Книга: Синтетический солдат
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14

Глава 13

Не дождавшись моего ответа или хотя бы одобрения своим действиям, что показало бы так или иначе мою причастность или же, наоборот, непричастность к тому, что, как правило, принято скрывать до наступления так называемого «часа Х», когда без этого не обойтись, он, слегка посмурнев голосом, продолжил:
– Как раз уже и вечер подступил. Стало быстро темнеть. Майор, взяв с собой трех оказавшихся под рукой охранников и моего любимого клона, сам поехал на место. Я понял, что предстоит подмена, как только клон не прочитает ни одной моей мысли, даже подойдя к двери квартиры. Он и сопротивления его поиску не почувствует – они же так и не поняли, кажется, что я научился свои мысли прятать. Я сразу позвонил, чтобы предупредить Надежду. Ее так зовут, – кивнул он на стену, наконец-то заочно представив свою подругу. – Так все и произошло. Она со своей задачей справилась легко. Все-таки когда-то в театре работала, хотя и только костюмершей. Клон, видимо, принял все за чистую монету и вел себя вполне сносно, как вел бы себя я. Вообще он старался быть более покладистым, даже больше, чем я обычно бываю. Это я сейчас знаю. Когда он пришел, я все считал с него. Тогда же он, кажется, и меня заметил. Впрочем, я и не скрывался. Но это, повторяю, было позже. Сначала я дождался, когда Лукьянец уедет вместе с клоном и охранниками. Сам он там долго задерживаться был не намерен и хотел вскоре вернуться. При этом он дал подробные инструкции клону на случай, как я понимаю, твоего появления, хотя твоего имени произнесено не было. Я допускаю, что они и еще кого-то опасаются, но пока они знакомы только с тобой, и потому ты для них считаешься реальной угрозой. Клон должен был заманить тебя на территорию «Химеры», почти все тебе рассказав, но, естественно, не до конца, и предложив самому посмотреть компьютеры НПО. Он должен был пообещать тебе провести внутрь. Замок он откроет и придержит дверь. А там тебя уже ждали бы. Когда они уехали, я выждал еще полчаса, чтобы ни у кого случайного не вызвать подозрения, и прошел на территорию, как до этого прошел клон. Идентифицирующие замки приняли меня за клона и пропустили свободно. Сначала я посетил свой бывший кабинет, убедился, что моя мина-ловушка и там не сработала, а она должна была сработать во время обыска, забрал набор отмычек из ящика стола и посетил кабинет майора Лукьянца. Благо ни одного охранника там уже не было. Сняв с компьютера майора жесткий диск, я заминировал сам компьютер и хотел было уйти, когда встретился еще с одним своим клоном. Он пришел к кабинет, когда я выходил оттуда. Маскироваться я научился хорошо и изобразил собой клона вполне реально. Они друг друга, мягко говоря, недолюбливают, так же, как я их, и все эти чувства я изобразил, как мне показалось, вполне достоверно. Но клон все равно что-то заподозрил. Спросил, когда майор вернется. Я сказал, что он меня отвезет, а потом вернется. Не уточнил, куда отвезет. Я ушел. Но не сразу поехал сюда. Сначала занял ту же позицию, с которой наблюдал за клоном. И дождался возвращения майора Лукьянца и охранников. Они оставили машину у ворот, а сами прошли через проходную. И сразу за проходной их встречал клон. Тот самый, что видел меня выходящим из майорского кабинета. Клон, разумеется, сразу сообщил о том, что видел. Он не понял, что перед ним был я, но принял меня за другого клона и подумал, что я сумел перехватить управление им на себя. Честно говоря, я не знаю систему перехвата управления. Возможно, это какой-то психологический код. Но такие технологии должны быть на случай срыва нервной системы клона. Она ведь не может быть такой же закаленной, как у человека. Каждый человек с детства в той или иной мере сталкивается со всякими неприятностями и передрягами. И привыкает бороться со стрессом. Клон таких навыков не имеет, и потому уязвим. Услышав о моем визите, Юрий Захарович сильно всполошился, и я глазами клона словно бы увидел, что он просто побежал в свой кабинет. Охранники ринулись за ним. И первое, что сделал майор в кабинете, это включил компьютер. Видимо, ему было чего опасаться. А нажатия кнопки хватило, чтобы подать ток на взрыватель. Клон пошел за майором и охранниками, но не торопясь, и не успел еще в подъезд войти, когда раздался взрыв, вылетели окна в кабинете майора и в кабинете охраны. Он поспешил туда, даже не подозревая, что является для меня своего рода комментатором событий. Майора разнесло на куски. Трое охранников не остались в своем большом кабинете, а вошли вслед за Лукьянцем в его закуток. Их всех взрывом уничтожило. Картина происшедшего, видимо, сработала сильно, и у клона что-то произошло в голове. Может быть, тот самый стресс. Он перестал подавать импульсы, которые я мог считывать. Тогда я уже ждать не стал и двинулся к дороге, чтобы поймать попутку. Ехать на автобусе я не хотел. После взрыва наверняка будут искать всех пассажиров автобуса. Но попутка подвернулась быстро. Даже раньше, чем автобус пришел. Наш парень ехал, старший прапорщик из бригады. Не помню его фамилию. Кажется, он инструктор по «рукопашке». Он меня прямо до дома довез.
