4

Интернет в кабинете майора Коваленко работал пусть и не так быстро, как у капитана в московской квартире, но все же с достаточной скоростью. Выделенная линия всегда лучше, чем USB-модемы, часто встречающиеся в местности, где таких линий нет, и какими пользуются связисты, кодировщики или шифровальщики отдельного отряда спецназа ГРУ во время проведения боевых операций. Правда, армейские USB-модемы, в отличие от бытовых, тоже имеют скорость относительно приличную, но неудобны тем, что имеют большие размеры и требуют дополнительного аккумуляторного питания.

Привыкнуть к чужому компьютеру – дело не хитрое, и Григорий Владимирович уже через пять минут ориентировался вполне сносно. Раздражала мышь, которая работала плохо, но скоро рука и к ней привыкла, тем более что много работать мышью и не приходилось. Только наводить курсор на нужную строку «поиска» и дважды щелкать левой кнопкой, а потом только читать.

Профессор Идрисов сказал правду. Материала о красных волках было много. Хотя он был весьма противоречивым. На одном сайте писалось, что не зарегистрировано ни одного достоверного случая нападения красных волков на людей. Другой сайт сообщал, что красные волки людей совершенно не боятся, даже наоборот, люди всегда стремятся избежать встречи с ними. Так, например, на том же Алтае, откуда Исмаил Эльбрусович и привез свою стаю, охотники рассказывали о многочисленных случаях нападения на людей, но доказательств представить не могли. Следующий сайт рассказывал случай, как в Индии большая стая красных волков напала на автомобиль с туристами, и те были вынуждены удирать прямо по телам зверей, занесенных в Красную книгу. Интерес вызвали сайты, рассказывающие о повадках этого редкого зверя. Красные волки, оказывается, не боятся никого и ничего, нападают и на медведя, и на тигра, если он обитает на одной с ними территории. Тигр при встрече с красными волками стремится убежать, хотя обычно ему это не удается, потому что волки гораздо быстрее. Медведь ищет спасения на высоких деревьях и может сидеть там по несколько суток, пока собаки не устанут караулить его и не уйдут. Случается, что медведь сам устает, падает и становится добычей красных волков. Стайный способ охоты позволяет безжалостным хищникам не обращать внимания на собственные раны и увечья и разрывать самого крупного зверя на части прямо во время преследования. В скорости бега красные волки значительно уступают волку серому, но отличаются чрезвычайной выносливостью и упорством. Изначально, догоняя жертву, они рвут ему сухожилия на ногах, а потом уже рвут горло, заставляя жертву захлебнуться собственной кровью. Это для них привычный способ охоты. Последнее сообщение особенно заинтересовало Шереметева. У погибших солдат было разорвано именно горло. Однако не было никаких следов нападения стаи. То есть никто не рвал солдат на куски, никто не терзал их тела до того, как звери добрались до горла. Таким образом, точного подтверждения своему предположению капитан не нашел. Это слегка обескураживало. Кроме того, все сайты говорили об одном – красные волки не поддаются дрессировке. Значит, послать их в атаку целенаправленно на засаду было невозможно. Или очень трудно.

Сохранив все заинтересовавшие его материалы в отдельной, специально для этого созданной папке, Григорий Владимирович уже намеревался было выключить компьютер, когда в голову пришла интересная, как ему самому показалось, мысль. Красные волки не поддаются дрессировке. Да. Пусть так! Но кто сказал, что дрессировка и гипноз – это одно и то же? Снова набрав по поисковой системе свой вопрос, Шереметев стал просматривать сайты о гипнозе животных. Он уже читал однажды статью об этом виде гипноза, и тоже в Интернете. Но тогда читал невнимательно, не имея особого интереса к теме, которая сейчас оказалась столь злободневной.

