убивать... Растрата собственных нервных запасов – это плата за то, что в живых остаешься именно ты? Наверное, это плата... Малая плата... Кто знает, какой будет плата большая?..

«Нива» останавливается. Распахиваются сразу две дверцы. Выходят два боевика. В «Ниве» не тонированы стекла. Видно, что кто-то сидит на заднем сиденье. Вновь приехавшие направляются к Джабраилу. Уважительно, двумя руками, здороваются. Пассажир не выходит. Странное поведение... А странное поведение всегда следует выделять, потому что оно имеет под собой обязательное основание.

– Я Волга. Пассажира «Нивы» тоже брать живым... Сокол, Спартак – огонь!

Звука опять не слышно. Но одновременный выброс воздуха сразу из двух колес «Нивы» не остается незамеченным. Снова боевая готовность, но – поздно...

– Огонь!

Это приказ для всех. С разных сторон раздаются автоматные очереди, даже сверху... Стрельба на поражение. Все кончается в секунды. Единственное осложнение пришло со стороны пассажира «Нивы». Он как-то перескакивает через сиденье и пытается уехать. Но куда уедешь с двумя простреленными колесами. И спецназовцы уже рядом... Майор Паутов спрыгивает со скалы прямо на крышу «Нивы», бьет прикладом в стекло и тут же переворачивает оружие – стволом в салон. «Нива» останавливается...