Выждав для безопасности несколько секунд, Артем, вслед за пистолетом, сам выглянул из-за шторки, которую уже никогда больше не задвинет и не отодвинет в сторону рука хозяйки кабинета.

Внутренний дворик был пуст. Там располагались склады каких-то магазинов, сейчас, по причине вечернего времени, запертые на тяжелые навесные замки. Задняя сторона двора перекрыта дощатым невысоким забором, за которым виднеется кирпичная кладка давно уже начатой и заброшенной стройки. Скорее всего киллер перемахнул через него и скрылся на этой стройке. В противоположную сторону, через арку, выходящую на оживленную улицу, здравомыслящий не пошел бы. Во-первых, Тарханов мог бы заметить спину убегающего и выстрелить, во-вторых, его могли увидеть случайные свидетели, слышавшие выстрелы Артема. Если на стройке есть сторож, то он, по всей вероятности, обречен. На улице же свидетелей должно быть много, на всех патронов не хватит. Спрятаться же во дворике абсолютно негде.

Мельком взглянув на лежащих, Артем сразу определил, что любая помощь будет запоздалой. Тогда он поспешил выйти из тесного, заваленного телами кабинетика. Ковер уже пропитался кровью, и он постарался не наступить в нее. Испуганная продавщица, должно быть, убежала. За прилавком никого не оказалось. Артем вышел на улицу. «Мерседес» стоит на месте. Вплотную к нему пристроился тяжелый джип «Тойота-Лендкрузер», которого раньше здесь не было. На нем, видимо, приехал Валентин с «быками». Сквозь тонированные стекла показалось, что водители обеих машин спят.

На стук по стеклу Толик не отреагировал. Артем иного и не ожидал, он обошел машину с другой стороны, без звука открыл дверцу. Водитель не упал – узловатые сильные пальцы, вцепившиеся в руль, окаменели в посмертном последнем напряжении. Прямо из-под мышек торчала коротенькая рукоятка отвертки.

В джипе картина аналогичная. Но здесь стреляли. Очевидно, с заднего сиденья, потому что пуля попала водителю в затылок. А на самом заднем сиденье, откинувшись к противоположной дверце, лежит труп еще одного «быка». Этому стреляли сначала в бок, потом в голову – контрольный выстрел.

Возможно, убийца приехал с ними. Но это вовсе не обязательно. Он мог просто подойти и открыть дверцу джипа. Сидящие там так уверены в своих силах, что не ждут нападения. Сначала отвлекающий вопрос, потом, не дожидаясь ответа, выстрелы.

Артем нагнулся и поднял с пола стреляную гильзу. Калибр 7,62. Но не такая длинная, как у «ТТ». Похожа на гильзу от «ПСС». Тогда вообще звук малозаметный. Эти пистолеты встретишь только на вооружении у спецслужб. Впрочем, в киллеры сейчас перешло столько специалистов...

На улице все ясно. Тарханов вернулся в магазин, глянув по пути на арку – вход во двор, откуда и было произведено нападение. Но туда он пока не пошел. Пусть разбирается и рыскает там тот, кому положено это по штатному расписанию. В самом кабинете отдыхавший «бык» стоял на четвереньках и тяжело дышал. Голову он поднял с трудом и посмотрел на Артема тупым осоловевшим взглядом.

– Лежать, – резко сказал Артем и слегка добавил парню по шее рукояткой своего пистолета. Шея у «быка» действительно бычья. Известное дело, мышцы шеи накачиваются быстрее всего. Но никакая тренировка не сможет защитить от правильного удара. Парень уткнулся носом в пол. Без сознания, естественно, но – живой, и то слава богу.

Артем снял трубку и набрал номер.

– Милиция. Слушаю вас...

– Алло, милиция... Приглашение примите... Здесь гора трупов... Антикварный магазин на улице Кирова. Откуда я знаю номер... Серьезно говорю. Стрельба была.

Первая машина приехала через пару минут. Вероятно, приняли сообщение по рации. Уперли в грудь Артему сразу два автоматных ствола. Нацепили наручники. Странно еще, что не били... Только вот «быку», достав у него из-под мышки пистолет, пару раз с богатырским размахом врезали исключительно по пузу, чтобы синяков не было. Но пресс у парня оказался крепче шеи. Или просто били спецы не той квалификации. Оно и понятно, если спецназ ГРУ тренируется в боевых условиях, то менты больше учатся на пьяных.

Потом прикатила вторая машина, тоже патрульная и с такими же бестолковыми сотрудниками – Артему даже пришлось посоветовать им перекрыть вход в арку, чтобы кто-то посторонний не зашел во дворик в поисках туалета и не перепутал следы. И только минут через десять появилась следственная бригада.

С безропотного и терпеливого Артема сняли наконец наручники, потом его и «быка» вывели для допроса в салон магазина.

Приехал предпенсионного возраста следователь из прокуратуры с экспертами. Чуть-чуть знакомый следователь, заходивший к ним в школу охранников по поводу дела, в которое влип кто-то из выпускников. Следователь пожал Артему руку и получил за это в виде презента гильзу, которую киллер оставил на полу в машине.