Познакомившись с несколькими материалами, в принципе повторяющими одно и то же, и даже прочитав несколько советов, как таким видом гипноза овладеть, он наткнулся на разговор о том, что животный мир вообще, и особенно собаки, от природы является врожденным телепатом. Именно телепатией объяснялись дружные действия серых волков во время охоты. Волки не издают в это время никаких звуков, но тем не менее друг с другом общаются, знают даже, кто где в какой момент находится и куда кому следует бежать, чтобы перекрыть жертве пути отступления. Большинство ученых-биологов считают, что у волка существует какой-то неизвестный науке орган – то ли локатор, то ли еще что-то подобное. Но некоторые без сомнения утверждают о наличии у волков мощных телепатических способностей. А у собаки, как показали исследования, телепатический дар намного выше, чем у волка. Именно благодаря этому собака чувствует, когда посторонний человек представляет опасность для хозяина, и принимает ответные агрессивные меры. Чтобы поверить этому, Григорию Владимировичу не следовало далеко ходить за примером. Когда у его собаки болели уши, она очень не любила лечение, поэтому, перед тем как начать чистить уши, слов о лечении не говорилось, просто Шереметев переглядывался с женой, она понимала, но тут же все, даже находясь в другой комнате, понимала и собака и забиралась с головой под кровать, вытаскивать ее приходилось за задние лапы.

Собаки, несомненно, обладают телепатическим даром. Как и волки, хотя, говоря о волках-телепатах, приходилось опираться только на мнение отдельных ученых, которых официальная наука не всегда поддерживает. Но красные волки – это дикие собаки, и у них собачьи инстинкты развиты не меньше, чем волчьи. Предположение капитана Шереметева походило на фантастику, тем не менее могло быть и правдой. Только как это проверить, капитан не знал.

Подумав несколько секунд, Григорий Владимирович вдруг принял новое решение и снова набрал в строке поиска вопрос. Теперь уже, впрочем, без особой надежды на успех, напрямую поинтересовался методикой гипноза животных профессора И.Э. Идрисова. Но поисковая система, к удивлению, выдала ему два таких материала, правда, оба на английском языке. Та же поисковая система предлагала один из материалов перевести, что Шереметев сразу же и сделал. И прочитал, правда, не совсем понимая многостраничный текст монографии Исмаила Эльбрусовича о его опытах по телепатическому общению с больными животными и их лечению методом активации резервов организма животного. Судя по монографии, профессор Идрисов достиг весьма значительных результатов, если сумел не просто передавать животному свои мысли, но и перестраивать его организм.

За окном начинало темнеть, и сумерки заползали через оконное стекло в кабинет, где горела только слабая настольная лампа. Вернувшийся в свой кабинет майор Коваленко, бесшумно открыв дверь, застал капитана сидящим в задумчивости перед выключенным компьютером. Майору показалось, что Шереметев дремлет, и неудивительно, поскольку прошедшую ночь и весь день они провели на ногах или, по крайней мере, без сна.

– Не нашел ничего интересного? – спросил он.

– Нашел много интересного, товарищ майор, – ответил капитан, вставая и уступая место хозяину кабинета. – Можете завтра посмотреть, если время будет. Много противоречий. Однако если профессор Идрисов не врет в своей монографии, он вполне мог мыслью натравить волков на наших солдат. Только доказать это мы не сможем. Ни один эксперт нам не поверит. Думаю даже, что в ученом мире эксперименты профессора Идрисова официально приравниваются к шарлатанству. Насколько я знаю, все такие работы большими учеными умами считаются шарлатанством. В разных областях науки. Особенно если сам ученый еще достаточно молод. Такого затравить легче. Наверное, и Идрисова травят. Отсюда и мнение о нем вашего знакомого преподавателя из университета. Научный мир – это всегда недоверие коллег по профилю и подъедание друг друга. Так мне один мой знакомый московский профессор говорил. Тоже молодой, кстати. И его тоже травят, хотя он совсем в другой области работает и не может быть экспертом в деле профессора Идрисова.