Клона я почувствовал еще на улице, но в дом пока не заходил. Ждал. Думал, что ты все же приедешь. Потом увидел машину Лаврушкина. Думал, что ты вместе с ним приехал. Оказалось, ты один. Я опять стал вокруг дома гулять. Потом слегка замерз, но не торопился. Я слышал все, что было в голове клона. И дал клону возможность хоть что-то рассказать за меня, потому что сам я не люблю много говорить, хотя сейчас вынужден. А потом уже понял, что скоро простыть могу, и решил подняться. Тем более что дальше рассказывать уже предстояло мне, и о том, что клон знать не мог. Отмычки были у меня с собой. Снимать печати аккуратно ты сам меня когда-то учил. Что я и сделал. Остальное все ты и сам уже знаешь.
– Да. Знаю. Ситуация хреновая. Нас только двое, а против нас чудища и химеры.
– Химеры меня послушаются.
– А следственные органы?
– Кто их знает, на кого они работают…
– Если обратиться напрямую в ФСБ? Не в отдел контрразведки, из которого, как я понимаю, ваш майор, а в оперативный отдел. Чем это нам грозит?
– Чем это нам грозит, поймешь после просмотра данных с жесткого диска Лукьянца. Там есть фотографии всего высшего состава областного ФСБ. Я долго думал, с чего может взяться такая астрономическая стоимость создания пусть не президентских, а только моих клонов. Слишком уж дорого. Потом понял. На эти деньги создавались и другие клоны. И они уже где-то сидят, занимают чьи-то кресла и управляются из НПО «Химера». Там же, в локальной сети НПО, я видел письмо майора Лукьянца в адрес областной администрации, областного управления МВД и областного управления ФСБ. Руководству области и областных силовых ведомств предлагалось от лица НПО «Химера» изготовление и введение в организм омолаживающих препаратов. Препараты стоили солидно, но там было еще одно условие, для «Химеры» главное. Чтобы создать индивидуальный омолаживающий препарат, требовалось провести забор крови у человека и снять все антропологические данные. Такую мелочь, как отпечатки пальцев, можно было добыть и без официального запроса.
– Круто… Значит, «Химера», возможно, правит областью?
– Я допускаю такое. Могли не успеть, но могли и успеть…
– Круто, – мне захотелось почему-то крякнуть, как утка…
* * *
Я молчал недолго, потому что анализ услышанного проводил одновременно с тем, как слушал продолжение самого рассказа.
– А где жесткий диск с компьютера Лукьянца?
– Здесь. В кармане.
– К ноутбуку как его подсоединить?
Владимир Николаевич, глядя на меня через плечо, пожал плечами. Я в ответ повторил его жест. Я не знал, как это сделать.
– По-моему, там даже соединение другое и шина более узкая. Это выше моих скромных знаний. Я на тебя, честно говоря, надеялся.
– Если ты меня спросишь, как из боевого истребителя сделать пистолет, мой ответ будет точно таким же, – парировал я. – Но посмотреть это нужно срочно. У твоей Надежды компьютера нет?
– Она компьютеров боится больше, чем клонов.