– От «вальтера», – категорично заявил опер, через плечо разглядывая гильзу. – Калибр 7,65. Они ходят с разрешением на газовый «вальтер», а носят боевой. Долго ли глушитель навернуть.

– Нет, – сказал Артем, еще хорошо помнящий пистолеты и патроны почти всех систем. – У «вальтера» выемка для выбрасывателя поуже. Это скорее от «ПСС». Патрон СП-4, калибр 7,62. Отечественная штучка... На которую разрешение не дают даже милиции...

Следователь покачал головой.

– «ПСС» у нас в городе еще не применялся. Это уже ваше оружие, от спецслужб...

Поскольку представиться оперу Артем не успел, только сообщил, что это он вызвал милицию, тот не мог знать о его принадлежности к спецназу и сейчас опять коротко и недоверчиво, с настороженностью стрельнул глазами в его сторону. Каждый мент в душе тоже считает себя почти спецназовцем, но настоящих спецназовцев побаивается, хотя при завистливом характере и показывает собственную власть над ними от всей полноты души, представься только случай.

Опер записывать показания Тарханова сразу не стал. Как Артем понял, он собирался составлять протокол допроса уже в своем кабинете. Сейчас же просто порасспросил в подробностях о цели появления в магазине и о самом происшествии, выслушал сообщение, стараясь не смотреть при этом в глаза. И по одному этому Артем понял, что он сам тоже относится к числу подозреваемых.

Стали выносить на носилках трупы. Когда мимо пронесли Валентина, Артем остановил следователя.

– У этого вот, – показал рукой, – был зажим для галстука. Золотой с бриллиантом. Поищите в карманах милиционеров.

Опер снова стрельнул колючими глазами. Отношения стали выстраиваться в прямую линию.

В три часа ночи его отпустили из отделения под подписку о невыезде. Если бы опер не видел, что Тарханов знаком со следователем, он наверняка бы постарался оформить арест. Хотя бы суток на тридцать, хотя бы для того, чтобы показать свою власть над офицером спецназа ГРУ.

Когда Артем попросил разрешения позвонить на работу, опер долго колебался, но потом все же пододвинул к нему старый и тяжелый, как камень для охоты на мамонтов, аппарат. Артем позвонил в банк, попросил прислать машину.

Сам Юрий Львович, вытащенный с какой-то презентации в ночном клубе, уже приезжал в райотдел. Нашли его только по сотовому телефону, номер которого дал Тарханов. Сначала свозили в морг на опознание дочери. Естественно, что после этого был он подавленный, растерянный, с мокрыми глазами. Опер неудачно выбрал время для проведения очной ставки с Артемом, но слишком уж хотелось менту удостовериться в том, что управляющий в самом деле давал нештатное поручение своему начальнику охраны.

Ожидая машину, он сидел на скамейке у дверей. С просьбой угостить сигареткой подкатил пьяный ветеран войны, тоже только что после задержания, и оттого возмущенный, однако собой гордый, сурово матерящийся. Увозили его, видимо, прямо из дома, времени надеть пальто или куртку, по ментовской забывчивости, не дали, и теперь прохладной ночью он остался в одном пиджаке. Но это его не сильно смущало. Расстроился старикан лишь оттого, что Артем не курит, и пошел дальше, звеня орденами и медалями на ссохшейся груди – искать сигарету в другом месте ночного города.

Что он мог сделать? Если бы сидел там, в кабинете Яны, предположим, лицом к окну? Нет, это тоже, к чертям собачьим, не годится. Он же не мог сесть спиной к входной двери, потому что не совсем конченый дурак и не знал, кто еще за этой дверью может находиться и какой опасности оттуда ждать. Больше практически никак невозможно было расположиться. Шторы! Это – да! Шторы он обязан был задвинуть. Но чтобы сделать это – надо быть ясновидящим, яснослышащим и прочее... Он же ведь даже не предполагал, что события начнутся так рано и будут протекать так стремительно – водопад из прорванной плотины.

Не имея фактов и полного расклада сил, включившись в действие слишком поздно, как он мог предположить, что вмешается еще и третья сторона, о которой даже Юрию Львовичу ничего известно не было.

Что это за третья сторона?

Чеченская группировка?

Но Яна сказала бы, что позвонила им. Она не сказала. Значит, не позвонила. Чеченцев сбрасывать со счета не стоит, но и делать на них основной упор тоже нет резона. Какой им интерес убирать Яну? Они вхожи в ее квартиру и в ее магазин. Они дали женщине пистолет для самообороны. Для чего, спрашивается? Чтобы она стреляла в них? Чеченцы – вариант слишком сомнительный, маловероятный...

Нет, это определенно третья сила. Пришла с другой стороны. Только с какой – пока неизвестно. И не верилось, что милиция сможет докопаться до истины. А вести частное расследование Тарханову пока никто не предложил. И, похоже, не предложит.

И все же он чувствовал свою вину. Он – профессиональный офицер-боевик. И не сумел защитить дочь школьного товарища, который доверил ему ее безопасность. И это ставило уже под сомнение его профессионализм, его соответствие даже нынешней смешной должности начальника охраны банка.