– Да, – согласился майор. – Я слышал где-то, что в Академии наук создана целая комиссия по антинаучной деятельности. И возглавляет комиссию ученый, который всю свою жизнь не наукой занимался, а был секретарем парткома Академии. Как советская власть кончилась, ему новую должность придумали, потому что для научной работы он был непригоден. Вот и занимается травлей. Но нам сейчас не до них. Боюсь, как бы на тебя травля не началась. У подполковника Веремеева запросили одновременно и из Москвы, и из бригады все данные по гибели солдат. И Москва из бригады запросила на тебя характеристику. Командир бригады затребовал характеристику с командира батальона, комбат мне позвонил, поскольку мы вместе в командировке находимся, и затребовал характеристику от меня. А я засыпаю на ходу. Ты, вижу, еще не спишь, и компьютер перед тобой. Напиши-ка на себя характеристику, я утром комбату отошлю.

Это была обычная армейская практика, и писать на себя характеристики капитан умел. Приходилось уже несколько раз.

– Положительную или отрицательную? – только и спросил он.

– Я думаю, обойдемся положительной. Надо же друг друга поддерживать. Можешь от моего имени подписать то, очевидцем чего я вчера был. Сохрани в компьютере прямо на «рабочем столе», если не трудно. И про свои воспитательные методы напиши. Как ты солдат «гоняешь».

– А это зачем? – не понял Шереметев.

– Запрос на тебя в Москву пришел из Вологды. Вернее, не запрос, а что-то типа жалобы. Воспитательные методы твои осуждают.

– Какое я имею отношение к Вологде?

– Был у тебя такой солдат, Валерий Валерьевич Самохвалов? – немного поколебавшись, спросил майор.

– Младший сержант.

– Не важно. Срочник или контрактник?

– Контрактник. Уволился в начале лета.

– Вот-вот. Уволился, прибыл в родную Вологду. Его вызвали в управление МВД города и предложили службу в полицейском спецназе. А он возмутился, кто, говорит, дал вам право оскорблять меня. Заявил, что он порядочный человек, а порядочный человек служить в полицию не пойдет. И если его приглашают, значит, подозревают в непорядочности. Слово за слово, и до драки дело дошло. Изуродовал нескольких ментов. Дело на него завели. На солдата комбат сам характеристику написал. Такую, что парня можно хоть сейчас к Герою представлять. А Москва на тебя по этому поводу характеристику спрашивает. Менты интересуются, не твое ли это воспитание. Так что и о своих методах воспитания порядочных людей напиши. Не забудь.

– Я на рабочем столе папку открыл о красных волках. Там и характеристику сохраню.

– Договорились. А к профессору послезавтра едешь?

– Так точно. К девяти утра.

– Что так рано?

– Он вернется в Махачкалу только в середине ночи, немного отоспится, а днем в Женеву улетает. В комиссии ЮНЕСКО, говорит, ждут его доклад. Через две недели у него начинаются лекции в университете. Другого времени в Женеву смотаться не будет. Выделяет мне для беседы сорок минут. Но я и за то благодарен.

– Пусть так. Подполковник Веремеев даст тебе по моей просьбе свой «уазик». Выезжать нужно в половине шестого, в темноте. Светает сейчас уже в начале восьмого. Доволен?

– Это хорошо. А то я собирался такси заказывать.

– Со своим водителем надежнее по нынешним временам, второй ствол лишним не бывает. Занимайся, короче, характеристикой. В столе чайник, чашка и сахар. Можешь чай вскипятить.

Капитан кивнул и включил компьютер, а потом и в стол за чайником полез. Чай, особенно зеленый, всегда мозги прочищает и помогает лучше думать.

Майор тоже кивнул на прощание и вышел из кабинета, оставив ключ в двери. Ключ, как понимал Шереметев, следует оставить дежурному…

Ночь капитан Шереметев провел на кровати в своей канцелярии. Естественно, даже когда он временно передаст дела старшему лейтенанту Медведю, как и договаривались с майором Коваленко, из канцелярии его никто не выгонит, и спальное место капитан оставит за собой.