– Поехали ко мне, – не предложил, а уже решил я и отдал команду: – На моем компьютере даже родной диск снимать не придется. Там от шины шлейф идет для второго жесткого диска. Время терять не будем. До утра осталось недолго.
Армейские привычки по подчинению старшим по званию еще не совсем покинули отставного капитана, он легко поднялся, не козырнул, поскольку, согласно старой армейской поговорке, «к пустой голове руку не прикладывают», но вытащил из кармана целлофановый пакет с винчестером от стационарного компьютера и протянул мне:
– Поехали…
Захватив свой ноутбук, Владимир Николаевич двинулся к выходу. Докладывать соседке, а по совместительству подруге и соратнице, если исходить из понятия, что соратник – это человек из одной с тобой рати, из одного войска то есть, куда и зачем мы отправились, Владимир Николаевич не посчитал нужным. Я оценил и его действия, и тем более ее, потому что она слышала наверняка через дверь, как мы закрывали замки. Моя жена не выносила таких отношений и всегда старалась провести допрос с пристрастием. Впрочем, это ей не удавалось, потому что я становился в такие моменты особенно молчаливым и забывал порой отдельные общеупотребимые слова. Мы вышли, сели в машину и довольно быстро доехали до моего дома, пользуясь пустотой дорог ночного города.
– Вон тот «уазик»… – сказал Владимир Николаевич жестким шепотом.
«Уазик» стоял у соседнего подъезда. Раньше я там этой машины не видел. В машине кто-то сидел. На месте переднего пассажира время от времени светилась после затяжек сигарета.
– Что? – переспросил я.
– Похож на машину «Химеры».
Фирменный знак НПО, даже если он и был на дверце, различить в темноте было невозможно. Расстояние и темнота скрывали его. Да и не обязательно машина должна этот знак иметь.
– Если это машина «Химеры», кто там может быть?
– Охранники.
– Они курят?
– Есть курящие.
– Кто может заменить майора?
– Там есть свой майор в отставке. Десантура. Числится начальником режима.
– Та-ак… – протянул я в раздумье. – Давай разделимся. Я схожу домой и посмотрю жесткий диск. Постараюсь быстро управиться. А ты посиди в машине, чтобы с ней ничего не сделали. Я уже взрывался на бронетранспортере и на БМП. Мне это не понравилось. Но там хоть броня защищала. Здесь даже брони нет. Только защита картера. Присмотр нужен. А мне и квартиру проверить надо. Я вообще-то ждал, что ко мне кто-то пожалует. А если уже пожаловали, то свою машину они, конечно, поставили у соседнего подъезда. Это известный закон конспирации. Я буду в окно посматривать на случай. Выскочить мне недолго. Да и стрелять могу с балкона. Пистолет, извини, я оставить не могу. Это тоже известный закон: оружие и жену в чужие руки не передают даже на время. А пока выйдем вместе, чтобы видели, что ты в машине остался. Я пойду, а ты будешь ждать и караулить. Садись за руль. В крайнем случае, можешь давить того, кто не понравится.
– Договорились, – без уговоров согласился Чукабаров.
Пусть он и не был боевым офицером, но аура спецназа ГРУ за много лет службы пропитала его, и робости Владимир Николаевич не проявлял.
– У тебя трубка с собой?
– С собой. Я же не клон. Мне можно гаджетами пользоваться.
– Набери на трубке мой номер. Трубку положи на сиденье. В случае чего, сразу нажимай на кнопку вызова. Можешь даже ничего не говорить. Я пойму. Номер у тебя сегодня какой?
Владимир Николаевич назвал номер. Я даже повторять не стал. Легко запомнил. Плохо запоминаются только пресловутые красивые номера, которые продают за отдельную доплату. Обычные номера я запоминаю легко и с первого раза.
Жесткий диск компьютера майора Лукьянца был у меня в кармане. Мы вышли из машины, Чукабаров сел на водительское место и сразу вставил ключ в замок зажигания. Я ободряюще махнул рукой и почти бегом заспешил домой. Из окна подъезда все же выглянул. «Уазик» мне было видно так же хорошо, как и «Церато» Лаврушкина. Пока из «уазика» никто не вышел.