Машине пора было бы и подойти.

Он встал и вышел за ворота на тихую неширокую улицу. Фонари горели не слишком ярко, и фонарные столбы стояли не слишком близко друг к другу. Этот район Тарханов знал хорошо. Здесь рядом располагалось сразу несколько силовых учреждений. Через квартал от райотдела – областное управление МВД, недалеко областная прокуратура. Чуть в стороне областное управление ФСБ. Только в такой поздний час улица была совершенно пуста и тиха. Лишь от какого-то здания на этой же стороне улицы отъехала машина и повернула налево, в сторону райотдела. Артем при неясном свете фонарей присмотрелся на всякий случай – нет, зеленых «четверок» в банке нет. И только когда машина оказалась уже почти напротив райотдела, он увидел, что номера с автомобиля сняты. И понял – не догадался, а внутренне ощутил, тем отработанным многократно чувством, что не поддается анализу и характеристике, – кто-то приехал по его душу. Медленно опускалось стекло в задней дверце. Артем делал вид, что смотрит в сторону, но видел все прекрасно. Видел, как высовываются длинные стволы охотничьего ружья, просчитал время прицеливания и прыгнул за ствол дерева почти одновременно с выстрелом. Сам он, к сожалению, был уже безоружным – пистолет Яны опер оставил у себя, и потому сразу же отпрыгнул в другую сторону. И опять вовремя, потому что второй выстрел сорвал кору со старого татарского клена. Но те люди, в машине, вероятно, не знали, что он безоружен, и, резко прибавив скорость, автомобиль скрылся за ближайшим углом.

Из райотдела, как ни странно, никто на выстрелы не выбежал. И Артему пришлось самому вернуться к дежурному капитану. Тот болтал с кем-то по телефону и встретил вошедшего неприязненным взглядом.

– Что там за шум? – спросил капитан, прикрыв трубку ладонью.

– Стреляли... – невозмутимо ответил Артем фразой из всем известного фильма. И добавил уже серьезно: – В меня стреляли. Из машины. Два выстрела из охотничьего ружья. Картечью, похоже. Или крупной дробью. Первый в вашу стену – угол разворотили, второй в дерево. Дерево больше жалко.

– Мать их... – Капитан бросил трубку и выскочил из своей стеклянной клетки. Косолапя, как пьяный клоун, пробежал мимо Тарханова, и уже через минуту его громкие матюки раздавались с улицы. Больше всего, как понял Тарханов по отрывкам восклицаний из-за двери, того волновал развороченный угол здания.

Дежурный уже включил радиосвязь с патрульными машинами.

– Внимание! Всем внимание! Неизвестные преступники только что произвели два выстрела в человека, стоящего рядом с центральным райотделом. Стреляли из автомобиля «Жигули» четвертой модели темно-зеленого цвета. Автомобиль без номерных знаков. От райотдела автомобиль свернул налево по улице Труда. Прошу принять меры к перехвату преступников. По предварительным данным, они вооружены охотничьим ружьем. Внимание! Прошу принять меры к перехвату!

– Чеченцев, кстати, проверить надо. Нет ли у них такой машины?

Тарханов обернулся на звук голоса. За спиной стоял опер, с которым они так долго и нудно сегодня беседовали. Опер все слышал.

– Лица случайно не видели? – Вопрос или идиота, или спящего на боевом посту мечтателя.

Тарханов даже не нашел нужным ответить на такую глупость. Но снова пришлось задержаться в райотделе. Составляли еще один нудный протокол. И уже хотелось спать, что Артем умышленно демонстрировал, беспрестанно зевая.

Только к четырем закончили выяснять отношения. Банковская машина ждала сразу у въезда во внутренний двор райотдела. Тарханов плюхнулся на сиденье рядом с водителем. На заднем подремывал Валера.

– Ну, братва, дела... – сказал Тарханов. – Хотел еще к вам заехать, но силы уже на исходе. Везите домой. Отсыпаться буду.

– А что случилось?

– Много чего случилось. Убили дочь Юрия Львовича. Убили водителя Юрия Львовича. Недавно стреляли в меня. Может, хоть под вашей охраной до дома доберусь нормально, а то на ментов надежды мало.

– Счас доставим... – сказал водитель и спросил: – А кто теперь вместо Толика будет?

Тарханов не ответил. Это, во-первых, решает не он, а сам управляющий, а во-вторых, человеческое паскудство границ не имеет, и ему не хотелось даже разговаривать с человеком, который в такой момент озабочен мыслями о возможных перестановках в банковском гараже, о своих перспективах и претензиях, о желании пересесть с «уазика» на «Мерседес» и даже не скрывает этого.

На улице Кирова, недалеко от злополучного антикварного магазина, брел по улице тот старик-ветеран, что спрашивал у Артема сигарету.

– Валера, дай взаймы пару сигарет.

Валера протянул пачку.

– Останови.

Он вышел и угостил обрадованного ветерана. Предложил подбросить до дома, но тот отказался.