Проведя без сна и в нервном напряжении почти двое суток, Григорий Владимирович очень устал, хотя со стороны никто не сказал бы этого. Просто Шереметев всегда умел хорошо прятать свое внутреннее состояние. Но организм требовал отдыха, и, освободившись от ответственности дел по роте, капитан позволил себе расслабиться и проспал до девяти часов утра, что было для него не просто рекордом. Не привык капитан к такому долгому сну – семь часов спал. А в спецназе ГРУ нормой принято считать сон в течение четырех часов. Офицеры давно в такой график втянулись, а вот солдатам сначала бывает сложно, но они привыкают быстро. Привыкнуть, говорят, можно ко всему. А уж кто никак не может привыкнуть, того отправляют служить куда-то в более мирные части. Чаще всего в спецназ ВДВ. Там для тех, кто поспать любит, настоящий рай.

Спать меньше не разрешают врачи. Спать больше не разрешает командование. А как иначе за год подготовить солдата? Нет времени на подготовку.

Проспав до девяти утра, капитан Шереметев быстро, не выходя из канцелярии, сделал интенсивную зарядку, потом умылся и побрился в солдатском умывальнике, глянул в расписание занятий, вывешенное рядом с тумбочкой дневального, и пошел в спортивный городок, где должен был находиться с четырьмя взводами роты старший лейтенант Медведь. С осенним призывом рота пополнилась двадцатью новыми бойцами. Вообще-то, как обычно делается, молодых солдат можно было бы и не брать в эту кавказскую командировку, но Шереметев беречь кого-то от трудностей не собирался, да и готовить солдат в командировке лучше, чем на базе бригады, здесь у них совсем другой настрой. Естественно, сразу в бой их никто не возьмет, но они постоянно находятся в боевой готовности, а это тоже воспитательная мера.

Занятия в военном городке проводились повзводно. Тема занятий – «рукопашка». Солдаты ее любят, ведь каждый молодой мужчина мечтает научиться хорошо драться. Не для агрессии, просто можно попасть в трудную ситуацию, и многие попадают, вот тогда уроки спецназа ГРУ даром не проходят.

Старший лейтенант Медведь занимался отдельно со своим взводом. Наверное, если бы он уже принял дела по роте, все равно занимался бы с этим же взводом, поскольку командиру взвода старший сержант, его заместитель, стать полноценной заменой не мог. Разница в уровне подготовки контрактника и офицера все же значительная, даже если учесть, что контрактники обычно бывают спортсменами-разрядниками. Во взводе Медведя были среди опытных солдат и мастер спорта по боксу, и кандидат в мастера по боксу, и мастер спорта по дзюдо. Но они – не «рукопашники», хотя уже прошли начальную школу и многое умели.

Подойдя ближе, капитан Шереметев остановился, чтобы понаблюдать за занятиями. Человеку несведущему они могли бы показаться очень даже странными и жестокими. И уж, не приведи Господь, кто-то из матерей увидел бы, как воспитывают мужчину из ее сына. Мог бы и скандал возникнуть. Ближе к капитану занималась под присмотром старшего лейтенанта троица. Два старослужащих солдата в перчатках, как раз те, про которых Григорий Владимирович вспоминал только что, – один мастер спорта по боксу, второй кандидат в мастера спорта, – методично избивали молодого солдата, тоже надевшего перчатки. Старший лейтенант Медведь покрикивал, заставляя солдата отвечать ударами на удары.

Когда Шереметев подошел ближе, схватка закончилась. Избиваемый солдат поправлял на голове боксерский шлем, который больше мешал ему, чем помогал. Но начинать такие занятия всегда лучше в шлеме. Только через неделю или через две его можно будет снять, но тогда занятия станут другими, более жесткими.

– Сильно получил? – спросил капитан солдата.