А на моей лестничной площадке не горела лампочка. Это мне не понравилось. Вчера лампочка горела – вечером, уже в темное время, когда я покидал квартиру. Я посветил на дверь своим слабым фонариком. «Контролька» на двери была сорвана…
* * *
Там, внизу, еще не поднявшись до дверей своей квартиры, просто так подходить и бить человека в «уазике» было, конечно, грубо и глупо. Это вообще было противозаконно. Это можно было бы рассматривать как хулиганство, а если учесть мою боевую подготовку, которая позволяет изуродовать человека, то статья, кажется, называется «умышленное причинение человеку увечий средней тяжести из хулиганских побуждений». Тяжесть может быть и не просто средняя. Я свою руку знаю. Но вот если я застану кого-то в своей квартире, то в этом случае никакого хулиганства уже быть не может. И я смело могу распускать руки. И ноги тоже.
Я приложил ухо к двери и прислушался. Посторонних звуков не доносилось. Возможно, конечно, что кто-то приходил и уже успел уйти. И «уазик» у соседнего подъезда к моим гостям никакого отношения не имеет. Тем не менее предполагать я должен всегда самое худшее. Так опыт учит. Лучше перестраховаться и всегда быть готовым к любым обстоятельствам, чем один раз допустить неосторожность, которая может стоить очень дорого. Неизвестно было, кто сидел в «уазике». Что за человек? Знает ли он Владимира Николаевича или меня, узнал ли он нас? Меня, приехавшего на джипе «Рейнглер», должны были встречать. Едва ли за мной установлена чрезмерно активная слежка и уже обнаружена смена машины. Нет в данном случае у противника, а мы имели дело с несомненным противником, таких сил и возможностей, чтобы установить за мной постоянный контроль.
Стараясь не издать ни звука, я вставил ключ в замочную скважину и осторожно повернул его. Приготовив пистолет, стал медленно открывать дверь. И тогда понял, что меня, скорее всего, все еще ждут. Из квартиры пахнуло мощнейшим чесночным перегаром. Если прошлым утром от охранников НПО «Химера» пахло тухлой паленой водкой, то сейчас от кого-то жутко несло чесноком. И правильно. Во-первых, надо же предупреждать хозяина, когда в гости собираешься. Во-вторых, в стране эпидемия гриппа. Чеснок является прекрасным профилактическим средством. В-третьих, когда имеешь близкое и почти контактное отношение к химерам, некоторые из которых любят повурдалачить, чеснок нужен обязательно, потому что он от всякой нечисти, я слышал, спасает. А уж когда на «дело» идешь, обязательно нужно чеснока хотя бы пару килограммов заглотить. От чего-нибудь это да спасет. Кто сказал, что я не могу стать для парней из «Химеры» своего рода тоже химерой, склонной к вурдалачеству?
Дверь не хотела открываться полностью. За дверью у меня вешалка в небольшой нише. Не такая глубокая ниша, как у Владимира Николаевича, но тоже есть. Дома наши одного возраста. Видимо, в то время подобные ниши были у архитекторов в моде. Но чтобы хотя бы до вешалки достать, как я все еще помнил, хотя уже пару часов дома не был, двери нужно на сто градусов открыться. Она же открылась только на семьдесят, а дальше мешало что-то мягкое. Однако на вешалке у меня много одежды не висело, это я знал, как в школе таблицу умножения. Почему-то подумалось, что это живот некоего, может быть, даже человека, изучившего мой вчерашний опыт работы с дверью в квартире Владимира Николаевича и решившего применить его в моей собственной квартире. Но так поступать не годится. В своей квартире я предпочитаю иногда хотя бы чувствовать себя хозяином. Кроме того, у Владимира Николаевича я оперировал с внутренней дверью. А здесь дверь была внешняя, и при ударе она просто вышибла бы меня с порога. И это ничего не дало бы гостям, кроме потери времени и момента внезапности атаки. Но я имел возможность воспользоваться дверью, хотя и начал всерьез опасаться, что она может в конце концов стать моим любимым видом оружия. В боевой обстановке это чревато. Я представил себе, как я таскаю с собой на каждое задание дверь, и ужаснулся – тяжело. Я потянул