– Основательно… – зло ответил тот, с трудом выговаривая слова. Дыхания ему не хватало, видимо, много ударов пропустил в корпус.

Григорий Владимирович сделал знак и другим группам подойти ближе. Солдаты встали полукругом. Лица у битых хмурые, в глазах чуть ли не вызов. Впрочем, синяков и кровоподтеков на лицах нет, шлемы все же спасают.

– Не нравится? – дружелюбно усмехнулся капитан.

– А кому такое может понравиться? Это же не занятия, это настоящее избиение, – ответил один из солдат.

– И вы считаете, что это никому не нужно?

Солдаты молчали.

– Говорите, говорите, не стесняйтесь. Я это уже много раз слышал и не удивлюсь. Говорите, а потом я кое-что объясню.

– Конечно. Нужно сначала научить нас нормально драться, а потом уже выпускать на схватку. А так толку мало… – нашел в себе смелость высказаться первый солдат.

– Есть, значит, такое мнение… Его, естественно, и не может не быть, но оно крайне неправильное. И я попробую вас убедить в обратном. Потому попрошу вас слушать меня крайне внимательно и вникать в суть сказанного. Повторять не буду, но сейчас объясню необходимость такой, на первый взгляд, жестокой тренировки, хотя она в действительности не жестокая, а только жесткая. Итак… Среди вас обязательно есть спортсмены. Все, мне кажется, спортсмены, если судить по анкетам. И вы знаете, что такое соревнования. Любые, хоть лыжня, хоть стадион, хоть борцовский ковер. Обязательно есть волнение перед стартом, и оно мешает, как часто случается, показать все, на что вы способны. Даже термин такой существует – «перегореть» перед стартом. Так?

– Так.

– Но это только спорт. Это не борьба за жизнь, как бывает в реальном бою, когда нет зрителей, а есть только ты и твой враг. И жить после схватки останется только один. Так вот, у спортсмена перед стартом пульс обычно бывает в районе ста сорока ударов в минуту. Может, чуть больше, может, чуть меньше. Но в среднем это сто сорок ударов в минуту. А в момент смертельной схватки у любого человека, не прошедшего специальной подготовки, ритм ударов сердца подскакивает, случается, до двухсот ударов в минуту. А что это значит? Я объясню, чтобы вы поняли лучше. Когда ритм ударов сердца только приближается к ста восьмидесяти ударам в минуту, мозг человека перестает обрабатывать информацию, и любой, самый подготовленный спортсмен-единоборец теряет свои навыки, то есть напрочь забывает все, чему его учили на протяжение многих, может быть, лет и не в состоянии пользоваться своими навыками. Надо, вообще-то, знать, что наиболее эффективно применять все, что вы получили на тренировках, можно при ритме сердца от ста пятнадцати до ста сорока пяти ударов в минуту. А это возможно только тогда, когда вы приобретете хладнокровие и сумеете преодолеть мощнейший стресс. Наверное, задним числом сейчас вы можете вспомнить, что пять минут назад, когда вас начали избивать, вы закрепостились, сжались и были не в состоянии оказать сопротивление, ответить на удар ударом. Это организм выделил адреналин. Сразу попрошу запомнить и выбросить из головы то понятие адреналина, что вам втолковывают безграмотные люди и сотрудники рекламных агентств. Ах, выделение адреналина, это, дескать, здорово, это интересно, это щекотание нервов. Такие утверждения – сплошная глупость. Глупость и элементарная безграмотность. Адреналин – это гормон страха. И он, проникая в мышцы, сковывает их, мешает телу работать и думать, мешает жить и выжить, не позволяет вам сопротивляться и стать настоящими мужчинами. Под воздействием адреналина кровь оттекает от верхних слоев мышц и устремляется во внутренние пласты. Внешние мышцы становятся своеобразной броней, которая при поражении оружием выпускает минимальное количество крови. Это самозащита организма от поражения. Кому доводилось участвовать в уличных драках, знают такое состояние, когда трудно бывает даже удар нанести из-за скованности мышц. Все вроде бы есть у человека – и сила, и удар поставлен. А он в таком состоянии единственное, что может – это вцепиться пальцами в одежду противника, принимать на себя удары, и все. Слышали, наверное, много раз, как тренер или секундант рядом с рингом или борцовским ковром кричит своему подопечному: «Расслабься!» Это адреналиновый стресс не дает человеку быть самим собой и мешает мышцам работать. Преодолеть это можно и нужно с помощью психологического настроя. Что сейчас с вами случилось? Побили вас. Избили, можно сказать. Ну и что? Ничего страшного. А чего тогда бояться, если ничего страшного?

Нечего бояться, самое плохое уже произошло. Человеку свойственно больше бояться падения, а не приземления. Но если подумать, как приземляться, зная, что приземлиться сумеешь правильно, то и падение станет не страшным. Еще пример из спорта. Почему иногда слабая команда может победить сильную? Потому что сильная сковывается от боязни проиграть и опозориться, чувство ответственности выделяет адреналин. А слабой команде терять нечего. Она расслаблена и проиграть не боится. И вы не бойтесь. Я точно вам говорю, что через неделю таких занятий вы будете со смехом вспоминать сегодняшний день. Адреналин перестанет выделяться вашей гормональной системой, и тогда вы сможете стать настоящими бойцами. Но не это главное. Главное, что в состоянии мощного стресса тем же адреналином блокируются лобовые части мозга, человек уже не в состоянии обрабатывать получаемую информацию, анализировать окружающую обстановку. Но мы знаем, как отучить вас от попадания в такое состояние. Все наши тренировки будут проходить в условиях повышенной жесткости. Если борец падает на ковер, то вы будете падать на землю и на асфальт, на лестницу в казарме, на голые ступеньки крыльца, на камни в горах при тренировке в условиях, приближенных к полевым. Больно будет, но нужно терпеть. Будут ушибы, травмы, но вы должны забыть про них и не обращать внимания ни на свою, ни на чужую кровь. Мы не будем обучать вас на тренировках, как противостоять учебному пластиковому ножу или деревянной лопатке. Вы будете противостоять сразу, без подготовки, боевому ножу и отточенной до остроты бритвы саперной лопатке. Только так, переборов свой страх, вы сможете в дальнейшем победить стресс. И еще прошу запомнить, что стрессовое состояние не позволяет быстро принимать правильное решение. Переборов стресс, вы сможете работать правильно. Но здесь другое дело, здесь присутствует новая составляющая – автоматизм отработанных движений и приемов. А вот этому мы вас научим, когда вы поборете свой стресс. Но вы знайте, что мы готовим бойца так, чтобы ему в процессе занятий было плохо. До ужаса плохо. Чтобы он готов был растерзать руководителя занятий, возненавидел его. Наша задача – увести вас, грубо говоря, из зоны комфорта, в котором некоторые из вас себя ощущают. Только так можно воспитать в вас чувство победителя. Будьте готовы. Мы сделаем из вас победителей. У меня в принципе все. Продолжайте занятия.

Григорий Владимирович сделал знак старшему лейтенанту Медведю и отвернулся от солдат, глаза которых смотрели уже совсем не так, как в начале речи командира роты. Когда командир взвода подошел к нему, спросил:

– Василий, ты уже знаешь, что временно принимаешь у меня роту?

– Знаю, Гриша.

– Не распускай их. Я не думаю, что меня долго будут держать в стороне от дел, но дадут все же провести расследование до конца. А как вернусь, тебя, я слышал, в другой батальон отправят. Собственную роту получишь. Так что стажируйся. Как закончишь занятия, приходи в канцелярию, будем дела передавать. Я позвоню Коваленко, чтобы он подошел. Оформим все документально. Веремеев, наверное, приказ уже подписал, и майор принесет его…