дверную ручку на себя, закрыл дверь почти полностью и резко распахнул ее. Мягкий живот не помешал двери пройти всю положенную дистанцию до чьей-то физиономии. Мышцы живота были, скорее всего, слишком дряблыми, чтобы оказать двери достойное сопротивление, живот или подобрался с перепугу, или просто вдавился, и дверь чей-то нос все же сплющила. Но нос, видимо, был коротковатый, потому что отчетливо послышался и звук удара. Такой может быть только от соприкосновения со лбом. Сама дверь у меня тяжелая. Снаружи укреплена опиленными под размер двумя паркетными сборными плитами поверх звукоизолирующего утеплителя из войлока. И удар получился весомым. Я сразу шагнул за порог и, хорошо в своей квартире ориентируясь, на случай встречного выстрела совершил кувырок, одновременно заметив в густом полумраке, как какая-то фигура выдвигается из комнаты в прихожую, поэтому кувырок я завершил одним из двух возможных вариантов. Можно было подвернуть под себя ноги, чтобы сразу встать в позу готового к стрельбе с двух рук бойца, а можно было в завершающей фазе резко выбросить ноги вперед и нанести ими удар. Я выбрал второй вариант и нанес удар по тому силуэту, что вразвалочку, но торопливо выдвигался из комнаты. Тяжелые рифленые подошвы моих армейских башмаков, не стоптавшиеся за время полугодичной командировки на горных тропах, врезались в чьи-то колени с жутким медицинским хрустом. Честно говоря, я не знаю, что такое «медицинский хруст». Но иную характеристику перелому коленных суставов дать было сложно. Тем более впопыхах, когда времени на раздумья не отпускают.
Последующий толчок лопатками в пол и обратный кувырок позволил мне встать на ноги как раз тогда, когда дверь стала закрываться под легким давлением со стороны вешалки. Она зарылась, полумрак стал более густым, что за дверью, видно не было, но я примерно представлял, где должна быть голова человека, лицо которого дверь отрихтовала. Не гася инерции после кувырка, я развернулся и всем весом в быстром скачке ударил рукояткой пистолета в предполагаемое место. Попал, как мне показалось, в лоб. И сам едва успел посторониться, чтобы животастый гость упал не на меня, а рядом. Тем не менее умудрился вдогонку нанести удар каблуком между лопаток в область сердца.
Мне нравилось, что нападавшие старались орудовать молча. И не стонали, когда я их бил. А бил я тщательно, со знанием дела. Соседи у меня капризные, и мне тоже не хотелось их беспокоить. За стеной живет молодая пара с маленьким ребенком. Когда ребенок ночью плачет, а плачет ночами он часто, считается, что он никого не беспокоит. Когда кто-то рядом тихо ходит ночью или, не дай бог, посудой гремит, это уже верх варварства и неуважения к детям. Правда, этажом ниже живет террорист. Я бы у него над головой каждую ночь на танке ездил, если бы не соседи за стеной – танк может их ребенка разбудить, он не всегда разборчивый в своих предпочтениях. Террористом я зову соседа-гея, который водит к себе дружков. В моем понимании для рода человеческого геи гораздо опаснее натуральных и актуальных террористов. Где-то в Интернете мне попадалась информация, что из-за распространения гомосексуализма в лице нерожденных детей человечество теряет большее количество людей, чем от рака. Но от рака умирает больше, чем от рук террористов. Тогда почему же гомосексуализм нельзя приравнивать к терроризму? Очень даже можно! И очень нужно! И давно пора такой закон издать, тем более с российской демографической обстановкой, когда у нас убыль населения пытаются нивелировать притоком мигрантов из Средней Азии. Но мне, честно говоря, в этот момент было не до соседей и не до проблем демографии. Я не побоялся бы и шум устроить, хотя умышленно шуметь, как человек скромный, тоже не намеревался. А, в дополнение ко всему, стремление гостей к тишине говорило мне, что это дело даже с их стороны рассматривается как противоправное. Но если они занимаются противоправным делом, следовательно, я занимаюсь, согласно логике, правовым избиением. Это меня слегка вдохновляло.
Я прошел прямо по спине «жертвы двери», заодно крепко наступив ему на шею, но в сознание этим почему-то не вернул. Может, он просто терпеливым таким оказался, понимая, что если эту боль не вытерпеть, то вскоре придется терпеть большую, и потому гордо лежал без сознания лицом вниз. В темноте не видно было выражения лица второго, которому я колени перебил, но он должен был корчиться от боли и жмуриться. А я не люблю, когда мне рожи строят. И потому, уже привыкнув к полумраку и многое различая, ударил носком башмака ему в челюсть сбоку. Там челюсть легко, словно картонная, ломается. А подошва у башмака прочная и не дает при таком ударе повредить пальцы на ноге. Но дальше стоял третий, на которого я наставил пистолет, чем притормозил его поступательное движение навстречу моему удару. Но только притормозил, не остановив окончательно. Человек своей кинетической энергией управлять не умел. Сам виноват. Надо учиться. Простой закон физики говорит, что, когда два тела движутся навстречу друг другу, сила удара при столкновении составляется из скорости движения тел и их массы. Пистолет я только показывал, держа его в правой руке, а бил слева, потому что правая нога у меня впереди стояла. И в итоге получился классический прямой удар боксера-левши. Левая рука у человека не сильнее правой, но, как правило, резче. А когда в резкий удар еще и вес тела вкладываешь, звук получается громкий. В лице противника что-то захрустело, и захрустело громко. По ощущению боли в костяшках пальцев я догадался, что попал в нос. Это удар не нокаутирующий. И потому пришлось добавить рукояткой пистолета.
Других противников в квартире не оказалось. Я включил свет, проверил каждый закуток, но на тридцати двух квадратных метрах моей кровной жилплощади спрятаться было негде. Разве что с перепугу в унитаз нырнуть. Но для этого нужны особые таланты, а с талантами я тягаться не хотел и преследование организовывать не намеревался.
На балконе у меня была бельевая веревка. Я ее сразу срезал, заодно проверив положение Владимира Николаевича. Внизу все было без изменений. А потом кусками веревки связал руки за спиной всем троим. Но этим удовлетворился. Перетащил их друг к другу ближе, заодно обыскав, отобрав трубки, два ножа и один кастет, которыми они воспользоваться не успели, надеясь, видимо, справиться со мной голыми руками. По крайней мере, надеялись скрутить, чтобы допросить, а потом уже, возможно, хотели использовать оружие для убийства. Внешне я против них, наверное, клопом казался. В лучшем случае, тараканом. Каждый из троих был тяжелее меня килограммов на сорок. И потому в себе они не сомневались. Мне почему-то показалось, что напрасно. А потом я посадил пленников вплотную и связал их руки, уже стянутые тонкой и режущей кожу веревкой, вместе. Теперь они даже на ноги встать могут только всем дружным колхозом. А уж атаковать меня, если пожелают, смогут только каким-нибудь методом карусели, не иначе. Не знаю, есть ли такой способ атаки. Рассматривать документы я пока не стал, и даже оставил их в карманах владельцев. Будет время, посмотрю…
* * *
Но я не забыл, что внизу меня ждет Владимир Николаевич, и он, в отличие от меня, не имеет профессиональной боевой подготовки, а в машине у соседнего подъезда, возможно, сидит его противник. Вес этого противника мне неизвестен, но я не уверен был, что Чукабаров справится с человеком, который на сорок килограммов его тяжелее. А решится он или нет использовать машину в качестве кастета, я не мог предположить. Кроме того, я хорошо помнил, для чего я приехал в свою квартиру, и еще помнил, что, возможно, нынешней ночью, по крайней мере, утром, нам предстоит действовать. Причем необходимость действовать оперативно вполне может быть таковой, что очень и очень поторопит нас. Обратиться за помощью в областное управление ФСБ было нельзя, как здраво рассудил Владимир Николаевич. Рассчитывать можно было только на силы ФСО, но они в Москве, а это далеко. Единственное, что я смог бы сделать своими силами, поднять якобы для занятий свой батальон и привести его марш-броском туда, куда потребуется. Но чтобы получить полное вооружение и патроны, нужна была бы обязательная санкция командира бригады или начальника штаба. Мне никто такую санкцию не дал бы. А отправлять на опасное задание безоружных, по сути дела, солдат, мне не позволяла совесть и традиционная для комбата кличка – Батя…
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14